Accidentally pregnant

      Когда врач ушёл, а в комнате появился Намджун, Юнги совсем притих. Он боялся поднять глаза, сжимая в руках угол одеяла. Джин сидел на краю кровати, поглаживая ноги сына, и когда механизм за его спиной щёлкнул, он вздрогнул, оборачиваясь. Намджун стоял у дверей, обеспокоенно посматривая на мужа и приёмного сына. На голове был кавардак, будто он всё время ожидания трепал волосы, галстук снят, как и пиджак, рубашка расстёгнута на две верхние пуговицы, рукава закатаны до локтей.       — Нам, — дрожащий голос папы напугал Юнги, как и самого Намджуна, который резко сорвался с места и подошёл к кровати.       — Что сказали доктора? — озадаченно спросил Ким, переводя взгляд от одного омеги на другого.       — На-ам, — голос папы сорвался, из глаз потекли слёзы, но он тут же опомнился и обернулся к Юнги, притягивая сына к себе, обнимая.       — Вы мне скажете, в чём дело, или я сам должен догадаться? — Намджун не понимал, что могло довести мужа до подобной истерики, а Юнги до обморока, он собирался придумать какую-то неизлечимую болезнь, когда Джин заговорил.       — Мой маленький, я не ругаюсь, не злюсь, правда. Просто ты мой ребёнок, и я не могу… Не могу не переживать, ты ведь всё расскажешь нам? Кто он? — Джин гладил Юнги по голове, спине, рукам. Заглядывал ему в глаза, пытаясь найти там ответы на свои вопросы.       — Кто, что? Юнги, ты можешь мне объяснить?       А Юнги было стыдно посмотреть на родителей. Он ведь и сам не понимал, как это всё произошло. Много раз представлял в голове, как произойдёт этот разговор, но сейчас, когда папа уже был в курсе, не мог подобрать слов.       — Нам, Юнги в положении, — оторвавшись от сына и взяв себя в руки, ответил за него Джин.       — Так, — многозначительно кивнул Намджун, подходя ближе, усаживаясь в кресло у окна так, чтобы видеть обоих омег. — Слава богу, никто не при смерти. Беременность — не болезнь. Джин, ты тоже родил Юнги почти в его возрасте, всё же в порядке, почему ты плачешь? — Намджун потёр пальцами виски и меж бровями, чувствуя, как начинало отпускать напряжение. То, что младший сын был беременным, удивляло, конечно, потому что как минимум он знал, какой Юнги. Тихий прилежный мальчик, и тут такое, но это лучше, чем страшная болезнь. С ребёнком они точно справятся.       — Да, ты прав, — вытирая слезу с лица, Джин поцеловал сына в висок. — Милый, расскажи нам, кто твой альфа. Ведь он есть?       Вопрос выбил из груди Юнги последний кислород. Его мелко потряхивало, от нервов он кусал губы. Почему-то он не думал, как будет отвечать на подобное. Не придумал никакой легенды, но и врать совсем не хотелось, и говорить правды было нельзя. Очень стыдно сознаваться родителям в том, что из-за внезапно начавшейся течки в общественном месте переспал с хозяином фитнес-клуба. А ещё видение, которое он увидел в гостиной, не отпускало его. Примерещившийся Чонгук всё ещё маячил перед глазами, а его запах чудился на одежде, где, предположительно, он мог касаться.       — Джин, любимый, — Намджун встал и подошёл к мужу, погладив его по плечу, — Юнги, наверное, очень устал и сейчас хочет отдохнуть, давай позволим ему поспать, а позднее поговорим, хорошо? Нам всем надо успокоиться.

* * *

      Намджун был необыкновенным мужчиной, всегда будто чувствовал, когда нужно было что сказать. Он очень любил Джина и к Юнги относился, как к своему родному сыну, хотя они впервые встретились, когда мальчику было уже семь.       Родной отец Юнги погиб в порту при неизвестных обстоятельствах, дело быстро закрыли, назвав случившееся несчастным случаем. Тогда Юнги с Джином чудом не остались на улице. Бизнес отца ушёл инвесторам, те лишили Джина всего, забрав даже машину, и отобрали их большой дом, оставив лишь небольшую квартиру на окраине.       На тот момент ещё Мин Джин с трудом сводил концы с концами. Устроив сына в самую обычную школу, ту, что была ближе к дому, устроился на работу в ближайшее кафе и работал там сутками напролёт, лишь бегая забирать сына с занятий, оставляя его дома одного. Юнги быстро стал самостоятельным, слушался папу, старался выполнять все дела по дому и исправно учился. Когда папа плакал по ночам, Юнги думал, что он расстраивался из-за него, и старался ещё больше. Получая в школе высший балл, он со временем научился не только разогревать еду в микроволновке, но и готовить, хотя это давалось ему с трудом. Но встать до будильника и пожарить омлет у него получалось, и Джин всегда улыбался, когда, поднявшись, видел на столе горячий завтрак с неумело заваренным чаем.       Прожив таким образом полгода, омеги привыкли к новым условиям. И однажды, в то время как они сидели за ужином, когда у Джина наконец выдался выходной, им в дверь позвонили. Джин сразу же напрягся, и маленький Юнги заметил волнение папы. Старший омега попросил сына остаться на кухне, а сам пробрался в прихожую, прислушиваясь. В дверь снова позвонили, и он, набрав побольше воздуха, оставив дверь на цепочке, приоткрыл её, чтобы посмотреть, кто за ней.       — Намджун? — омега громко удивился, от чего маленький Юнги сорвался с места и побежал к папе, позабыв указ.       — Да, Джин-и, пустишь? — альфа рассматривал омегу напротив, мягко улыбаясь ему в ответ.       Спохватившись, Мин открыл дверь нараспашку, пропуская незнакомого Юнги мужчину в квартиру, от чего малыш тут же подбежал к папе, хватая его за широкую штанину домашних брюк.       — Малыш, всё хорошо, — Джин присел на корточки, погладив Юнги по голове. — Он не навредит.       — Да, маленький, я друг, — Намджун присел рядом, протягивая руку к мальчику. — Давай знакомиться, меня зовут Намджун, я друг твоего папы.       — Вы точно друг? — с подозрением выглянул из-за папы Юнги, надув щёки.       — Точно, — улыбнулся Намджун, терпеливо ожидая, когда кроха, перестав бояться, протянет ему ладонь.       — Папа, я раньше не видел этого господина, — повернулся Юнги к Джину.       — Правильно, потому что господин Намджун уехал жить заграницу со своей семьёй, когда ты ещё не родился, — Джин потрепал сына за щёчку. — Давай, не бойся, пожми ему руку, как взрослый, и беги на кухню, а то ужин совсем остынет.       Ещё раз взглянув на папу и не заметив никакого напряжения, лишь одобрительную улыбку, Юнги несмело протянул руку, стараясь обхватить большую ладонь взрослого, но не хватило и двух ладошек, поэтому он просто поклонился и убежал доедать ужин.       — Он такой уже взрослый, — провожая взглядом ребёнка, обратился Намджун к омеге.       — Да, — спохватился Джин, поднимаясь на ноги. — Если у тебя есть время, можешь поужинать с нами, или давай пройдём в комнату?       — Я не голоден, но если ты хочешь…       — Нет, идём в комнату.       Мельком разглядывая квартиру, альфа снял пальто, вешая на крючок в прихожей, идя на голос омеги. Намджун сожалел, что не приехал раньше, задержался из-за развода с неверным омегой, который пытался отсудить большую часть имущества. Он и так ему отдал практически всё в Штатах и забрал девятилетнего сына с собой, чтобы не обременять омегу заботами.       Что он видел в жилище друга, ему не нравилось. Однокомнатная квартира с обшарпанными стенами, старой мебелью, и даже невероятная чистота не делала её привлекательнее. Скрипучие полы, тусклый свет. Это не шло ни в какие сравнения с тем, как жил до этого омега.       Его муж был выдающимся бизнесменом. Они дружили с ним со средней школы, вместе выросли, поступили в университет. Казалось, Джин был всегда с ними, с двумя непоседливыми альфами, старался не отставать, несмотря на свою утончённость, он казался непокорным омегой, который был готов к любым авантюрам.       Однажды, когда они уже учились на последнем курсе, Намджун понял, что Джин был не просто другом, к нему тянуло, хотелось большего, не просто защищать, но и оберегать. И пока Ким пытался разобраться со своими чувствами, его лучший друг опередил, оказавшись смелее.       Просто однажды они пришли в университет вместе, держась за руки, и Намджун узнал, что они стали встречаться. Он так и не высказал своих чувств, оставив их при себе, и лишь наблюдал со стороны, как его друзья становились счастливее.       Вскоре после университета они занялись своим бизнесом. Дела быстро пошли в гору. Джин помогал им в самом начале, но вскоре Мин настоял, чтобы омега занялся домом и бытом, начав жить для себя, и оставил бизнес на альф. Муж Джина ввязался в сомнительные связи, Нам это не одобрял, и совсем скоро они разделились, каждый пошёл своей дорогой.       Они продолжали видеться на выходных и праздниках, но Намджун решил расширить бизнес, получив грант в Штатах, и всего через год уехал туда жить. Ещё какое-то время они общались, писали друг другу. Пока Намджун ни женился и у него ни появилась куча новых забот. И вот спустя девять лет альфа узнал, что друга не стало, а Джина с ребёнком на руках оставили ни с чем, и вернулся.       Он зашёл в комнату, которая оказалась слишком маленькой даже для одного: в неё умещались небольшая кровать, в которой Джин спал с Юнги, маленький стол, стул и платяной шкаф с перекошенными от старости дверками. Джин пригласил его пройти, и, не найдя больше ничего, Намджун отодвинул стул, садясь на него.       — Ты проездом в Корее? — первым заговорил Джин, видя то, как альфа разглядывал их небогатое убранство.       — Нет, я насовсем, — опомнился альфа, стыдливо переведя взгляд на Джина, который сидел на краю кровати.       Он был всё так же красив, именно таким, каким его запомнил Намджун. Джина не портила ни обстановка, ни старенькая пижама с одетым поверх вязаным кардиганом, в который он пытался завернуться, потому что в квартире было прохладно.       — Вот, значит, как, решили с семьёй…       — Джин, я с трудом нашёл вас. Почему ты не позвонил? — перебил его альфа, понижая голос, понимая, что Юнги сидел за стенкой и ужинал. Нервировать ребёнка в его планы не входило.       — Что значит почему? — нахмурился Джин.       — Да мне вот интересно. Вас оставили почти на улице, а ты даже не вспомнил о том, что у тебя есть друг, который всегда готов помочь, — Намджун говорил твёрдо, глядя омеге в глаза. Он вдруг осознал, что слишком резко начал диалог с омегой. Планировал просто приехать, всё узнать, но, увидев, как Джин жил с малышом, его замученный вид, не сдержался.       — Ты несёшь чушь, Нам, — нахмурился омега. — С чего вдруг я должен был позвонить человеку, которого толком не видел девять лет? Альфа, который женат, и у него есть сын. Нам, ты давно уехал, у тебя свои заботы, дела, семья, в конце концов, как я мог взять и ворваться в твою жизнь? — голос Джина задрожал.       — Ты прав, — согласился Намджун, и омега кивнул ему в ответ. — Но вне зависимости от того, что было в моей жизни, я всё равно мог бы помочь. Джин, я приехал почти сразу, как узнал.       — Почти, — усмехнулся Джин.       — Не начинай, — вздохнул устало Нам.       — Мы говорим ни о чём. Я спрошу тебя один раз. Зачем ты пришёл? Если обвинить меня в чём-то, то тебе лучше уйти. Юнги скоро нужно будет ложиться спать, — Джин встал с места, собираясь выйти из комнаты.       — Подожди, — отчаянно позвал Намджун, и омега замер. — Я развёлся и вернулся в Корею. Искал вас везде не для того, чтобы в чём-то обвинять, нет, — альфа медленно подошёл к не обернувшемуся к нему Джину, осторожно кладя руки ему на плечи. — Джин, я очень хочу помочь, прошу, позволь мне помочь вам. Не отказывайся.       Дрожащие плечи и робкие всхлипы остановили поток слов альфы. Джин тихо плакал, содрогаясь всем телом. Он зажал рот ладонью, не издавая лишних звуков, чтобы не испугать Юнги. Но малыш сам зашёл в комнату, тёмными глазами-бусинками рассматривая папу и хмурясь, переведя взгляд на альфу.       — Малыш, — испугался Джин, тут же сократив расстояние, разделяющее их, присев на колени на пол. — Всё хорошо.       — Нет, — топнул ногой Юнги. — Господин обидел тебя. Он плохой.       — Что ты, малыш, я не из-за этого плачу. Просто… просто я очень рад, что Намджун приехал. Я не видел его больше девяти лет и скучал по нему, — успокаивал ребёнка Джин.       — Господин, вы точно не обижали папу? — Юнги обошёл Джина, смело встав перед альфой, скрещивая руки на груди.       Сначала внимательно посмотрев на Джина, Намджун попытаться понять по взгляду омеги то, что тот испытывал сейчас. Правдивы ли были его слова, которые он только что сказал сыну? И, судя по еле заметной улыбке омеги, было похоже на истину, просто из-за своей гордости он не смог это признать с порога, а потому старался выглядеть сильным.       — Точно, я всегда любил твоего папу и люблю.

* * *

      Утром к Юнги зашёл зарёванный Тэхён, который сразу бросился к кровати омеги, забираясь на неё и запрыгивая к брату в объятия. И Чимин, что молча шёл позади.       Омеги вечером долго разговаривали в комнате Тэхёна. Чимин рассказал, как на самом деле Юнги забеременел от альфы Кима, и омега, находясь в длительном шоке, материл на чём свет стоял их природу. Когда истерика закончилась и он выплакался, Тэ собирался сходить к Юнги, но заглянувший в его комнату Джин позвал омег вниз поесть, попросив до утра оставить Юнги в покое, потому что он устал и ему дали врачи, пока ещё были в доме, лёгкое успокоительное, поэтому он спал.       Договорившись между собой, что пока не будут говорить родителям правды, они долго ломали комедию за ужином. Чимин не забыл передать слова Чонгука Намджуну, но, как оказалось, тот и сам написал, извинившись, поэтому никого это не удивило. Джин на это лишь улыбнулся, сказав, что Чонгук такой ответственный и надёжный альфа, который готов работать и по ночам, от чего Чимин поперхнулся и чуть ли не выпалил всю правду. Родители Тэхёна очень тепло относились к Чонгуку. Джин восхищался молодым парнем, что в своём возрасте добился уже многого, и часто сравнивал его с Намджуном. Мол, тот в его возрасте тоже был ого-го, но уже с семьёй и маленьким сыном. Нам на это лишь сдержанно улыбался и в своё оправдание говорил, что раньше и времена были другими, все рано женились и старались скорее обзавестись детками, а сейчас молодёжь стремилась сначала наладить свою жизнь, а потом уже думать о браке.       Разговор медленно перетёк к будущей помолвке Чонгука и Тэхёна, от чего омега был готов воткнуть себе вилку в ногу, лишь бы сдержать натянутую улыбку и не спалиться. Чимин погладил тыльную сторону ладони Тэхёна под столом, сжав его пальцы в своих в немой поддержке, и так, с трудом поев, выслушав от Джина о том, что современные омеги совсем перестали ценить вкусную еду, выбирая фигуру, после чего их отпустили наверх, ещё раз напомнив, чтобы сегодня они не ходили к Юнги. Чимину хотели предложить отдельную комнату, но Тэхён попросил на ночь остаться с ним. Пак не сумел отказать, потому что, несмотря на свои чувства к омеге, он не мог сейчас оставить его, особенно когда тот так горько плакал.       — Тэхён-а, ты чего? — слабо улыбнулся Юнги, всё ещё чувствуя слабость после укола.       — Братик, ты ведь знаешь, что я сильно люблю тебя и совсем не злюсь?       Юнги напрягся, потому что не понимал, о чём говорил Тэхён. Почему он должен был злиться? Ведь омега забеременел, а не сделал что-то ужасное для брата. Обняв Тэхёна в ответ, Юнги ответил, что любит брата и совсем не понимает, о чём он, от чего омега резко отпрянул и в его глазах снова скопились слёзы. Чимин в ужасе посмотрел сначала на одного омегу, потом на другого. Брови Тэхёна надломились, его едва потряхивало, а Юнги уставился в ответ на Пака, пытаясь найти в его взгляде ответы.       — Юни, а ты помнишь, что было вчера? — осторожно спросил Чимин.       — Да, мы гуляли по саду, потом зашли в дом и мне стало плохо, — честно ответил Юнги.       — Что тебя шокировало, помнишь? — продолжал спрашивать Чимин, подходя к кровати, залезая на неё с другой стороны от друга, пока Тэхён смотрел на него, так же не понимая, но с каждым словом его глаза округлялись, а слёзы в них были готовы излиться, заливая лицо.       — Я, ну… мне показалось, что я увидел того самого альфу, с которым…       — То есть ты увидел Чонгука? — выпалил Тэхён и сразу же зажал рот ладонью, потому что Юнги обернулся к нему. Он приоткрыл рот, чтобы ответить, что да, так и есть, но тут же закрыл его, понимая, что Тэхёну никогда не говорил, как звали альфу — будущего отца его ребёнка. — Юнги, спокойно, — Тэхён дёрнулся в его сторону, но омега отпрянул в противоположную.       — Откуда… Чимин, ты рассказал им? — Юнги снова посмотрел на друга, который, жуя нижнюю губу, рассматривал лежащие на покрывале руки. — Чимин?!       — Нет, я не говорил! — нахмурился Пак, встречаясь с напуганным взглядом друга.       — Тогда…       — Юнги, пожалуйста. Только не нервничай, — взмолился Тэхён, осознавая, какую ошибку он натворил. Омега не знал, что ещё сказать, ведь он уже всё сделал неправильно изначально, полностью уверенный, что Юнги точно знал, кого увидел в гостиной. Он ожидал, что брат, наоборот, будет извиняться перед ним, что ему будет сложно, но Тэхён был готов успокоить, объяснить и сказать, что не злится. А по факту оказалось, что Юнги не знал о том, что тот, кого он увидел, был реальным.       — Чон Чонгук, — голос Юнги задрожал, пока он произносил каждое слово. Его взгляд перемещался от одного омеги к другому. — Чонгук, это был он?       — Юнги…       — Я требую, чтобы вы ответили! — резко вскрикнул Мин. Начинающаяся истерика напугала обоих омег, они смотрели друг на друга и не решались сказать о том, что это так. — Пожалуйста, не молчите. Тэхён-а, — Юнги бросился к брату, уже рыдая, от чего слёзы второго тоже покатились из глаз. Чимин в полной растерянности смотрел на братьев. Он дрожал, ему было больно смотреть на них. Выдохнув, он собрался с мыслями и ответил:       — Да, Юни, тот альфа, которого ты увидел, и был Чонгук, тебе не померещилось.       Сильнее сжав брата в руках, Юнги делал ему больно, Тэхён терпел, обнимая его, позволяя прижиматься. Юнги завыл, срываясь на рыдания, не в силах посмотреть в глаза брата, что-то сказать. Вина, что придавила его тело, была невыносима. Не хватало смелости, и оттого ненависть к себе возросла стократно. Желание просто перестать дышать, провалиться, исчезнуть сметало все остальные эмоции и желания. Встать перед братом на колени и молить о прощении, что он и сделал. Выпутавшись из одеяла, Юнги вскочил на ноги и сразу же опустился перед кроватью на колени. Тэхён взвизгнул, спрыгнув к брату, стараясь поднять.       — Чимин, помоги мне! — закричал Ким, когда понял, что сил не хватает. — Юнги-я, прекрати немедленно, — взмолился Тэхён.       Совсем не слушал, в ушах будто белым шумом отражались слова. Юнги не мог перестать рыдать, хватаясь ослабленными руками за брата, продолжая кланяться и молить о том, что совершил, упрашивая не прощать, ненавидеть за его грех, за то, что уничтожил будущее, потому что Тэхён вынужден страдать.       — Чимин, умоляю, что сделать, чтобы он перестал? — плакал Тэхён, продолжая искать правильные слова.       — Тэ, отойди от него, пожалуйста, — подошёл Чимин. Крепившийся омега отодвинул Тэхёна в сторону, почти грубо, зная, что извинится перед ним потом. Задержав взгляд на Тэхёне, он быстро указал тому на кровать, заставляя его вернуться на неё, и, не обращая внимания на сопротивления друга, поднял Юнги на руки, укладывая обратно. Схватив его за ворот пижамы, он встряхнул омегу, не причиняя вреда.       — Пожалуйста, не заставляй меня на тебя кричать, — выдавил из себя Чимин, привлекая внимание Юнги. — Ты не виноват, понимаешь, и Тэхён пришёл к тебе, чтобы сказать об этом. Вы оба не виноваты. Мы с Тэ вчера об этом долго говорили, и сейчас ты тоже выслушаешь Тэхёна, а он тебя. Вы должны держать себя в руках. Потому что ты теперь не один, в тебе зарождается новая жизнь, подумай о ребёнке. Подумай о том, как это может сказаться на нём. Пожалуйста.       Замерев, Юнги обмяк в руках Чимина, тихо всхлипывая. Слова о ребёнке немного отрезвили его, а Пак чувствовал себя последним дерьмом, потому что не стерпел грубый порыв.       — Я ужасен, — Юнги закрыл лицо ладонями, прячась в них.       — Ты не прав, — нахмурился Чимин, а подползший ближе Тэхён обнял одной рукой Юнги, а второй притянул Пака. Сейчас именно Чимин выступал, по мнению Кима, голосом разума. Он как луч света в непроглядной тьме, и, пусть не всегда был сдержан, Пак был сильнее их, а поэтому мог помочь и успокоить.       — Чимин говорит истину. Ты не прав, ты не ужасный. Ты мой любимый брат. Я не буду тебе врать, что мне больно, и то, что я разбит. Это совсем не значит, что я возьму и отвернусь от тебя. Я не чудовище, Юнги, и ты тоже, даже не смей мне говорить об этом. Давай немного успокоимся.       — Я спущусь и принесу травяной чай с мятой, который готовит Джин, — согласился Чимин. — Пообещайте мне, что, пока я хожу, вы не станете снова впадать в истерику. Можете поговорить, я тут явно лишний. А когда я вернусь, мы выпьем чая и уже будем думать, что дальше делать. И да, Юнги, родителям мы ничего не рассказали.       Намеренно долго Чимин ходил за чаем. Как кстати Джин и Намджун уехали с самого утра из дома, пообещав вскоре вернуться, поэтому не могли слышать криков из комнаты Юнги. Если бы родители ребят застали в таком состоянии, то врать дальше было бы сложно. Чимин, конечно, хотел бы, чтобы они узнали правду, но, как правильно сказал Тэхён, это сильно бы повлияло на их жизни. Кимы и Чоны держали в руках огромную власть. Под их руководством работали десятки тысяч людей. Подписав долгосрочный контракт, они обеспечили рабочими местами многих, помогая нуждающимся, и если сейчас из-за того, что случилось, всё рухнет, то люди потеряют работу. А впереди была зима, с рабочими местами было и так сложно, из-за чего многие вынуждены были хвататься за самую грязную работу, перебиваться и голодать.       Чимин и не соглашался с тем, что Тэхён обязан был пожертвовать своей жизнью ради других, ему становилось невыносимо только от одной мысли, но в его словах имелся смысл. Просто брать и рубить сплеча было нельзя. Потому, рассказав, Намджун точно разорвёт все связи с Чонами, а это пагубно повлияет не только на неизвестных эфемерных людей, но и на обе главенствующие семьи. И если Паку было плевать на Чонов, он всем сердцем Кимам желал только добра, поэтому не хотел, чтобы они пострадали. А они пострадают, ведь будут вынуждены оплатить издержки и большие штрафы, если разорвут заключенный контракт почти сразу после его подписания.       Устав от назойливых мыслей, образов и чувств, Чимин поставил на поднос горячий глиняный чайник, три чашки, подходящие по комплекту, и, прихватив вазочку с мёдом, направился обратно в комнату к Юнги. Подходя ближе, он прислушался. Омеги тихо беседовали, но радовало то, что криков больше не было, и пусть голоса дрожали, они точно не плакали.       — Я считаю, что ты не должен принимать поспешных решений, вдруг это повлияет на твоё здоровье, подумай и об этом тоже, — Тэхён сделал паузу и добавил: — И как бы это сейчас ни звучало — какое бы ты ни принял решение, знай, что я против, но не имею права тебе диктовать, однако ты должен сообщить о своём выборе Чонгуку, потому что он отец и должен знать, что…       — Достаточно того, что он знает о моей беременности, — возразил Юнги. — Я сделаю аборт и точка.