Зарисовки в словах

Раньше я любил солнце. Но в один момент начал все чаще тянуться к холоду. Пока не захотел утонуть в нем всецело, укутавшись с головой в колючие объятия сквозняка. Мороз действует лучше любых обезболивающих. Может, он и не способен воздействовать на причину боли, медленно ее устраняя или заглушая, но ведь и чувства - не тело. Их не распутать из узелка как спазм, не успокоить за полчаса или час, давая ощутить облегчение. Зато можно заморозить. Всего себя погрузить в анабиоз, окунуть в ледяную воду душу, и не чувствовать. Совру, если скажу, что ощущений совсем не будет. Все же тело это не чувства. Пока пальцы без перчаток зимой медленно замерзают, теряют чувствительность, а потом и подвижность, котел из осевших слез и невысказанных слов перестает кипеть и успокаивается, но отвратительным варевом остается где-то на донышке сердца, просто не способное покрыться коркой льда. Комната кажется клеткой, тюрьмой. Сырость от политых цветов и струйка свежего воздуха, сочащаяся через щель окна. Глаза неспешно спускаются от строчки к строчке, потихоньку открывая воображению новые красивые эпизоды истории. До первого укола ножом прямо в область груди. До первой искры, что заставляет старую боль выкипать через края и литься за рамки терпимого. Воспоминания, сотканные из чувств и мгновений, каскадом осыпаются прямо на плечи, желая придавить к кровати. Рассветное небо с грозовыми тучами манит сдаться, поддаться порыву и уснуть, часы тиканьем поддакивают, говоря о наступлении утра. И лишь выкипающие эмоции заставляют глаза слезиться, сдавливая легкие стальным панцирем, не давая ни вдохнуть, ни закричать. Тюрьма мгновенно становится душной коробкой. Окно распахивается настежь, роняя несколько предметов с рабочего стола. Кажется, что скоро все то, что пробудилось внутри, перельется за все дозволенные рамки и вырвется наружу. Но порыв холодного ветра все успокаивает одним своим прикосновением. Остается сесть на кровать, надеть наушники, включить музыку и ждать магии. Мокрые глаза закрываются под колыбель ветра, волнующего листву. Сначала холодно лишь рукам и ногам, затем и всему телу. Чувствую, как замерзаю. Кончики пальцев теряют чувствительность, тело дрожит, пробранное низкой температурой до самых костей. Наверное, даже бледные губы слегка меняют свой тон. Я замерзаю. Воспоминания, такие солнечные и радостные, что сейчас резали без ножа, покрываются пеленой метафорического снега. Желание кричать умолкает, уступая место северным ветрам. Необходимость вернуться, поговорить, разбить себя о лед другого человека сама покрывается холодной коркой. Меня трясет, я не чувствую рук и ног, я не чувствую больше той боли. Лишь до одури горячие слезы, соленые настолько, что их просто не заморозить. Но при этом до ненормального спокойно. Любой благоразумный, здравомыслящий человек закрыл бы доступ к холоду, отправил бы греться. Но я не здоров. И просто лечусь, своими странными, но действенными методами. Больше не пытаюсь разрушить себя о прошлое, отдаваясь морозу и телом, и душой, чтобы он властвовал мною, раз моих сил не хватает. Будильник извещает о наступлении утра. Спать уже поздно, а может просто рано. Я закрывая окно, просто оставаясь в холодильнике. Но температура становится нормальной со временем, а затем оттаиваю и я сам. И жду. Новой иллюзии общения, бессмысленных дел и интересных историй. Нового приступа и принятия холода. Ведь чувства это не тело, и нет лекарств, что распутали бы этот тугой узел. Только возможность погрузить их в любимый холод, убаюкать морозным ветром до состояния анабиоза, но оставить в живых. Временно.