Осколки Феникса

*** — Черт! — выплюнул зельевар, едва покинув библиотечные стены. — Но как?! Он принялся лихорадочно перебирать события последних часов, словно фокусник, тасующий карты в поисках нужной. И вот, словно вспышка молнии в темном небе, озарение пронзило его разум. — Долгопупс… Как я мог поверить в его «проснувшуюся» гениальность?! С каждой мыслью злость закипала в нем, словно перегретое зелье в котле. Он, подобно разъяренному зверю, несся по темным подземельям Хогвартса, стремясь к уединению своих покоев. Но, словно навязчивая мелодия, в голове вновь возник образ – она. Ее поведение,  взгляд и дерзость. Его комната, словно отражение его души, дышала сыростью и терпким ароматом крепкого кофе. Этот запах, ставший его неизменным спутником в последние недели, въелся в каждый уголок, впитался в стены, в книги, даже в его мантии. Уже около месяца он, словно затворник, хотя он всегда был таким, пропадал здесь, зарывшись в порученную директором работу, стремясь утопить в ней свои тревоги. Мрачные каменные стены, едва освещенные тусклым светом свечей, отбрасывали причудливые тени, пляшущие на потолке. Полки, заставленные рядами склянок с разноцветными жидкостями, банками с засушенными травами и кореньями, поблескивали в полумраке, словно драгоценные камни в пещере алхимика. На столе, заваленном свитками, перьями и книгами, возвышалась гора грязной посуды, словно безмолвное свидетельство его непрерывной работы. В углу, словно притаившийся зверь, темнел старый кожаный диван, служивший ему ложем в редкие часы отдыха. И без того взвинченное состояние усугубляли последние события: какого-то молокососа из Министерства, едва успевшего обтереть сопли, собирались назначить на должность преподавателя защиты от темных искусств, о которой он, Снейп, так давно и безрезультатно просил. Это бесило, раздражало до зубовного скрежета. Он, конечно, понимал, что у него и без того дел невпроворот, но он ненавидел провалы, это осталось еще со школьной скамьи – стремление быть первым, лучшим, не знающим поражений. Но была и слабая искорка радости – Люпина не вернули. Уж слишком сильно он его недолюбливал, слишком много было связано с ним неприятных воспоминаний из прошлого. И мало того, из-за его ночных похождений, запасы ингредиентов практически иссякли. Времени до начала учебного года катастрофически не хватало, поэтому он планировал отправиться в запретный лес Хогвартса завтра рано утром, пока школа спит, и пополнить свои запасы. *** Свеча, одинокий страж знаний, догорала, отбрасывая на стены причудливые танцующие тени. Студенты, понурив головы, покидали библиотеку. Библиотекарь медленно обходила ряды стеллажей, выпроваживая запоздалых читателей. До девушки она добралась в самом конце, когда в зале остались лишь призрачные шепоты страниц. — Мисс, библиотека закрывается. Вы можете продолжить чтение завтра, или взять книгу с собой, — произнесла библиотекарша своим скрипучим голосом, словно старая дверь, давно не знавшая смазки. — Я возьму с собой. Запишите? — отозвалась Амелия, прижимая фолиант к груди, словно бесценное сокровище. — В этом нет необходимости, — начала было библиотекарь, и дальше ее слова превращались в пространную историческую справку о магии библиотечных стен, способных хранить память о каждой прочитанной странице, о каждом прикосновении. Амелия, хорошо знакомая с этим занудным ритуалом, решила не вникать, предоставив пожилой женщине возможность насладиться своим любимым занятием – чтением лекций. Она даже не заметила, как добралась до гостиной Гриффиндора, словно ноги сами несли ее, ведомые невидимой нитью. Произнеся пароль — нечто нелепое и сентиментальное, наверняка придуманное каким-нибудь особо впечатлительным гриффиндорцем, — она оказалась внутри. Она вернулась определенно впритык к отбою, потому что в гостиной царила тишина, лишь редкие потрески камина нарушали ее. Судя по всему, все уже разошлись по комнатам, готовясь ко сну. Зайдя в спальню, она застала уже спящую Джинни, мирно посапывающую на своей кровати. Судя по всему, та пришла с тренировки по квиддичу и рухнула в постель, не успев даже переодеться. Форма валялась едва ли не посреди комнаты: мантия небрежно брошена на стул, носки – в одном углу, кофта – в другом. Джинни явно не была особой чистоплюйкой, что нельзя было сказать о Грейнджер. У Гермионы всегда все лежало по полочкам, в строгой последовательности, словно в библиотечном каталоге. А сейчас… А сейчас она сидела за столом, погрузившись в книгу и что-то внимательно изучала, склонив голову набок. В свете единственной свечи, стоявшей на столе, ее лицо казалось особенно сосредоточенным и серьезным. Она, погруженная в тонкую книгу о древних рунах, совсем не заметила, как распахнулась дверь и вошла соседка по комнате. Но тишину, которую так любила Гермиона, прервал вдруг знакомый голос, чуть более низкий и певучий, чем у остальных. — У нас же нет завтра утром занятий, правда? Кудрявая Гермиона, оторвавшись от пергамента, который она изучала, взглянула на говорящую. Она безошибочно узнала мягкие интонации Амелии. Ее голос абсолютно не гармонировал с внешностью. — Нет, только Снейп после обеда, ты помнишь о контрольной? — с лёгкой укоризной заметила Гермиона, приподнимая брови. — В ней нет никакой нужды, по крайней мере, теперь нет, — ответила Амелия, усевшись на край кровати, поправляя спадающую прядь русых волос. Она заметила выражение полного непонимания на лице однокурсницы, и немного улыбнулась, приподнимая уголки губ, она вспомнила удивленное и слегка глуповатое лицо Снейпа — Я сдала ее сегодня вечером, в библиотеке. Гермиона, удивленно моргая, как будто пытаясь выгнать из глаз пыль с пожелтевших страниц, ничего не понимала. В ее голове проносились вопросы: “Как? Когда? Ведь она…”. Но Амелия, казалось, была слишком увлечена своими мыслями, чтобы тут же отвечать на вопросы. Гермиона лишь слегка нахмурилась, в ожидании дальнейших объяснений, но их не последовало. *** Утро выдалось на редкость свежим, даже чересчур. Дождь, холодный и проливной, хлестал по крышам и листьям, но, несмотря на это, в воздухе витал удивительно бодрящий аромат. Сырая земля, мокрые травы – все источало запах чистоты и обновления, который, словно живой эликсир, наполнял легкие. Снейп любил такую погоду. Она идеально подходила его настроению, его душе. А еще он обожал именно в такую погоду выбираться в лес за ингредиентами. Мокрая трава, казалось, источала невиданный аромат, пьянящий, словно эссенция благоухающих цветов. Этот запах одурманивал разум, заставляя на время забыть о всех заботах и тревогах, расслаблял, как самое мощное успокаивающее зелье. Лес в этот час казался темным и пугающим. Лучи солнца, пробиваясь сквозь густые кроны деревьев, лишь подчеркивали мрачную атмосферу. Под ногами потрескивали хрупкие веточки, размокшие от дождя, но для Снейпа все это было до боли родным. Он знал каждую тропинку, каждый куст, каждый камень в этом месте. Нахлынули воспоминания о прошлом. О его юности, полной терзаний и обид. О том, как он прятался здесь, в чаще леса, от издевательств Поттера и его компании. Как здесь, среди деревьев, чувствовал себя в относительной безопасности. Как ему было здесь хорошо, спокойно, словно в надежном укрытии от всех невзгод. И как именно эта атмосфера, таинственная и притягательная, подтолкнула его к изучению зелий. Зелий, которые, подобно самому лесу, таили в себе секреты, тайны и возможность создавать нечто новое из, казалось бы, самых простых компонентов. Зелий, которые могли излечивать раны, успокаивать боль и даже… менять судьбы. Он углубился в чащу леса, ветви деревьев смыкались над его головой, словно пытаясь укрыть его от посторонних глаз. — Осталась Призрачная Кувшинка, — пробормотал Снейп, сверяясь со списком, написанным его корявым почерком. Как раз в этот момент он вышел к озеру, чья гладь казалась почти черной в тени леса. Именно здесь, в самой глубине этого мрачного водоема, и росли столь необходимые для его зелий кувшинки. В тот момент в голову Снейпу не пришло ничего гениальнее, чем просто... Засучив рукава своей черной мантии, он принялся за подготовку. Сначала – обувь, полетевшая в траву, затем, также, носки. Потом — брюки, закатанные до колен, обнажив тонкие, но жилистые ноги, бледные, словно у существа, которое редко видит солнце. Наконец, он снял свой излюбленный сюртук, аккуратно сложил его и оставил на берегу, открыв вид на его рубашку с высоким воротником, которая, как всегда, была застегнута до самого горла. Сделав глубокий вдох, чтобы справиться с внезапно накатившей волной раздражения, Снейп решительно вступил в ледяную воду. Холод обожгло кожу, и он поморщился, но быстро взял себя в руки, погружаясь все глубже. Вода обтекала его торс, обрисовывая худощавую, но, безусловно, сильную фигуру. Широкие плечи, прямая спина, выдающиеся скулы — все это создавало образ человека, закаленного суровыми обстоятельствами. Его длинные, узкие пальцы сжались в кулаки, когда он осторожно двигался к центру озера. Озеро оказалось глубже, чем он предполагал, и ему пришлось приложить немало усилий, чтобы удержаться на плаву. Добравшись до заветных кувшинок, он вытянул руку, стараясь дотянуться до этих хрупких созданий. Наконец, его пальцы коснулись лепестка, и взгляд Снейпа упал на это прекрасное растение. Кувшинки, действительно, оправдывали свое название. Белые, почти прозрачные цветки колыхались на поверхности воды, словно призраки, танцующие в лунном свете. Они источали легкое, холодное свечение, словно сами воплощали загадку, которую Снейп так любил разгадывать. Один цветок, несомненно, был достаточен, но Снейп решил, что возьмет два. Протягивая руку, Снейп осторожно сорвал их и, бережно держа в руках, медленно повернул обратно к берегу, чувствуя как ледяная вода щекочет кожу. Его внимание отвлекли странные, сумбурные звуки, доносившиеся из глубины леса. Они казались хаотичными, словно невидимые существа бегали вокруг поляны озера, скрываясь в тени деревьев. Не было понятно, что это за шорохи, шелест, хруст, и, словно отзываясь на них, вода озера тихо колыхалась, вздрагивая от неведомой тревоги. Снейп, все еще стоя по щиколотку в ледяной воде, медленно повернулся, всматриваясь в окружающую тьму. Он искал источник этих звуков, напряженно вглядываясь в таинственную глубину леса. До берега он еще не успел добраться, но его ноги, закаленные годами пребывания в холодных подземельях, почти не чувствовали холода. Звуки становились все громче и отчетливее, усиливаясь с северо-западной части озера. Снейп нахмурился, его тонкие брови сошлись на переносице, и взгляд стал острым, как лезвие. Он задавался вопросом, кто там мог оказаться. Может быть, кентавры гонят очередную добычу? Он сосредоточился, прищурив глаза, его лицо было выражением абсолютной концентрации. Затаив дыхание, он ждал, напряженно всматриваясь в темноту, готовый к любой неожиданности. И тут, когда его разум был полностью поглощен наблюдениями, из-за спины, словно из ниоткуда, послышались тонкие, быстрые шаги по земле. Ему показалось, что их было много, будто что-то быстро приближалось. И тут что-то, отчего-то неведомого Снейпу, с силой врезалось ему в спину. Он резко выдохнул, пытаясь понять, что произошло, сердце его бешено забилось, заставляя холод отступить перед нахлынувшим страхом и он обернулся. Он отчаянно пытался сфокусировать зрение, размытое от воды и нахлынувшего страха. Первое, что он увидел, заставило его сердце пропустить удар: у края леса, словно жуткие тени, крались несколько акромантулов. Их многочисленные глаза злобно сверкали в полумраке, а когтистые лапы копошились в грязи. Вспомнив об ударе в спину, он невольно поморщился, острое ощущение тупой боли пронзило его тело. Затем его взгляд упал на нечто, стоявшее прямо перед ним, в воде. Что-то белое, светящееся в сумраке, словно нереальное видение. Присмотревшись, он понял, что это была девушка. Что?! В голове пронеслась лишь одна эта мысль. Он начал рассматривать её маленькое, хрупкое тело, казавшееся невероятно беззащитным в этом мрачном месте. Её покрывало нежное, белое нечто, напоминающее платье, едва прикрывающее бледные бёдра, и позволяющее увидеть тонкие ноги. С плеч спускалась тончайшая вуаль такого же цвета, словно сотканная из лунного света. Он завороженно рассматривал её, не веря своим глазам. Капли дождя стекали по её коже, словно бриллианты, подчеркивая её неземную красоту. Белые, как первый снег, волосы, слегка завиваясь, спускались с плеч, обрамляя её спину, словно нимб. В этот момент один из акромантулов, словно опомнившись, резко дернулся вперед, намереваясь напасть. Инстинкт взял верх. Снейп машинально выхватил палочку из-за пояса брюк - привычное движение, отточенное годами тренировок. Даже не целясь, он метнул заклинание, отбросив акромантула обратно в чащу с такой силой, что паук проломил себе дорогу сквозь густые заросли. Словно по сигналу, остальные пауки, испугавшись столь мощной демонстрации силы, бросились врассыпную, исчезая в глубине леса. Девушка, до этого неподвижная, обернулась к нему в три четверти, и он смог рассмотреть часть её лица. Она опустила ресницы, и мягко, почти неслышно, проронила: — Спасибо, — произнесла она, выдохнув воздух из лёгких. В ее голосе слышалось облегчение. Стало спокойнее. Тишина повисла между ними, густая и тягучая, как патока. Какое-то мгновение они просто стояли, неподвижные фигуры в утреннем сумраке. Затем, словно очнувшись от короткого оцепенения, Северус Снейп вернулся в реальность. Проскользнувшая мысль, на миг потерявшаяся в переплетении мыслей, с силой вернулась обратно, заполнив его разум – нимфа. Он вспомнил все, что читал о них в древних фолиантах, таящихся в глубинах школьной библиотеки. Она идеально соответствовала описанию, словно сошла со страниц старинной книги, явившись из легенды. И тут же в его сознании, как коварные змеи, начали сплетаться планы. Что потребовать за спасение? Какую цену эта нимфа готова заплатить за то, что он не оставил её на растерзание акромантулам? Не проронив ни слова, с той угрюмой грацией, которая была ему свойственна, Снейп направился к своим вещам. Заложив сорванный цветок Призрачной Кувшинки в карман мантии, он бережно укрыл его от посторонних глаз, будто прятал драгоценность. Затем, с привычной четкостью, отточенной годами варения зелий, достал пару стеклянных колб. Он услышал ее шаги, легкие, почти бесшумные, словно дыхание ветра. Она приближалась сзади, и Снейп, не оборачиваясь, резко прервал возможный поток слов, его голос звучал низко и властно, как раскат грома. — Не сработает, — произнёс он, каждое слово – удар хлыста. — Даже не пытайся. Я не поддаюсь любовным чарам. Он читал об этих существах, о том, как они завлекают наивных мужчин в свои сети, усыпляя их разум красотой и обещаниями. А потом, словно безжалостные хищники, выпивают их жизненную силу, оставляя лишь пустые оболочки. В магическом мире было немало жертв, павших перед их чарами. Но к счастью, на некоторых людях магия нимф не действовала. Это было редкое генетическое отклонение, иммунитет к их колдовству. Он медленно обернулся, чтобы посмотреть на нее, и их взгляды встретились. Теперь она стояла перед ним в свете раннего утреннего солнца, и он мог рассмотреть ее во всей красе. Дождь закончился, и капельки, оставшиеся на ее лице, сверкали мелкими искорками, как бриллиантовая пыль. Приятные, изящные черты лица, голубые глаза, чистые и глубокие, словно горные озера, и алые губы, свежие, как лепестки роз – всё было просто, но в этой простоте заключалась гармоничная красота. Завораживающая, манящая, способная свести с ума. Красота, против которой Северус Снейп решил выстроить непреодолимую стену. Он протянул ей колбы вперед, словно предлагая отравленное яблоко. В его глазах не было ни тепла, ни сочувствия, лишь холодный, расчетливый блеск. — Слезы… мне нужны слезы, — слова прозвучали твердо, как высеченные на камне. — Услуга за услугу. Его тон не терпел возражений. Он не просил, а требовал, словно имел полное право распоряжаться ею. Слезы нимф… Он знал их ценность. Их часто использовали в целительских отварах, в эликсирах, способных восстанавливать поврежденные ткани. Они медленно, но верно исцеляли раны, заживляли переломы, регенерировали клетки плоти. В сочетании с другими редкими ингредиентами, слезы нимф становились мощным оружием в руках умелого зельевара. Внезапно тишину нарушил звонкий, серебристый смех. Она смотрела на него с улыбкой, широко распахнутыми глазами, и, казалось, вот-вот упадёт от смеха. Девушка хваталась за живот, пытаясь сдержать приступы веселья. — Ахахах… нимфа? Ахахах… — она чуть не потеряла равновесие, слегка пошатнувшись, но, ухватившись за ветку ближайшего дерева, удержалась на ногах. — Смех и грех, — выдавила она сквозь смех, и в её голосе прозвучало искреннее изумление. Смех постепенно стих, оставив после себя лишь лёгкое эхо. Она вытерла выступившие на глазах слёзы и, посмотрев на Снейпа, произнесла, на этот раз уже более спокойно: — Простите, просто… вы так серьезны, что я не могла удержаться, — она снова усмехнулась, и смех ее звучал теперь гораздо тише, но не менее искренне. — И поверьте, я очень далека от нимф… Давно ли нимфы теперь разгуливают в лесу, спасаясь от акромантулов? Она выдержала его изучающий взгляд, не дрогнув, и продолжила: —Что касается слез… — девушка замолчала на секунду, словно тщательно обдумывая свои слова. — Я думаю, мои вам не подойдут. Он стоял, словно громом пораженный. В голове у него хаотично проносились вопросы. Что значит, не подойдут? Кто она вообще такая? Снейп, привыкший к контролю и предсказуемости, был совершенно сбит с толку этой загадочной незнакомкой. — Кто такая? — произнёс он, придя в себя, и его голос звучал резко и требовательно. Нельзя было терять бдительность, нельзя верить никому, особенно существам, чью природу он не понимал. И тут он заметил. В ее руке, которую она прятала за спиной, блеснуло стекло. Колбы. В его голове вспыхнул новый, еще более тревожный вопрос. Схватив ее за запястье, он притянул девушку к себе, словно пытаясь просканировать ее сущность одним лишь прикосновением. Запястье оказалось таким тонким, хрупким, что Снейп испугался, невольно ослабив хватку, боясь повредить ее. В это мгновенье она воспользовалась его замешательством. Вырвавшись из его ладони, она развернулась и стремительно побежала в глубь леса, исчезая в сумраке, прежде чем он успел хоть что-то предпринять.