Божий дар

                        "Если я расскажу о тьме внутри меня, ты продолжишь смотреть на меня, как на солнце?"

                                          @dil_zw

            Пол, стены — все вокруг Али было окрашено в кирпично-красный… Нет. В кроваво-красный цвет. Алия до сих пор не могла поверить, что у нее хватило духу поднять оружие на друга, напарника, товарища… Как ее палец смог нажать на этот проклятый спуск?!       — Что же я натворила…       Буйный поток гнева сменился на непонимание, затем на смятение, а следом пришло и осознание. Она позволила ярости взять верх над ее разумом и совершить такое преступление.       Алия почувствовала, как ей стало не хватать воздуха. Она жадно начала вдыхать его ртом, дабы не упасть в обморок. Казалось, что сами стены и потолок стали на нее давить. Алия нервно сглотнула. Ей мерещилось, что потолок вот-вот упадет и расплющит её своей силой.       Девушка в отчаянии схватилась за участок куртки, где находилось сердце… Оно невероятно сильно ныло от такой утраты. О Боже… Она своими руками убила родного ей человека… Сейчас Алия готова была вырвать себе сердце, и поместить его в тело Али… Вместо его сердца, которое уже перестало функционировать, качать кровь… Бопежанова захотела подарить ему новую жизнь, которую она отняла… Но умом девушка понимала, что это невозможно…       Она что, действительно его убила? Рука с пистолетом затряслась. Алия медленно поместила его в предохранитель и подкрепила к ремню, дабы случайно ещё раз не выстрелить.       Горькие слезы полились с невероятной силой из этих несчастных глаз… Она уже не могла остановить поток своих эмоций, и была даже рада тому, что не держит все в себе и не разрушает себя изнутри.       Ноги девушки становились все тяжелее и ватнее, будто кровь перестала поступать в нижнюю часть тела. Вдруг ее стало косить. Голова стала кружиться, и появились первые позывы рвотного рефлекса. Она уже не могла удерживать равновесие и рухнула на колени.       Бопежанова продолжала смотреть на бездыханное тело Али. Он был смиренным, когда Алия направляла на него оружие. Наверное, с самого начала, как только Федор приказал ему раскрыть всю информацию об Алаш, он уже знал, что не сносить ему головы. Али принял свою участь, вот и все.       — Ал…и… — тихо прошептала Алия. Вдруг ее охватила новая волна гнева. — Почему?! Почему?!       Бопежанова со слезами на глазах стала изо всех сил кулаками бить по полу. Ей уже все равно было на отпечатки пальцев или на то, что соседи могли вызвать полицию, услышав звук выстрела. Она хотела выкричать всю свою боль.       — Как же так… Ты убил весь бывший и нынешний состав Алаш… Но почему сейчас я чувствую не злость к тебе, а сожаление?!       Где тот гнев, с которым она пришла в эту квартиру? Она была полна решимости совершить убийство, чтобы отомстить за своих коллег, с которыми расправились ужаснейшим способом. А ее семья? Их сделали калеками на всю жизнь, так же как Алию. Но почему сейчас Бопежанова чувствует вину за убийство Али? Он же сам приходил к ней с просьбой убить его, когда тот перейдет черту…. Почему она жалеет…       Алия остановила свой эмоциональный всплеск и перестала биться руками об пол. Она посмотрела на свои ладони. Они покраснели, опухли и ныли из-за нарастающей боли, появились ссадины и мелкие ранки. Но Алии было все равно на физическую боль.       Девушка откинула голову назад, ее красные глаза перестали лить слезы таким бурным потоком. Перед глазами промелькнула веселая и полная красками жизнь, проведенная рядом с Али. Как он ее спас возле дома покойного господина Островского. Как она рассказала ему про свою травму, а он внимательно слушал и поддерживал ее. Как они вместе расследовали дела, порученные господином Маяковским. Как они вместе навещали палату Сергея Есенина. Они много всего пережили, но никто не думал, что их будет ждать такой конец.       Алия вернула голову в исходное положение. Она снова опустила руки на пол и стала ползти на коленях. Ползти к Али. До него можно добраться за считанные секунды, дойти, сделав буквально десять шагов… Но ей казалось, что она ползла к нему целую вечность.       Наконец, это расстояние было преодолено. Али находился от нее буквально в нескольких сантиметрах. Его зрачки сузились, он смотрел в потолок спокойным, умиротворённым взглядом. В его глазах не было ужаса или ненависти к ней. Он смирился. Все это время он жил ради одной единственной цели — защиты своей младшей сестры. Он хотел ей подарить самую лучшую и беззаботную жизнь.       Алия протянула дрожащие руки к мертвому телу. От первого же прикосновения она почувствовала холод, пусть тело ещё не успело остыть. Морозное ощущение от её рук сразу перенеслось плавно по шее. Она схватила Али руками за плечи и потихоньку стала приподнимать его с пола. Кровь снова начала хлестать, создавая новую лужу красного цвета.       Бопежанова в отчаянии притянула друга к себе. Она крепко-крепко прижала его к своей груди. Слезы вновь полились с новой силой. Образовавшийся ком в горле не хотел рассасываться.       Алие казалось, что ее душа окончательно разбилась на тысячи мелких осколков, собрать которые в единое целое было уже невозможно.       — ААААААААААА, — протяжный крик, который вырвался из ее уст, она не забудет никогда.       Алия продолжала держать на руках тело своего покойного друга. Слезы лились и не думали заканчиваться. Соленые капли стекали по несчастному лицу и падали на окрашенный в красный пол, смешиваясь с кровью. Голова настолько сильно стала болеть, что казалось вот-вот лопнет. Но, несмотря на это, она продолжала держать друга возле сердца. У нее была мимолетная, самая маленькая надежда на то, что благодаря ее жизненной энергии, биению сердца и пульсу Али оживет. Но этого не произошло.       — Дорогой Али… — сквозь слезы и боль начала говорить Алия, сильнее притягивая к себе Али. — Я обещаю тебе, что Федор будет пойман… Обещаю, что твоя сестра узнает правду о нем, — голос Алии перестал быть сдавленным, когда она стала говорить о Достоевском.       Ее вмиг охватили гнев и ненависть к нему. Такой человек должен ответить за все свои злодеяния.       В квартире Али она находилась всего несколько минут, но казалось, что целую вечность. Дверь была выломлена, прозвучал оглушительный выстрел. Скоро сюда приедут скорая и полиция, поэтому ей нужно было скорее уходить. Она с болью и сожалением во взгляде оторвала от себя тело мертвого Али. Она положила его на пол. Ее верхняя одежда была испачкана кровью, но девушку это не особо волновало. Неподалеку была припаркована ее машина, она успеет до нее добраться.       Сердце Алии ныло от одного взгляда на лежащего в собственной крови друга. С этого момента её душу не будет покидать сожаление о содеянном.       — Иманды бол, Али… Прости меня, пожалуйста. И я должна признаться тебе в том, что… я любила тебя. Если бы не наша незавидная ситуация, я бы очень хотела быть с тобой… Прошу, прости меня. И прощай.       Алия действительно испытывала чувства к нему, но долго самой себе не могла признаться в этом. Она понимала, что Али не рассматривал ее как девушку. Для него она всегда была лишь другом. Покойный Али готов был разрушить весь мир только ради одной единственной девушки…. Ради Аяны.       Аяна… Всегда она.       В этот момент из кармана Али выпала какая-то вещь, которая мгновенно испачкалась в крови. Алия вопросительно изогнула бровь и посмотрела на нее с недопониманием, потом вытерла рукой мокрое лицо и потянулась к этой вещи. Она взяла в ладонь, на первый взгляд, обычную ручку. Но Алия была напарником Али, и прекрасно знала, что это далеко не обычная вещица. Благодаря этой ручке Али призывал любое оружие, которое было в его коллекции. Девушка не могла допустить, чтобы эта вещь попала не в те руки. Особенно в руки Федора.       Алия положила эту ручку к себе в карман. К ее ногам вернулась сила, и она наконец-то смогла встать. Теперь ей оставалось лишь бежать. Раз она детектив, то сможет выкрутиться из этой ситуации. В ином случае ее способность поможет ей на время побыть на свободе.       Она решительно отвернулась от Али и быстрым шагом покинула эту квартиру, полную несчастий и страданий.        Алия быстро перешла через порог двери. Необходимо было быстро скрыться, ибо Аяна совсем скоро вернётся домой.       Бопежанова представляла, какое горе испытает эта юная девушка… Боль от потери единственного родного ей человека не заглушить ничем.       Тем временем Алия уже спускалась по лестнице, держась крепко-накрепко рукой за перила, будто боялась споткнуться и упасть. Она упустила свой взгляд на испачканную кровью одежду. Ее успокаивало то, что одежда была темного цвета, поэтому с дальнего расстояния никто не сможет разглядеть, если, конечно, человек не подойдёт ближе и не станет всматриваться. Но даже если не видно то, в таком виде все равно нельзя было выходить на улицу… Иначе прохожие сразу же поднимут панику, и добраться до офиса без происшествий она не сможет.       Бопежанова наконец-то спустилась на первый этаж. В этом подъезде работала одна единственная лампочка, которая едва освещала лестничную клетку. Но все же этого достаточно, чтобы можно было разглядеть все кроваво-красные пятна. Алия в спешке сняла с себя куртку. Под курткой у нее была только кофта с капюшоном, которым она сразу же прикрыла голову. Алия порассуждала, как она могла понести куртку: либо накинуть ее на руку в области локтя, но тогда кровавые пятна на бедрах будут неприкрытыми. В таком случае лучше будет держать курточку возле живота, тогда нижняя часть тела будет прикрыта, и прохожие люди не заподозрят неладное.       Ладони также были испачканы кровью и покрыты ссадинами, но Алия быстро достала из кармана верхней одежды кожаные перчатки и надела их на руки. Вроде все готово.       Алия глубоко вздохнула и нажала на кнопку, чтобы открыть железную дверь. В подъезд сразу стали проникать слабые лучи света через щель из-за открытой двери. Как только Алия вышла, то немедля без лишних вопросов и движений направилась к своей машине. Благо людей на улице в этот момент не было. Вот же удача! Ей повезло припарковаться напротив дома убитого Али. Она шла к своей машине, опустив взгляд на землю. Ей было стыдно смотреть на этот мир, как она смотрела до этого. Ей казалось, что сегодня она перешла черту, которая вела лишь к тьме, где больше не будет возможности посмотреть на обычный солнечный свет, как прежде.       Подойдя к своей машине, Алия достала из кармана брюк ключи от нее. Сразу же открыв, она села за руль. Она избавилась от куртки, бросив ее на заднее сиденье. Только сейчас она поняла, что выйдя из квартиры, где совершила преступление, Алия задержала дыхание и до сих пор не переставала это делать. Сейчас она жадно глотала воздух в попытках насытиться кислородом. Находясь в полном отчаянии, Бопежанова держалась руками за руль и опустилась лбом на него. Ее жизнь больше не будет такой как прежде. Что же она скажет остальным детективам на работе? Как она будет смотреть в глаза Аяны, полные света, надежды и тепла? Есть ли смысл сейчас раскрывать Федора Маяковскому? От стольких раздумий и переживаний у Алии ещё сильнее разболелась голова. Головная боль такой силы у нее впервые. Не удивительно, ведь только что она испытала настолько глубокое эмоциональное потрясение. Ещё хорошо, что Алия могла здраво рассуждать. Взяв себя в руки, Алия посмотрела на улицу через стекло. Сумерки сгущались, зимой день сменяется ночью гораздо быстрее чем в другое время года. Потихоньку начал падать снег. Снежинки по повелению ветра кружились в медленном вальсе. В любой другой момент Алии бы понравилась такая волшебная атмосфера, но к сожалению сейчас ее ничего не смогло бы порадовать или рассмешить. Она наконец-то завела машину и скрылась с места преступления, где совсем скоро должно начаться расследование.

***

      Аяна возвращалась домой с очередного свидания с Фёдором. Ей безумно нравились его знаки внимания: маленькие подарочки, букеты цветов, комплименты, осторожные касания, нежные поцелуи… Аяне казалось, что она попала в сказку. Благодаря Фёдору Султанова побывала почти во всех элитных заведениях Москвы. Фёдор не жалел ради неё ни денег, ни средств, и этим чем-то напоминал Али.       Зима в России была особенно суровая. Холодный воздух застревал в лёгких, заставляя кашлять и чихать. Дороги были до раздражения скользкие, и Аяна то и дело сваливалась с ног, проклиная всех и вся. Фёдор пытался её как-то поддерживать, но в большинстве случаев он сам мог не удержаться и падал вниз вместе с ней. Но несмотря на такие конфузы, из его рта никогда не выскальзывали ругательства, даже безобидные. Неземное терпение и спокойствие. Из-за этого Аяне иногда вообще казалось, что он не человек.       Только вот человечность Фёдора проявлялась в других вещах. Он мерз так же, как и все. Аяне тоже не нравился холод, но Фёдор его просто ненавидел. Даже завернувшись в кучу слоёв теплой одежды, и напоминая сердитого колобка, он всё так же умудрялся мёрзнуть. Поэтому они чаще всего проводили время в разных заведениях, сокращая прогулки на улице до минимума.       После того, как Аяна поскользнулась и чуть было не упала у самого подъезда, Фёдор удручённо покачал головой.       — Как только доберешься до своей квартиры, нанеси что-нибудь на синяки, — серьезно сказал он, обеспокоенно глядя, как Аяна открывает подъездную дверь. — Я всё же провожу тебя сам, а то вдруг ещё и с лестницы свалишься.       — Было бы неплохо, — улыбнулась ему Аяна.       Они вместе зашли внутрь и поднялись вверх по лестнице. Когда они добрались до дверей квартиры, сердце Аяны кольнула неясная тревога. Она ещё больше укоренилась, когда Аяна обнаружила, что дверь не заперта на ключ.       — Али что, не запер дверь? — нахмурилась она.       — Вероятно, он дома, и просто забыл, — пожал плечами Фёдор.       Аяна распахнула дверь и вошла в квартиру. И тут же обомлела.       Полы и стены были заляпаны кровью, а посреди коридора лежал окровавленный труп мужчины. Под телом образовалась огромная лужа.       — Что такое? — Фёдор зашёл следом за ней и так же изумлённо застыл. — Не может быть…       Аяна, не веря своим глазам, покачала головой и приблизилась к трупу. Нет, нет, нет… Этого просто не может быть… Это не он… Это не может быть брат…       Она с расширенными глазами уставилась на знакомое лицо, плечи, туловище, длинные ноги и руки… Неизбежное осознание ударило по голове кувалдой. Губы задрожали, а горячие слёзы сами потекли из глаз, обжигая щёки.       Аяна рухнула на колени. Тело её словно придавило к полу громадным куском льда, а ноги отказались исполнять свою функцию.       Для неё моментально исчезло всё. И дом, и кровавые стены, целый мир, и даже Фёдор, изумлённо застывший на пороге. Был только хладный труп перед ней. Всё ещё до конца не веря своим глазам, Аяна наклонилась к окровавленной груди брата, прижимая ухо, будто там ещё можно было услышать пульс.       — Али? Брат… Старший брат… Прошу, проснись… Открой глаза.       Она отстранилась, чувствуя, как запачкалась кровью, и судорожно обхватила холодное лицо брата. Глаза его невидяще смотрели в потолок.       — Нет, пожалуйста, нет…       Аяна дрожащими руками стирала кровь с лица, убирала мокрые пряди волос, будто это могло что-то изменить. Но брат не моргал. Не поднимал густые брови и не улыбался ехидно, заверяя её, что это всего лишь пранк, и ему удалось с успехом его провернуть.       Он просто был мёртв.       Аяна обессильно сидела на коленях, прижимая к себе родное тело. Руки и лицо её давно были испачканы в крови. Крепко прижимая его к себе, рыдая во весь голос, она то и дело прикладывала ухо к его груди, там, где должно было биться сердце, но снова и снова она слышала лишь тишину в ответ.       В голове не было ровным счётом никаких мыслей, только невыносимая боль, разъедающая изнутри, словно кислота, и разрывающая сердце, будто острые когти.       — Братик, очнись пожалуйста. Ты же сильный… Ты не можешь меня так оставить…       Аяна проглатывала слова, не контролируя сбившееся дыхание. Нет, он не очнётся. Ни за что не очнётся. Рыдания перешли в горестный крик. Она зажмурилась и пронзительно закричала, не в силах совладать с болью, которая буквально сгрызала внутренности.       Аяна просто хотела умереть… Умереть, чтобы не чувствовать этих невыносимых мук при взгляде на это родное… Но мёртвое тело.       /Фёдор/       Достоевский ещё до открытия двери в подъезд понял, что Али Султанов уже мёртв. На ручке двери отпечаталась маленькая капля крови, едва незаметная. Но эта капля многое рассказала Фёдору. Он безучастно принял сей факт. Султанов давно перестал занимать Достоевского как средство достижения цели. Стрелка его интереса отвернулась от Али и указала на его родную сестру. Для финального исполнения его коварного плана годился любой из Султановых. И младшая из них казалась куда лучшим вариантом, а от ненужного можно было уже избавиться.       Они с Аяной неторопливо поднимались на верх. Достоевский догадывался, что Али не сможет выдержать такого давления и сломается. Впрочем, этого он и ждал. Ждал с нетерпением, пока его жертва медленно сойдёт с ума и покончит жизнь самоубийством. Фёдор любил доводить людей до крайней точки кипения. В этом была своя своеобразная прелесть, жестокая забава.       В конце концов, Али стал ближе к своему Богу. Это неизбежно для любого смертного. Рано или поздно все отправятся к Отцу Небесному и предстанут перед ним. Это лишь вопрос времени.       Достоевский догадывался, что у самого Али вряд-ли хватит духу нажать на курок. Как бы малец не храбрился, покончить со своей жизнью самостоятельно он бы не смог. Тем более, когда под рукой всегда есть подружка, готовая исполнить любую прихоть. Фёдор знал про их дурацкую договоренность, что в случае, если он заставит Али выложить всю информацию про Алаш, то Бопежанова должна будет убить его. Это было глупо. Очень глупо.       Поэтому Фёдор тянул до последнего, пока надоедливые казахские детективы не стали слишком назойливыми. К тому же, была ещё одна причина, по которой Фёдор позволил Али умереть.       Его сестра. Нежная, хрупкая, веселая девушка, с которой занимательно проводить время. Достоевскому она нравилась только потому, что умело развеивала смертную скуку. Всегда вытворяла нечто такое, что заставляло Фёдора удивляться то ли её почти детской наивности, то ли безграничной глупости. В любом случае, с ней было нескучно, и он решил, что хочет держать её возле себя.       А чтобы быть ближе к девушке, надо было избавиться от её привычной опоры. Убрать надоедливого брата, чтобы у Аяны, круглой сироты, не осталось никого, кроме него — Фёдора. Достоевский хотел быть единственным, в ком бы она нуждалась. Центром её мира. Её всем. Сей эгоистичный порыв заставил его наблюдать, как Али медленно умирает. Сначала морально, а потом и физически. Один выстрел, и вот он уже простился с жизнью.       Когда Аяна распахнула дверь своей квартиры и зашла внутрь, Фёдор прекрасно знал, какая реакция за ней последует. Шок. Онемение. Отрицание. Эмоциональный всплеск…       Аяна неуверенными шагами приблизилась к лежащему трупу, который всего несколько часов назад был ещё живым человеком – её ненаглядным братом. Федор холодно взглянул на него, незаметно для девушки брезгливо поморщившись. И тем не менее, в душе он ликовал — вот он и избавился от надоедливого и ненужного человека, которого Аяна любила больше Фёдора. Теперь же все её чувства, её мысли и её сердце принадлежали Достоевскому. Он был доволен результатом своей работы.       До того момента, пока снова не взглянул на Аяну. То, что он увидел, заставило его похолодеть. В принципе, Фёдор догадывался, что такая реакция и будет. Но знать о чем-то одно дело, а видеть и ощущать совсем другое…       В карих глазах Аяны, которые раньше светились только весельем и радостью, застыла настоящая агония. Достоевский отшатнулся, увидев, как перекосилось её лицо. Словно потеряв рассудок, она снова и снова проверяла пульс брата, будто до конца не верила, что тот мёртв. Это зрелище заставило его почувствовать странное, пока неизвестное ему до сих пор чувство, сдавившее горло невидимыми тисками.       Фёдор вздрогнул, когда услышал пронзительный крик, полный боли и отчаяния. Сердце словно проткнули сразу тысячи игл, и он судорожно начал глотать воздух, не в силах контролировать собственное дыхание. Впервые в жизни он чувствовал себя настолько...странно. Что это с ним? Его рука легла на грудь, где обычно спокойное ко всему сердце отбивало бешеный ритм.       — Прости, — вдруг прошептал он. И сам себе удивился. Слова никогда не выскакивали из его рта без тщательного обдумывания. Он изумлённо прикоснулся к своим губам, которые впервые в жизни проявили своеволие.       Выйдя из оцепенения и с трудом вернув холодный рассудок, Фёдор бросился к девушке. И как раз вовремя — эмоции настолько переполнили её, что, не справившись с потрясением, разум отправил её на покой. Федор подхватил Аяну до того, как она, обессилев, упала бы на пол.       — Теперь ты только моя, маленькая мышка, — прошептал он, услышав приближение воя полицейских сирен.       Достоевский решил, что проанализирует всё потом. Он вытащил из кармана пальто мобильник и, почти не глядя, набрал номер Чехова. У Фёдора не было ни малейшего желания разбираться с полицией. Кстати, о самом Чехове. Тот, после того, как чуть было не погиб в съемной квартире, надолго переехал к нему в загородный особняк. Нападение неизвестного человека, от которого Чехов чудом убежал благодаря ментам, заставило его здорово струхнуть и с тех пор загнанно озираться по сторонам, боясь очередной неожиданной атаки. Зато полицейских, которые смогли отвлечь того нападателя, Чехов внезапно полюбил и зауважал.       — Быстро приезжай в квартиру Султановых. Нужно разобраться с полицией, — спокойно сообщил ему Достоевский.       — Понял, — не стал задавать лишних вопросов Чехов. — Сейчас буду.       Федор отключил звонок и осторожно опустил Аяну на пол. Он мог услышать тревожный гул голосов за тонкими стенами. Однако трусливые соседи и носа из своих квартир не высовывали. Наверняка они и выстрел услышали, не только крик Аяны. Но побоялись выйти, страшась, что их постигнет та же участь. Достоевский презрительно усмехнулся. Насколько же прогнили человеческие души.       Фёдор потянулся к мёртвому телу старшего Султанова. И, брезгливо морщась, осмотрел карманы брюк в поисках ручки. Надо же… Его подружка оказалась не так глупа и забрала столь ценный артефакт. Правда, Фёдора это не сильно рассторило. В конце концов, ему нравилась погоня. А эту глупенькую девчонку, только что убившую собственного напарника, он в два счёта найдёт.       Зато в нагрудном кармане рубашки Фёдор нашёл занимательную вещь. А точнее, аккуратно сложенный лист бумаги, который успел пропитаться кровью.       — Прощальное письмо, — Достоевский хмыкнул. — Как банально.       Он засунул письмо в задний карман брюк, не беспокоясь, что может испачкаться. Если бы эта бумажка попала в руки полиции,то стала бы серьезной уликой против него. Федор настороженно поднял голову, когда услышал приближающиеся шаги.       Увидев в дверях полицейских, он оценивающе скользнул по ним взглядами, пока один из них не поднял руку, показав большой палец. Чехов. А он быстро приехал.       Дальше последовала самая нудная часть. Менты заполонили собой всю квартиру. Аяну увезли на скорой помощи, пытаясь привести в сознание. Фёдора же увели на допрос. Чехов сам схватил его за плечи и повёл на выход. По дороге они успели провернуть заученный трюк — Чехов принял облик Достоевского, а он сам улизнул от излишнего внимания. Работа была проделана настолько чисто, что никто ничего и не смог бы заподозрить.       Засунув руки в карманы пальто, Фёдор стоял на заснеженной дороге, пока не поймал такси. Он поехал вслед за скорой помощью и оказался в больнице, куда привезли Аяну. Фёдор проделал муторную работу, договариваясь с врачами и медсестрами, давая кучу взяток, пока наконец его без лишнего шума не отпустили с Аяной. Вместе с бессознательной девушкой он поехал к себе в особняк.

***

      Аяна очнулась через несколько часов. Веки открывались тяжело, а голова ещё кружилась. Она осторожно присела, потирая лоб, и огляделась. Вокруг неизвестная обстановка. Большая кровать, на которой она лежала, была двуспальной. Наволочки, покрывало, простыни были тёмного цвета, ровно как и прикроватные тумбочки, шкаф-купе и даже кресло. От преобладания в комнате большого количества темных оттенков закружилась голова.       Это была не её спальня. Не её дом. Тогда… Где же она?       Дверь распахнулась, и в помещение вошёл Фёдор, держа в руках стакан воды. На нём была обычная домашняя одежда — тёплый свитер и свободные штаны. Было непривычно видеть его таким.       — Наконец-то ты очнулась, — фиолетовые глаза с тревогой оглядели её.       Фёдор сел на краешек кровати, пока Аяна пыталась вспомнить, что произошло, и как она здесь оказалась. И вспомнила… Кровавые стены, мёртвое тело на полу…       Она вскочила на ноги, чуть не ударившись головой об лоб Фёдора. Тот отскочил назад, видимо, испугавшись резкого движения.       Господи! Али! Да он же…       — Брат! — вскрикнула Аяна и бросилась было к двери, но Фёдор схватил её, не давая убежать, и снова притянул к кровати, невольно усаживая к себе на колени. — Отпусти меня! Я должна вернуться к брату! Он…       На глазах снова появились слёзы, перекрывавшие ей обзор.       — Успокойся, пожалуйста, — Фёдор сжимал её в своих объятиях, не давая вырваться.       Но Аяна не хотела его слушать.       — Кто-то убил моего брата! Моего Али… Клянусь, я найду этого ублюдка и собственными руками задушу… Да отпусти же ты меня!       Фёдор кинул её на кровать, нависнув сверху. Он с сожалением глядел на слёзы, безостановочно текущие по щекам. Аяна качала головой, и кривила губы, не в силах успокоиться. Она снова попыталась вырваться, но Фёдор одной рукой взял оба её запястья и прижал к кровати над её головой, не давая вырваться. Он наклонился к ней, нос к носу, и отчаянно прошептал:       — Аяна, — свободной рукой он нежно погладил её щёку.       — Он мёртв, Фёдор… Мой брат мёртв… Мой любимый братик…       Его взгляд был печальным, между бровями залегла глубокая складка. Аяна вздрогнула, смотря на него широко открытыми глазами, но ничего не видя перед собой. Перед ней всё ещё стояли кровавые воспоминания о своём приходе в квартиру. Она чувствовала боль, заставляющую согнуться пополам…       Она закричала, не в силах справиться с этими муками. Фёдор пытался достучаться до нее, вытирал слезы с лица, успокаивал как мог, но безуспешно. Поняв всю тщетность своих действий, он громко позвал кого-то. Кого именно Аяну не интересовало. Горло начало першить от беспрерывных криков и рыданий.       Истерику остановил доктор, которого Фёдор позвал. Он вколол ей львиную долю успокоительных, и только тогда Аяна затихла, безучастно уставившись в потолок. До неё доносились смутные обрывки разгоров за дверью.       Доктор докладывал Фёдору обо всех уколах, что вколол ей. Аяне было все равно, что за препараты он называл. Лучше бы этот доктор дал ей яд, чтобы она могла покинуть этот мир и отправиться к тёплым объятиям своего брата…       — А ещё надо подготовиться к похоронам, — голос Фёдора в тот же час стал противен.       Как же легко он произносил такие отвратительные слова! Хотелось встать на ноги и со всей дури врезать ему, чтобы он даже думать о таком не смел.       Но это не его вина… Совсем не его. Виновата одна Аяна. Если бы только она успела вовремя. Если бы только пришла домой пораньше. Если бы…       Достоевский снова зашёл к ней, пытаясь покормить и привести в чувство. Она слышала его мелодичный голос рядом с собой. Он что-то тихо, успокаивающе шептал ей, гладя по волосам. Но Аяна не смогла разобрать слов. Для неё перестали существовать любые звуки, запахи… Все резко стало серым, неинтересным, и совершенно бессмысленным. Лишь безжизненный взгляд родных глаз, с пустотой уставившихся на неё, проносился в памяти раз за разом, вгоняя в отчаяние…