Accidentally pregnant

      После изнуряющей тренировки, проведя в элитном спортивном клубе около трёх часов, Чонгук решился проплыть ещё несколько дорожек в бассейне. Его мышцы налились свинцом от перенапряжения, но это лишь доставляло истинное удовольствие. После длительных переговоров с партнёрами, которые велись два дня, Чонгук предпочитал усиленные тренировки вместо ночных клубов, куда отправлялись его партнёры по бизнесу. А так как этот фитнес-клуб принадлежал его семье, как и большинство заведений в этом городе, ему ничего не мешало наслаждаться прохладной водой в бассейне и после закрытия.       Всего полчаса назад фитнес-центр покинул последний посетитель, о чём ему сообщил управляющий, после чего отклонялся, оставляя своего босса отмокать в воде.       Все знали, кто такой Чон Чонгук, чем он промышлял, кроме того, что у него за спиной стоял огромный холдинг — строительная компания, — куча фитнес-центров, ресторанов и целых торговых центров. Такого не добиться честным путём, а потому его семья уже очень давно занималась продажей оружия и не гнушалась торговлей запрещённых веществ. Чонгук, как старший сын семьи Чон, должен был унаследовать бизнес, а поэтому на протяжении уже пяти лет напрямую занимался вопросами, касающимися компании. Он сам выезжал на переговоры с партнёрами, предпочитал наказывать неугодных и всегда забирал самое лучшее.       Все омеги города готовы были броситься к его ногам. Облизывать его, прогибаться под тяжёлым весом горы мышц, кричать, пока их втрахивал Чонгук в любую приглянувшуюся поверхность. Обычно он отбирал лучших, все и всё всегда шло само к нему в руки, а если не шло, то он брал сам, не спрашивая разрешения. Чонгук предпочитал не заводить серьёзных романов, хотя его отец — Чон Джувон, — в попытках угомонить ненасытного старшего сына на постоянной основе пытался знакомить его с омегами из богатых семей, с которыми можно было бы породниться и укрепить власть над городом.       И так Чонгуку приходилось время от времени терпеть непоседливого омегу по имени Ким Тэхён, папочкой которого являлся один из главных партнёров семьи Чон. Совместные поездки и выходы на светские вечера, а после и громкий грубый секс в пентхаусе Чонгука с этим омегой въелись под кожу, всякий раз раздражая. Чонгук не любил его, всем видом показывал к нему свое безразличие, но Тэхён будто не замечал этого. И, напялив на себя очередной наряд из лимитированной коллекции от Дольче, бежал навстречу Чонгуку, повисая на его шее. Тэхён и правда был очень красив, невероятно умён и проворен, но Чонгука совсем не тянуло к этому омеге. Он не противился, следовал указке отца, хоть был честен с самого начала, сказав Тэхёну в лицо, что не любит его и не полюбит никогда. Тогда омега лишь пожал плечами и заявил, что его всё устраивает, лишь бы Чонгук был рядом, на этом и договорились. Чонгук выделял омеге по шесть часов в неделю и сопровождал его на приёмах, иногда спал с ним, каждый раз втрахивая в мягкий матрас кровати размера кинг-сайз.       Младший брат Чонгука — Чон Хосок, который тоже был альфой, — не понимал старшего. Как считал про себя Хосок, что обладая мягким характером и любовью к искусству он вообще был далёк от дел семьи, хотя ему приходилось выполнять поручения отца и работать на компанию, однако к теневому бизнесу дорога для него была закрыта. Чонгук однажды сказал, что, когда он станет главой, заменив отца, он научит Хосока всему, но младший был против, отлично справляясь со своей нынешней перспективой, находя много свободного времени для своих увлечений. Хосоку также было жаль безответно влюблённого в Чонгука Тэхёна, но он не лез в их отношения, тихо-мирно абстрагируясь от гнетущей обстановки и сразу же плохого настроения брата, стоит омеге появиться в поле его зрения. Хосок скрывал большую часть своих увлечений. Он не хотел говорить ни брату, ни отцу, даже папе не рассказывал о том, что давно полюбил мир писательства.       Находя вечные отмазки и прикрываясь сверхважными делами, он тайно посещал семинары и читательские клубы, часто зависал на чтениях и был влюблён в прекрасного омегу, которого встретил однажды на одном из вечеров собравшихся писателей. Бледное, кукольное лицо с лисьими карими глазами, что прикрывала круглая оправа очков, розовые губы в форме сердечка, что он вечно покусывал, когда читал, каштановые волосы, что прикрывали уши и были в вечном беспорядке, и его сливочный аромат, который он явно прятал, сводили Хосока с ума. Друзья по клубу сразу предупредили Чона, чтобы тот даже не пытался заговорить с ним. Не пытался привлечь его, потому что омега был слишком замкнутым и всякий раз отказывал любому, кто предпринимал попытки хоть раз позвать его на свидание.       Мин Юнги, так звали омегу с ангельской внешностью. Он был воплощением нежности, чувственности и невинности. Его пытливый ум, талант в писательском деле оставались для Хосока недосягаемыми. Ведь он читал все его работы и рассказы, а когда проходили чтения, то наслаждался его бархатным голосом, который отскакивал от стен библиотеки или зала, превращая вечер в настоящее наслаждение. Хосок терял дар речи всякий раз, стоило им пересечься. Юнги вроде бы даже начал узнавать его, однажды даже подарил ему что-то, напоминающее полуулыбку, когда Хосок проходил мимо и случайно уронил сложенные в аккуратную стопку бумаги. Между ними начал таять лёд, альфа чувствовал это. Но Хосок пока так и не набрался смелости, не попытал удачу, обещая себе в который раз, что обязательно позовёт этого омегу выпить с ним хотя бы по чашечке кофе. Потому что не представлял его с кем-то другим, не хотел делить и был готов ждать сколько угодно, даже если Юнги ему ответит на первый раз «нет».       Подплыв к краю бассейна, Чонгук опёрся руками на бортик, вылезая из воды. Тут же поднявшись на ноги и подхватив полотенце со стоящего рядом шезлонга, альфа направился в сторону душевых. Приглушённый свет в коридорах умиротворял. Тишина дарила долгожданное расслабление. Чонгук шлёпал по кафельному полу, совсем не заботясь, что с его накачанного тела, покрытого вдоль и поперёк красивыми татуировками, стекала вода.       Проходя мимо приоткрытой двери в раздевалку для омег, Чонгук резко замер. В нос ударил приятный аромат сливочного мороженого, совсем не приторный, манящий. Альфа подумал, что это мог быть аромат лака для волос посетителей, похожим пользовался Тэхён, но стоило ему сделать ещё один шаг, до слуха донеслось тихое шуршание, а после и сдавленный стон. Альфа Чонгука тут же навострил уши и продолжил принюхиваться, тогда как сам человек прислушивался к звуку, доносящемуся из раздевалки. Ведь он точно знал, что посетителей не должно было быть в зале. Ещё один стон подтвердил наличие человека за приоткрытой дверью, и Чонгук, не позволив себе ещё больше обдумывать дальнейшие действия, резко открыл дверь, сталкиваясь с многочисленными ящиками.       Ступая практически бесшумно, Чонгук полностью доверился альфе, который всё больше принюхиваясь, вёл своего человека по направлению аромата, что затопил всё помещение. Чон хотел было остановиться и повернуть назад, потому что в какой-то момент аромат стал насыщеннее, проникая в лёгкие, словно дурман, заглушал здравый смысл, размывал грани реальности. Но альфа тянул вперёд к манящему вкусному фимиаму, пока не привёл его вглубь раздевалки, где на низкой лавочке распластался полуголый омега, тихо поскуливая, стараясь завернуться в большое махровое полотенце, чтобы спрятаться в нём.       Волк забился, когда Чонгук рассмотрел перед собой изнывающего омегу, который уже успел заметить стоящего перед ним альфу и, кажется, пытался отползти в сторону, что-то невнятно бормоча. У омеги, похоже, началась течка, потому что его природный запах распространился по всему помещению, пропитал пол, потолок и стены, полностью погружая альфу в манящую истому. Чонгук не вчера родился и давно уже умел контролировать свои желания. Пубертат и бьющие в голову гормоны остались далеко позади, сейчас ему было двадцать восемь лет и он знал, что такое самоконтроль. Однако при виде этого прекрасного маленького омеги все барьеры рухнули вмиг, крепкие цепи порвались, а его волк был готов прижать этого незнакомого паренька к себе, утоляя его требования, неумолимо залюбить просящего. Что странно, альфа не требовал трахать омегу, вдавливая его в пол. Не приказывал взять, вжимая в твёрдую поверхность, и брать в различных позах. Волк скулил, просился прижать, успокоить и выполнить любой каприз мало соображающего паренька, который точно заметил его, всё ещё сопротивляясь своим желаниям.       — Прошу, уходи, — жалобно, совсем севшим от стонов голосом прохрипел омега, а Чонгук не мог и шагу ступить. Потому что волк точно не уйдёт, а сам человек не дурак, чтобы бросить вот так страдающего омегу, да ещё и в закрытом клубе.       — Эй, — присел на корточки и сразу же пожалел об этом, потому что концентрированный аромат от текущего омеги опять ударил в нос, в этот раз заводя волка сильнее, заставляя его чуть ли не рычать. — Послушай, тебе надо домой, а не валяться тут. Могу помочь, — игнорируя своего зверя, Чонгук старался говорить как можно ласковее, хотя в обычное время вообще бы не обратил на подобную картину внимания. Он уже позвонил бы своим людям, чтобы прислали кого-нибудь. Но волк не позволил этого сделать, продолжал требовать от Чонгука невозможного. Ведь ещё совсем чуть-чуть, и у него сорвёт крышу, всё самообладание полетит к чертят. Потому что этот омега смотрел на него из-под пушистых ресниц, в уголках глаз которого теплились слёзы, а сам взгляд превращался во что-то очень просящее, притягательное.       — Просто… прошу, — вновь прохрипел парень и неожиданно потянулся к Чонгуку, хватаясь за его кисть, стараясь приподняться. — Мне кажется, я… — протяжный стон вновь слетел с губ, отскочил от просторного помещения, и Чонгук вдруг полностью осознал свой провал. Глупостью было вообще подходить, ведь в первый момент он начинал понимать, что аромат ему понравился, и сейчас он патокой в лёгких разливался, полностью отключая разум.       В следующий момент альфа схватил омегу и поднял на руки. Не понимая и не разбирая дальнейших несвязанных слов, Чонгук, быстро пытаясь сообразить, направился к выходу из раздевалки, скорым шагом пересекая коридор внизу, вызывая лифт, отмечая про себя, что парень почти ничего не весит. Омега сжимался, хватаясь тонкими длинными пальцами за предплечья альфы как раз в том месте, где их переплетал хвост дракона. Не пытаясь отбиваться, что упрощало задачу альфы, омега продолжал поскуливать, в кровь кусая губы, превращая их в красный манящий десерт на вершине сливок. Да, точно, омега в его руках и правда выглядел, как белоснежное сливочное мороженое. Его фарфоровая гладкая кожа, раскрасневшиеся приоткрытые губы манили альфу. Волк требовал прикоснуться к нему, сделать приятное, приласкать и обогреть, утолить желания и облегчить страдания милого омеги. Провести языком по этой коже, попробовать её на вкус.       Природный аромат Чонгука крепкого дистиллята и аромат незнакомого омеги, смешиваясь, напоминал сливочный ликёр, который оседал на губах, опьяняя сильнее и так из последних сил сдерживающего себя альфу. Когда лифт оповестил об остановке и двери наконец распахнулись, пропуская двоих в длинный коридор, пол которого был застелен дорогим ламинатом, Чонгук, не раздумывая, направился в сторону своего кабинета. Омега к этому моменту пытался развернуться в руках, обвивая крепкую шею, в некоторые мгновения приходя в себя, стараясь отстраниться, но всё остальное время льнул, утыкаясь куда-то в изгиб шеи альфы. Волк внутри ликовал, он знал, что человек не в силах сопротивляться его желанию, знал, что омега в его руках слишком лакомый кусочек, чтобы просто так остановиться, и Чонгук и правда сдался. Не потому, что волк бы не позволил просто так взять и уйти, потому что омега начал требовать кого-то рядом, стоило войти в огромный кабинет, выполненный в стиле минимализма, с обитыми тёмным деревом стенами, уложить омегу на огромный кожаный диван, стоящий по центру комнаты.       Хватаясь цепкими пальцами, омега провёл ими по линии роста отросших чёрных волос альфы и потянул его голову на себя. Чонгук склонился ниже, всё ещё стараясь цепляться за здравый смысл, мысленно призывая и себя и волка омеги к сознательности. Но было тщетно, потому что парень под ним был полностью обнажён, а соскользнувшее на пол полностью промокшее от смазки полотенце оголило своего хозяина, открывая великолепный вид на хрупкое подтянутое тело. Чонгук много видел обнажённых омег. Почти все они были невероятно красивыми. Длинные ноги, безупречная, чаще всего загорелая кожа, ногти, идеальный макияж, красивые улыбки, в меру подкачанные, модельные тела. Они все были одинаковыми, как на подбор, основным предпочтением для альфы являлись омеги с длинными блондинистыми волосами, которые он обожал накручивать на кулак во время того, как их пухлые губы обхватывали его член, старательно отсасывая.       Но этот омега был не таким, как те, с кем он любил проводить ночи до. Этот слишком худой, мелкий, с бледной, практически как белоснежный фарфор, кожей, с лисьим разрезом глаз, каштановыми, слегка вьющимися от влаги волосами. Он был похож на куколку, но никак не на обольстительного омегу, который был готов делать всё, лишь бы заполучить богатого альфу себе и, получив от него покровительство, жить припеваючи, ни в чём не нуждаясь.       Ещё внизу у Чонгука пронеслась шальная мысль, что, вероятно, омега специально пришёл сегодня в таком состоянии в зал, намеревался найти кого-то побогаче. А то, что в этот клуб ходила элита, знали все кому не лень. Но сейчас, когда этот кроха изнывал на его диване и даже не пытался просить, лишь всем своим видом показывал, чтобы его взяли, у альфы развеялись все подозрения. Тем более что его внутренний волк был уже готов самостоятельно загрызть хозяина, потому что тянуть больше совсем не было сил. На момент Чонгук чуть ли не потерял контроль, потому что альфа устал ждать и было попытался взять верх над человеком, но Чон вовремя усмирил его, наконец отпуская себя, позволяя коснуться кожи на животе маленького омеги, тут же срываясь к нему, потому что с губ слетел протяжный стон.       Несмотря на потерю контроля и прожигающее желание внутри, Чонгук, ведомый желаниями своего внутреннего волка, действовал мягко, со всей ему не присущей нежностью. Они не заходили дальше поцелуев, которые начались совсем невинно. Альфа будто пробовал сначала на вкус, как ресторанный критик, устраиваясь сверху, склоняясь, кончиком языка обводя приоткрытые губы напротив, при каждом прикосновении срывая с них сладкие стоны. Но омега сам потянулся, сам обвил крепкую загорелую шею и совсем неумело ткнулся губами в готовые поглотить, опалить, клеймить губы альфы. И тут уже срываясь, как голодный зверь, Чонгук умело развёл языком приоткрытые губы омеги, сразу врываясь в желанный жар, направляя, показывая, как нужно, как правильно. Омега выгибался и мычал в терзающий его рот, крепче прижимаясь голым телом к Чонгуку, распаляя себя, преподнося на блюдечке совсем незнакомому альфе.       Когда омега ладонью соскользнул чуть ниже, прослеживая дорожку от крепкой груди вниз, к твёрдым мышцам пресса, кончиком пальцев коснувшись кромки плавок альфы, Чонгук не удержал внутриутробный рык, от чего парень под ним вздрогнул. Секундное осознание того, что он творил, совсем на мгновение прояснило голову, но когда альфа сверху опалил его шею дыханием, покрывая кожу поцелуями, прикусывая её, после зализывая языком, в то же время руками изучая всё тело, оглаживая бока, бёдра, стройные худые ноги, одной рукой двигаясь вниз, совсем без остановок, сводя омегу с ума. Природная смазка призывно хлюпала под задницей омеги, ноги сами собой расползались. Аккуратный член омеги прижимался к плоскому животу, изнывал, требовал прикосновений к себе, но стоило парню протянуть руку к требующему внимания органу, альфа перехватил сразу обе руки поперёк кистей и одной рукой зафиксировал их над головой омеги, вжимая в кожу дивана.       — Ну нет, ты точно не притронешься к себе, — прорычал альфа, заглядывая в покрытые поволокой желания глаза, смешанного с интересом, приправленного капелькой испуга. — Не после того, как ты стонал от одних лишь только поцелуев. Я не позволю тебе…       — Тогда прекрати тянуть, — сорвалось с прекрасных губ омеги, прозвучав совсем требовательно-призывно. Чонгук прекрасно знал, насколько сильно желание омеги под ним. Его собственный орган был напряжён до предела, а природная смазка обильно выделялась, образовав на плавках недвусмысленное пятно, но альфа продолжал тянуть, наказывая обоих неизвестно для чего, за что, поддаваясь желаниям внутреннего волка.       — Как прикажешь, куколка, — ухмыльнулся Чонгук, поражаясь тому, что мог нормально говорить, в то время как все мысли были направлены лишь на распластавшегося под ним парня, которого хотелось натягивать на член, срывать его стоны, оставлять отметки по всему телу, присваивая себе.       Рывком перевернув омегу, укладывая его на живот, Чонгук услышал стон протеста, тут же прислушиваясь к своему забеспокоившемуся волку. Несмотря на то, что омега продолжал требовать прикосновений, самостоятельно потираясь попой о промежность альфы, стонать, кряхтеть и выгибаться, в его голосе появились ощутимые напряжённые нотки. Омега отказывался стоять в коленно-локтевой, всячески изгибаясь, как уж, стараясь вернуться в прежнюю позицию.       — О, — протянул Чонгук, когда омега всё-таки перевернулся на спину, сразу же захныкав, вжимаясь в крепкое тело альфы, стараясь слиться с ним. — Да ты боишься, малыш, ещё никогда не…       Озвучить догадку Чонгуку омега не позволил, он приподнялся и уже многим умелее сам впился в губы альфы, чуть ли не карабкаясь на него.       — Тихо-тихо, — прохрипел Чонгук, укладывая омегу обратно на диван. — Я постараюсь сделать всё так, чтобы тебе понравилось и ты запомнил, но будь умничкой, не дёргайся.       Конечно, альфа догадался, что омега под ним никогда ещё ни с кем не спал. О том, сколько реально лет и почему внешне относительно взрослый омега никогда ни с кем не проводил ночей, Чонгук узнает потом, если после, когда спадёт марево желания и волк насытится, в этом останется интерес. Достаточно потянув и позволив омеге немного попривыкнуть к себе, альфа провёл ладонью между разведённых стройных ног, устраиваясь удобнее между ними. Одну ногу альфа заставил омегу закинуть себе за спину, поддерживая, сильно сжимая ягодицы, оставляя на всей поверхности кожи следы от пальцев и от зубов. Плевать, на самом деле, он хотел, кто этот парень, потому что желание, которое пробудил он в альфе, не нравились человеку. Он не привык быть осторожным и ласковым, не привык поддаваться капризам омег, но сейчас внимательно следил за каждым вздохом, стоном, звуком, издаваемым омегой.       Руками раздвинув манящие упругие ягодицы омеги, Чонгук одним пальцем провёл по ложбинке, срывая чуть более громкий стон с губ омеги. Стоило ему немного надавить, после обвести по кругу сжатое колечко сфинктера, как омега взвыл, подаваясь вперёд, ноготками вцепившись в плечи альфы.       — Пожалуйста, — сорвалось отчаянное из уст омеги.       — Ещё чуть-чуть, малыш. Потерпи, пусть ты и течёшь, но я не хочу тебя порвать, тем более если это твой первый раз, — продолжая ненавидеть себя и омегу под собой, ласково прошептал Чонгук, не позволяя опомниться, сразу вводя палец до упора и перехватывая губы омеги, наслаждаясь его вибрацией.       Когда первый палец с характерным хлюпающим звуком начал входить уже свободно, Чонгук добавил второй, разводя их внутри характерно ножницам. Омега в это время уже подавался навстречу пальцам и разводил стройные ноги шире, хватаясь за бока Чонгука. Полностью довольный Чон закинул одну ногу омеги себе на плечо, всего на мгновение поражаясь гибкости угловатого парня, и сразу, не дожидаясь, добавил третий палец, а следом и четвёртый, потому что вход полностью раскрылся и из него, не переставая, сочилась смазка.       — Отлично, молодец, — промурлыкал Чонгук, слегка приподнимаясь, сталкивая свободной рукой надоевшие плавки, откидывая их в сторону, сразу убирая пальцы из промежности омеги и получая недовольный возглас. — Сейчас всё будет, не мычи, — усмехнулся Чонгук, приставив ко входу изнывающий орган, сразу же толкаясь внутрь.       Омега запротестовал, как только почувствовал входящий в него огромных размеров член. Парень дёрнулся, стараясь соскочить, но сильные руки альфы преграждали пути отступления, крепко вжимая в поверхность дивана.       — Что ты, потерпи, — шептал Чонгук, пока плавными толчками пытался продвинуться дальше, пытаясь войти полностью, чувствуя при этом небольшое облегчение и горячее узкое нутро. Одним резким толчком альфа полностью вошёл, тут же впиваясь в приоткрытые губы, давя в поцелуе стоны омеги, который не мог никак определиться с ощущениями. Терзая его рот, Чонгук продолжал изучать податливое тело под собой, крепко сжимая, проходясь пальцами по выступающим рёбрам, позволяя привыкнуть омеге к размерам органа, что распирал его изнутри. Уловив момент, когда парень наконец немного очухался и начал отвечать на требовательные поцелуи, Чонгук попробовал двинуться, полностью выходя и тут же вбиваясь до упора обратно, срываясь на бешеный темп. Омега больше не пытался сопротивляться, плакать и сжимать до кровавых борозд плечи и кожу на спине Чонгука. Он выгибался, полностью раскрываясь, откидывая голову назад, позволяя терзать шею, не оставляя на ней ни единого миллиметра без отметин. Альфа не зря ждал столько времени, не зря растягивал удовольствие, потому что омега под ним в одно мгновение перевоплотился в податливый пластилин и сейчас сам подавался в такт толчкам, насаживаясь, требуя сильнее, глубже, резче.       Таким образом они провели в кабинете альфы пять с половиной дней, где Чонгук брал омегу на разных поверхностях, сменяя позу. Когда марево немного отступало, они успевали перекусить, заказывая еду прямо в кабинет, принимали душ, благо они находились в фитнес-центре и это не было проблемой, но потом опять кидались друг на друга. Они фактически не разговаривали, так, обменивались общими фразами, и в такие моменты всем видом виноватый омега просил прощения за случившееся, а альфа лишь отмахивался и пытался убедить, что всё в порядке.       В порядке? Да нихрена было не в порядке, Чонгук сознательно или не совсем провёл ночи с незнакомым омегой в кабинете своего же фитнес-центра, перед этим не сообщив никому, куда исчезает, полностью оставив все дела на брата и отца. Чонгук мог поклясться себе, что такое было с ним впервые. Когда мозги практически полностью отключались, а внутренний зверь брал бразды правления и управлял им. И когда настал день, пелена спала, Чонгук даже не почувствовал разочарования или негатива, направленного в сторону сдавшегося омеги. Который сейчас топтался на пороге его кабинета, впервые за все эти дни одетый и, кажется, пытающийся что-то ещё сказать.       — Послушай, малыш, — устало вздохнул Чонгук, поднимаясь со своего кресла. Он пытался сосредоточиться на работе и уже был готов отправиться в главный офис, когда омега вернулся. Чонгук думал, что крошка, отправившись в душ и за своей одеждой вниз в раздевалке, уже больше не вернётся, но омега вернулся и, переступая через своё смущение, пытался что-то сказать.       — Спасибо, — резко выпалил омега, опустив голову, из-за чего на лицо незамедлительно упали каштановые локоны, прикрывая глаза.       — Да это…       — Правда, вы не выгнали и… И помогли мне, я… Простите и спасибо, — всё ещё дрожащим голосом пытался выдавить из себя слова омега. Чонгук даже усмехнулся, ведь этот парень совсем недавно скакал на его члене, как умелая шлюха, и требовал ещё, а сейчас жался в дверях и пытался казаться снова невинным.       — Без проблем, но, — резче, чем хотелось произнёс Чонгук, сразу же получая затрещину от своего волка, но полностью продолжая игнорировать его. Волк виноват в случившемся, Чонгук способен был пройти мимо и вызвать кого-нибудь на помощь бедняге, но именно волк настоял подойти, взять, помочь и пытался присвоить, дважды наградив омегу своим узлом, проведя две длительные сцепки, во время которых омега скулил, получая очередную порцию спермы внутри, продолжая быть прижатым к крепкой груди. — Ты хоть имя своё назови, а то как-то совсем уж…       — Мин Юнги, — вновь перебил альфу омега, тут же выскакивая за дверь и оставляя Чонгука в смятенных чувствах продолжать пялиться на деревянную поверхность.