Божий дар

            Алия с трепетом сжимала в руке заветную ручку, бережно храня её во внутреннем кармане куртки. Это был ценный артефакт, связанный с самой Книгой. Лишь немногие в Алаш знали его истинное предназначение.       Наступила глубокая ночь. Второй день как Али не стало. За это время Алия сменила пять квартир, тщательно следя за тем, чтобы её не нашли. Перехала в Екатеринбург, потому что в Москве оставаться было опасно. Тем более, когда там находился сам лидер Крыс Мёртвого Дома. Алия не сомневалась в том, что за ней уже отправили погоню.       Связаться с Авангардом не представлялось возможным. Во-первых, её могли обнаружить враги при попытке позвонить коллегам. А во-вторых, она просто не могла сообщить им то, что Али предал организацию, а затем и умер. Точнее, что именно она его убила.       Вздохнув, Алия подошла к окну. Мрачное беспокойство ни на секунду не покидало её. Бегство, погоня, неизвестность… Чёрт, она даже с родителями связаться не могла! В последний раз, когда Алия общалась с их лечащим врачом, их перевели в частную больницу, где очень хорошо следили за их восстановлением.       Ночную тишину разрезали громкие звуки трения метала об метал. Алия напряглась, мигом обернувшись в сторону входной двери однокомнатки. В замочной скважине что-то скрежетало, пока дверь со скрипом не открылась. Сразу стало ясно — взлом.       Алия резко вздохнула, вытаскивая пистолет и снимая с него предохранитель. К счастью, она была в полном обмундировании как раз на такой случай. В кожаных ремнях на бёдрах она прикрепила целый ряд метательных ножей и даже два кинжала с изогнутым лезвием.       Дверь распахнулась полностью, явив взору странного парня с золотистой шевелюрой. Даже в темноте были отлично видны яркие, блестящие, совсем неестественного цвета волосы, напоминающие золотой слиток. Он был одет в такую же броскую одежду желтых тонов. Но самое удивительное — в руках неизвестный держал золотистую цепь.       — Вижу, ты ждала меня, симпатяжка, — широко улыбнулся незнакомец. — Пожалуй, представлюсь, перед тем, как убить тебя. Я Александр Грин, один из Смерти Небожителей!       Он покрепче схватил свою цепь и покрутил ей в воздухе, создавая переливчатый звон цепочек.       — Способность «Золотая цепь»!       Его цепь засияла и вся заблестела, словно солнце. Алие пришлось прищуриться от столь яркого света. Цепь изогнулась и, словно живая змея, метнулась прямо на Алию. Она нажала на курок, выстрелив в летящую на неё цепь, но пуля со звоном отскочила от метала и покатилась по полу. Конец цепи со свистом обвился вокруг пистолета, и Грин резко дернул его на себя.       Алия попыталась выдернуть своё оружие, но цепь оказалась неимоверно горячей и расплавила рукоятку пистолета, вырывая из груди Бопежановой яростный, болезненный вопль. Оружие вылетило из её рук. Грин тут же дернул цепь, и он соскользнул с расплавленного пистолета.       Алие было трудно шевелить обожженными пальцами, но она вытащила метательные ножи и кинула их во врага. Из-за дрожащих пальцев она промазала, вызывая насмешливую улыбочку на губах у Грина. Она выругалась. Сражаться с ним у неё не выйдет. Боль от ожога мешала ей думать. И больше не медля, Алия вскочила на подоконник.       Нужно бежать… И бежать как можно скорее! В одиночку ей против такого врага не выстоять!       Но неожиданно золотая цепь обвилась вокруг ее ног и резко дернула назад. Алия с воплем свалилась с окна, чувствуя жгучую боль в здоровой ноге и одновременно то, как плавился протез.       Грин глумливо рассмеялся, с удовольствием наблюдая, как она корчится на полу в агонии. Квартиру заполнил запах обоженной плоти и расплавленного металла. Внезапно, смех его вдруг оборвался, и весь он как-то застыл, не смея сдвинуться с места.       — Что? — голос его утратил веселые нотки. — Что происходит?       Алия, воспользовавшись тем, что он отвлёкся, освободила свои ноги от золотой цепи. Но встать у неё не получилась. Протез, который стоил бешенных денег, превратился в металлическую кашицу. А вторая болела так, что едва не сводила её с ума. Возможно, это её наказание за совершённый грех…       — Не лучшее время ты выбрал для нападения, — раздался знакомый голос.       В квартире появились ещё двое. Алия, не веря, подняла голову. Это действительно не предсмертные галлюцинации? Перед ней и вправду стоят её коллеги из Авангарда?       Есенин довольно усмехнулся и дёрнул рукой, заставляя Грина с шипением упасть на колени. Вокруг него клубилась жидкая тьма, контролирующая каждый его вздох и выдох. Лицо у Грина покраснело от нехватки воздуха, утратив прежнее самодовольное выражение.       — Ночью ты становишься куда сильнее, чем днём, Сергей, — улыбнулся Владимир.       Однако его улыбка тут же пропала, стоило ему увидеть поверженную Бопежанову.       — Алия! Ты в порядке? — он бросился к ней, с беспокойством оглядывая конечности.       — Не очень, — поморщилась Алия.       Владимир поднял её на руки, понимая, что встать на ноги она не может. И невольно поморщился от неприятного запаха.       — Я так рада вас видеть, — выдохнула Алия.       — Не могу сказать то же самое, — мрачно посмотрел на неё Есенин. — Ты действительно убила Али?       — Сергей, не сейчас, — нахмурился Маяковский.       — Она теперь не отличается от этого, — Есенин пнул ногой в спину Грина, заваливая его на пол. — Убийцы. Тех, кого мы ловим и арестовываем.       — Заткнись.       — Я говорю правду, — фыркнул Сергей.       Затем он вдруг насторожился, совсем другим взглядом осматривая Грина. Изо рта у него выливалась белая пена, а глаза безжизненно уставились вперёд. Есенин изумлённо воскликнул и перевернул его на спину.       — *Запрещено цензурой*! Он сдох!       — Как сдох?! — изумился Маяковский, подходя ближе.       — Они все с одного завода что-ли?! Умирают, стоит на секунду отвернуться!       Есенин в ярости снова пнул его ногой.       — Что с ним будем делать? — недовольно спросил он, садясь на корточки и открывая рот Грину. — Судя по всему, он проглотил пилюлю с ядом, спрятанную у него в зубах. В преступных организациях такое частенько практикуют, чтобы избежать утечки информации.       Владимир Маяковский прицокнул языком, вытаскивая мобильник и набирая номер скорой помощи. Алия в его руках потеряла сознание, безвольно обвиснув. Он осторожно положил её на узкий диван.       — Как будто смерть для нас проблема, — тихо проговорил он.       — Нет, — резко ответил Есенин. — Ты не можешь. Использование твоей способности каждый раз забирает десять лет твоей жизни. Не зря я тогда уничтожил тело Булгакова, чтобы ты не смог к нему прикоснуться…       — Это было нарушение устава.       — Я знаю. И ни капельки не жалею.       Есенин покачал головой.       — Нет, я не позволю, Маяковский. Ты и так использовал свою способность несколько раз. Неизвестно, сколько лет тебе вообще осталось. Здоровье уже тебя подводит…       — Это наш единственный шанс узнать побольше о Смерти Небожителей.       — Но на нашей стороне сам Шпион! Единственный выживший среди Алаш! Ведь именно он помог нам найти Алию!       — Мы даже не знаем его истинного лица! Я ему не доверяю. Проще самому всё узнать.       Маяковский оттолкнул друга. Тот отмахнулся, попытался оттащить его от мёртвого тела, но Владимир так на него посмотрел, что он поубавил пыл.       — Мы должны воспользоваться тем, что имеем.       — Но это может убить тебя… — попытался вразумить друга Есенин.       — Это уже не имеет значения. Я знал, куда шёл, когда начал работать на правительство.       Есенин болезненно поморщился:       — Как будто у нас, эсперов, есть выбор.       Он отошёл от Маяковского и отвернулся, не в силах смотреть на это зрелище. Владимир приподнял голову Грина и закрыл его глаза своей ладонью. От его руки начал исходить слабый голубой свет. Маяковский прикрыл глаза, тихо прошептав:       — Способность «Предсмертная записка».       Темнота закрытых глаз рассеялась, и он плавно переместился в разум умершего, вытаскивая из него последние воспоминания. Времени было в обрез. Воспоминания показывались до тех пор, пока тело не остыло.       Перед ним предстала картина. Как будто фильм, включенный на экране телевизора, но всё происходило в обратной съёмке. Грин захвачен в теневую ловушку Есенина, чуть не убивает Алию, вламывается в её квартиру, находит её адрес…              Владимир перематывал воспоминания, пока не наткнулся на кое-что интересное. Он с особым вниманием вгляделся в новую картинку. Тёмное помещение с многочисленными мониторами, напоминающий хакерский уголок. За столом, спиной к нему, сидит высокий человек в кресле. Видно только его голову, а точнее, шапку-ушанку да чёрные волосы. Было очень темно, и картина была расплывчата. Вероятно, это случилось два-три дня назад. От того и Грин запомнил всё не очень хорошо. Даже их разговор было трудно расслышать, пока человек в кресле не приступил к главному. Он обернулся вполоборота, и сколько бы Владимир не вглядывался, так и не смог разглядеть его лица. Но он отчётливо увидел глаза, горящие зловещим фиолетовым цветом.       — Убей Алию Бопежанову и доставь мне этот артефакт. В целости и сохранности, — голос был мужской и очень приятный на слух. Но всё портил холодный, приказной тон. — Я подозреваю, что ей могут прийти на помощь. Поэтому, если не справишься… Возьми это и прикрепи к зубам. Если провалишь задание и всё же уйдёшь к всемогущему Господу Богу, то хотя бы унесешь с собой и наши тайны.       — Как скажете.       Он передал ему ту самую пилюлю с ядом, от которой погиб Грин. Владимир заметил, что пальцы у этого человека длинные, как у музыканта.       Картина перед ним мигнула и пропала, и на мгновение, Владимир видел перед собой лишь темноту. Но тут,снова зажёгся перед ним свет и показалось самое последнее воспоминание Грина.       К огромному сожалению Владимира, это было не столь важно, как он надеялся. Проклятый Грин словно был кем-то предупрежден, что не стоит говорить или слышать секреты их организации перед несколькими днями до нападения. Скорее всего, так и было. Владимир в злости стиснул зубы       — Грин! А, Грин? Гри-и-ин! — громко вопил уже известный ему Клоун, крутясь колесом вокруг Грина. — Ну идём, поиграй вместе со мной. Я нашёл чудесную игрушку!       — Отстань.       — Неужели ты откажешь себе в таком удовольствии?! Будет весело ломать ему пальцы, как в прошлый раз. Ну же, идём!       Картина снова погасла, и Владимир понял, что это всё. Тело Грина остыло, остыли и воспоминания, которые он хранил. Маяковский испытал жгучее разочарование от того, что так и не узнал ничего ценного.       Он открыл глаза и тут же чуть не задохнулся. Попытался глотнуть воздуха, но лёгкие словно отказали. Перед глазами всё расплылось, и он рухнул на пол.       — Влад! — испугался Есенин, подскочив к нему. — Ну я же говорил тебе, что не стоит этого делать! Дурак…       В этот момент в дом как раз вошла и полиция и скорая. Фельдшер и медсёстры забрали двоих на носилках, а тело Грина накрыли белой простыней. Есенин едва удержался, чтобы не пнуть его напоследок.       Столько проблем из-за одного дохлого придурка!

***

      Приезд обратно в Казахстан Аяна представляла себе совершенно по-другому. Уж точно не для того, чтобы похоронить собственного брата. Раньше они жили в Алматы. Родной город, родные пейзажи… Али бы ни за что не захотел бы, чтобы его хоронили в России, а не на родной земле. Не смотря на истерики, слёзы и горе, Аяна через несколько дней взяла себя в руки, чтобы организовать похороны для своего брата. Достойно проводить усопшего в последний путь было обязанностью родственников покойного.       Аяна обосновалась в старом доме, который они с Али не успели продать. И там же встречала гостей, прибывших выразить соболезнования. Услышав об участи Али Султанова, к Аяне приходили их старые соседи, одноклассники Али, однокурсники и прочие знакомые, так как других родственников у них не было.       Обычно родственников у казахов бесчисленное множество. Сторона отца, сторона матери… Их количество обычно превышало ста, и это было абсолютно нормально. Однако у семьи Аяны был другой случай. Её папа и мама были сиротами, познакомившимися в приюте, и позже поженившись, они сами обеспечили себе безбедную жизнь.       Соседка, пожилая женщина по имени Айгуль, раньше заботившаяся о двух сиротах, как о собственных детях, горевала наравне с Аяной. И даже сходила на базар и купила крупного барана, чтобы зарезать его согласно обычаю поминания умершего. Обычно это делали близкие родственники, но Аяна не была особо близко знакома со всеми традициями и обычаями похорон, чтобы знать об этом. Благо, Айгуль апа разбиралась в этом довольно-таки неплохо, и большей частью похорон руководила именно она.       Тело Али находилось в соседней комнате. Аяне было страшно это осозновать, но она знала, что так и должно быть. Тело пролежало в доме несколько дней. Затем Айгуль апа лично омыла его чистой водой и завернула в белый саван. Аяне духу не хватило сделать это самой. Тело Али выносили из дома головой вперед. Его положили на специальную деревянную доску и положили на место, где старый имам прочитал «жаназа» — заупокойную молитву, совершаемую перед погребением. После выполнения всех обычаев, за проведением которых внимательно следила Айгуль апа, тело повезли на захоронения.       За всё время пребывания в Казахстане, Фёдор всё время крутился рядом, пытаясь как-то помочь. Но он не был знаком с похоронными обычаями и правилами, так что особо ничем помочь не смог. Однако Аяна была рада одному его присутствию. В какой-то момент она осознала, что Фёдор теперь единственный близкий ей человек. Единственный, кто о ней заботится. Единственный, на кого она может положиться.       Тело Али похоронили в загородном кладбище. Аяна воспользовалась услугами ритуальных служб, и за короткое время они построили «мазар», с куполом, увенчанным полумесяцем. На переднюю стену прикрепили табличку с именем, отчеством и фамилией.       Сейчас, стоя перед мазаром брата, Аяна вновь глотала слёзы, которые никак не желали останавливаться. Фёдор придерживал её за плечи, словно боялся, что она упадёт. Глаза его разглядывали надпись на табличке:

Руы Адай

Асхат ұлы

Али

Султанов

4. 03. 19** — 5.01.20**

Белгі қоюшы: сіңілісі Аяна

      Внизу ещё были написаны «сүре», которые обычно читают возле мазаров умерших. Аяна снова и снова тихо шептала их себе под нос, надеясь, что это её успокоит.       — Не вини себя, Аяна. Так ты только сама себя погубишь, — негромко сказал Фёдор, поняв, что она занимается самокопанием. — Оставь всё в прошлом. Думай о настоящем и будущем. Уверен, Али бы не хотел, чтобы ты так страдала.       Аяна покачала головой. Она не хотела оставлять Али в прошлом. Не хотела, чтобы он растворился в её воспоминаниях, как это произошло с родителями. Плечи её содрогались от беззвучных рыданий.       — Бесполезная полиция ещё даже не нашла эту мерзкую преступницу, — с ненавистью сказала Аяна. — Чтоб она сдохла, тварь…       Фёдор вздохнул, притягивая её к себе. Аяна зарылась лицом ему в грудь, и плевать, что его пальто пропитается её слезами. С тех пор, как она подарила ему на Новый год новую одежду с необычным стилем, Достоевский носил их почти не снимая. Шапка-ушанка на его голове уже почти стала неизменной деталью его образа.       — Не говори такие вещи перед могилой брата, — тихо сказал ей Достоевский.       Они с Фёдором простояли так ещё очень долго. Стало холодно. Порывы ледяного ветра заставляли их подрагивать. Рыдания девушки потихоньку сходили на нет, превращаясь в редкие всхлипы.       — Надо возвращаться, — сообщил ей Фёдор.       Через три часа они уже должны были улететь обратно в Россию. Аяна и сама понимала, что время поджимает. Но уходить ей не хотелось. Хотелось подольше побыть рядом с телом брата.       — Не хочу возвращаться в ту квартиру…       — Ты будешь жить со мной, — твёрдо произнёс Фёдор. — Дом большой, и места тебе уж точно хватит. Переезжай ко мне. Насовсем.       Аяна задумалась. Она понимала, что странно вот так вот жить с парнем, при этом не находясь с ним в браке. Для казахов это был верх неприличия. Но что ещё поделать? Куда ей идти? О том, чтобы продолжить жить в той квартире, которую купил брат, не могло идти и речи. Впечатление о его мёртвом теле посреди коридора ещё долго буде преследовать её в кошмарах… Покупка нового жилища тоже не представлялась хорошим вариантом. Жить в одиночестве… Так Аяна быстрее сойдёт с ума.       Мысль о том, что живя в доме Фёдора, она будет иметь возможность видеть его, когда захочет, была очень заманчивой. В конце концов, он единственный, кто у неё вообще есть.       — Возможно, это неплохая идея… — наконец сказала Аяна.