undisclosed desires

Аси только заканчивает смену в баре и заваливается в раздевалку совсем без сил, когда обнаруживает двадцать пропущенных от Джесура и еще двадцать сообщений с просьбой перезвонить. «Зачем отправлять двадцать одинаковых сообщений, если я все равно получила их только сейчас?», — думает Аси, набирая брата. — Если ты мне названивал и никто при этом не умер, то… — Не умер, сестренка! — перебивает ее Джесур. — Даже лучше — воскрес! — Ты там, что, с ума сошел? Или пока я тут работаю, ты там алкомаркет ограбил? В ответ она слышит только смех Джесура. — Яман нашелся. Слышишь, он вернулся! Сначала Аси кажется, что она ослышалась, что она бредит от усталости или что Джесур просто шутит — как обычно по-дурацки. Поэтому она переспрашивает снова и снова, пока Джесур в десятый раз не подтверждает мечту, которую она лелеяла последний год — Яман вернулся. Когда она приезжает домой час спустя, на районе уже глубокая ночь, и даже воры, здесь промышляющие, отправились на покой. Но этой ночью ни Аси, ни Джесур не уснут. — Останавливается машина, и из нее такой представительный парень выходит в костюме. Я сначала не понял, что за ферзь объявился в нашем районе, разворачивается, а это наш Яман, представляешь? Сколько долгих ночей она провела, мечтая о нем? В скольких мужчинах видела его силуэт? Сколько снов, иногда совсем не приличных, видела она за это время? Когда Яман исчез, ее тоска по нему, до этого едва ощутимая, превратилась в невыносимую. Когда он был рядом, Аси могла его видеть, разговаривать с ним, надеяться, что рано или поздно он заметит ее и полюбит, что у нее есть время его завоевать. Но когда Яман пропал, ее мечты, которые она трепетно лелеяла, разбились, но все еще оставалась надежда, что он вернется к ней. — Так где же он? — Аси оборачивается вокруг себя, как будто Яман может прятаться где-то в комнате. — Он со своей семьей. — Что? Он нашел свою семью? Боже, Джесур, как это произошло? — Аси рада, правда, искренне рада за него. Как и все дети, выросшие на улице, они мечтали найти родителей, братьев и сестер, хотя бы для того, чтобы обнять их хоть раз. Но где-то на краю ее сознания скрежет мысль, что это не к добру, что все не так просто, как кажется. Неловкая улыбка Джесура только добавляет сомнений. — Яман подрался с Якубом, на этом раз очень серьезно. — Я так и знала, что он виноват. — Ты можешь меня не перебивать? Аси кивает и делает жест рукой у рта — мол, молчу-молчу. — Вот, спасибо. Его отвезли в больницу в другом районе, а там он встречает свою маму — она врач. Узнала его по родимому пятну. Потом тест ДНК, все дела, короче, нашелся потерянный сын, семья в восторге. Но самый прикол в том, — Джесур драматично наклоняется к Аси, но та его перебивает: — Успокойся со своими приколами. Подожди, с ним все было хорошо? Не кома? Не потеря памяти? Джесур поморщился: — Ты что, мелодрам насмотрелась? — Тогда почему он нас не нашел? Или когда он нашел свою семью, про нас забыл? — А кто-то обещал меня не перебивать. Он искал, просто мы же с тобой неуловимые. Это правда. За последний год они с Аси сменили уже три дома. Не последнюю роль в этом сыграла работа Джесура, которую он каждый раз обещал бросить, но каждый раз к ним снова и снова приходили хмурые мужчины с битами, из-за чего им пришлось убегать, беря с собой только то, что уместилось в руках. — И кто в это виноват? Джесур машет на Аси рукой: — Это сейчас не важно. Так вот, прикол в том, что семья-то богатая. — Богатая? У них, что, свой магазин? Джесур смотрит на Аси, как на наивного ребенка, просящего у него конфету. — Им принадлежит половина Стамбула, сестренка. Позже, лежа в кровати без сна, несмотря на усталость после трудного дня, до Аси дойдет смысл сказанного Джесуром. Яман, тот самый Яман, который таскал ее на своей спине, когда она была младше, который вместе с ней собирал мусор и сдавал его, чтобы им хватило на хлеб сегодня — теперь богатый. А она простая официантка в баре, пытающаяся скопить на образование, но сама мало верящая в это, теперь дальше от него, чем раньше. Теперь между ними стоят деньги, которые разделяли людей многие века до этого и будут разделять дальше. «Но это же мой Яман», — успокаивает себя Аси, — «для него это не важно». Но где-то в глубине ее сознания тоненький голос говорит ей, как же она ошибается. ***** — Ааааа, — девушка стонет слишком громко, поэтому Алаз зажимает ей рот рукой. Чагле, которая живет в соседней комнате, совсем не обязательно знать, как он проводит ночь. Девушка снова приглушенно стонет, и его ладонь становится влажной от ее слюней. Алаз сдерживает желание брезгливо отереть ладонь, но вспоминает, что девушка принимает в себя более неприятную жидкость, так что считает это справедливым обменом. Девушка, чье имя Алаз не трудится запомнить, кончает первой, и он наконец может отпустить себя на волю. Как и всегда после секса, спустя несколько секунд после оргазма он уже начинает испытывать отвращение к той, с кем только что переспал. Его дыхание еще не выровнялось, как он уже думает, как бы повежливее сплавить ее из своей кровати. Тем временем девушка ложится на его плечо, закинув ногу. «Да, бл**!», — думает Алаз, пытаясь приглушить поднимающееся раздражение. Он всегда старается быть джентльменом, но все равно не понимает, почему их всех так тянет обниматься после секса. Его же всегда тянуло в душ и спать. Желательно, одному. Алаз аккуратно выпутывается из плена конечностей девушки и встает. — Я вызову тебе такси. Судя по лицу девушки, такой расклад ей не очень нравится. — Такси бизнес-класса. То же выражение. Алаз уже мысленно готовится к истерике, но тут: — Я хочу новый телефон. Алаз усмехается. Ему всегда нравился в людях деловой подход. — А вот за это, дорогая, нам придется повторить. Еще пару раз. Утром его близняшка Чагла встречает его с недовольным лицом. — Ты не мог развлекаться потише? — Я зажимал ей рот, но, видимо, настолько хорош, что даже это не помогло. Чагла морщится, как будто он подлил ей в кофе лимонный сок. — Я не хочу этого знать, но я уверена, что половина из твоих девчонок симулирует. — Не суди по себе, Чагла. — Что это вы там обсуждаете? Поделитесь со всеми, — их перепалку с сестрой прерывает мать. Неслихан сегодня явно была не в духе — ее всегда аккуратно причесанные волосы выглядят немного небрежно, будто их хозяйке было наплевать на них сегодня. — Тебе лучше не знать такое про своих детей, мама. — Это связано с той девушкой, которую уехала ночью? Алаз быстро смотрит на Фериде, их молодую горничную, и та стыдливо отводит взгляд. То, что она шпионит за ним и докладывает матери, Алаз знал и до этого. А еще он знает, что Фериде мечтает вернуться в его постель, поэтому следит за ним не только ради прибавки к зарплате. Только у Алаза есть правило — не больше пяти раз с одной и той же девушкой. Фериде свой запас исчерпала. — И это тебе тоже лучше не знать, мама. Неслихан хмурится, но ее лоб, прочно заколотый ботоксом, это игнорирует. — Мало я тебя в детстве воспитывала. Упустила. Алазу хочется сказать, что так и есть, что это она виновата в том, что он сейчас только наполовину человек. Но они не на сенсе психотерапевта, чтобы изливать душу, поэтому он отвечает: — Зато у тебя есть прекрасная возможность отыграться на новоприбывшем брате. Кстати, а где он? Наверняка, не ночевал дома. Ай-ай-ай. — В отличие от тебя, у него серьезные отношения с серьезной девочкой. — А кто сказал, что у меня не серьезные? Просто моя серьезность длится меньше. — Насколько меньше? До первого оргазма? — выплевывает Чагла. Неслихан потрясенно на нее смотрит, как будто не знает, что ее золотая девочка знает такие слова. Алаз смеется. Он вспоминает, как недавно забирал Чаглу от ее очередного ухажера в одном белье. Она плакала и просила увезти ее домой. Алаз немного задержался, чтобы показательно объяснить парню, что везти себя с девушками нужно предельно вежливо и обходительно. Алаз может по пальцам сосчитать разы, когда его мать бывает довольна кем-то, кроме Ямана, или Али, как она его называет. Да и то только потому, что тот нашелся совсем недавно, и мать восполняла все то время, которое они потеряли. Но Алаз был уверен, что скоро лимит маминого терпения закончится и для нового брата. Как будто прочитав мысли Алаза, в гостиную врывается Яман собственной персоной. Не удосужившись даже поздороваться, он подлетает к матери и крепко обнимает ее. — Я нашел их, мама! Я их нашел! — Кого? Али, скажи нормально. — Мою семью. Ну, то есть, еще одну. Аси и Джесура. ***** Аси волнуется. У нее не так много красивых вещей, и даже лучшие из них выглядят, как застиранные тряпки, которых почему-то кто-то надумал надеть на себя. Ей всегда было все равно, что на нее надето. Она никогда не хотела больше, чем давала ей жизнь и собственный труд, но сейчас она жалела, что у нее нет денег на новую одежду. Она так хотела произвести впечатление, чтобы Яман после года разлуки увидел и обомлел. Аси вертится перед зеркалом дольше, чем обычно, но все равно остается недовольной. Джесур ее торопит, еще больше раздражая. — Да сколько можно, Аси, они вот-вот придут, а ты все собираешься. Все равно краше не будешь, что ты там стараешься. — Я хотя бы знаю, что такое расческа. Джесур показывает ей язык — видимо, в его мире это универсальный аргумент в споре. Аси не может успокоиться до тех самых пор, пока в дверь не раздается стук. После она понимает, что дороги назад нет, и неожиданно успокаивается. Ее сердце сжимается от сладкого предвкушения — она наконец увидит Ямана, обнимет его, вдохнет его запах. — Я открою, — кричит она и, не дождавшись ответа, бежит к двери. Ее улыбка застывает на лице, когда она видит вместо Ямана на пороге долговязого парня в синих солнцезащитных очках и такой же синей рубашке. Аси чувствует его одеколон — даже ее неискушенный мозг делает вывод, что это пахнет дорого. Парень смотрит на нее и молчит. — Что?.. — начинает Аси, но ее тут же отвлекает Яман, который подбегает сзади и приобнимает парня за плечо. Лицо Аси невольно расплывается в улыбке. — Ты быстрее меня, дружище, — усмехается он и жестом показывает на Аси, — это моя Аси, а это мой брат Алаз. А это, — Яман расставляет руки в стороны, — для объятий. Аси не нужно повторять дважды. Он бросается к нему на шею и наконец-то вдыхает его запах. Только теперь он другой — Яман пахнет по-другому, не так, как она помнила, его запах похож на запах того парня, Алаза — такой же дорогой, такой же…чужой. Через плечо она видит припаркованную у их дома дорогую машину, а рядом с ней — мнущуюся девушку в коротком платье. Сердце Аси в страхе сжимается, как будто оно уже знает правду до того, как ее узнает мозг. — А это Руйя, — Яман подзывает смущенную девушку к себе, и она быстрее, чем можно ожидать от человека на таких каблуках, подходит к нему и привычным жестом обнимает. — Мне очень приятно, — говорит Руйя, протягивает Аси руку, — наконец познакомиться с тобой. Яман так много о тебе рассказывал. Девушка такая милая, такая красивая и холеная, что Аси в ту же секунду начинает ее ненавидеть. Она уже не раз испытывала ревность — Яман всегда был крепким и высоким парнем, и где бы они ни жили, девушки заглядывались на него. Но с теми девушками Аси была на одном уровне. А стоящая перед ней Руйя — птица совсем другого полета. Это видно не только по дорогой одежде, но и по легкости ее движений, в которых читается уверенность в собственной привлекательности. Аси понимает, что проиграла в эту же секунду, но находит в себе силы, чтобы пожать протянутую руку и улыбнутся. — И мне приятно.