Miss manager

Эго, конечно, понимал, что у тебя, как у менеджера, было до хрена работы. Но не настолько же, чтобы засиживаться в этом дерьмовом клубе до одиннадцати вечера. Отчёты? Да ты их уже сделала на пятнадцать лет вперёд, чтобы никто не посмел придраться. Контракты? Он сам с ними разобрался, потому что терпеть не мог, когда у тебя от этого болела голова. Собрания? В жопу собрания! Там было достаточно других людей, способных нести свой груз ответственности, а не оставлять его на тебя. Тогда какого, чёрт возьми, хрена ты всё ещё там? Джинпачи раздражённо выдохнул, поправляя очки. Нет. Так не пойдёт. Брюнет никогда не отличался ангельским терпением, а после того, как ты стала его, остатки этой добродетели сгорели к чертям. Всякие тормоза, самоконтроль, здравые размышления — да, они тоже улетели в адскую пропасть, стоило только представить тебя в этой тёмной, холодной комнате, одну, наедине с этими чёртовыми папками и переговорами. Одиннадцать. Одиннадцать, мать его, вечера. Эго раздражённо перевернул телефон в руке, прежде чем прижать палец к экрану и набрать твой номер. Один длинный гудок. Второй. — «Да?» — твой голос раздался в динамике, и часть его злости тут же смягчилась. Но совсем чуть-чуть. — «Джин?» — Нет, Санта Клаус с подарком. Вы случайно не смотрели своими красивыми глазками на часы? Нет? Одиннадцать, моя милая мисс менеджер, а вас ещё нет в кровати. — ни вопроса, ни намёка на возможность отказа. Это было чёткое заявление, которое не терпело возражений. Однако ты всё равно умудрилась выдать его, когда он уже сам всё решил за тебя. — Я за тобой заеду. — «Всё в порядке, не нужно. Коллега подвезёт меня. Так быстрее, не бойся.» — и какого такого хера твой голос звучал так мило и тепло, когда такое противное слово проскользило в разговоре? Коллега. Коллега? Эго прикрыл свои антрацитовые глаза, и этот чёртов вдох-выдох снова попытался спасти ситуацию. Не сработало. В груди что-то резко скрутилось в тугой узел, а по позвоночнику прошёл разряд чистой, концентрированной ревности. Как холодный нож, воткнутый в бок. Да, твой парень совсем не любил делиться. Нет. Он не собирался закатывать сцену. Пока что. Молчание затянулось, но оно явно чувствовалось даже сквозь динамик. Ты не сразу поняла, что именно вызвало его реакцию, а когда осознала, почему-то не сказала ничего, что могло бы спасти себя от последствий. Глупая девочка. — «Джин?» — Хорошо, милая. Езжай. — его голос был спокойным. Подозрительно спокойным. Вкрадчивым, чуть хриплым, как будто он задумал что-то, чего ты точно не ожидала. — Но только попробуй сбросить, если не хочешь, чтобы я трахал тебя в доме, а не при твоём коллеге. Горячая волна стыда окатила тебя с головы до ног, заставляя кожу просто гореть от возможности быть подслушанной. Пальцы дрогнули, инстинктивно сжимая телефон крепче, пока вторая рука потянулась к кнопкам громкости. Тише. Нужно сделать тише. Чёртов Джинпачи. Голова закружилась от его низкого, намеренно вкрадчивого голоса, который будто вплетался в сознание, разъедая всю способность мыслить здраво. — «Ты…» — голос дрогнул, выдав тебя с потрохами. — Я? — такая безобидная насмешка. Чистый яд. — Кажется, я говорил вполне чётко. Значит, всё же хочешь, чтобы мы занялись сексом дома. Как мило, моя мисс менеджер. Проклятье. Тебе пришлось сжать зубы, чувствуя, как этот интимный жар расползается по шее, щекам и кончикам ушей. Боже… Кажется, сердце решило выбить себе дорогу прямо через рёбра, пока кровь приливала в голову и куда-то вниз. Задохнуться. Сгореть к чёртовой матери. Исчезнуть, стать невидимой, телепортироваться — что угодно, лишь бы не сидеть сейчас в этой машине, пока коллега ничего не подозревает, а в ухе раздаётся этот ленивый, вкрадчивый, до безобразия наглый голос. Как же сильно этот гад наслаждался моментом. — Что такое, милая? — голос понизился ещё сильнее, став таким интимным, будто его дыхание тенью касалось кожи. — У тебя там кто-то рядом? Кивок был бессмысленным, но губы всё равно сжались в тонкую линию, а живот свело приятным и знакомым чувством. — Тогда тебе стоит говорить со мной быстрее, — голос напоминал сладкий мёд блаженства, скользящий по всем венам и артериям. — пока не начну перечислять вслух, как именно я тебя оттрахаю, и в каких именно позах. Пожалуй, начну с пальцев, ты так сильно любишь, когда они доводят тебя до будоражащего оргазма, верно? Любишь кончать на них. Пальцы сильнее сжали телефон. Бёдра — друг друга. — «Заткнись. Умоляю.» — шипишь в трубку, едва двигая губами. — Ох, нет, милая, теперь уж точно нет, — в голосе скользнула усмешка, самодовольная, грёбаная, чувственная. — Как мне повезло, что твоей фигурки ещё нет дома, да? Могу спокойно представить, как ты сейчас сидишь, сжимаешь колени, прикусываешь губу, не зная, куда себя деть, пока эта сладкая промежность начинает промокать сильнее только от одной мысли обо мне. Второй рукой приходилось с силой прикрывать рот, чтобы, не дай бог, не сорвался ни один хлипкий звук. Ведь коллега продолжал болтать. Его голос лениво заполнял пространство, но отдельные слова даже не доходили до сознания, утопая в собственном смущении. — Мне даже жаль этого ушлёпка. Он и не догадывается, как сильно ты хочешь моего члена в себе… Чтобы я нагнул тебя и взял так, чтобы запомнилось на всю жизнь. Чтобы ты ощущала каждой клеточкой своего тела, как я наполняю тебя. Господи. Ты сглотнула. Спина выпрямилась, ладонь рефлекторно легла на колено, пытаясь сохранить хоть каплю достоинства. — «Хватит…» — хриплый шёпот сорвался с губ, но его услышали только динамики телефона. Казалось, что всё кости и мышцы начинали плавиться. Тонкий запах промокшего белья настигнул нос, напоминая о ярком возбуждении. — Хватит? — Эго почти мурлыкал, наслаждаясь твоим смущением. — Когда ты успела выучить такие слова? Обычно у нас бывают только: «не останавливайся», «быстрее», «ещё», «глубже», «продолжай». Чёрт. Колени дрогнули. Пальцы судорожно сжали ткань на бедре, а голова по инерции откинулась на подголовник кресла, пока коллега, сидящий рядом, продолжал нести какую-то ахинею, абсолютно не замечая, как сама буквально тонешь в собственном смущении. Голос брюнета обволакивал, проникал под кожу, прорастал в каждую часть тела, и расшатывал совестное томление до самых органов. Какие же извращения. — Если бы ты сейчас видела себя со стороны… — он продолжал, бесстыдно, вкрадчиво, зная, что ты ни за что не положишь трубку, потому что не сможешь. Потому что уже вся в его власти. — Возбуждённая девушка, которая сходит с ума. Так отчаянно трёшься о свои кружева, представляя, как это делаю я. Горячее дыхание вырвалось с кончика языка. — …А пальчики дрожат, да? Хочешь прикоснуться к себе? Потрогать, какой липкой стала? — ты закрыла глаза, судорожно вдыхая. Каким же позором будет, если коллега рядом узнает, что тебя так равзвратно имеют по телефонному звонку. — «Господи, да.» — Мне стоит начать диктовать тебе, что именно делать с этими сладкими дрожащими пальчиками. Я люблю смотреть за этим. Тебе и самой нравится ублажать себя перед мной, подготавливая лоно для моего размера. — чёрт. Внутренности сжались в пульсирующем напряжении, ноги слегка сдвинулись. Но это не помогло. — «Джин…» — Ммм? — «…Ты сволочь.» — снова, едва слышно, однако это не обмануло его. Никогда не обманывало. Губы дрогнули, выдавая всё больше слабости, которую не хотелось показывать. Вот только скрыть становилось невозможно. — И ты обожаешь меня за это. А ещё обожаешь громко стонать моё имя, когда я вгоняю член до предела и ускоряю темп, сжимая твою грудь. Я же знаю, как ты обожаешь, когда говорю, что сейчас бы раздвинул твои ножки и… — «Прекрати!» — слишком резко, слишком громко. Коллега повернулся, удивлённо приподняв бровь. — «Всё в порядке?» — «Д-да…» — голос дрогнул, предательски срываясь, пока ладонь отчаянно сжимала нагретый телефон. — «Просто… это по работе.» — «Строгий же у тебя босс.» — он только рассмеялся, возвращая взгляд на освещённую дорогу, а потом продолжил болтать свои бредни дальше. Строгий? Скорее безбожно сводящий с ума. — Умница. — шёпотом, который врезался в голову, опаляя изнутри эротическим жаром. — Но, если ты ещё раз скажешь, что это «по работе», я трахну тебя на рабочем столе прямо перед какой-нибудь встречей. Чтобы все видели, каким любвеобильным сексом мы занимались. Тишина повисла на линии на несколько долгих, мучительных секунд. Только дыхание — твоё, сбивчивое, и его, ровное, почти ленивое. Почти. Потому что за этой внешней безмятежностью уже угадывался гул ревности, медленно, но верно разливающийся по каждому его слову. — Сколько тебе ещё? — голос стал ниже, тяжелей. Без привычного ленивого самодовольства, но с этой опасной, едва ощутимой угрозой, от которой сердце мгновенно подскочило куда-то к горлу. На ласки можно уже и не надеяться. Слышно глухой звон бляшки ремня. — «Ещё минут четыре…» — тихо, почти виновато. — Четыре минуты? — усмешка, горькая и раздражённая. — Отлично. Знаешь, что я буду делать эти жалкие четыре минуты? Пальцы сильнее сжали телефон. — «Джинпачи…» — Представлять, как эта конченная хренатень на водительском сиденье пытается шутить и вожделеть о твоих губах и заднице, пока ты сидишь рядом, в своей дрянной юбке, которая слишком заводящая для того, чтобы ездить по ночам с коллегами. — брюнет практически выплёвывал каждое слово. Мужской голос стал ещё ниже, приглушённый, почти рычащий. — Надеюсь, это дерьмо хотя бы смотрит на дорогу, а не на твои ноги. Щёки вспыхнули, а взгляд метнулся к коллеге, который спокойно вёл машину, даже не подозревая, какой ад сейчас творился в твоих мыслях. — «Он не смотрит…» — Лучше бы и не пытался, — холодное, отрывистое, как удар плетью. — иначе… Пауза, от которой внутри всё сжалось ещё сильнее. — «Что?» — Ты ведь хорошая девочка, догадайся. — машина плавно свернула во двор, и ты почувствовала, как сердце пропускает удар. Дом уже был так близко, что казалось — вот ещё чуть-чуть, ещё пара секунд, и этот мучительно-сладкий разговор оборвётся. Но, чёрт возьми, от осознания, что за дверью квартиры тебя ждёт нечто куда более опасное, чем невинный диалог по телефону, становилось только жарче. Пальцы сильнее сжали мобильный, а дыхание сбилось, пока брюнет, похоже, вовсе не собирался давать тебе ни секунды передышки. — Я сильно кусаюсь, когда ревную. И трахаюсь жёстче. — этот голос, такой низкий, такой вкрадчивый, проникал прямо под кожу. — Наверное, тебе стоит молиться, чтобы твой коллега побыстрее убрался с глаз долой. Пока я не решил выйти на улицу и встретить тебя лично, заодно приложить его парочку раз. Господи… Зачем он так? — «Ты сумасшедший…» — Только сейчас это поняла, моя милая? — слова опалили кожу, как кипятком. Намокшее нижнее бельё прилипло к лону, желая чувствовать больше трения. — Не задерживайся. И не смотри назад. Машина остановилась так плавно, что казалось — водитель даже не почувствовал твоего напряжения. Но внутри всё металось и билось с такой силой, что хотелось хоть на секунду сбросить это проклятое напряжение. Хоть бы ты не намочила сидение и свою юбку. — «Спасибо, что подвёз, хорошей ночи.» — голос выдал нервозность, и мыслями судорожно надеялась, что коллега ничего не заметит. — «Не за что. Может провести те…» — вопрос остался проигнорирован, пока ты уже практически галопом выскакивала из машины, крепче прижимая телефон к уху. Вот только звонка не было. Эго отключился. Тишина повисла густым, осязаемым облаком, почти сковывая каждое движение. Сердце гулко билось в ушах, заглушая даже ровное жужжание машин где-то за спиной. Ты сглотнула, чуть замедлив шаг, будто надеясь, что, если двигаться медленнее, всё, что ждало впереди, хоть немного потеряет свою остроту. Как будто. Именно тогда, когда пальцы почти коснулись холодной дверной ручки. Пальцы, уверенные, тёплые и чуть прохладные на кончиках, скользнули по линии позвоночника, заставив вздрогнуть. — Вперёд. Молча. — чья-то большая рука, бесцеремонно ложащаяся на поясницу, подтолкнула вперёд — мягко, но без права на возражение. Шутка? Нет, не похоже. Но колени, словно по его команде, подогнулись, а шаг стал быстрее, пока ладони никак не могли найти подходящий ключ от двери. — Джин, я не… — Тихо-тихо. Вот этот. — ключ вошёл в замок. — Боишься? — Нет… — медленно повернув голову, ты встретилась взглядом с тёмными глазами, в которых плясали бесовские искры. Парень стоял так близко, что мурашки прошлись с самих волос на голове и прямо до пяток. — Стоит. Я уже хочу узнать, как громко ты застонешь, когда напомню тебе, кто твой мужчина. Сзади раздался гулкий хлопок, но свет в коридоре так и не включился. Сердце гудело ритмичными ударами, совсем не боясь ускоряться. Секунды сменялись одна за одной, продолжая таранить нервную систему. Губы Эго впились в твои, будто пытались доказать право собственности. Никакой нежности — лишь голод, обжигающий и нестерпимый. Его дыхание было горячим, прерывистым, смешиваясь с твоим, пока пальцы крепко удерживали тебя за затылок, не оставляя шансов отстраниться. Он целовал так, будто боялся, что исчезнешь, будто пытался стереть с твоей памяти любые мысли о том, что ты могла бы принадлежать кому-то ещё. Язык без предупреждения скользнул внутрь, требовательно, жадно, не оставляя пространства для сомнений — принадлежишь ему. Целиком. И полностью. Уста двигались жёстко, чувственно, разбивая тебя на тысячи пульсирующих осколков. Пальцы, сжимающие волосы, дрогнули, когда ты, не выдержав, застонала ему в ответ. Этот звук стал спусковым крючком. Поцелуй приобретал большую глубину и напор, словно брюнет решил, что простого прикосновения недостаточно, чтобы успокоить бурю внутри него. Ты почувствовала, как он чуть сместил вес, и совсем не успела понять, что задумал Джинпачи, как мягкий толчок — и вот уже мир перевернулся с ног на голову. Его очки упали тоже. Короткий вздох вырвался, когда спина коснулась холодного пола, контрастируя с жаром, что пульсировал внутри. Новый всплеск чувств. Брюнет легко завис над тобой, не отрываясь взглядом, в котором читалось слишком многое. Юбка задралась в одно мгновение, обнажая ноги и промокшие кружева. Кажется, секса в одежде у вас ещё ни разу не было… — Пожалуйста… Не останавливайся… Пуговицы на рубашке звоном разлетелись по всему коридору, закатываясь под обувь или в самые тёмные углы помещения. Лямки лифа упали. Пальцы стянули трусики к коленям, чувствуя липкую влагу на их подушечках. Влагалище пульсировало, желая больше контакта с рукой Эго или его членом, было уже не важно. Ты ёрзала и извивалась под ним, насколько могла. Тело сладко пекло от возбуждения, которое всё никак не могло успокоиться, а только накатывало новыми волнами. Брюнет развёл половые губы в разные стороны, находя вход в лоно. Всё вокруг было настолько покрыто твоей натуральной смазкой, что уже капало вниз на пол, создавая небольшую лужицу. Ты желала его. Отчаянно хотела, чтобы все эти дурацкие ласки закончились и тугие стенки наполнились его твёрдой эрекцией. Но он был хитёр, словно дьявол. Губы не успели раскрыться, чтобы снова начать умолять его, как два пальца одним рывком вошли внутрь, тут же задавая быстрый темп. Коридор заполнился пошлым хлюпаньем и мокрыми звуками, прерываясь лишь на твои краткие вздохи и протяжные стоны. Бёдра дрожали, подмахивая в нужную сторону, чтобы получить больше растяжки и ярких искр во взгляде. Мышцы живота напрягались всё сильнее, так отчаянно выпрашивая желаемое у прикосновений Джинпачи. В голове всё гудело. Дыхание разрывалось от стонов и губ, которые продолжали свои сладостные мучения. Грудь резко вздымалась, покачиваясь от малейшего дрожания. Ты никак не могла осознать полностью все эмоции и чувства, что испытывала сейчас. Паркет был до одури холодным, а тело чересчур жарким. Рот сухим от всхлипов, а промежность склизкой и влажной. — Нгх! Ах! Ммм… — губы опечатывались поцелуем после каждого тихого вскрика или интимного всхлипа. Парень не жалел ни себя ни тебя. Хотя и не нужно было. Ноги подогнулись в коленях. Фаланги вбивались внутрь широкими толчками. Он отлично знал, куда и по каким именно углом следовало надавить, чтобы заставить твои глаза заблестеть. Тепло и похоть расцветали в каждой клеточке, заставляя забыть обо всём на свете и поддаться этим терпким ласкам. Пальцы на ногах сжимались, но его большая рука не переставала тереть сгустки нервных окончаний между твоих бёдер. Ты не знала, куда себя деть, куда повернуться, как выгнуть спину, чтобы избежать этого злостного удовольствия. Ладонь почти вплотную лежала на промежности, цепляя собой набухший клитор для большей стимуляции. Он практически не выходил, а только втрахивал свои умелый пальцы глубже и глубже. Стоны участились. Казалось, что там всё превратилось в одно горячее вязкое месиво, что хотело только одного. — Что такое? Мало? — Эго в миг скользнул к шее, нащупывая губами в темноте выступающую артерию. Его голос казался просто издевательским, хотя вёл он себя точно так же. Из полуоткрытого рта вырвался жалкий всхлип. Все движения закончились, оставляя влагалище жадно и дико колебаться от нехватки ощущений. Ещё бы немного и оргазм точно настиг тебя так ярко. Лёгкий шлепок по бедру. — Думаю, на члене тебе было бы приятнее кончать, мисс менеджер. — Джин, пожалуйста… Пожалуйста… — весь этот грязный шёпот возле ключиц был только приятен. Вы давно уже лишились всякой совести, чтобы краснеть от подобных разговоров. Осталось только желание близости. — Пожалуйста… войди… Пожалуйста… Твои ноги разошлись чуть шире, чтобы предоставить брюнету лучший доступ к горящему лону, что и само отчаянно нуждалось в нём. Мозги уже не работали. Это была лишь мышечная память и чутьё, которое шло изнутри — дать ему всё, что можно и нельзя. — Помнишь я говорил, что буду трахать тебя в коленно-локтевой? — вскрик не успел покинуть твоё горло, как жаркие ладони и чашки коленей упёрлись в ледяной пол, а ягодицы тут же поднялись выше. Джинпачи нависал сверху, оцеловывая лопатки и линию позвоночника, пока уровень возбуждения только усиливался. Губы ударились о твои, начиная двигаться в наглом поцелуе. Слюна смешивалась на языках, пока ты уловила звук бляшки ремня где-то далеко. Глаза не видели ничего, было слишком хорошо, чтобы замечать что-то ещё. Кровь хлынула большим тайфуном к лицу и влагалищу, не позволяя возбуждению сойти на нет. Ещё и ещё. Снова и снова. Вновь и вновь. Он прервал ваш интимный поцелуй, тяжело дыша. Чёрные глаза впивались в твоё лицо, такое раскрасневшееся и покорное под ним. Повсюду были слышны только ваши дыхания. Капля чего-то липкого хлюпнула вниз. Его бедра слегка поддаются вперёд, помогая головке большого члена без предупреждения ворваться в тугую промежность. — А-ах! Ммм… Брюнет издает глубокий, удовлетворенный стон от твоей реакции и слегка отстраняется, прежде чем снова толкнуться вперед, зарываясь на половину своей длины в это узкое тепло. Всхлип. И ещё один. Соки брызгают во все стороны, грудь покачивается по инерции, а низ живота приятно тянет. Теснота влагалища сжимает его, как тиски. Эго тянет твои волосы сильнее, заставляя выгнуть спину. Вот так всё и должно быть. Молодой мужчина начинает трахать тебя жестко и быстро, его яйца шлепают по заднице с каждым мощным толчком. Эти мощные бедра врезаются в твои с жестокой силой, заставляя всё тело подпрыгивать на паркете с каждым толчком. Вам ничего не видно из-за темноты ночи, да и плевать. Вы слишком хорошо чувствуете друг друга. Он не ждёт, пока ты привыкнешь и позволишь двигаться дальше, целуя в знак разрешения. Вообще нет. Ему хочется видеть другое выражение лица: шок, нестерпимое блаженство и прекрасную похоть, которая пленит вас обоих в свой капкан ещё надолго. Сегодня нежность сойдёт на другой план. Стоны сменяются один за одним, горло начинает болеть, но останавливаться не в силах. Это была единственная возможность выплеснуть переизбыток наружу. Звонкий шлепок вновь. Бёдра дрожат. Губы ловят воздух, стараясь наполнить лёгкие, чтобы продержаться ещё немного. Но этот чёрт… Другой рукой брюнет тянется к клитору и начинает безжалостно тереть сгусток нервов круговыми движениями, продолжая при этом быстро и жестко входить сзади. Лицо Эго — маска чистой эротики и доминирования. Антрацитовые глаза горели высокой потребностью желания, когда его большой член снова и снова исчезает в твоём мокром лоне. — Нравится? — Ах! Господи! Ммм… Боже! Ах! Джин! — тон голоса переходит на крики, а затем вновь затихает. Сил еле хватает, чтобы не распластаться по морозному паркету, утешая свой жар. Тело дрожит, а мурашки ходят ходуном с кончиков волос и до пят. Щёки запыхавшиеся. — Ах! Нгх! Вблизи всё выглядит лучше. Парень внимательно следит за твоей реакцией, его толстая эрекция входит и выходит из напряженных мышц. Он едва видит, как твоя кожа порозовела, грудь бешено вздымалась, когда ты пыталась отдышаться в перерывах от всхлипов. Пульс не менялся. Его темп немного замедляется, хоть и член все еще глубоко внутри тебя весь пульсирует от тесноты. Эго выходит на половину и жадно пожирает вид того, как твоё влагалище крепко сжимает поблескивающую длину, истекая желанием. Ухмылка, чёрт её дери. Снова эти пытки. Снова нет желаемого. — Чёрт, ты такая узкая и мокрая… — он протяжно стонет, его бедра двигаются буквально механически, трахая тебя так жестко и быстро. Длинные пальцы умело работают со стимулированным клитором, зная, как прикоснуться к нему, чтобы заставить твои губы кричать. Джинпачи хрипит глоткой, никак не имея возможности насытиться этим чувством. Горячая промежность столь крепко сжимается вокруг его толстой длины, что вся смесь ваших жидкостей безостановочно стекают вниз. Несколько прядей волос скользят на лицо. Его большой палец грубо трет влажную мякоть, в то время как член беспощадно вбивается внутрь, заполняя тебя. Твоё тело содрогается с каждым резким движением его бедер по заднице. Стенки никак не могут привыкнуть к размеру. Стонешь громко и отчаянно, пока эти сексуальные звуки шли прямо в его пах. Губы проходились по коже спины, оставляя разнообразные засосы и терпкие поцелуи, словно подталкивая к критической точке. Толчки не становились меньше или медленнее. Живот стягивало от удовольствия, посылая короткие щелчки перевозбуждения к мышцам. — Джин, пожалуйста… Ах! Господи… Ммм… Агх! Ааа, пожалуйста! Пот блестит на высоком лбу, когда брюнет концентрируется на продлении всех этих изысканных мучений. Теперь мужское дыхание стало безумно тяжелым, грудная клетка вздымается, когда он неустанно вбивается в тебя. Он чувствует, как твоё тело напрягается. Он знает, что ты балансирует на грани. Он прекрасно понимает это. Грубое рычание и хрип касаются мочки уха. — «Пожалуйста» что? — Я хочу… Ах! Мх! Господи! — маленькая капля слюны стекала из уголка губ, пока спина отчаянно выгибалась от сексуального давления. Стук сердца был слышен везде. — Хочу кончить! Джин! Бо-же… А-а-а… — Кончи на мой член, давай… Парень знает, что ты на грани. Член выходит из влагалища почти полностью, оставляя дразнить только головке и ждёт пару секунд, прежде чем снова глубоко врезаться внутрь. Громкий вскрик. Эго добавляет два пальца к напухшим половым губам и клитору, потирая и сильно надавливая. Ему хочется, чтобы ты знала, что так трахаться умеет только он сам. Влажные мышцы плотно сокращаются, отверстие сжимаются вокруг члена. Его половой орган набухает внутри только больше, ударяя по всем необходимым точкам. Вы оба понимаете, что оргазм настигнет совсем скоро. Амплитуда толчков становится максимально широкой. Фаланги путаются в твоих волосах, не позволяя отстраниться от этих ощущений хоть на секунду. Вы слышите только собственные яркие стоны и глухие хрипы, пока кровь в ушах начинает стучать всё громче. Глаза видят только сплошную темноту. Он едва замечает, как промежность начинает яростно пульсировать вокруг его толщины. Ещё и ещё. Миг накидывается на тело, словно голодный зверь, заставляя прогнуть шею и раскрыть широко свои губы. Ты не замечаешь собственного крика. Весь организм сразу же наполняется ужасной тяжестью, заставляя содрогаться в мощном оргазме. Лёгкие пустеют — весь воздух выходит наружу. Живот несносно тянет липкой негой, потому что Джинпчи продолжает трахать тебя, не замедляясь, пока не почувствует, как растет его собственное освобождение. С громким рыком брюнет толкается в последний раз и наполняет тебя до краев своим горячим семенем, отмечая своей. Ноги дрожали, а всё тело спазмировало, пытаясь всё ещё принять то, что ваше занятие любовью закончилось на паркете. Чёрт дери… Но это он, в принципе, и сделал… Силы за секунду испарились, оставляя в мышцах приятное ощущение бывшего напряжения. Колени слегка подкосились и ты уже была готова встретиться с полом уже своим разгорячившимся лицом, а не только ладонями. Однако этого не произошло. — Я так и не услышал «извини». — тихий стон недовольства сорвался с губ, когда пальцы аккуратно провели по линии позвоночника, заставляя спину выгнуться. Всё тело всё ещё отзывалось на каждое прикосновение дрожью — слишком чувствительной, слишком преданной этим рукам, что так уверенно держали тебя, будто даже мысли не допускали о том, чтобы отпустить. — Ты серьёзно? — голос звучал очень тихо, почти срываясь на полуслове. Глаза встретили его. — Абсолютно. Острие зубов чуть прикусило нижнюю губу, медленно, лениво, будто проверяя твои границы. Но стоило тебе шумно выдохнуть, как Эго тут же сменил игру — горячие, мягкие поцелуи вдоль челюсти, чуть дольше, чем обычно, чуть медленнее, словно мог так продолжать бесконечно. Слишком нежно. Слишком… терпеливо. Ты вздрогнула, когда парень провёл носом по линии шеи, едва касаясь кожи. Парфюм почти весь выветрился от секса. — Просто хочешь помучить меня? — Естественно. — невесомый смешок, шершавый от усталости и довольства, просочился сквозь плотно сжатые губы. Руки — сильные, тёплые, до невозможности привычные — медленно скользили по бокам, словно запоминая каждую черту твоего тела заново. И снова — этот голос. Низкий, мягкий, опасно ласковый. — Давай, милая, не упирайся. Ты прикусила кончик своего языка, зная, что он точно не отступит. Никогда. — Неисправимый дурак… — И всё же? — плавный наклон головы — и снова поцелуй. Глубокий, настойчивый, неторопливый. От него мысли закружились в вихре, а кожа бёдер окончательно встретилась с его. Если бы не эти руки, что держали крепче, чем когда-либо, то ты бы уже, наверняка, сползла полностью на холодный пол. Но слова… — Нет. — он замер. — Что? — усталая улыбка появилась на опухших губах, заставляя Джинпачи замереть. На такой ответ никто не рассчитывал. Это было крайне внезапным событием. — Не извинюсь. — пауза. Тёмные глаза чуть сузились, а тонкие губы тронула ленивая ухмылка, которая никогда не сулила ничего хорошего. Вы играете на равных. — Вот как? — Вот как. — в груди замерло что-то тревожно-сладкое, когда брюнет провёл пальцами по твоему подбородку, медленно спускаясь ниже — к шее, ключицам, оставляя после себя горячие прикосновения, которые, казалось, ещё долго будут гореть на коже. Даже прохладная ночь не сможет их охладить. — Знаешь, что за этим последует, милая? — Надеюсь, что да. — Безумная мисс менеджер. — Твоя. — на кончиках губ расцвела победная улыбка, однако её тут же стёрли его поцелуи — требовательные, жадные, совершенно не дающие прийти в себя. Пульс трепыхался. Дыхание сбилось окончательно, когда большие руки, такие родные, уверенные, скользнули по нагой спине, зарываясь пальцами в волосы и притягивая ближе. Сердце бешено колотилось в груди, а все глупые мысли растворились где-то в этом плотном, горячем воздухе. Джинпачи целовал так, словно ты была всем. Единственным. Последним. И, чёрт возьми, разве можно после этого сожалеть о том, что не извинилась?