хочется верить, что мы связаны и всегда найдем дорогу друг к другу

— Твой план тебя же и погубит.  — Я всегда это знал, я готов к такому концу.  Он ожидал самой жестокой смерти, безжалостных пыток, в ходе которых он был бы на грани жизни и смерти. А после того, как с ним вдоволь наиграются, его бросят истекать кровью в каком-то загнившем подвале.  Однако он не знал, что его смерть будет такой. Смерть от руки любимого человека.            

***

Был обычный день, ничем не отличающийся от остальных. Готье в очередной раз приехал в гости к своему «другу» полукровке.  Только зайдя за порог, блондина встретил Скэриэл. Он выглядел как всегда. Взъерошенные кудрявые волосы, слегка видны синяки под глазами, лицо так и выдавало его уставший вид. Одет в растянутую тёмную футболку, съехавшую с плеча, обнажая острые ключицы. На ноги натянуты протёртые временем спортивки. Ступни оставались неизменно босыми.  Однако кое-то отличалось от их стандартных встреч. Если ранее настрой Готье всегда был дружелюбным, то теперь от него не осталось и следа. Сейчас присутствовала одна лишь враждебность.  Скэриэл не мог не заметить этого, поэтому сразу же обеспокоенно спросил: — Готи, все в порядке? Что-то случилось? Кто тебя так разгневал? — Ты случился — коротко и безэмоциально сказал готье.  Скэриэл недоумевая посмотрел в стеклянные  голубые глаза, желая спросить что это должно значить.  Но задать ему вопрос так и не дали, с ходу выпалив: — Ты врёшь и врёшь без конца.  Полукровка невинно строил глазки, ожидая дальнейших слов.  — Ты обманул, обманывал меня всегда! Ты даже подстроил наше знакомство, я уже и не говорю о всех праведных речах, которые ты мне так усердно вбивал в голову.  В ответ было молчание. Слышны только тяжёлые вздохи.  Он понимал, что этот разговор был неизбежен, но старался всё время оттягивать этот момент. Больше не выйдет.    — Был ли хоть раз, когда ты мне не врал? Была ли хоть капелька искренности? Вопрос Готье вновь оставили без внимания.  А Скэриэл перевёл свой мечтательный взгляд на незашторенное окно. Двор давно опустел, солнце опустилось за горизонт. Хотя мечтать больше не о чем, его конец уже предопределён.  Сколько бы Готье не орал, не злился, не пытался выпросить хоть слово из Скэриэла, ничего не получалось. Так что блондин оставил эту затею, сел на диван, замолчал и только кидал полные гнева взгляды на темноволосого.  Спустя несколько минут напряжённого молчания, Скэриэл сам заговорил: — У Оскара Уайльда было всё, о чем можно было мечтать, жена, дети, слава. Пока он не связался с Альфредом Дугласом. Их чувства были слишком сильными, им двоим они причиняли такую боль. Но каждый из них не собирался отказываться друг от друга.  Готье хватался за эти слова, как за спасательный круг, пусть и не понимал к чему Скэриэл вообще это говорит. Может хотя бы что-то сможет оправдать все те поступки, сделанные по отношению к нему.  — Эта любовь разрушительна. Такая же как у нас. Ты можешь избавиться от меня, но моя тень будет следовать за тобой везде, куда бы ты не ступил, пока тебя это не сведёт с ума.  — А тебе не кажется, что это ты всё разрушил? Именно из-за тебя были все проблемы! Только ты был неискреннен в наших отношениях. С моей стороны не было и намёка на неправдивость моих тёплых чувств к тебе.  — Глупый Готи, ты сам сделал выводы, ни разу не спросив меня напрямую — усмехнулся темноволосый.  — Даже не пытайся задобрить меня. Я тебе больше не могу доверять — с отвращением выкрикнул голубоглазый.  Скэриэл понимал, что он заслужил каждое дрянное слово в свой адрес. Это было намного мягче, чем он ожидал. Но больнее всего было слышать то, что Готье никак не может понять до сих пор.  Узнав о многочисленной лжи, Хитклиф приравнял все его слова, действия к вранью. Но была одна единственная вещь, в которой не было ни капли недосказанности, в которой Скэриэл не сомневался.  — Я доверил тебе всего себя. Себя, который никогда не получал должного внимания, не слышал достойных слов в свой адрес. Ведь никто меня не воспринимал всерьёз. Но ты.. В тебе я нашел все, чего мне не хватало всю мою жизнь. Я отчаянно боролся за тебя, за наше счастье. Не позволял другим даже слова гнусного сказать о тебе, отстаивал твою честь.  Я отдал тебе своё наивное сердце, свою детскую, не знающую людского зла, душу. Ты можешь себе представить, как я себя чувствую, узнав, что всё это ничего для тебя не значило? Ведь я очередной этап в твоем плане.  Скэриэл Лоу, ты знаешь, каково ощущать на себе предательство? Конечно же нет, ведь предателем всегда был ты.  Ты же у нас интеллектуал, познавший всю суть человеческую, да? Ты постоянно на несколько шагов впереди. Всегда найдёшь ответ на любой вопрос, сможешь предугадать следующие действия оппонента.  Сердце неприятно кольнуло, но не из-за обидных слов. Проблема была в обращении, оно слишком формальное, слишком холодное. Никакого Скэр или хотя бы Скэриэл. Было именно Скэриэл Лоу.  Пути назад не было. Темноволосый не мог позволить себе откровенничать. Но и утаивать правду он тоже не хотел. Выход был один — игнорирование обвинений. Будь что будет.  — И чего же ты хочешь от меня тогда, если всё знаешь? — бесстрастно парировал Скэриэл.  — Единственное что сейчас волнует — это то, что будет с тобой? Впрочем, чему я удивляюсь, тебя никогда не волновали чувства других людей. Ты — машина для убийств, лишённая всякой эмпатии — казалось бы, Готье уже успел немного успокоиться, но не тут то было, Лоу смог одной фразой молниеносно вывести из себя.  Весь вид кареглазого так и кричал о том, что это не так. Его прямо сейчас изнутри разрывает от переизбытка смешанных чувств. Если бы Готье сосредоточил всё своё внимание на Скэриэле, а не на своей злобе, то возможно, он бы заметил это.  Их словесная перепалка происходила в гостиной. Сколько совместных воспоминаний она хранила, плохих и хороших. Она ощущалась «домом» для Хитклифа. Так же как и человек, стоящий напротив него. Он был роднее всех на свете, даже если их не связывали семейные узы.  Неужели это помещение, которое видело столько их взлетов и падений, в один миг может превратиться в главную причину, его чуть ли не ежедневных, кошмаров? Блондину надоело разговаривать словно со стенкой, поэтому он решил действовать. Встав с дивана, на котором он всё это время сидел, Готье быстрым шагом подходит к Скэриэлу и валит его с ног. Как-то слишком легко он упал, в чём же дело? А всё просто, со стороны темноволосого не было даже намёка на сопротивление.  Пригвоздив полукровку к полу, в руке Хитклифа удивительно натренированным движение, оказался какой-то предмет. Словно эту часть вечера Готье не единожды репетировал наедине с собой. Эта вещь явила Скэриэлу свой холодный блеск и тот понял что это. Нож. Даже не так, очень знакомый нож. Лоу знал это оружие слишком хорошо, помнил каждый изгиб рукояти, ведь не раз им пользовался.  Верно, это был тот самый нож, который Скэриэл сам вверил в руки другу, принуждая пообещать, что тот будет использовать для защиты, в том числе и против темноволосого.  — Скажи, ты знал, что я сейчас сделаю?  — Отвечай! — рявкнул блондин, ударяя кулаком свободной руки рядом с головой скэриэла.  — Когда не надо, так рот твой не затыкается. А когда я так желаю услышать хоть слово от тебя, ты молчишь, словно в рот воды набрал.  Скэриэл поднял полный нежности взгляд на своего собеседника и с ледяным спокойствием проговорил: — Если ты готов отпустить меня, то давай, прикончи меня. Моя жизнь в твоих руках. Только у тебя есть эта привилегия, только ты можешь убить меня. Покинуть этот бренный мир от твоей руки — честь для меня.  Готье больше не мог верить ни единому слово из уст Лоу. Хитклиф решил, что тот просто играется с ним, не видит в нём реальную угрозу.  Поэтому блондин решает перейти в наступление. Но сколько бы он не прокручивал в голове этот момент, как бы сильно не был уверен в себе, его руки предательски дрожали.  Обхватив рукоять холодного оружия двумя руками, Готье уже было занёс для удара нож, но решив запечатлеть в памяти последнее выражение лица Скэриэла. Он ожидал увидеть крайнее смятение на лице темноволосого, но там не было ничего, кроме всепоглощающей нежности. Голубоглазый так и остолбенел, уставившись в карие родные глаза, узлучающие такое тепло, что, кажется, можно обжечься.  Только вот, исход вечера уже давно был предрешён. Готье не собирался останавливаться. Он намерен довести всё до конца.  Сегодня и здесь он похоронит всю свою неуверенность, вместе с самым дорогим человеком.  Удар пришелся прямо в грудь, совсем не далеко от сердца. Слава богу, Готье не решил использовать свои знания анатомии в данный момент.  Только это все равно не спасло Скэриэла.  Профессия переносчика сделала своё дело. Из-за многочисленных поручений по заражению, иммунитет темноволосого ослаб. Он не переживёт это ранение. Его организм не выдержит потери столь большого количества крови.  Готье мигом хотел отпрянуть, но тело не слушалось. Он был так напуган в момент ранения, что не заметил как его глаза заволокло пеленой слез.  Зато скэриэл хорошо это почувствовал. Горячие слезы его возлюбленного падали прямо в то место, где сейчас торчал нож.  Ощущалось, будто соль на рану сыплют, в буквальном смысле.  Скэриэлу было больно, очень больно. Но сейчас речь шла не о ранении. Речь шла о слезах человека, который смог ближе всех подобраться к его испорченному сердцу. На душе будто скребли кошки, ведь его любовь плачет из-за него. Он причина его слез.  Темноволосый медленно поднял свою руку в поисках ладони Готье. Поиски увенчались успехом, поэтому Скэриэл потратил все свои оставшиеся силы на то, чтобы переплести свои пальцы с пальцами самого дорогого человека в его жизни. Что было мочи, он сжал их переплетённые руки. В эти прикосновения он вложил все эмоции, что так долго копились в нём, чего так давно не мог показать.  — Мой милый Готи, посмотри на меня — заметив, что блондин сидит, уперевшись взглядом в стенку, попросил Скэриэл.  Удостоверившись, что всё внимание Готье сосредоточил на нём, на его лице появилась улыбка. Такая печальная, но такая счастливая.  — Я не жалею, что любил тебя. Это был самый красивый момент моей жизни — на одном дыхании проговорил кареглазый.  Готье почувствовал нежное, можно сказать невесомое прикосновение губ в тыльную сторону своей ладони. Это было последнее действие в жизни Скэриэла, о котором он никогда не пожалеет.  Блондин заметил, что тело темноволосого больше не двигалось, грудь не поднималась, не опускалась. Готье пришло осознание, что всё. Это конец.  Скэриэл умер. От его рук.  Хитклиф пытался предпринять какие-то действия, которые могли бы вернуть к жизни, но все попытки были тщетны.  Блондину оставалось только крепко прижимать к себе бездыханное тело, захлёбываться слезами, что не переставали течь из стеклянных глаз.  Он обнял безжизненного Скэриэла настолько сильно, будто сейчас сломает ему ребра. Готье зацеловывал неестественно бледное лицо и шептал неразборчивые слова, среди них можно было разобрать «прости», «не оставляй меня» и «люблю».  Последнее что запомнил Готье это то, как он уткнулся в шею своему мертвому возлюбленному и во все горло закричал, ведь осознал что он натворил. 

***

Готье не помнит сколько времени прошло, как проснулся в своей комнате, на своей кровати. Спустя несколько мгновений он начнет расставлять воспоминания по полочкам и ужаснётся. Как он посмел такое сотворить? Когда Готье пришел в сознание, сумел выйти из своей комнаты, то все смотрели на него так, будто он сделал одолжение всем окружающим. Якобы смерть Скэриэла только упростила всем жизнь. Готье хотел кричать, яро протестовать, но сил на что-либо не было.  Гедеон даже похвалил его, что он избавился от, как он выразился «занозы в заднице», но также отругал за то, что Готье прибег к способу убийства как у полукровок. А не как подобается обладателю чистой крови, с помощью темной материи.  Готье на слова брата никак не ответил, ведь не желал ни с кем разговаривать. Он будто не поддерживал связь с этим миром, а находился в свое собственном, где не было ничего, кроме тишины, неприятно давящей на него.  Ошибался ли когда-нибудь Скэриэл? Верно, нет. И в этот раз он оказался прав. Его приговор начал действовать молниеносно.  Готье Хитклифа больше не существовало. Осталось только тело, оболочка. Душа же его была практически мертва. Ее будто пронзили тысячи кинжалов, смазанных смертельным, медленно действующим ядом.  Несколько дней прошли как в тумане, он не помнил ничего, не ел ничего, только и делал, что лежал на своей кровати, свернувшись клубочком и беззвучно плакал.  Готье ощущал фантомную боль в груди постоянно, она преследовала его каждый день. Ни одна ночь не обходилась без самых жутких кошмаров. В один момент всё изменилось, вместо привычного кошмара ему приснился самый сладкий сон. В котором к нему тянутся такие родные руки и зовут с собой. Приговаривая: «по одному мы бесполезней, по одному хуже, чем вместе».  Утром 29 апреля в 4:20 была установлена смерть Готье Хитклифа. Суицид. Вены были изрезаны вдоль и поперёк.  Рядом с телом был найден нож, которым и было совершено самоубийство.  Тот самый нож, который хорошо знали два человека, которых уже нет в живых.  Это оружие—причина их расставания, но теперь станет и причиной их воссоединения.  Их могилы находились в полуметре друг от друга. Теперь они были вместе, теперь точно навсегда.