Одержимость

      С момента задержания Вилланель прошёл год. Хелен не стала вытаскивать её, получив распоряжение свыше, Константин ничего не смог сделать, чтобы помочь. На неё повесили всего одно убийство, что быстро удалось доказать в суде, и она оказалась за решёткой. Своим ужасным поведением она добавила к своему сроку не только пару лет, но и особое отношение. Все будто разом решили наказать её за само существование, за тьму, за вседозволенность, все, и, в первую очередь, Ева.       Год прошёл, и Еве должно было стать легче, спокойнее, но жизнь как по волшебству не стала лучше. Она пробовала начать путешествовать, и везде задавалась вопросом, видела ли это Вилланель? Она пробовала ходить на свидания, и во всех искала её. Пробовала заняться собой, и это превратилось в акт насилия над своим телом. Ева ходит в зал так регулярно, насколько это возможно, чтобы не заполнить это время алкоголем и саморазрушением. Она отлично освоила самозащиту, и перешла к атакам, она никогда ещё не чувствовала себя такой сильной и пустой. Отсутствие в её жизни Вилланель стало концом. Может, от ощущения нехватки адреналина, и этого неповторимого лица, Ева приезжала в тюрьму. Она попадала на то время, когда всех заключённых выводили на прогулку в открытый двор, и Ева могла тенью наблюдать издалека, как Вилланель проводит время. Обычно, она не играла в баскетбол, не общалась с другими, на ней всегда были наручники, она садилась за стол, запрокидывала голову и впитывала солнце. Её волосы стали тусклыми, лицо было словно заморожено, пустое, и безразличное к окружению, но вне всяких сомнений, такое же идеальное. Ева не понимала, что для неё важнее: знать, что монстр в клетке, знать, что она жива, или просто давать себе повод видеть её.       В очередной четверг, а визиты были разрешены именно в этот день, Ева немного опоздала, но быстро нашла её взглядом, холодный пот прошиб тело. Прекрасное, фарфоровое лицо Вилланель, было травмировано. Разбитая губа, синяк по правой стороне, забинтованная шея, и белый квадрат пластыря на лбу. Приблизившись к надзирателю, Ева сделала непринуждённый вид. — Простите, можно вопрос? Что с заключённой двести пятнадцать? — Любит принимать душ в одиночестве, — усмехнулась женщина, тронув дубинку, будто демонстрируя всю власть, что у неё здесь есть. — На неё напали? — С какой целью интересуетесь? — насторожилась женщина, посмотрев на Еву тяжёлым взглядом. — Извините, — лишь произнесла Ева и отошла как можно дальше от неё.       В этот же день Ева решилась запросить встречу. Она не спала всю ночь, думала, какими могут быть первые слова, после целого года, вряд ли Вилланель скажет, что встала на путь истинный, и благодарна за то, что кто-то осмелился её остановить и исправить.

***

      У Евы потеют руки, она поправляет причёску и ненавидит себя за то, что постаралась выглядеть отменно в этот день. Волосы после салона, блестящие, густо чёрные, макияж, парфюм, то, чем всегда сражала Вилланель, теперь в ней самой. Майка от Gucci, штаны с высокой талией от Burberry, туфли, если Вилланель их увидит, от Jimmy Choo. Каролин так щедро заплатила за операцию с финалом Вилланель, что Ева может не работать до конца своей жизни. Но она не трогала эти деньги на счету, до момента, как решила всё это купить и надеть на себя, будто возвращая их Вилланель. Время идёт, а её всё никак не приводят, в какой-то момент Ева думает, что ей сообщат об отказе от встречи. Это было бы логично, вряд ли Вилланель хочет видеть её после произошедшего. Ева вытягивает руки и барабанит по столу ладонями, прямо перед ней крепление для наручников, тут всё серьезно. Комната абсолютно пустая, а дверь и стены мягкие, чтобы тебя даже об них не ударили. Одна камера в углу, уже пишет, горит зелёным. В комнату открывается дверь, и Ева чувствует реакцию своего тела, как обычно, в присутствии Вилланель, она ощущает себя кошкой, в самой напуганной и оборонительной позе. Так близко, никакого расстояния, сердце заходится, и трудно сглотнуть слюну, а через несколько секунд, всё пересыхает во рту, и это отвратное чувство. Подташнивает, и даже кружится голова, хочется вскочить, выбежать, нет, только не остаться в этой комнате наедине со зверем, наедине с… Одержимостью. После страха приходит тепло, горячей волной накрывает с головой, от взгляда Вилланель хочется кончить. Ева сжимает кулаки, и пытается смотреть так же смело, как это делает заключённая. Её руки пристёгивают к центру стола, под тюремной, оранжевой униформой, на запястьях, синяки. Свежие, и старые гематомы, очевидно, в наручниках она проводит почти всю свою новую жизнь. Со вчерашнего дня с её лицом больше ничего не произошло, странно, но Еву как пугают эти повреждения, так и заводят, стоит ей подумать о кончике своего языка на продолговатой ране на губе, как прилив тепла лижет её между ног. Она смелая, раз поймала убийцу, смелая, раз может сидеть напротив неё, она работала над этим, и словно пришла доказать это. — Что с твоим лицом? - задала вопрос Ева, ногти впиваются в ладони.       Ева не ожидала, что первыми словами будет вопрос, она планировала начать с объяснений своего поступка. Затем, она задала ещё один, много вопросов, но Вилланель не собиралась отвечать. Она поняла это, и замолчала. Тишина надавила со всех сторон, а затем, она напугалась. От резкого движения Вилланель вперёд, и лязга наручников. Лицо убийцы стало ближе, она легла грудью на стол и… Заплакала. Слёзы на этом лице прошибли Еву как нашатырным спиртом. Ева оказалась напротив ребёнка, того самого, с тяжёлым детством, она знала уже много об Оксане, и сейчас, напротив, была она. А затем, её будто спугнула с места Вилланель, улыбка, дерзкая, адская, движение назад. Вилланель откинулась на стуле, тронула языком порез. — Ненавижу тебя, Поластри. Окажись ты со мной в одной камере, я бы зверски изнасиловала тебя, а затем, раздала всем в коридоре. Охрана!       В комнату зашли, Ева осталась сидеть в шоке от услышанного, пока её уводили.

***

      Ева осуждает себя, что бросается под вагон, что рискует, что вновь трясёт свою жизнь в попытке чего-то добиться. Она не отвечает на свои же вопросы, идёт к Каролин, просит невозможного – встречи, личной! Каролин реагирует с насмешкой, год прошёл, и теперь вам нужна «супружеская встреча»? Или как это назвали по-новому «расширенными семейными визитами»? Что вы будете делать? Наконец-то покончите друг с другом? Ева задумывается, это был бы логичный финал для них, больше никаких попыток. Каролин предлагает вернуться на службу взамен такой большой просьбы, Ева соглашается, не думая. Проходит неделя и резкий, но ожидаемый звонок, подтверждает, что всё случится. Есть дата, есть время.

***

      Ева надевает строгое платье, поверх пиджак, выглядит официально, собирает волосы назад, зная, как это разозлит Вилланель.       Снаружи тюрьма выглядит зловещим адом, худшим местом на земле, но внутри работают обычные люди. Досмотр в этот раз более тщательный, личная встреча с заключённым здесь редкость. Её провожают в отдельный корпус, Ева думает, что и ночи бы здесь не провела, умерла бы от страха, это точно. Сам досмотр оставил след неприятных, чужих прикосновений к телу, и Ева еле это стерпела. Она заходит в светлую комнату с окном, и кушеткой. На небольшой полке стоит бутылка воды, коробка с салфетками и несколько упаковок презервативов, словно напоминая о том, для чего создана эта комната. — Вы в порядке? Заключённую приведут через десять минут. — Да, всё хорошо, спасибо.       Дверь закрывается и запирается, Ева садится на кушетку, сжимает колени руками, но ноги по-прежнему трясутся, подкидывая их. Она чиста и пуста, даже серьги попросили снять, если Вилланель решит её убить или намеренно придёт за этим, то только голыми руками. Ева помнит эти руки, тонкие запястья, длинные пальцы, эта смерть не так плоха. Она уже здесь, она этого хотела, она набиралась смелости, она абсолютно не знает зачем!       Дверь отпирают, в комнату заходит сначала Вилланель, за ней надзиратель. Он приказывает встать у стены, расстёгивает наручники. — Я за дверью, без глупостей, Электро. Вилланель усмехается, её взгляд где угодно, но не на Еве, это заставляет смущённо поёрзать на месте и в итоге встать, не позволяя Вилланель быть выше и опаснее. Она хочет открыть окно, чтобы не было так душно, подходит ближе, но видит, что оно на ключе, и будто не доверяя этому, дёргает за ручку. Приближение Вилланель за спиной вынуждает замереть от страха, их ауры сталкиваются в извечной борьбе, и Ева знает, сейчас будет нападение. — Ты пытаешься злить меня, Ева? — пальцы срывают резинку с волос, заставляя вздрогнуть. — Электро? — с дрожью в голосе, спросила Ева. — Суперзлодей комиксов. Электро может направлять и излучать мощные электрические разряды, а также он может поглощать внешнее электричество, чтобы получить дополнительную энергию. Тут считают, что я часто бью, а меня взамен бьют электрошокером. — Держишь тут всех в страхе? — Что тебе нужно, Ева? Ты знаешь зачем нужна эта комната? — Я хотела побыть с тобой, без наручников. Можно я повернусь? — Нет. Я сказала тебе, что с тобой будет если мы останемся наедине? — Ты ничего мне не сделаешь, и тебе не позволят. — Значит, ты уверена, что надзиратель всё ещё за дверью? Это Питер, у него семья и кредиты, он любит подогнать что-то заключённым за вознаграждение, чтобы он отошёл от двери стоило всего двести баксов. — Ты не запугаешь меня. — Ты уже трясешься, Ева. — Может, это не страх? — Ты не воспользуешься мной. — Это ты мной пользуешься, насилуешь мой мозг каждый день! — выпалила Ева, немного правды не помешает.       Повисла тишина, Ева отчаянно хотела услышать больше слов, или шорох за дверью. Она никогда не испытывала возбуждение такой силы только от присутствия. Вилланель отбрасывает волосы в сторону и тянет молнию платья вниз, она доходит только до поясницы, собачка врезается в ткань. Горячая ладонь касается её спины и пробирается под платье, сразу в бельё. Ева сжимает ноги, разомкнув губы, просто мечтает не задохнуться, думая о том, что сердце не должно подвести её сейчас, оно бьётся о грудину даже с болью. Ева буквально ощущает, как бутоны сосков твердеют, стон срывается с губ, когда Вилланель сжимает её задницу. — Не могу поверить, Поластри, спустя столько лет, ты пришла за сексом? — Я хочу…       Вилланель убирает руку, делает шаг назад, Ева быстро соображает, что та может кинуть её в этом состоянии, это так в их духе. Перед первым поцелуем, что не случился, Ева вонзила в неё нож. После состоявшегося первого поцелуя в автобусе, Ева ударила её голову своей головой. И не стоит забывать, что когда она отказалась от фантазий Вилланель, то получила пулю в спину. Этот шрам, Вилланель видит впервые, но не касается его. Ева поворачивается с попыткой сказать, чтобы та не уходила, и происходит эта самая необычная вспышка в её жизни. Не чувствуя ног, она прижата к стене, в её губы впились мягкие губы Вилланель, платье задрано, рука между ног, и это захватывающе больно. Между ними возникло высокое, восхитительное напряжение, и эти ощущения в теле, ни с чем не сравнимы. Пальцы двигаются резко, без цели, но это те самые пальцы, и Ева помыслить не могла, что они когда-то окажутся там! Когда страх является фоном этих странных отношений, почувствовать что-то иное просто немыслимо! Вилланель выпускает губы из захвата довольно глубокого поцелуя. — К чему ты готовилась, Ева?       Взгляд растерянный, губы печёт, ноги трясутся, она сделала пальцы Вилланель влажными и скользкими, они оказываются в другом месте, и это, вероятно, ошибка. Спустя секунду Ева пытается найти опору и это плечи Вилланель. Два пальца грубо и настойчиво преодолели преграду сжатой мышцы. — Прекрати, — замотала головой Ева, пытаясь снять себя с этих настойчивых пальцев. — На что ты рассчитывала, Поластри? — Ни на что, меня просто угораздило упасть в такую затягивающую грязь, как ты. — Для тебя я грязь? — Мне неприятно. — И будет болеть. Я не могу доставить тебе здесь оргазм, но дома, думая о нас здесь, ощущая меня, и эту боль, ты кончишь как никогда.       Вилланель отступает, моет руки, и стучит в дверь. У них было столько времени в запасе, но Вилланель предпочла уйти. Дверь открылась не сразу, а значит, надзирателя за ней действительно не было. Вилланель отходит от двери, поворачивается к ней спиной, на неё надевают наручники. — Быстро вы, если она тебе что-то передала, тебя ждут глубокие проникновения, — гоготнул мужчина. Вилланель посмотрела на него так, что он тут же убрал улыбку с лица. — Не лезь под плеть, Ева, — сказала она на прощание.       Это конец, или начало, Ева ничего не может понять, но предупреждение она получила.       Этой ночью у неё был умопомрачительный оргазм, она устала кончать, и тело было словно не её. Вот как это бывает, когда демоны полностью берут контроль над тобой? Теперь по взгляду, по поведению и даже по походке можно понять, кому она отдалась? Кого впустила в себя? Она медленно водит подушечками пальцев по своей пульсирующей киске, и не только она пульсирует, как же это было грубо, или, нет? Вилланель хотела использовать или просто не справилась с доступностью? Что если, она мечтала об этом, и заполучив, не смогла удовлетворить даже процент своего желания? Может там, перехватывало дыхание не только у неё? И почему Вилланель ушла так рано? Как продолжить лезть под эту плеть, но не пораниться? Ева уснула, обдумывая эти вопросы.

***

      Ева явилась в штаб, и тут же направилась в кабинет Каролин. Пожилая женщина поприветствовала её, привстав, и указала на диван. Поправляя очки, она перебрала бумаги, и вздохнула, взглянув исподлобья. — Давно хотела вернуть тебя обратно. Если стереть всю историю с психопаткой-убийцей, ты ценный сотрудник. — Спасибо. Наверное. — Я предоставлю тебе офис, новую команду, и одного особенного сотрудника. Спецподразделение будет официальным. Специализирующихся на поведенческом анализе действий преступников слишком мало, и вы этим займётесь. Будете выезжать на места преступлений и создавать психологический портрет. По рукам? — Предпочитаю выплачивать долги. — Отлично, она к слову, должна не меньше. — Кто? Вилланель? — Вы обе этого хотели.       Ева не собирается обсуждать это с Каролин. — Ничего не вышло, мы не совместимы. Когда приступить к работе? — Завтра жду тебя к десяти утра, в офисе сохнет краска.       Ева идёт в зал, зная себя, работа затянет с головой, и ей даже хочется оставаться в этом выматывающем физическом ритме. Она игнорирует знакомства, почти за год она научилась делать это взглядом, никто не подходил к ней с предложением подстраховать. Она выматывает себя и идёт в душ, трогая себя, думает о ней, это даже злит. Теперь она заложница фантазий? Что бы с ней случилось, если бы Вилланель сейчас вошла обнажённой, прижала к стене и поимела в самых смелых позах? Ты мечтаешь! — убеждает себя Ева с брезгливостью, жизнь — не мечтания! Реальность совсем другая, и нужно вновь погрузиться в неё, увидеть всю тьму человеческих поступков, убийцы — это вновь её работа.       Ева заказывает чизбургер и латте в номер ещё в зале, и выдвигается, попрощавшись со всеми на ресепшене. Дорога не занимает много времени, она заходит в свой номер, что снимает в отеле уже пару месяцев. Она давно поняла, что содержать дом или квартиру не в её характере. Поддерживать силы с помощью рум-сервиса даже дешевле, чем что-то арендовать. Карточка не падает в привычный слот у двери, в него уже вставлена карта, и свет включён. Первая мысль, что это уборка номера, не с утра? Ева заходит за угол и застывает. На кровати сидит Вилланель, вещи разбросаны по полу, сама она в халате отеля, босая и с сырыми волосами. — Ты не чизбургер, — шепчет Ева. — Привет, тебя долго не было. Ты заказала чизбургер? Можно я его съем? — Я могу заказать ещё. — Так, действуй!       Ева как на пружинах подходит к телефону, набирает кухню и дополняет заказ. — Ещё картошку, и кисло-сладкий соус, — диктует Вилланель, — Десерт, можно любой, и кофе, большой Раф, с клиновым сиропом. — Ты закончила? — Пару маффинов, шоколадных. Всё.       Ева всё передаёт и кладёт трубку, а могла бы дополнить заказ нарядом полиции. — Как ты выбралась из тюрьмы? — Знаешь, если обладаешь определёнными, нужными кому-то навыками, выбраться легко. — Почему тогда ты провела там целый год? — Ты так хотела. — Твоë заключение зависело от моего желания? — Ты же меня сдала, и да, ты хотела этого. — И почему ты не там сейчас? С чего ты взяла, что я этого больше не хочу? — На той встрече, я всё увидела в твоих глазах. Это сожаление, что мы не где-то, а именно там. — Ты съешь, что заказала, и уберешься из моего номера. — Как же ты любишь командовать. Нет, тут я решу сама, когда уйти. — Тогда, уйду я. — Хочешь ли ты этого? Расслабься, я не собираюсь тебя убивать, но честно признаться, хотелось бы сдавить пальцами твою гортань, перекрыв дыхание, увидеть страх в твоих глазах, почти попрощаться. Просто представь это, не будем тратить время. — Я знаю, как тебе доставляет удовольствие играть сейчас со мной, запугивать и иметь месть как козырь. — Прежде чем залезть мне в голову, убедись, что сможешь выбраться. — Я давно там застряла. — Это я тоже чувствую. — Ты, и чувствуешь? — Я многому научилась. А в самой чувствительной области меня, ты даже не бывала. Зато я была в твоей, и как, болело? — Секс приносит тебе удовольствие? Или ты используешь его для унижения других? — Приносит, смотря с кем. Давай этим вечером подумаем над твоим наказанием? Я год ела пресную, отвратную еду, ходила в тряпках, испытывала на себе побои, общалась с откровенными тварями, а что сделала подушка с моей шеей! — Ты была там за свои преступления, за всё, что ты натворила, тебе дали всего один срок за одно убийство, и ты уже на свободе! — Нет, я была там из-за тебя. — Как хочешь, ты прекрасно понимаешь, почему с тобой так обошлись. — Да, и я планирую убить каждого. Хелен, Константина, Каролин, всех, кого найду из «12» и непонятно, почему ты не возглавляешь этот список? — Ты и так отняла у меня слишком много. — Как и ты у меня. — Правильно сказала Каролин, мы должны просто убить друг друга и успокоиться на этом. — Или, примериться с нашей садистской и фетишизированной любовью. — Нет, ты меня не любишь, — усмехается Ева. — Я уже говорила тебе, что люблю. — Нам нужно это закончить. — Я менялась, Ева, я столько ломала себя под тебя, а ты была уже слепа. Ты подала мне отличную идею, заявившись в тюрьму, так мы действительно не пробовали, что странно. Ты думала об этом? О наших телах?       Ева теряет силу смотреть в глаза, собирает вещи с пола, достаёт из шкафа пакет отеля, заполняет на нём форму маркером. В этот же пакет отправляются вещи с тренировки, она выставляет его за дверь, уже завтра всё будет выстирано и выглажено. Стоит ей закрыть дверь, как в неё стучат, это их ужин. Она будет ужинать с Вилланель! Безумие. Они садятся за небольшой стол, Вилланель поджимает ноги под себя и накидывается на еду. По ней видно, откуда она вернулась, голодная, истощённая, подгребает всё к себе, будто Ева может отнять. Пока она жуёт, Ева может подумать, расслабиться, это в её присутствии почти невозможно, но пытаться стоит. — Чем ты займёшься? — Когда? — Например, завтра. — Буду кем-то… За свою жизнь я сыграла столько людей, найти себя уже нереально, я не знаю, где моё место, и этот год всё окончательно стёр. Проснусь другим человеком. — Большие планы. — А ты? Какие планы у тебя? — Я буду работать на Каролин, в моём офисе сохнет краска, завтра я познакомлюсь с командой. — Словно кто-то перезагрузил игру и всё начинается заново, я убиваю, ты ловишь. — Тот, кто тебя освободил, явно не понимает катастрофичности своего поступка. — Хоть у кого-то есть на нас планы, ничего не нужно придумывать самим. — Тебя хотели убить? Когда я пришла к тебе, ты была избита. И теперь я вижу этот след на твоём горле. — Да, я там всем была поперёк горла. Красивая и дикая, всем так хотелось поставить меня на колени, пришлось долго объяснять, что я встану на колени только перед одной единственной женщиной. — Вилланель… — Я боролась за нас даже там, а что делала ты? — Мучилась и… Наблюдала. Я приходила, часто, не решалась на встречу, но я была рядом. — Хмм, не знаю, как это объяснить, я чувствовала тебя. — Мы впервые говорим. — Тебе нравится? — Это лучше, чем нападать. — Спасибо за ужин, я почищу зубы, а ты раздевайся. — Что, прости? — Не притворяйся, Ева. — Но, я… — Тебе тоже следует почистить зубы, нужен душ? — Эмм, нет, я приняла душ в спортзале. — Занимаешься? Нет, я не удивлена, ещё в платье заметила твою точёную фигуру, куда лучше, Ева? Остановись. — А ты исхудала, выглядишь дохлой, бледной, и мускулистой. — Я отжималась до темноты в глазах. — Остановись и ты.       Вилланель уходит в ванную, действительно чистит зубы, и Ева начинает волноваться, без неё она может надумать, что угодно, поэтому, присоединяется. А могла выбежать в дверь, разве это не была проверка с её стороны? Она дала шанс, и Ева верно осталась рядом. Вилланель устроила в ванной полный беспорядок, повсюду открытые тюбики средств, использованные флакончики, бритва и все сыворотки, что были аккуратно разложены в ящике, теперь разбросаны. — Мне не нравится всё это, — указывая щёткой на беспорядок, говорит Ева. — Уберись. — За тобой? Нет! Ты уберись! — Завтра тебе всё уберёт клининг. — Немного уважения к моим личным вещам, — дуется Ева. Вилланель прополоскала рот и освободила место Еве, ей нравилось наблюдать сзади, как нагибается Поластри. Слегка прижав её бёдрами к умывальнику, Вилланель расстёгивает на ней рубашку и следит в отражении за своими руками. Стягивая с плеч, она оставляет по долгому поцелую. — Не начинай дрожать от страха, Ева. — Ты была груба со мной, у меня долго болело после тебя. — И ты получала оргазмы, мешая эту боль с наслаждением? — Без тебя это никогда не казалось правильным. — Я много мастурбировала, думая о тебе, больше, чем, когда признавалась в этом в своей Парижской квартире. — У меня тоже были эти эпизоды. — Мы глупы, раз не дотянулись друг до друга раньше, тебе нравятся мои руки?       Вилланель сжимает чашечки лифа, слегка оголяя грудь Евы. — Они очень опасны и красивые. Изящны, как у пианистки или скрипачки. — Значит, ты представляешь мои руки на инструменте? А я твои на своей шее, как ветви вен вздуваются, на твоих руках, и на моём лбу…       Вилланель выдыхает горячий воздух на плечо, проводит ладоням от плеча к запястьям и, обхватив их, заводит назад, за спину. Придерживая одной рукой, свободной, она расстëгивает лиф, и он сам падает вниз, застревая на талии. Вилланель смотрит в отражение, на торчащие соски, формой и цветом напоминающие неспелую вишню, она хочет попробовать их на твёрдость, сжимает небольшую грудь. Вдыхая её волосы, всегда только мечтая их потрогать, Вилланель может теперь в них тонуть, пусть эти тёмные волны столкнутся с её лицом, она прижимается щекой, всё ещё наблюдает за отражением. — Страшно? — Я будто каменею от твоих прикосновений, это не по-настоящему, верно? Моё тело не может принадлежать тебе. — Может, и я реальна, и всё, что ты чувствуешь тоже. Ты очень красива, Ева. Так женственна, и так сексуальна, ты заводишь меня. — Мы можем остановиться? — Не нужно. Посмотри на меня.       Ева не может убрать эту пелену с глаз, голова так кружится и тело вибрирует, что невозможно сфокусироваться. Её грудь приятно ноет в руках убийцы, набухает, выдаёт себя уже алыми сосками, живот дрожит, и когда на нём оказывается ладонь, вжимается чуть ли не в позвоночник.       Вилланель получает не разбавленный кайф от блаженства Евы, это видно по трепету её ресниц, поджатой нижней губе, которую она кусает, её томные глаза, и дыхание, всё выдаёт её. Вилланель ощущает себя вне времени и полностью в ней, всеми мыслями и действиями она здесь. Позади все посторонние, безликие, грубые, с кем приходилось прибегать к фантазии, плотно зажмуривать глаза и выбирать, что чувствовать. Но с Евой всё иначе, Еву она всегда хотела. Ладонь скользит вниз, под резинку штанов и белья. Вилланель не удивлена маленькому потопу. — Целуй меня, Ева. Дай мне свои губы.       Ева всегда считала эти губы, язык и зубы хищными, но почему-то сейчас она призывно открывает свой рот, повернув голову к Вилланель, и они начинают этот упоительный поцелуй, глубокий и шипящий, с порывистым дыханием через нос. Рука покидает её бельё, но только, чтобы спустить всё до колен, Ева обнажена, а позади она, и это грань её фантазий. — Мы… Мы можем пойти в спальню?       Вилланель реагирует на это спокойно, Ева поворачивает лиф на своей талии и расстёгивает его, оставляя позади, покидая ванную комнату. Присев на край кровати, она взлохмачивает свои волосы — это нервное, она нервничает! Ещё бы! Перед ней убийца, и она восхитительна! Она готова увидеть её тело, пусть этот образ вторгнется в её разум и потеснит тот, что она себе придумывала. Ева считала, что знает всё о Вилланель, но ей были недоступны даже элементарные части её тела. Сколько родинок на этом теле, как выглядит грудь, соски розовые? А пупок? Он красиво зажил после рождения? Есть ли шрамы, о которых Ева не знает, и как выглядит тот, что сделала она? — Давай, сними халат. — Ева, что я слышу, тебе любопытно? — Честно? Да. — Я тебя не разочарую. — У меня нет ожиданий, я знаю, у тебя дьявольская красота, просто, я не видела тебя обнажённой, а казалось, знаю тебя насквозь.       Вилланель усмехается, и теребит пояс халата, не развязывая его, тогда, Ева хватает её за бёдра и двигает ближе к себе. — Что ты можешь сделать со мной кроме боли, Ева? — Мне самой интересно узнать, что мы вообще можем, без неё?       Ева развязывает узел как бант на рождественском подарке. Ей, конечно, неловко, и смущение окрашивает её кожу, но возбуждение придаёт смелости. Она не распахивает халат, а оставляет линию обнажённого тела, проводит пальцами от солнечного сплетения до пупка, наклоняется вперёд и касается губами. Пальцы нежно отодвигают правую сторону халата, взгляд оказывается на тонкой линии шрама, вот же сволочь! Даже шрам на её теле прекрасен. — Не трогай, мне не нравится, когда его трогают. — Даже я?       Шоколадный взгляд устремлён вверх, Вилланель не хочет ему поддаваться, но, кажется, должна. Не нравилось, когда это делали другие, стоит попробовать, короткий кивок даёт разрешение. Вилланель смотрит на кудрявые волосы, это её успокаивает, заземляет, пока Ева проводит по шраму кончиком ногтя, а затем, языка. — Уфф, да, кажется, проблема была в других. Кусни его.       Просьба не кажется дикой, Ева кусает участок кожи, и тут же облизывает. У этого действия мало терпения, оно иссякло как у Евы, так и у Вилланель. Поэтому халат за секунду слетает с тела, Ева в изумлении падает на лопатки, а та на неё. Впервые они соприкасаются телами, и им хочется двигаться, потому что это чертовски приятно! Возобновляя поцелуй, они трутся телами, и в какой-то момент начинают смеяться. — О, прекрати! — смеётся громче Ева, шлёпнув ладонью по заднице Вилланель. — Сама сосредоточься! — Я… Я не занималась таким, это нормально? — Нормально всë, что ты захочешь, Ева. — Я хочу это, — Ева показывает пальцем на грудь. — У меня желания серьёзнее, но хорошо.       Они перекатываются, теперь Ева сверху, сжимая грудь в ладонях, она закрывает глаза и припадает губами к соску, новые ощущения для неё волнительны, сердце отбивает ритм, в ней просыпается жадность, её будят стоны Вилланель. Это создание стонет! Выходит, ей приятно то, что делает Ева, и как давно они могли это сделать? Тела сами диктуют продолжение, нога Евы проваливается между неожиданно разведённых ног Вилланель, она касается бедром влажного места и отдёргивает ногу вверх. — Нет, Ева, прижмись.       Дальше всё интуитивно, и если Ева переживала из-за отсутствия опыта, то зря, всё, что от неё нужно, это двигаться, повторять, желать, не останавливаться. Вилланель ведёт её по дороге удовольствия, они останавливаются на каждом перекрёстке, Ева узнаёт всё больше, о её теле, и к своему стыду, о своём. Множество поцелуев, жара, тела слились в одно целое, особенно, когда Вилланель уложила на лопатки, встала над ней хитрым способом и опустилась своим центром на её. Ева сама понимала, что должна помочь, соединить жар, движений потребовалось не так много, чтобы испытать первый, общий оргазм. Ева не успевает отдохнуть, её глаза напротив, она нависает, на её лбу бисер пота и вздувшаяся вена. — Сейчас я покажу тебе космос, не покалечь меня.       С этими словами, Вилланель ушла поцелуями вниз. Всё, что могла Ева, это согнуть ноги и развести их, ощущая тяжесть. Это была вспышка, и космос действительно появился под веками. Ева не могла поверить, что Вилланель делает с ней это, как настойчив её язык, как он работает над самыми эрогенными местами. Выгибаясь, Ева стонала, и цеплялась за простыни, Вилланель сжимала её грудь и не переставая вылизывала. Жёсткий толчок, сковавший всё тело оргазм, возможно, она зажала голову Вилланель между ног, но её уносило. Для первого раза это было открытием всего нового мира. Вот как должно быть, если ты кем-то одержим, должен быть ответ, такой же ненормальный, и смелый.       Смятое постельное бельё, двое в жаре, Ева хочет попробовать, без сил, но с ярким желанием, она впервые между женских ног. Ей нравится это ощущение на языке, словно ты водишь по собственной щеке языком изнутри, но вот преграда, плотный, пульсирующий пучок нервов, это что-то! Языком можно наворачивать круги вокруг него, попадать между складок, Вилланель кричит, когда происходит давление, даже хватает за волосы. Уткнув в себя, она лишает кислорода, Ева открывает рот шире и толкает в неё язык, там горячо, и влажно. Вынимая язык, Ева собирает сок и впивается в клитор, втягивая его в свой рот, Вилланель взрывается и мощнее оргазма Ева в жизни ещё не видела, даже в порно.       Проходит полчаса, Вилланель спит, Ева смотрит на неё в упор, как всё это могло произойти? Она переспала с убийцей, ей понравилось, она её любит, все ответы найдены, и нечем больше забивать свою голову, что пугает. Она знает, что им нужно, и знает, что никто этому не помешает. Ей стоит разбудить её и сказать об этом? Нет, она ждёт.       Уже восемь часов вечера, Вилланель спала два часа, а наблюдатель не сомкнул глаз. — Я же не должна делать то, что всегда делаю? — с наивностью в голосе, спрашивает Вилланель, зевнув после и потянувшись всем телом. — О чём ты? — Уйти. — Я боялась потревожить твой сон, вероятно, ты намучилась в тюрьме, устала, можешь спать дальше, я не потревожу. — Мы можем заказать пиццу и вино? — Выбери какую. — Четыре сыра? — Белое или красное? — Красное, полусладкое.       Ева на секунды задумывается, но затем мотает головой, нет, это не может быть сном, в подтверждение этому, она целует в губы, и проводит языком по маленькой отметине на губе, что почти зажила. — Пойдём в душ, пока они несут заказ, — лениво, тянется Вилланель, и цепляется за Еву, которая только что завершила разговор. — Только быстро.       Они споласкиваются, надевают халаты, им приносят пиццу и вино, и они выбирают подоконник, потому что Вилланель соскучилась по городу и свободе. Они молчат, пока Ева не понимает, что весьма опьянела и стоит закрыть окно. — Я не выкину тебя в окно, — смеётся Вилланель, — Ты мне нужна ещё. — Не хочу выпасть сама, раз нужна. Я даже не подумала о угрозе. — Правда? Ты боишься меня. — Вовсе нет. — Проверим? — Мне не нравится этот озорной блеск в твоих глазах, или…       Вилланель спрыгивает с подоконника и тянет Еву за колени к центру, наклонившись вперёд, она ещё сильнее распахивает окно. Ева может почувствовать за спиной пустоту и ветер. — Я держу, обхвати мою талию ногами и не держись руками. Падай назад. — Это не безопасно. — Я тебя держу, а ты доверяешь. Смелее.       Ева готова доказать, что не боится, если что, она даже готова умереть, после того, что с ними случилось, но остаться здесь и продолжить всё же соблазнительнее. Она обхватывает ногами талию и отпускает себя назад, Вилланель держит за запястья, это ощущение невесомости, тело над пустотой, ветер, что развивает волосы. Она словно летит, она счастлива, она разблокировала любовь, впустила её в себя. Вилланель возвращает обратно, и они целуются, им нужна музыка, и ещё вино.

***

      Ева просыпается с лёгкой, головной болью, и начинает опаздывать, Вилланель нет в постели. Но на подушке записка.

Скоро увидимся

      Это так расстраивает, что она не рядом, она ещё не видела её сонного лица после такой долгой и бурной ночи. Ох, внутри всё до сих пор стучит, это очень приятные ощущения. Ева надевает строгий костюм, наносит лёгкий макияж, выбегает из номера. В лобби покупает кофе, несётся к метро. Через двадцать минут она уже на своей новой работе. Каролин встречает её в фойе, провожает в офис, знакомит с командой. Ева представляет, как будет проводить время с этими людьми, вероятнее всего, они станут друзьями. Когда Каролин приглашает кого-то войти в офис, Ева предвкушает увидеть этого специалиста. В кабинет заходит Вилланель, и если все готовы приветствовать её и улыбаться, совершенно не понимая, кем является этот человек, то Ева, не может подобрать эмоцию. — Знаю, вы отлично сработаетесь вместе. Ваше первое дело, желаю удачи, — приободрила всех Каролин, положив папку на стол.       Вилланель первая подошла к папке и открыла её, помимо текста, в деле была целая пачка фотографий расчленённых остатков людей. — Оу, фу, как неаккуратно, — поморщила нос Вилланель, закрыв дело. — Это не шутка? Мы будем работать вместе?       Вилланель подходит ближе к Еве, наклоняется и на ухо шепчет: — Работать, жить, спать, трахаться, я же говорила, что проснусь другим человеком, и он твой.