Эполет

«1»

— Трое предателей задержаны. Двоих схватили на побережье, они пытались выйти в море. Ещё один — партийный работник, арестован в Чхонджине во время попытки уничтожить документы. Все они связаны с южнокорейской разведкой.       У Сон сидел в массивном кресле, положив одну руку на подлокотник, а другой медленно переворачивая страницы отчёта. В кабинете повисла тишина, нарушаемая только приглушённым тиканием настенных часов. Несколько секунд он пролистывал страницы, вчитываясь между строк, затем отложил папку в сторону, наконец подняв глаза от бумаги, и задержав взгляд на подчинённом в чёрном кителе с золотыми звёздами на плечах. Тот так и не осмелившись опуститься на стул, продолжал стоять на месте. Лидер в свою очередь, не торопился его приглашать. — Южане не оставляют попыток, — задумчиво сказал он, слегка покачав головой. — А наши контрразведчики? — Работают. За чистку отвечает подполковник Ким, в октябре он словил нескольких шпионов, но у нас есть основания полагать, что некоторые из них до сих пор скрываются в госаппарате. — Как обстоят дела на полигонах? — Вчера на восточном побережье мы испытали новую баллистическую ракету, тестовые запуски прошли успешно. — Дальность? — Три тысячи километров.       Впервые за долго время на лице У Сона показалась улыбка. Он удовлетворённо кивнул головой. — Время разгона? — поинтересовался он, не найдя в отчётах нужную информацию. — Улучшено на 12% по сравнению с предыдущей мод…       Прежде чем военный успел договорить, их прервал телефонный звонок, и У Сон, недолго думая ответил на вызов. По ту сторону линии послышался взволнованный голос, некоторое время вместо полноценного ответа, он обходился коротким «да» или «нет», не позволяя собеседнику увязнуть в ненужных объяснениях, а когда тот успокоился, и затих, он медленно убрал телефон, не спеша возвращаться к разговору. — Наш подполковник Ким, как я погляжу снова наглеет, — с издёвкой сказал он, скользнув рукой за пачкой сигарет. — Он становится слишком самостоятельным. — Вряд ли это плохо, — осторожно заметил подчинённый. — Он полезен. — Пока полезен, — поправил его У Сон. — Как там продвигается подготовка к Гамбиту? — В целом по плану, вас интересует что-то конкретное? — Ты помнишь его. Виртуоз, которого послал к нам О Джун Хо. Он уже прибыл в подготовительный центр? — Пока нет, но если хотите, чтобы его вызвали… — Нет необходимости, просто передайте подполковнику Киму, чтобы они не стригли ему волосы.       Подчинённый замешкался. — Простите?       У Сон впервые поднял на него глаза. — Он нужен мне красивым, — пояснил он ровным тоном. — И ещё, как только Гамбит закончится, переведите его в Центр государственной безопасности, подальше от этого солдафона.

«Dernière Manon Clément»

«2»

      Чонгук так и не смог уснуть. Несколько часов он просто лежал, уткнувшись в потолок, а когда в комнате появились первые лучи солнца, вышел наружу, наблюдая за фонтаном. Чем больше близилось время к Гамбиту, тем сильнее нарастала его тревога. Чонгук до ужаса боялся смерти, он боялся боли, боялся исчезнуть, превратившись из кого-то в «ничто», но больше всего боялся, что вся его жизнь в борьбе за свободу, окажется бессмысленной, что он просто умрёт, и никто даже не вспомнит о нём. Последние два часа к телу накатила дрожь, и он уже не мог успокоиться. Паника накрыла его с головой, и он даже не понял, как оказался у дверей комнаты подполковника Кима. Просто вдруг осознал, что стоит перед ними, сжав кулаки так сильно, что в ладони впивались ногти (дурная привычка, от которой стоило бы избавиться).       Он собирался уйти. Правда. Заставить себя развернуться и исчезнуть, прежде чем совершить какую-нибудь глупость. Но мысли в голове путались, страх в груди нарастал, усиливая липкую тревогу ещё сильнее, и он окончательно растерялся, не зная, как себя успокоить. Раньше он не так сильно переживал по поводу Гамбита, просто решил смириться с любым исходом, испытав свою удачу, чтобы освободить командира Кима. А сейчас у него даже не было особой цели. Сокджин давно оказался на воле. Его больше ничего не удерживало. Но даже так, ему всё ещё хотелось жить. Поступить в нормальный университет, а не служить в армии десять лет, чтобы потом работать не покладая рук в шахте. Стать равноправным членом общества, чтобы смело говорить о том, что ему не нравится. Иметь свои личные границы в конце концов. Чонгук был слишком молодым, чтобы так просто сдаться, и хотя он не осознавал этого или не хотел осознавать, он был слишком привлекательным, для того чтобы его не замечали.       Тэхён мог бы ему помочь остаться в живых, если он хорошенько его попросит. Впервые Чонгук задумался об этом ещё во время ночного дежурства в лесу. Он так легко пришёл к этой мысли, что даже начал пугаться своего цинизма. Ребята несколько раз намекали на это, но Чонгук всё тянул время, пытаясь найти выход. Он не был наивным, как многие привыкли о нём думать, Чонгук слишком хорошо понимал, что подполковник Ким предложил ему сделку не из простого каприза или минутного желания поиграть с ним. У такого человека, как он, всегда искавшего выгоду, наверняка нашлись причины и если уж он чего-то желал, значит, Чонгук мог это использовать.       Он не хотел так просто ложиться под него. Не хотел опускаться до такой низости, но ясно знал, что во власти Тэхёна находилось слишком много вещей. Он мог дать ему всё, чего ему не хватало — деньги, образование, защиту, но не свободу. Со свободой Чонгуку пришлось бы распрощаться. Но уж лучше так, чем умереть в Гамбите, так и оставшись полным неудачником. Ну переспят они разок или два, может быть их отношения продлятся около месяца, а там интерес подполковника Кима к нему угаснет, и возможно ему снова удастся перевестись в старую базу, откуда легче всего было переметнуться к югу. Тэхён рано или поздно всё равно бы сделал всё по своему, и пока у Чонгука была возможность, уж лучше бы ему сохранить хоть частичку своей гордости, отдавшись ему по своей воле, чем стать униженным, как это было вчера за ужином. Ему было противно от самого себя. От того, как быстро он пришёл к этому решению. Но разве у него есть другой выбор?       Не желая растрачивать времени впустую, он поднял руку и коротко постучал в дверь. — Входите, — привычно приказал Ким.       И прежде чем медленно толкнуть её, на долю секунды Чонгук замер, а когда вошёл внутрь, Тэхён стоял у комода, полуобернувшись к двери. В спальне пахло табаком, видимо он спозаранку успел выкурить одну сигарету (та ещё гадость). А когда мужчина отвернулся от него, Чонгук увидел на его спине длинные, глубокие, местами пересекающиеся друг с другом неровные шрамы. Они тянулись по всей спине, уходили ниже, исчезая под поясом брюк и Чонгук невольно задержал на них взгляд, не зная что чувствовать: отвращение или сочувствие?       Тэхён, тем временем даже не обращал на него должного внимания, продолжая неторопливо застёгивать ширинку. Он поднял голову только, когда затянул ремень. — Что-то случилось? — мягко поинтересовался он, потянувшись за рубашкой.       Сейчас. Самое время. Другого шанса не будет. Чонгук растерянно хлопнул глазами и даже не соизволив ответить, резко прильнул к его губам, обвив руками плечи. Подполковник Ким на секунду растерялся, его пальцы, уже тянувшиеся к рубашке, замерли, а затем решительно уперлись в его грудь, отталкивая назад. — Чонгук, что с тобой? — спросил Тэхён, нахмурившись.       Чонгук отступил, сбитый с толку. Он и сам не знал, зачем это сделал. С ума сошёл наверное. Тэхён между тем спокойно накинул рубашку и медленно застегнул пару верхних пуговиц. — Не отправляйте меня в Гамбит, — наконец выдавил Чонгук, вцепившись руками в ткань брюк. — Вы же можете вычеркнуть меня из списка? Я слышал, что можете, так Чимин сказал. Он узнал это от старшего лейтенанта Мина. Обещаю, я буду послушным. Я сделаю всё, что вы прикажите, что угодно, но только не отправляйте меня туда, пожалуйста…       Он едва ли сдерживал слёзы, ощущая себя последним ничтожеством. Тэхён между тем скользнул по нему взволнованным взглядом, и заправив рубашку как положено, потянулся за портсигаром. Он впервые видел его настолько испуганным и это ему сильно не нравилось. Трус. До чего же жалким сейчас выглядел Чонгук. В комнате воцарилась мертвая тишина. Тэхён медленно вытащил сигарету, коснулся кончиком губ, но так и не закурил, только лениво повертел её в пальцах, наблюдая за парнем исподлобья.       Чонгук ожидал, что Тэхён усмехнётся, скажет что-то колкое, поставит его на место, но тот просто молчал, изучая его своим тяжёлым, выжидающим взглядом и чем дольше тянулось молчание, тем сильнее сжимался в груди страх. Когда Чонгук смог опомниться, он вдруг осознал, как глупо сейчас перед ним выглядел: растрёпанный, с красными глазами, в мятой форме (непозволительная роскошь на северной базе). В глазах подполковника Кима — он был ничем. Пустым местом. — Больше всего я не люблю трусов, — наконец прервал тишину Тэхён и шагнул вперёд, заставляя Чонгука инстинктивно попятиться. — Но если ты настолько отчаянный, что готов продать себя ради жизни… — У вас нет права осуждать меня за то, что я хочу жить, — упёршись спиной к стене ответил Чонгук, дыхание его спёрло. — Вот тут ты ошибаешься. Напомни, кто был пойман в попытке побега в Юг? Ты или я? — Я, — уже не так смело ответил он. — А кто тебя спас? — упрекнул его Тэхён. — Вы, но… — начал было Чонгук, как тут же был перебит: — По чьей вине твой командир чуть ли не лишился своей жизни, а сейчас вынужден стать отбросом общества? По моей или твоей?       Чонгук лишь промолчал. По его вине. — Будь ты преданнее к своей родине, ничего из этого бы не случилось, и после этого ты смеешь заявлять мне о своих правах на жизнь? То, что я хочу тебя, не значит, что ты имеешь какое-то значение и можешь показывать мне свои истерики. Ты крыса, которая пыталась дезертировать, Чонгук. Знай своё место и если я сказал, что ты будешь участвовать в Гамбите, значит это ты и сделаешь. Всё ясно?!       Чонгук не в силе сказать слова, кивнул головой. Вовсе не этого он хотел услышать. Тэхён между тем бросил сигарету обратно в портсигар и неторопливо закатал рукава рубашки, от чего парень сглотнул, теряя всю былую уверенность. Он и забыл, что подполковник Ким иногда бывает слишком опасным и если в первые секунды, он думал, что сможет уйти из этой комнаты в любой момент, то сейчас точно знал, что так просто его не выпустят. — А теперь покажи мне, как сильно ты хочешь остаться в живых, — Тэхён коснулся его подбородка, приподнимая лицо. — Давай, ты ведь знаешь, чего я хочу.       Чонгук понятия не имел, что можно было ему сказать, что можно было сделать. Как всё это исправить. — Я не под… — голос сорвался, и он сжал кулаки, чтобы хоть как-то унять дрожь.       Тэхён забавляясь над парнем, скользнул по нему взглядом и вдруг грубо развернул его к себе спиной. — Предупреждаю, не играй со мной — тихо сказал он, пальцами касаясь его шеи, спускаясь ниже. — Иначе это плохо закончится. Для тебя и для меня. Для нас обоих.       Чонгук сжал зубы, пытаясь сдержаться, когда Тэхён небрежно провёл ладонью по его плечу, потом по спине, задержавшись на талии. Несмотря на грубые слова, которые лились из его рта, двигался он неторопливо, и даже с некоторой нежностью. Чонгук будучи застигнутым врасплох, почти не двигался. Грудную клетку жгла обида, но даже так, прикосновения Тэхёна по неведанной ему причине были слишком приятными (почти желанными?). Он опустил голову, стараясь не думать. Ведь не мог же он в здравом уме влюбиться в подполковника Кима, который даже за человека его не считал? Не мог. Но тогда почему, ему хотелось поддаться чувствам, быть использованным. Им. Никем больше. Только им. Тэхёном. Чонгуку хотелось отдаться ему, поселиться в его мыслях, стать хотя бы небольшой частью его жизни. Быть с ним. Если возможно до старости лет. Тэхён между тем не торопился. Не спешил срывать с него одежду, не набрасывался, как это было вчера.       Он играл.       И Чонгук прекрасно понимал, что наверняка был для него лишь одним из способов поразвлечься. Не больше и ни меньше. В горле появился ком и в следующую секунду глаза запеленали слёзы. Такие же обжигающие, как прикосновения Тэхёна, такие же беспощадные, как его слова. Чонгук чувствовал себя в ловушке. В груди всё сжималось, в висках стучала кровь, губы дрожали. Он не мог найти в себе храбрости открыться ему, а Тэхён, наблюдая за его страхом, больше не видел смысла его мучать. — Если не хочешь уходи, — вдруг сказал он, смягчившись.       И тогда Чонгук сжался, а потом, не давая себе больше думать, резко повернулся и снова прильнул к его губам. Тэхён не сразу ответил на поцелуй. Чонгук почти почувствовал, как он усмехнулся, не шевелясь, позволяя ему самому решить, до какой грани он был готов дойти. Мужчина был в разы выше него, и ему пришлось привстать на носочки, чтобы дотянуться и углубить поцелуй, как будто, если он будет стараться достаточно сильно, то убедит не только Тэхёна, но и себя самого. Пальцы подполковника медленно коснулись его запястья, скользя вверх по предплечью. Не властно, не грубо, а даже бережно и когда, Тэхён наконец ответил ему, Чонгук задрожал.       Это и есть то, что называют «влюблённостью»?       Тэхён скользнул языком в приоткрытый рот, и парень застонал, не успев сдержаться, а в следующую секунду подполковник уже сжимал его волосы, наклоняя голову назад, чтобы углубиться ещё лучше.       Дыхание сбилось.       Тэхён целовал его с таким азартом, с такой жадностью, словно пытался таким образом выразить все свои чувства. А были ли у него чувства? Был ли он способен чувствовать к нему что-то? Ведь, как не посмотри, а со стороны, казалось, что нет… Тэхён больше походил на глыбу льда, которую никому не удалось растопить. Слишком опасную и в тоже время такую притягательную, что от него не оторвать глаз. Чонгук не успел опомниться, как оказался прижатым к стене, ладони подполковника сжали его запястья, поднимая их вверх, а затем тут же отпустили, но вместо того чтобы воспользоваться моментом и отстраниться, он остался на месте, позволяя Тэхёну сомкнуть пальцы на подбородке. — Ты боишься умереть. Гамбит тебя пугает, и ты думаешь, что я единственный, кто может тебя спасти. Я тебя не виню, — небрежно бросил Тэхён, склонившись ближе, так что Чонгук почувствовал его дыхание у самого уха. — Умный ход. Ты не первый, кто пытается договориться таким способом. — Если бы у меня был выбор, я бы не пришёл, — ответил парень, пытаясь унять обиду. — Но ты здесь.       Некоторое время они просто молчали и Тэхён хмыкнул, выпуская его лицо из хватки. Он не планировал с ним спать, по крайней мере до Гамбита, как и не планировал спасать его от казни. Всё стало слишком запутанным. Неправильным. Чонгук был слишком молод, наивен, слаб. А Тэхён не умел обращаться с осторожностью к тем вещам, что ему нравились. Сколько он себя помнит, все они в конце концов либо терялись, либо ломались. Парня скорее всего ожидал тот же исход:       Тэхён либо потеряет его, либо сломает. — Раздевайся, — в надежде, что тот сдастся, приказал он.       Но Чонгук даже близко не собирался сдаваться: дрожащими пальцами рук он расстегнул первую пуговицу, затем вторую, спускаясь ниже, а когда рубашка упала на пол, он невольно сжал плечи, ощущая, как по обнажённой коже скользил холодный воздух. Тэхён не пошевелился, и тогда Чонгук сжав зубы, расстегнул ремень. Его воротило от самого себя. Изнутри доносился громкий вскрик гордости, который требовал сопротивления, но он попросту подавил его, как подавлял многие вещи в своей жизни. Ведь кто он такой, чтобы пытаться сохранить хотя бы остатки своей чести? Когда брюки соскользнули вниз, оставляя его почти раздетым, он заставил себя поднять взгляд.       Тэхён никак не среагировал. Казалось, он просто не верил в его решимость, будучи уверенным, что попросту тратит своё время. Выглядел он совершенно спокойным, во всяком случае, так казалось со стороны, и наблюдая за ним, Чонгук понял, что его ужасно бесило это напыщенное спокойствие. Он в свою очередь чувствовал себя как на иголочках, и не мог вести себя иначе, потому что в отличии от Тэхёна, у него не было никакого опыта в постели. Вдобавок ко всему, все мысли возвращались к Гамбиту. А Гамбит неизменно напоминал одно — смерть. Конечный цикл, когда жизнь прерывается, сердце в груди замирает, и ты будучи самым сложным и одновременно простым существом в мире, перестаешь иметь своё значение.       Когда Тэхён провёл пальцами по его позвоночнику, Чонгук вздрогнул. Сначала от холода, а потом уже от осознания того, что его ожидает. Он старался не думать, а просто делать то, ради чего пришёл. Тэхён между тем скользнул губами по его плечам, прикусив кожу на выпирающих ключицах, а затем резко сжал руками ягодицы, толкая его в сторону открытой террасы, которая вела на улицу. Чонгук не смог скрыть удивления, щеки залились румянцем и он пристыженно постарался забежать внутрь, как Тэхён схватив его, крепко сжал в своих объятьях. Судя по довольному виду, отпускать его он не собирался. — Нас могут увидеть, — прошептал Чонгук, прижимаясь к его груди, будто так он мог спрятаться от всего мира. — Пусть видят, — лишь с издёвкой протянул Тэхён.       Некоторое время они так и стояли прижавшись к друг другу. Утренние лучи солнца заливали светом половину второго и третьего этажа дома, плавно спускаясь к первому и Чонгук, позабыв о всех своих тревогах, наконец смог расслабиться. Тэхён только коснулся губами его головы, целуя куда-то в макушку. — Я замолвил несколько слов за твоего командира, — поглаживая его спину, мягко сказал он. — Если повезёт, его возьмут военным прокурором, в худшем случае станет секретарём судьи.       Чонгук не мог поверить в услышанное. Ему всегда казалось, что Тэхён не умеет идти на уступки. — Спасибо, — искренне радуясь за Сокджина, ответил он.       Тэхён ухмыльнулся. — И это всё?       Он прижал Чонгука к холодному камню перил, склонившись так близко, что его дыхание обжигало кожу и парень почувствовал как бешено начало биться его сердце. Тэхён не торопился. Он провёл ладонями по обнажённой коже, наслаждаясь тем, как Чонгук пытался сохранять самообладание, как едва заметно прикусывал губу, чтобы сдержать стон, как судорожно вздымалась его грудь, когда он касался особенно чувствительных мест. Наклонившись, Ким коротко чмокнул его в губы, вгоняя парня в краску ещё больше.       Чонгук даже не понял, когда перестал бояться его, он медленно потянулся к рубашке подполковника, дрожащими пальцами расстёгивая первую пуговицу, а когда спустился ниже, то был остановлен. Тэхён мягко оттолкнул его руки. — Достаточно, — прошептал он ему в ухо.       Парень замер, не сразу понимая, что происходит. — Я сделал что-то не так? — выдавил он. — Таким не занимаются по прихоти, — пояснил Тэхён, чуть отстранившись. — Если ты действительно этого хочешь, ты должен был подготовиться. — Но я… — Чонгук стиснул зубы, чувствуя, как его застигли врасплох. Он ведь пришёл к нему, он уже решил, так почему Тэхён вдруг передумал? — Объясню только один раз, чтобы ты больше не совершал таких ошибок, Чонгук. Секс с мужчиной требует куда больше возни, чем с женщиной. Если ты хотел переспать со мной, ты должен был подготовить себя. Это во-первых, а во-вторых, тебе стоит разобраться в своих мотивах. Ты сейчас здесь не потому, что хочешь меня. Ты здесь, потому что боишься Гамбита. Я не настолько отчаянный, чтобы брать то, что мне подают из страха.       Чонгук отвёл взгляд, не зная, что сказать. С каких это пор, у Тэхёна заиграла совесть. Он же никогда не выделялся ни терпением, ни манерами. — А подготовиться, — промямлил он, всё ещё не в силе посмотреть на него, — это значит… — Ты должен был подготовить себя пальцами, растянуть, использовать смазку. Если ты хочешь, чтобы всё прошло без боли, твои мышцы должны быть расслаблены.       Чонгук сжал кулаки, чувствуя себя униженным. Он думал, что всё просто, что он сам решает, когда и как… а теперь выходило, что даже этого он не умел. — Но вы же мог… — начал он, но Тэхён сразу его перебил: — Мог, — подтвердил мужчина. — Но я не стану. Прежде всего ты делаешь это для себя, а не для меня, учись самостоятельности. И ещё одно, если ты когда-нибудь вернёшься, ты сделаешь это не потому, что боишься Гамбита, а потому, что хочешь меня. Это тебе ясно?       Чонгук сглотнул. Всё, что он говорил, имело смысл, но почему-то от этого становилось только хуже. — А теперь иди, — подытожил Тэхён.       Парень ещё секунду постоял на месте, а затем резко развернулся и вышел, захлопнув за собой дверь. Больше они не говорили. Ни за завтраком, ни даже во время поездки. Тэхён вёл себя так, словно ничего не произошло. Он спокойно пил кофе за столом, проверяя какие-то документы. Перед выездом поручил слугам передать Со Хи (Чонгук так и не узнал, кто она) несколько документов и оставил подарок. Весь путь до центра прошёл в полной тишине: Чонгук смотрел в окно, пока машина плавно двигалась по трассе, а Тэхён просматривал отчёты на планшете. Изредка он говорил с водителем, раздавая указы, но чаще копался в документах. Как только автомобиль припарковался у ворот, Чонгук заметил, как мужчина в очередной раз натянул на руки кожаные перчатки (то ли это была привычка, то ли Тэхён просто брезговал чужих прикосновении, он так и не понял, а спросить боялся).       Теперь они шли по длинному коридору подготовительного центра. Парень шагал чуть позади подполковника Кима, едва успевая за его уверенной походкой. Оглядываясь по сторонам, он уловил массивные стены серого цвета, тяжёлые железные двери, запирающиеся на несколько замков, и как только они прошли глубже, стены вокруг них, будто бы сжималось, коридоры становились уже, кабинеты меньше, а само здание больше походило на лабиринт. Но даже так, подготовительный центр выглядел куда лучше, чем казарма, в которой он прожил несколько месяцев. Тэхён внезапно остановился, и Чонгук замер, чуть не налетев на него. — Подполковник Ким, — раздался голос справа.       Они почти одновременно повернули голову. К ним неторопливо подошёл высокий мужчина в такого же цвета, как и у Тэхёна, военной форме. На груди красовался знак отличия, но Чонгук так и не успел его рассмотреть. Подполковник Ким между тем не спешил протягивать руку, держа их в карманах, он лишь слегка кивнул головой. — Слышал Лидер недоволен моей работой? — спросил он ровным тоном. — Он не доволен твоей семьей, а не работой, — мужчина перевёл взгляд на Чонгука. — А это у нас? — Тот пианист, который выступал от имени Джун Хо. — Как он? Готов к Гамбиту? — В порядке, — коротко ответил Тэхён, а потом, помедлив, добавил. — Если не считать упрямства.       Незнакомец усмехнулся. Разговор между этим человеком и подполковником Кимом сильно раздражал, но парень не подал виду. Лишь смотрел перед собой, стараясь не выдать беспокойства. Ещё несколько минут мужчина не сводил с Чонгука похотливого взгляда, а когда кто-то окликнул его по имени, он, не забыв бросить Тэхёну многозначительное «ещё увидимся», растворился в лестничной площадке. — Будь с ним осторожнее, — вдруг произнёс подполковник, когда они остались одни. — Если узнает, что ты пытался дезертировать, церемониться не станет.       Чонгук нахмурился, будучи раздражённым от его «заботы». — Это вы сейчас беспокоитесь о своей шкуре? — спросил он озадаченно.       А ведь действительно. Раньше он никогда не задумывался о том, что на кону стояла не только его жизнь, но и жизнь Тэхёна. Если бы кто-то прознал о том, что подполковник не просто помиловал дезертира, а сделал из него героя, отправив в Гамбит, ему пришёл бы конец. Его политической карьере, которую он старательно начал строить, военным достижениям, репутации, чести, звании. Так чего ради, Тэхён решил рискнуть всем, что у него было только для того, чтобы спасти Чонгука от смертельной казни? И раз он его спас, тогда зачем собственноручно приговорил к другой, более жесткой смерти в Гамбите? — Я смотрю, с каждым днём ты наглеешь, — заметил Тэхён с насмешкой. — Мне сегодня можно всё, я на верную смерть иду, — напомнил ему Чонгук.       Подполковник Ким улыбнулся. Его редко можно было заметить в приподнятом настроении, но Чонгук не мог не подметить, что улыбка ему шла, смягчая острые черты лица, от чего он выглядел, уже не таким строгим, и не таким страшным, каким являлся на самом деле. — Я тут задумался… Со мной всё понятно, — продолжил он, шагая за Тэхёном. — Если кто-то из ДМЗ доложит военной полиции, что я пытался дезертировать, меня тут же убьют. Ну а вы? Что будет с вами? — Думаешь мне будет проще? То, что я в отличии от тебя, занимаю высокое звание и являюсь сыном политика, не значит, что меня помилуют, — мужчина не замедлял шаги, продолжая идти вперёд. — Предатель есть предатель и законы для всех одинаковые. — Но командира Кима помиловали, — воскликнул Чонгук. — В зависимости каким взглядом на это посмотреть, он стал отбросом общества.       Тэхён хотел было добавить, что в отличии от Сокджина, как раз из-за своего высокого звания подвергнется пыткам со стороны военных, прежде, чем они его убьют, но почему-то промолчал, не желая, забивать мысли парня такой ерундой, размахи, которой могли привести к летальным исходам. — То есть вас тоже казнят? — на всякий случай, уточнил Чонгук, а когда подполковник Ким кивнул головой, замешкался. — Не понимаю, тогда зачем вы это сделали? — Потому что могу себе это позволить. Ну, и ещё хочу, чтобы ты сыграл мне на пианино, разок, — почти солгал Тэхён. — Давно не слышал достойной игры.       Чонгук посмотрел на него, как на сумасшедшего. Раньше ему казалось, что всё о чем мог думать подполковник Ким, так это только как затащить его в постель. Но теперь… Всё будто перевернулось. Отношения между ними заметно изменились: раньше Чонгук не то чтобы в глаза смотреть, он даже слова вставить боялся. А сейчас они стояли посреди пустого коридора и вели разговор, который при других обстоятельствах был бы немыслим. — Вы серьёзно? Из-за пианино? — сдавленно переспросил он.       Тэхён, даже не дрогнул. — Тебе нечему удивляться. Мне удалось услышать твою игру в Пхеньянском центре искусств три года назад, — ответил он. — Должен сказать, у тебя талант, Чонгук, и ты растрачиваешь его впустую. — Я поклялся, что не притронусь к этому инструменту. — Из-за матери? — напрямую спросил Ким.       Чонгук на секунду растерялся, а затем нахмурился, но отвечать не стал, чувствуя, что их разговор ушёл не в то русло, и тогда Тэхён, остановившись, без лишних слов снял перчатки. Он положил руку ему на затылок и притянул к себе ближе. Парень вздрогнул, но не отстранился. — Сыграешь мне? — смягчившись, спросил он почти шёпотом, поглаживая его спину.       Чонгук опустил взгляд, почти расплываясь от прикосновении Тэхёна. Кто-то прошёл мимо и он едва сдержал нервный вздох, щёки тут же залились румянцем. — Только один раз… если останусь в живых, — сдался он.       Тэхён едва заметно улыбнулся. — Тогда я не дам тебе умереть, — прошептал он, опуская голову ниже и касаясь губами его макушки.       А затем высвободив парня из своей хватки, лениво провёл рукой по его плечу, спускаясь ниже, но стоило ему дотронуться до кисти, как Чонгук тут же отошёл на два шага назад, пытаясь создать хотя бы видимость личных границ. Они так и стояли в немой тишине, пока к ним не подошёл один из инструкторов. Тот остановился в нескольких шагах, вытянувшись по струнке и едва заметно склонил голову перед подполковником.       Тэхён медленно натянул перчатки. — Лидер уже приехал? — спросил он, наконец отрывая взгляд от Чонгука. — Он приедет к началу, — коротко ответил ему инструктор, зная, что подполковник не выделяется разговорчивостью. — Кто бы сомневался, — усмехнулся Тэхён. — Проводите его к остальным, — бросил он мужчине, и прежде чем тот успел сделать шаг, добавил: — И не смейте его стричь. — Товарищ подполковник, но… — Я сказал: не стричь, — холодно повторил Тэхён, скользнув по нему взглядом.       Поскольку звучал он убедительно, возражать ему не стали. Чонгук поражённый тем, как быстро умел меняться Тэхён на людях, замялся. От той мягкости, что было несколько минут назад, не осталось и следа. Волосы ему свои было не жалко, пусть стригут хоть на лысо, а вот жизнь жалко. С ней прощаться он не хотел. Забавные, однако у подполковника приоритеты. Чонгук хотел было что-то сказать, но ему даже не дали шанса: — Убедитесь, чтобы он не сдох в первую же ночь, а ещё лучше, ближе к вечеру поместите в отдельную комнату, — приказал Ким.       Инструктор снова кивнул, вытянувшись по струнке. Тэхён посмотрел на парня в последний раз, скользнув взглядом по лицу, на секунду задержался на его губах и прежде чем уйти, мягко обратился: — Увидимся, Чонгук, — сказал он, вызывая в нем десятки разных чувств.       Чонгук злился, проклинал его, обижался, и в тоже время хотел к нему прижаться, не отпускать. Что угодно, но только не прощаться. Он почти готов был расплакаться от бессилия, но так и сумел не подать виду. С какой стати, Тэхён станет возиться с его чувствами? Утром он ясно сказал, не показывать своих истерик, что могло означать его абсолютное безразличие. И словно подтверждая мысли парня, подполковник Ким развернувшись, ушёл, даже не соизволив обернуться. Чонгук смотрел ему вслед, пока тот не растворился в коридоре, а затем невольно коснулся пальцами макушки, вспоминая, как всего пару минут назад Тэхён оставил там короткий поцелуй. Он не успел даже опомниться, как инструктор положив руку ему на плечо, развернул в сторону выхода. Казалось, что его ведут на верную смерть. Тот так и смотрел на него несколько секунд, словно оценивая.       «И этот парень — герой?», спросил он у себя, а затем сам же ответил на свой вопрос: «Не может быть, он больше похож на загнанную в угол овечку, чем на того, кто смог бы кого-то убить». Во всяком случае, этот Гамбит был для инструктора не первым, и за годы службы, он повидал слишком много участников: одни из них рассчитывали на собственную силу, другие надеялись на удачу, третьи же уже знали, что идут на убой. Из всех них Чонгук больше всего походил под третий вариант. Обычно такие как он, подыхали ещё до первой половины, то ли по собственной глупости, то ли от чужих рук. И наблюдать за ними было до того скучно, что аристократы не считали нужным запоминать их имён.       Как только они миновали длинный коридор, мужчина открыл перед ним дверь и впустил в просторное помещение, больше похожее на казарму. Вдоль стен стояли металлические двухъярусные кровати, воздух был пропитан слабым, почти улетучившимся запахом машинного масла. Как только Чонгук переступил порог комнаты, ощутил на себе десятки затравленных взглядов. В самом центре, сидя на койках или стоя ближе к стенам, находились другие участники Гамбита. Все они выглядели почти одинаково: худые, но жилистые, в стандартной форме серого цвета, а самое главное все они были коротко подстрижены, почти обриты.       А он — нет.       Чонгук машинально провёл рукой по волосам, чувствуя, как неприятно сдавило грудь. Не то, чтобы он ждал радужного приёма, но и не думал наткнуться на явную ненависть с свою сторону. Двери за ним громко захлопнулись, и он едва ли сдержавшись, постарался не демонстрировать испуга. Он до жути ненавидел быть особенным, быть привилегированным и никогда не просил для себя особого отношения, но Тэхён сделал так, что теперь каждый здесь видел в нём врага. Мало того, что он привёз его на день позже, так теперь ещё и не дал сбрить голову. Как тут не заметишь среди лысых, волосатую копну? Будь на их месте, Чонгук и сам бы возненавидел себя. Но даже так, он не заслужил к себе такого отношения. Да что они вообще о нём знают? Больше половины собравшихся — явные отморозки, которые по тем или иным причинам, вместо отстранения были отправлены на участие в Гамбите. Различие только в том, что Чонгук единственный, кто явно заслуживал смертельную казнь.       Постаравшись сделать вид, что устремлённые в него взгляды, ничуть его не смущают, он шагнул вглубь комнаты. Уж пусть лучше будет выглядеть наглым и отбитым, чем зашуганным (если в это кто-то поверит). Стоило ему заметить свободную кровать, как позади него тут же раздался голос: — Слухи о тебе быстро расползаются. Ты представляешь подполковника Кима из северной базы?       Чонгук едва удержался от колкостей и медленно повернувшись, скользнул по нему взглядом, зацепившись на подстриженных наспех волосах, которые то и дело торчали в разные стороны. В отличии от всех присутствующих парень выглядел почти весёлым, будто бы происходящее его только забавляло, и нисколько не пугало неизбежностью смерти. Чонгук взглянул в его карие глаза и на секунду почувствовал, как дрогнуло его сердце. Не от страха и даже не от неприязни. А скорее напротив, от того, как рад он был его увидеть знакомого человека, ему довелось познакомиться с ним ещё при зачислении на военную службу. Хан был из тех людей, кто не сидел на месте, постоянно двигался, болтал, размахивал руками, словно боялся, что, остановившись, потеряет смысл существования. А если и останавливался, то только тогда, когда сдавался окончательно, что случалось очень редко. За тот год их службы, своим упрямством он смог спасти около пяти солдат от дедовщины, и предложил открыть психологический центр поддержки. — Не люблю молчаливых, — продолжил парень, сунув руки в карманы. — Как насчёт того, чтобы сбиться в стайку? Вдвоём всё же веселее.       Чонгук медленно улыбнулся. — Дружба за секунду? — спросил он в шутку. — Ты так со всеми? — Со всеми? Да ну, ты видел этих уродов? — Хан мотнул головой в сторону остальных, явно не заботясь о том, слышат ли его. — Нахрен они мне сдались. Зарежут, как только Гамбит начнётся, а с тобой другое дело. Вместе до конца, помнишь? — Помню, но тебе стоит найти кого-то покрепче, — уже серьёзнее ответил Чонгук.       Однако, Хан всегда был напористым и почти не умел сдаваться. Прежде чем Чонгук успел опуститься на кровать, он уверенно распластался на жестком матрасе, таким образом давая ему понять, что тот никуда от него не денется. — Обижаешь, — выдохнул он. — Я от тебя не отстану, товарищ, и запомни, ты будешь благодарить меня, когда я спасу тебе задницу. — Амбициозно. — По-другому никак.       Чонгук помедлив, присел рядом с ним. — Так когда начинается Гамбит? — спросил он, скрестив руки на груди. — Завтра, — Хан растянулся на кровати, запрокинув руки за голову. — Сегодня последние приготовления, бои без правил ты пропустил, но ночью скорее всего начнётся резня. — И кого нам стоит опасаться? — Видишь того здоровяка, что смотрел на тебя как на кусок тухлого мяса? — Хан указал ему на самого крупно мужчину. — Это Дон Сок из восточной базы, представляет полковника Хвана. Он в принципе спокойный, но это только до тех пор, пока не вспылит. И второй, тот бледный, — он кивнул в сторону парня с тонкими губами. — Джун. Скользкий тип. Если кто и сдаст тебя при первой возможности, так это он.       Чонгук перевёл взгляд на упомянутых мужчин, отмечая их в памяти, а когда снова посмотрел на Хана, тот улыбнулся. Искренне, а не натянуто, как это было обычно. — Я рад, что мы встретились, — вдруг сказал он. — Я думал, что мы больше никогда не увидимся.       Чонгук тоже улыбнулся, чувствуя в груди больше горечь, чем радость. Уж лучше бы они и вовсе не встречались, чем встретились перед смертью, зная, что в конце одному из них придётся распрощаться с жизнью. — Я тоже, — немного сдавленно ответил он.       На минуту между ними повисла тишина. Хан задумавшись о чём-то своём, уткнулся в потолок, пока Чонгук рассматривал огрубевшие от тяжёлой работы пальцы, которые уж теперь то точно не назовёшь руками пианиста. Хотелось бы ему сыграть напоследок. Ни для кого-то, а для себя самого. — Как ты здесь оказался? — наконец спросил Хан, нахмурившись. — Слышал, ты словил дезертира, ты уж прости, друг мой, но герой из тебя так себе… на правду вообще не тянет. — Долгая история, — лишь ответил Чонгук. — Но ты прав, боевик со мной не снимешь. А ты как здесь очутился?       Хан некоторое время помолчал, будто раздумывая, стоит ли ему говорить или нет, но всё же сказал. — По найму, — он лениво приподнялся на локтях. — Если выполню задание, то заплатят в два раза больше. Семье на всю жизнь хватит. — Ты с ума сошёл?! — воскликнул Чонгук, а затем стих, поняв, что сказал это слишком громко. — Что за задание такое, что может стоить таких денег? — шепнул он, тыча его в бок. — Я конечно знал, что ты безумен, но чтобы настолько! — Моя мать переболела туберкулёзом в прошлом году, от неё шарахаются, как от прокажённой, и на работу никуда не берут! Хреновый у нас коммунизм! Никакой поддержки от правительства. Вот я и пришёл сюда.       Чонгук только нахмурился. — Ты погибнешь! — озвучил он его приговор.       Хан ничуть не растерялся. — Я? Да, умру, но так хотя бы смогу помочь семье.       Чонгук и не знал, что сказать. Ощущая себя последним ничтожеством из-за того, что ничем не мог помочь пусть не другу, но знакомому, только сгорбился. Хан между тем, привстав, хлопнул его по плечу. — Да что ты за кислую рожу тянешь, — заявил он. — Помирать так с музыкой. Если выживешь, рассеешь мой прах где-нибудь у подножья горы, где мы с тобой служили.

Le souper From — Michel Blais

      Как только Чонгук открыл было рот, чтобы ругнуться, как дверь с громким скрипом распахнулась, внутрь зашёл инструктор, и выстроил всех в узком коридоре, пропуская по одному человеку в тесный кабинет, где сидели медицинские работники (ну а как же без них?). Всё это дело затянулось почти на два часа, ноги ныли от усталости, и наконец, когда дошла очередь Чонгука, солнце уже клонилось к закату, приближая время ужина. Его заставили раздеться до пояса, послушали сердце, лёгкие, подёргали за веки, заставили пройти несколько тестов на реакцию. В отличии от остальных, отпускать его не спешили: заставили пройти в какую-то маленькую каморку внутри, и вручив пустой контейнер, поручили собрать туда сперму. Чонгук сначала было возмутился, а затем вспыхнув, покраснел от смущения. Разумеется, ничего сдавать он не собирался. Да и как вообще они себе это представляют? Не может же он возбудится на пустом месте, не зная даже, на что именно у него встанет? На голых девушек (как ни странно, от представленного ему было ни холодно, ни жарко), на голых парней — Хо Юля, Джун Хо и Чимина (тут ему вообще стало плохо) или ещё хуже — на фильмы для взрослых? Те, что были под запретом в их стране? Да где он вообще их возьмёт?! Сопротивлялся он недолго, около часа (а ведь бывало, он устраивал забастовки и дольше), и сдавшись только из-за того, что по его вине задерживалась очередь, наконец, скрипя зубами, зашёл в кабинку. На вопрос: «зачем?», ему так и никто не ответил.       Чонгук долго пялился на контейнер в руках, надеясь, что если он просто просидит достаточно долго, его наконец отпустят. Но время шло, а за дверью начинало нарастать раздражённое негодование, и когда инструктор пригрозил ему тем, что если Чонгук не поспешит, он поможет ему лично, парень спохватившись наконец решился. Он медленно стянул ремень, спустил штаны и, вздохнув, нерешительно коснулся себя. Начал водить руками по вялому члену, рассматривая обшарпанные стены. Гладил головку, плавно спускаясь к основанию, пробовал двигаться быстрее, потом медленнее, но так и ничего близко похожего на возбуждение, не почувствовал.       Чонгук, закрыв глаза снова попытался представить симпатичную девушку, жившую через несколько домов. Он представлял, как водит рукой по её обнажённой груди, касается чувствительных сосков, срывая с её губ блаженный стон, как стягивает с неё намокшие трусики, но даже тогда, член никак не отреагировал и, Чонгук невольно вспомнил о словах Тэхёна.

«Я сомневаюсь, что у тебя что-то выйдет с девушкой. Ты не создан для этого.»

      Чонгук согнувшись четырехнулся. А когда почти сдался, чувствуя себя последним ничтожеством, чуть ли не прировняв себя с импотентами, зацепился взглядом за синяки на запястьях. Их оставил подполковник Ким. Парень, напрягшись, вздрогнул. Он невольно вспомнил его пронзительный взгляд, обжигающее у виска дыхание, грубые, но в тоже время заботливые прикосновения, а затем снова закрыл глаза, вспоминая, представляя, как властно Тэхён касался его шеи, как он дразняще водил пальцами по груди, животу, спускаясь всё ниже. Как он прижимался к его губам, пробираясь внутрь языком, как хватал его за затылок.       Сердце в груди вдруг ускорилось, и он судорожно втянул воздух. Чонгук не хотел признаваться, что ему это нравилось. Но член в руке дрогнул, и он вспыхнув от жара, снова принялся поглаживать его, почти лениво, медленно. В этот раз вместо девушки, он мысленно представил, как подполковник Ким схватив его за спину, притянул к себе ближе, как он коснулся его бедра, скользнув пальцами к паху, как его губы проложили дорожку поцелуев от шеи к ключице и тогда, Чонгук сжал член крепче, ускоряясь в ритме. Из губ чуть громче, чем следовало, слетел прерывистый стон, и он почти сразу зажал рот рукой. Внутри всё сжалось в тугой комок. Всё его тело напряглось, спина выгнулась дугой, и через несколько секунд он беспорядочно излился, прямо на ладонь. И только потом, спохватившись, что он всё испортил, дёрнулся вперёд и в панике схватил контейнер, попытавшись собрать в него хотя бы остатки.       Несколько секунд он просто уставился в одну точку, тяжело дыша, а затем попытался прийти в себя. Липкие пальцы сжимали контейнер, в котором оказалось явно недостаточно, но думать об этом парень не мог. Голова была забита другим.       Он только что кончил, представляя Тэхёна.       Того самого подполковника, которого до сих пор старался считать своим палачом.       Смутившись, Чонгук быстро, почти судорожно вытер ладонь о салфетку, застегнул ремень и посмотрел на контейнер в руках, чувствуя себя так, будто только что совершил что-то неправильное, постыдное. Или, хуже того, нечто неизбежное. Он всегда находил Тэхёна привлекательным, даже если не признавался в этом вслух. Как не посмотри, а подполковник Ким знал, куда надавить, и чем привлечь. Но никогда (никогда!) Чонгук не думал о нём в таком контексте. По крайней мере, не думал, что хотел бы оказаться под ним. Утром он предложил ему себя, только потому что боялся. А теперь… Теперь всё изменилось.       Ругаясь сквозь зубы, он быстро вышел из каморки и буквально швырнул контейнер на стол перед медсёстрами, стараясь не смотреть им в глаза. От стыда хотелось провалиться сквозь землю. Он прекрасно знал, что сейчас ничем не отличался от помидора, но ничего не мог с этим поделать. Как только его отпустили, Чонгук выскочил из кабинета, едва не сбив с ног Хана. Уж слишком сильно ему хотелось уйти подальше, чтобы никто не видел его смущённого лица.

«3»

      После случившегося накануне, настроение упало ниже плинтуса. Чонгук должен был думать о Гамбите. О смерти. О том, как попытается обмануть её, но он только и делал, что думал о своих чувствах, о чувствах Тэхёна, и о самом Тэхёне. О том, станет ли он ему помогать? Будет ли его спасать? Если да, то почему?

      Тэхён. Тэхён. Тэхён. Тэхён. Тэхён…

      В последнее время в мыслях его стало слишком много. Он разрастался в нём, как разрастаются раковые клетки в организме, размножаясь с неописуемой скоростью. По-хорошему, Чонгуку бы вырезать эту опухоль, излечиться, избавившись навсегда. Но он почем-то не спешил, а иногда казалось и вовсе не собирался её вырезать.       За ужином ему выдали миску чего-то похожего на суп. Чонгук ел молча, а вот Хан, не теряя своей привычки, тут же нашёл себе цель в виде симпатичной девушки, на вид старше них примерно на пять лет. Она сидела одна, спокойно доедая свой ужин, когда рядом с ней плюхнулся его товарищ. — Ты такая красивая, что даже этот похлёбный ужас кажется мне изысканным блюдом, — ласково протянул он.       Чонгук едва ли не улыбнулся, в то время как девушка лишь бросила на Хана оценивающий взгляд и без слов допила воду. — Ну же, не будь такой суровой, — не отступал Хан. — Мы тут все на грани жизни и смерти, может повеселимся немного?       Девушка резко подняла глаза, и на этот раз в её взгляде мелькнуло предупреждение. — Я не сплю с болтунами, — произнесла она спокойно, но в тоже время бескомпромиссно. А затем бросив в его сторону последний уничтожающий взгляд, встала с места и ушла.       Чонгук, наконец, позволил себе улыбнуться. — Ты не дал ей поесть, — утрировал он. — И что за подкаты, ты реально думал, что она поведётся? — Да заткнись, — бросил Хан, без всякого чувства обиды.       Парень покачал головой. Хан был слишком безумен, но таким весёлым, что Чонгук почти не поспевал за круговоротом событии в его жизни. Некоторое время, они так и просидели в молчании, каждый думая о чём-то о своём, а когда в столовой почти никого не осталось, Чонгук бросил в его сторону нерешительный взгляд. Хан между тем ковырял ложкой в тарелке, надеясь выудить оттуда что-то более съедобное. — А у тебя вообще был опыт с девушками? — неловко спросил у него Чонгук.       Хан вскинул брови, удивлённый вопросом. — Разумеется, — пробубнил он в ответ, а затем навострился. — А у тебя? Почему спрашиваешь?       Чонгук почувствовал, как к шее подступает жар, но не подал виду. — Не было, вот и спрашиваю, — смущённо произнёс он. — И как оно?       Хан хотел было рассмеяться, но сдержался, чтобы ненароком его не обидеть и на секунду задумался, будто подбирая слова. — Если тебе нравится человек, всё получается само собой, без заминок. А если не нравится, ты хоть головой об стену бейся, но ничего у тебя не выйдет.       Чонгук отодвинув тарелку с недоеденным супом, придвинулся к нему ещё ближе. Он хотел было спросить, «а если парень возбуждается только из-за мужчины, это нормально?», но подумав, спросил совсем другое: — А как ты относишься к тем людям, которые, ну знаешь…встречаются со своим полом?       Хан перестал качаться на стуле и уставился на него. — Ты про своего подполковника что ли? — напрямую спросил он. — Я конечно слышал, что он может встречаться с кем угодно и с мужчинами, и с женщинами, но не думал, что это правда. А это правда?       Чонгук не знал, стоит ли вообще продолжать эту тему, но, увидев, что Хан ожидает чего-то большего, всё же ответил: — Он несколько раз предлагал мне переспать с ним. — И? — Я согласился.       На секунду повисла тишина. Чонгук почти пожалел, что поделился с ним, когда парень наконец хмыкнул. — Кто был сверху? — подшутил Хан, чтобы разбавить атмосферу. — Ничего не было, — тут же вспыхнул Чонгук, а затем невольно представил подполковника на своем месте. От этого ему стало ещё хуже. — Хватит с меня, пошли пока никто нас не услышал. — А чего смущаться? Пусть слышат! Все мы люди, у всех свои вкусы! — То есть ты считаешь это… естественным? — Нет, ну а что тут такого постыдного? — Хан развёл руками. — Люди хотят друг друга, и это нормально. Неважно, кто с кем. В этом вообще нет ничего сверхъестественного.       Чонгук несколько секунд смотрел на него, пытаясь понять, почему ему полегчало. А затем снова невольно вспомнил на себе прикосновения Тэхёна, такие властные, требовательные, и в тоже время нежные. Больше всего на свете ему хотелось бы оказаться в его крепких объятьях, услышать его голос. Но вместо этого он сидел здесь, даже не зная, чего ожидать. А Тэхён где-то там, прекрасно зная, с чем ему предстоит встретиться. — Понятно, — выдохнул он.

«4»

      Комната в которой они с Ханом оказались, была намного меньше той, откуда они пришли. В углу стояли две узкие кровати, на тумбе у стены бутылки с водой. В ней не было тех ржавых нар, на которых ютились остальные. Ни намёка на крыс, вони или плесени. На кроватях лежали слишком хорошие для такой дыры тонкие одеяла. И даже так, лёжа на жестком матрасе, Чонгук всё равно не мог уснуть. — Будь я на месте остальных, я бы нас уже возненавидел, — тихо сказал Хан, перекидываясь с боку на бок.       Чонгук промолчал, не зная чем ответить на такой выпад. Он и без того, чувствовал отвращение в чужих взглядах, неприязнь, сдержанную агрессию. Чувствовал, и ничего не мог с этим поделать. Из мыслей вывел голос: — Ты знал, что он тоже участвовал в Гамбите?       Чонгук непонимающе уставился на него. — Ты про кого? — спросил он. — Про твоего подполковника. — Не знал, — лишь ответил Чонгук.       Он понятия не имел, зачем вообще Тэхён пошёл на такое. Ведь как не крути, а Гамбит — это удел самых отверженных и учувствовали в нём только те, кому нечего было терять. Тэхён же мог просто себе жить в роскоши и ни о чём не думать. Хан между тем и без просьбы друга, как он считал, продолжал говорить: — Все думали, что он сгинет в первую ночь. Ну, сам прикинь: залетает какой-то мажор с Севера, и его сразу растерзают голодные псы, но в итоге всё произошло наоборот.       Чонгук молчал, ожидая продолжения. — Он убил их всех, — спокойно сказал Хан. — Всех? — Каждого. Гамбит такое дело, когда убиваешь просто, чтобы выжить, но он почему-то не стрелял из ружья, да и вообще не делал ничего «обычного». Он не просто убивал их. Он резал. Медленно. Отламывал пальцы. Вскрывал животы и смотрел, как жертвы корчатся на земле, пока кишки не остынут. А когда один парень начал молить его о быстрой смерти, оторвал ему веки и заставил смотреть, как режет других, — на секунду он замешкался, но повернувшись к нему лицом, всё же сказал. — Вот таков твой подполковник, и от тебя на Гамбите будут ждать того же, понимаешь к чему я?       Чонгуку стало не по себе. Он не был уверен, что хочет знать, насколько это правда. Не с таким Тэхёном он был знаком, и вряд ли вообще планировал видеть такую его сторону. А сейчас слушая об этом, даже и не знал, что думать. Во всяком случае уж теперь-то ему стало понятно, почему военные из базы, старались его не провоцировать. — Но я не такой, как он. Ты знаешь… — прошептал он тише. — Я ещё ни разу никого не убивал.       Хан присел на край кровати. От того наигранного спокойствия не осталось ни следа. Чонгук мог поклясться, что впервые видел его таким хмурым. — Но тебе придётся. Чем жёстче мы начнём, тем будет лучше. Воспользуйся дурной репутацией своего подполковника, и мы сможем добиться неприкосновенности до второй половины игры. — И что ты мне предлагаешь? Кромсать и резать, как Джон Крамер? — Я предлагаю разумный выход. За нами будет наблюдать Лидер, если ты разочаруешь его, худо будет не только тебе, но и твоему подполковнику. В случае твоего проигрыша его понизят в звании и сошлют куда-то ещё подальше. Он разве тебе не говорил?       Чонгук знал только то, что будет в случае его выигрыша. — Не говорил, — ответил он хмуро, рассматривая постель, но не видел ничего, кроме разрозненных образов, которые рисовало его воображение:       Тэхён. В крови. С ножом. С тем пронзительным взглядом. Тэхён, наблюдающий, как кто-то корчится в агонии, пока он сам невозмутимо стирает капли крови с рукава. Тэхён, который так легко, без единого сомнения, сделал то, на что другие не осмелились бы даже в самых страшных кошмарах. К горлу подступила тошнота, и Чонгук едва ли заставил себя сглотнуть. До него только сейчас дошло, с кем он связался. Каким опасным, и каким безумным на самом деле был его подполковник. Чонгук часто видел в нем жестокого, но расчетливого человека. Холодного, неприступного, властного. Но такого он представить не мог. Не хотел.       Чонгук попытался сделать глубокий вдох, но в груди было так тесно, что он даже не смог выдохнуть. — Я пытался дезертировать, — вдруг признался он, чувствуя себя как на смертном одре. — И подполковник Ким вместо смертельной казни, отправил меня сюда. Вот как я попал сюда.       Хан не смог скрыть удивления. На секунду он сначала было нахмурился, и когда Чонгук представил в голове самое худшее, недовольное выражение лица резко сменилось на понимающее. — Меня наняли, чтобы я помог тебе выиграть, — вырвалось из уст парня. — И если ты вдруг умрёшь до финала, военные сказали, что убьют мою семью.       Снаружи прозвучал грохот, и свет в комнате резко погас, так и не дав увидеть Хану, болезненное лицо Чонгука, которое застыло от ступора. Ему только сейчас стало понятно, почему Тэхён был так уверен в его победе.       Но легче от этого не стало.