Сигаретный дым, кофе и любовь одного мафиозника.

***

Он стоит перед зеркалом, выверяя каждый штрих своего безупречного образа. На нем, как всегда, идеально сидящий классический костюм-двойка, белоснежная рубашка с аккуратно расстёгнутой верхней пуговицей. На запястье поблескивают часы Rolex, отражая свет люминисцентных ламп. Его антрацитовые глаза, темные, глубокие, опасные, сверкают с хищной остротой. Хотя, нет. Они не просто сверкают — в них пылает огонь человека, привыкшего брать все, что ему принадлежит и не принадлежит. Хищника. Хищника в мире мафии. Чон Чонгук — имя, перед которым трепещут. Глава клана Чон, один из тех, кто вершит судьбы в этом городе. Лидер, который торгует оружием и диктует правила. Второй сын покойного Чон Дживона. Отец двоих сыновей. Муж, который любит и любим. Супруг Чон Тэхёна из клана Ким. Он делает последний штрих — поправляет манжеты, бросает на себя еще один короткий взгляд в зеркало и выходит из спальни. Спускаясь по лестнице, он слышит приглушенные голоса и легкий звон посуды. Он знает, где Тэхён. Чувствует его присутствие, даже не видя. Направляясь на кухню, Чонгук по пути бросает взгляд на террасу, где за большим столом уже все собрались. Они как всегда ждут его. — Доброе утро, дорогой, — голос Чонгука звучит мягко, но в нем чувствуется легкая требовательность. Он приближается к мужу, который сосредоточенно возится у плиты, надеясь урвать у него утренний поцелуй, но Тэхён даже не смотрит в его сторону, полностью погруженный в приготовление завтрака. Чонгук хмурится. Омега ведет себя так, будто он здесь один. Будто его нет рядом. Альфа делает еще один шаг, подходит со спины и хочет обнять мужа, но Тэхён ловко ускользает из его рук, продолжая игнорировать. — Видимо, не такое уж и доброе утро, — цокает Чонгук, испытывая странную смесь раздражения и досады. Он терпеливо ждет, что омега сам заговорит. Ждет, что его молчание наконец рассеется. Но этого не происходит. — Тэхён, — голос Чонгука становится тише, но в нем звучит сталь. Омега по-прежнему молчит. — Сколько ты еще будешь строить из себя обиженного? — он почти шепчет, дабы никто из домашних не услышал их разговора. — Чонгук, — наконец отвечает Тэ, голос у него усталый, но твердый. — Я уже сказал тебе ночью все, что хотел. — И я тоже озвучил тебе свое решение, — его голос звучит четко и жестко, сквозь стиснутые зубы. В кухне становится душно. Слишком тихо. Слишком напряжённо. Тэхён резко разворачивается. — Этот ребенок не родится! — его голос почти дрожит от злости, когда он с силой тыкает пальцем в грудь мужа. — Либо… — Тише, — Чонгук моментально оборачивается к двери, проверяя, не услышал ли их кто-нибудь из домашних, но омега не отступает. Его дыхание прерывистое, взгляд сверкает злостью и болью. — Вот именно! — он говорит тише, но с нажимом, будто каждое слово — гвоздь в сердце. — Что скажут наши дети, когда узнают, что у их отца скоро родится еще один сын… от любовника? — Его красивые брови выгибаются в вопросе, но в этом взгляде нет и тени сомнения. Чонгук выдерживает его взгляд. — Они примут его, — заявляет он уверенно, без единого колебания. Тэхён качает головой. Его глаза темнеют, губы сжаты в тонкую линию. — А я не приму, — говорит он тихим голосом, но в нем столько боли, что Чонгук невольно замирает. — Это унизительно. Тэхён никогда не думал, что однажды окажется в таком положении. Восемнадцать лет брака. Двое детей. Крепкая семья. Достаток. И самое важное — любовь. По крайней мере, так ему казалось. Или… они любили друг друга в прошлом? Шесть месяцев назад в их жизни появился омега. Тот, кто даже не скрывает намерения разрушить их многолетний союз. Беременный омега. Тэхён догадывался о похождениях мужа. Он не дурак и давно умел читать между строк, но он не придавал этому особого значения, не воспринимал всерьез этого молодого, глупого мальчишку. Думал, что у Чонгука просто кризис. Захотелось развлечений. Погуляет, опомнится и вернется. Смешно. Или, может быть, их любовь действительно прошла? — Я и не прошу тебя принять моего сына. Не тебе его воспитывать, — говорит Чонгук, и в его голосе сквозит раздражение. Он устал от этих разговоров и хочет оставить их в прошлом. Поставить точку. Альфа разворачивается, собираясь покинуть кухню, но едва делает шаг, как его останавливают слова, от которых воздух застывает в легких. — Тогда я разведусь с тобой. — Тэхён говорит это почти шепотом, но каждое слово отдается грохотом в висках Чонгука. Альфа медленно поворачивается. — Что? — в его голосе опасное спокойствие, слишком тихое, слишком затаенное. Он хочет верить, что ослышался. — Я подам на развод, — твердо повторяет Тэхён, вглядываясь в глаза мужа, чтобы он понял — это не блеф. — Я не собираюсь это терпеть. — Я не дам тебе развода. В семье Чон никогда не было разводов, — он преодолевает расстояние между ними в два шага, приближаясь вплотную. В его глазах бушует злость, ярость пульсирует в напряженных скулах. — Тогда это будет первый развод за всю историю семьи Чон, — Тэхён не отводит взгляда. Он не боится. — Ты не получишь развода, Чон Тэхён, — голос Чонгука звучит хрипло, почти срываясь в рычание. Между ними — несчастный миллиметр. — Жди адвоката, Чон Чонгук. — Хорошо, — альфа ухмыляется, его дыхание опаляет щеку омеги. — Попробуй нанять адвоката. Если, конечно, хоть кто-то осмелится взяться за это дело. — Не беспокойся, — Тэхён отвечает ровно, но пальцы его сжимаются в кулаки. — Обязательно найду того, кто поможет мне. — Не найдешь, — Чонгук наклоняется чуть ближе, и в уголках его губ скользит хищная улыбка. — Потому что я прикончу каждого адвоката, кто осмелится нас развести, — говорит Чон, а затем целует Тэхёна в щеку, почти нежно, почти ласково и уходит, оставляя его одного. — Ненавижу тебя, Чонгук, — шепчет омега и опускает взгляд на дрожащие руки. Только сейчас он замечает, что пальцы у него ледяные.

***

— Вы что, опять поссорились? — на кухню заходит недовольный Уен, бросая на Тэхёна внимательный, чуть настороженный взгляд. — Что за вид? — вместо ответа Тэхён возмущенно хмурится, впервые по-настоящему разглядывая сына. Он словно только сейчас замечает, во что тот одет. — Разве так омеги должны ходить в школу? — его голос звучит резко, срываясь на укор. На Уене короткие кожаные шорты, обтягивающая майка и сверху — такая же кожаная куртка. Этот прикид был бы уместен в ночном клубе, но никак не в учебном заведении. — Теперь ты на мне срываешься? — фыркает Уен, закатывая глаза и открывая холодильник. — Сначала отца довёл своими упрёками, теперь пришла моя очередь? — Переоденься! — приказ звучит безапелляционно. — Пап, мне что теперь, как ты одеться? — сын язвит, но в голосе уже слышится раздражение. — Живо, Уен! — Тэхён резко повышает голос, что бывает с ним крайне редко. — Немедленно переоденься. Нервы Тэхена и так натянуты до предела. Последняя неделя буквально выворачивает его наизнанку, как будто кто-то методично давит на самые больные места. Он почти не спит, почти не ест. Его терпение истощилось. — Ненавижу тебя! — срывается Уен, и в его глазах отчаянно блестят слёзы. Слова летят в лицо Тэхёна, будто острые лезвия. Парень в последнее время всё чаще замечает, что родители ругаются. Всегда где-то за закрытыми дверями — в спальне, в кабинете или прямо здесь, на кухне. О чём говорят — он не знает. Но он чувствует. Чувствует холод, который медленно разрастается между ними. — Вот почему отец терпеть не может тебя в последние дни, — зло бросает сын. — Ты сам провоцируешь всех на ссоры. — Он резко разворачивается и уходит. Тэхён остаётся стоять в пустой кухне. В уголках его губ дрожит горькая усмешка. Он опускает голову, чувствуя, как внутри всё болезненно сжимается. Режущая боль ударяет в грудь. Он дышит глубоко и медленно, так, как учил врач. Несколько секунд он просто стоит, прижав ладонь к ребрам, как будто так можно унять этот жгучий, клокочущий ком в груди. Затем медленно наклоняется, открывает нижний ящик кухонного стола и вытаскивает упаковку таблеток. «Варфарин». Тэхён механически выдавливает две таблетки на ладонь, забрасывает в рот и запивает водой, почти не чувствуя вкуса. Он приковывает взгляд к полу и замирает. Стоит так, не двигаясь, почти три минуты. Как же хреново. Как же больно. Он глубоко вдыхает, затем резко моргает, стряхивая остатки эмоций. Медленно выпрямляется, приглаживает рубашку, а затем надевает на лицо улыбку и уверенной походкой направляется к террасе.

***

За длинным столом собралась почти вся семья. Во главе, как и положено, сидит Чонгук — уверенный, непоколебимый, привыкший держать всё под контролем. По левую руку от него — его папа, Чон Сокмин, омега шестидесяти шести лет. Несмотря на возраст, он выглядит моложе своих лет: чёрные, как смоль глаза, мерцают холодным блеском, пухлые губы сохраняют строгий изгиб, а осанка и манеры выдают в нём истинного аристократа. У него та же тяжёлая, давящая аура, что и у его сыновей. Элегантность, сила, непоколебимость — вот что делает его достойным лидером. По правую сторону от Чонгука неизменно находится Тэхён — его любимый муж. Единственный, кому Чонгук позволяет быть рядом, единственный, кого он не отпустит, что бы ни случилось. Он держит его за руку — и всегда держать будет. Даже смерть не в силах отнять у него омегу. В этом доме Тэхёна любят все, но особенно его обожают Хосок, младший брат Чонгука, и их папа Чон Сокмин. Ведь именно он, старший омега, когда-то выбрал Тэхёна в мужья своему сыну. В то время Чонгук был влюблён в другого. Его омега был братом одного государственного чиновника, их чувства были взаимными, но Сокмин не захотел принимать в семью человека из круга, которому никогда не доверял. Ведь он знал — государство забрало у него самое дорогое. Оно виновато в смерти его мужа, Дживона. И он не собирался мириться с этим. Чонгук встретил Тэхёна, когда тому было всего шестнадцать. Но юный омега сразу очаровал его — не только красотой, но и умом, проницательностью, мудростью, которая, казалось, не соответствовала его возрасту. Более того, Тэхён был сыном Ким Хонджуна, бывшего главы клана Ким, погибшего во время перестрелки в Пусане. Теперь его место занимает Ким Намджун — старший брат Тэхёна и лучший друг Чонгука. Рядом с Сокмином сидит сын-альфа Чонгука — Чон Юнхо. Ему пятнадцать, он лучший ученик школы, настоящий отличник. В отличие от Уена, Юнхо молчалив. Он предпочитает одиночество, часто запирается у себя в комнате и часами общается со своим двоюродным братом Вону, который учится в Лондоне. Чон Вону — сын-альфа покойного старшего брата Чонгука и Хосока, первенца Чон Дживона. В этом доме его имя произносят с уважением, но и с лёгкой горечью. Напротив Юнхо, рядом с Тэхёном, сидит младший брат Чонгука — Хосок. Чон Дьявол Хосок. Единственный брат Чонгука. Его соратник, его тень, его правая рука и будущий преемник. Половина города боится его имени, но для семьи он остаётся опорой, человеком, который без колебаний пожертвует собой ради брата. Ради семьи. Тем, кто уважает Тэхёна и любит его не меньше, чем самого Чонгука. Хосок не терпит предателей. И сам никогда не предаст. Дальше за столом сидят близкие семье люди. Хван Хёнджин, правая рука Чонгука после Хосока, и его муж — Феликс, друг Тэхёна. Тишину нарушает спокойный, но вкрадчивый голос Хосока: — Где Уен? — его взгляд холодно сверлит пустующее место племянника. — Переодевается, — сухо бросает Тэхён, переключая внимание всех присутствующих на себя. Спокойно разрезает омлет, отрезает небольшой кусочек и отправляет его в рот. Настроение Тэхёна сегодня далеко от миролюбивого, и это чувствуют все. Даже Хосок, который, как всегда, пришёл на завтрак с опозданием. Чон-младший давно живёт отдельно, в своём пентхаусе, но его присутствие ощущается даже в его отсутствие. — Что не так с его одеянием? — всё так же ровно спрашивает Хосок, но в его голосе едва уловимо скользит раздражение. — Слишком вульгарно для школы, — за столом воцаряется напряжённая тишина. Все продолжают есть, но слушают только диалог между Хосоком и Тэхёном. — Я сказал ему переодеться, — спокойно добавляет омега. Хосок сжимает палочки для еды так сильно, что, если бы они не были железными, давно бы сломались. — Оставьте ребёнка в покое, — вдруг вмешивается Сокмин, его голос чуть более жёсткий, чем обычно. Он напряжён. Видит, как младший сын закипает на ровном месте, и этого достаточно, чтобы он решил вмешаться. — Он молод, — его слова звучат как защита, и это именно она. Он ограждает внука, даже если тот сейчас отсутствует. Хосок медленно поворачивает голову к нему. — Пусть скажет спасибо, что его первым заметил Тэхён, а не я, — его взгляд тяжёлый, давящий, опасный. Все, кроме Чонгука, чувствуют, как по спине пробегает холодная дрожь. — Иначе я бы придушил его на месте за неподобающий вид, — холодно заканчивает Хосок. — Попробуй только хоть пальцем тронуть моего внука, — голос Сокмина звучит твёрдо, без колебаний. Он не повышает тон, но в его словах слышится реальная угроза. За столом воцаряется мгновенная тишина. Воздух между ними звенит от напряжения. — Хватит! — громко и резко обрывает перепалку Чонгук. Его голос звучит властно, не терпя возражений. Он медленно поворачивает голову к брату, и в его тёмных глазах отражается ледяное предупреждение. — Хосок, — его голос звучит ниже, почти приглушённо, но от этого становится только опаснее. — Если ты закончил, поехали. Сегодня у нас поставка. Чонгук отодвигает стул и поднимается из-за стола, не сводя с брата внимательного взгляда. — Ты езжай, брат. Я попозже, — отвечает Хосок, голос его уже спокоен, но от этого не менее напряжён. — Мне нужно поговорить с Тэхёном. Чонгук переводит взгляд на Тэхёна. Несколько секунд смотрит на него, затем снова на Хосока, словно оценивая что-то, принимая решение, но ничего не говорит. Просто разворачивается и уходит.

***

Кабинет Чонгука утопает в полумраке. Густые тяжёлые шторы скрывают солнечный свет, создавая давящую, гнетущую атмосферу. Запах табака и дорогого виски смешивается с лёгким ароматом сандала — здесь всё пропитано властью, холодным расчётом и чем-то неуловимо опасным. Хосок стоит у рабочего стола, опершись на тёмное, отполированное дерево, и скрестив руки на груди. Его взгляд направлен на Тэхёна, который сидит на массивном кожаном диване. Омега выглядит усталым, будто сражается с чем-то внутри себя, подбирая слова. — Что не так, Тэ? — спрашивает Хосок, не сводя с него пристального взгляда. Он понял ещё с порога, что у омеги нет настроения. И явно не из-за прикида Уена. Тэхён молчит, едва заметно сжимая руки, словно пытаясь взять себя в руки. В комнате на мгновение повисает напряжённая тишина. — Я хочу развестись, — наконец произносит он. Хосок смотрит на омегу, непонимающе моргая, а затем медленно выпрямляется, будто переваривая сказанное. Это что, шутка? — Ты шутишь? — усмехается альфа, но в его голосе слышится едва уловимый намёк на тревогу. — Какой ещё развод? Это из-за того парня? Как же, блядь, его зовут? — Хосок пытается вспомнить имя предполагаемого любовника брата. Конечно, он не одобряет похождения Чонгука, но что поделать, если тому так тяжело удержать свой член в штанах? — Хотя, неважно, как его зовут, — кивает он сам себе. — А ты в курсе, Хосок, что эта блядь в положении? — губы Тэхёна дрогнули в усмешке, но в глазах нет ни капли веселья. — Что? — Хосок резко поворачивает голову и в его глазах вспыхивает шок. — В смысле? — Я не собираюсь всё это терпеть, — голос Тэхёна дрожит от злости. — Раз твой брат не намерен избавиться от этого ребёнка, тогда я уйду из семьи. — Не неси чепуху, — Хосок раздражённо выдыхает и опускается в кресло рядом с диваном, пытаясь осмыслить услышанное. — Мне плевать на правила этой семьи. Я устал, Хосок! — Тэхён сжимает кулаки, его глаза предательски блестят. Он зажмуривается, лишь бы не позволить слезам вырваться наружу. — Я больше не могу, — он мотает головой, в его голосе усталость, боль и разочарование. — Тэхён, — Хосок тянется к нему, пытаясь успокоить. — Что Тэхён? — омега не кричит, но его тихий, ровный голос звучит сильнее любого крика. — Что, Хосок? Почему я должен это терпеть? Хосок не находит, что сказать. — Я не оправдываю Чонгука, но и развод не одобряю, — наконец медленно произносит он. — Ты мне как брат. — Он делает паузу, подбирая слова, его взгляд становится твёрдым, почти непоколебимым. — Ты единственный, кого я вижу рядом с Чонгуком и в этой семье. Даже если вы в конце концов разведётесь, для меня супругом Чонгука будешь только ты. И я не приму племянников от других омег. У меня их только трое: Юнхо, Уен и Вону. Больше никого. — Он смотрит прямо в глаза Тэхёну, произнося последнее с особой значимостью. — Я всегда на твоей стороне. — Тогда помоги мне, — почти умоляюще произносит Тэхён, глядя Хосоку прямо в глаза. — Найди мне адвоката, который сможет пойти против твоего брата. Хосок усмехается, качая головой. — Таких нет, — его голос звучит твёрдо, почти насмешливо. — Да и я сам не допущу, чтобы кто-то смог развести вас, — фыркает он, словно сама идея кажется ему абсурдной. Тэхён горько улыбается и откидывается на спинку дивана, прикрывая уставшие глаза. — Вот видишь? — его голос звучит глухо, с оттенком разочарования. — А ещё говоришь, что ты на моей стороне. Хосок стискивает челюсть. Он ненавидит ощущение бессилия. — Я поговорю с Чонгуком, — его голос твёрд, он почти рычит. В нём слышится гнев, направленный не на Тэхёна, а на брата. — А что это изменит? — устало выдыхает омега, медленно поднимаясь с дивана. Он не ждёт ответа. Просто разворачивается и выходит из кабинета, не оборачиваясь. Хосок молча провожает его взглядом. В воздухе остаётся висеть горькое послевкусие неразрешённого конфликта.

***

После долгого рабочего дня Чонгук направляется в район Апкучжон-дон. За его машиной следуют ещё два автомобиля с охраной, бесшумно скользя по вечерним улицам города. Внутри автомобиля стоит напряжённая тишина — альфа погружён в размышления. Он перебирает в голове каждое слово, сказанное Тэхёном. Чонгук прекрасно знает: если омега что-то задумал, он непременно добьётся своего. Но он не допустит этого фарса. Развод? Абсурд. Он не проживёт без Тэхёна и дня. Не позволит ему уйти. Никогда. Машина плавно останавливается у знакомой высотки. Чонгук выходит, бросает короткий взгляд вверх, на окна четырнадцатого этажа, и с тяжёлым вдохом направляется внутрь. В лифте он рассеянно смотрит на мерцающие цифры, с каждым этажом ощущая растущее раздражение. Спустя пару минут он оказывается перед нужной дверью и нажимает на звонок. Дверь открывается почти сразу, и прежде чем он успевает произнести хоть слово, на него набрасывается омега лет двадцати пяти, обвивая руками его шею. — Чонгук… — голос Минхо наполнен радостью и облегчением, но Чонгук лишь молча сжимает челюсть, подавляя раздражение. — Я скучал, — томно шепчет Минхо и тянется к губам Чонгука, даря лёгкий, но настойчивый поцелуй. — Я тоже, — хрипло смеётся альфа, но в его глазах нет и намёка на тёплые чувства. — Как ты себя чувствуешь? — добавляет он, наблюдая за омегой с холодной вежливостью. — Хорошо, — с улыбкой отвечает Минхо, сияя от счастья, словно не замечая отстранённости Чонгука. Они проходят в гостиную, где омега тут же принимается заваривать чай. — Мы сегодня ходили по магазинам, — возбуждённо сообщает Минхо, сверкая глазами. — Я накупил столько всего, даже не представляешь! — Правда? — Чонгук пытается изобразить участие, радуясь лишь тому, что омега доволен. — Хочу успеть сделать всё до рождения сына, — с гордостью произносит Минхо, ставя на журнальный столик две кружки чая и тарелку с печеньем. — Успеем, — рассеянно кивает Чонгук, протягивая руку, приглашая омегу сесть рядом. Минхо без колебаний устраивается на его коленях, крепко обнимая за шею. — Нам ещё нужно успеть зарегистрировать брак, — внезапно заявляет он, заставляя альфу нахмуриться. Чонгук сводит брови, чувствуя неприятный холодок под кожей. — Чей брак? — Наш, — слегка запинаясь, произносит Минхо. Чонгук моргает, не сразу понимая, о чём идёт речь. — Но я уже женат, — сухо отвечает он, отстраняясь. — Но… — Минхо смотрит на него с непониманием. Раз у них будет ребёнок, Чонгук должен развестись, не так ли? Жениться на нём, на том, кого он действительно любит. Ведь он же любит его… Или нет? — Я не могу развестись, — Чонгук улавливает ход мыслей омеги и сразу пресекает его фантазии. — В нашей семье не бывает разводов. Это против наших правил. — Ты хочешь сказать, что наш ребёнок родится вне брака? — голос Минхо дрожит от потрясения. — Я дам ему всё, — жёстко заявляет Чонгук, выдерживая взгляд. — Деньги, образование, защиту и отцовскую любовь. Он ни в чём не будет нуждаться. — Но не свою фамилию! — вскрикивает омега, в голосе которого прорывается истерика. Это не то, чего он ожидал. — Прекрати, Минхо, — Чонгук тяжело вздыхает, сдерживая раздражение. Голова уже трещит от нескончаемых ссор. Дома его допекает Тэхён, теперь здесь начинается то же самое. Он надеялся хоть немного передохнуть, но нет. — Что прекратить?! — Минхо взрывается, не собираясь успокаиваться. — Ты хочешь, чтобы наш сын рос без семьи, без отца? — Почему без отца? — хмурится Чонгук. — Я жив и здоров. Он будет членом семьи Чон. У него будут братья, дедушка, родственники. У него будет отец, как у всех. С этими словами Чонгук поднимается с дивана и направляется к выходу. Он не хочет больше слушать этот спектакль. — Куда ты убегаешь, Чонгук?! — восклицает Минхо, следуя за ним по пятам. — Мы ещё не закончили! — Поговорим, когда ты успокоишься, — бросает Чонгук, выходя из квартиры. Дверь захлопывается, оставляя Минхо в одиночестве. Он медленно возвращается в гостиную, встаёт посреди комнаты и буравит взглядом место, где только что сидел альфа. В голове гудит, мысли беспорядочно мечутся. «Может, это его муж не даёт ему развод?» «Или шантажирует детьми?» Минхо сжимает кулаки. Он этого так просто не оставит.

***

Чонгук ведёт машину, задумчиво постукивая пальцами по рулю, когда его телефон издаёт короткий звук уведомления. Быстро взглянув на экран, он замечает новое сообщение. От: Любимый Не приезжай домой. Оставайся у любовника. Видеть тебя сегодня не желаю. Чонгук криво усмехается, перечитывая короткий, но предельно ясный текст. От Тэхёна можно ожидать чего угодно, но каждый раз его резкость застаёт врасплох. Альфа тяжело вздыхает, убирая телефон. Ему не остаётся ничего другого, кроме как подчиниться. Раз омега не хочет его видеть, значит, сегодня он не переступит порог их дома. Резким движением он поворачивает руль в сторону офиса. Похоже, этой ночью его кроватью станет кожаный диван в кабинете. Что поделать? Слово мужа — закон.