N. Madeyra: между молотом и наковальней

      Ночь. Горящий кишлак где-то в горах Афганистана. Военный громила-наёмник, одетый в коричневый полевой костюм хлопчатобумажной ткани, на голове была традиционная шапка пакуль. Он обыскивал тела убитых гражданских, чтобы забрать последние ценности. Вдруг из-за спины он услышал как кто-то запыхавшись к нему прибежал. К нему подбежал сослуживец, так же одет, на спине он держал вещь-мешок. — Зачем ты их отпустил, Маккой? — обратил свой взгляд ненадолго Жозеп Бердонн. — Кодекс наёмника. Безоружных, женщин и детей нельзя убивать и мучить. — Потому ты и ходишь столько лет в прапорщиках… — Бердонн подойдя к смертельно раненому бойцу достал кинжал и в мгновение ока перерезал горло. — Что ты наделал, идиот? — ужаснулся Маккой. — Я сделал то, что должен был сделать ты, Мака: выполнять свою работу, а не следовать каким-то принципам. — Мы могли бы его спасти! — И что? Он, как свидетель, всё равно должен будет дать против нас показания. — Ну, ты и чудовище. В твоём лице я никогда не видел и похоже, что не увижу чувств радости, печали и обиды. Ты самое ужасное оружие из всего, с чем мне приходилось иметь дело. Даже не эти танки, самоходные орудия и пулемёты, которыми пользуется наш противник. Бидон не слова больше не сказал. Он вонзит нож в грудь погибшего и стал вырезать сердце.       Маккой искал огнетушитель, бегая из одного коридора в другой. Перед его глазами всплывала именно эта сцена из прошлого, пока он суетливо метался по американской резиденции. Огонь разгорался ещё с большей силой. Резиденция президентов страны, один из её символов, окутана огнём и никто не был в силах погасить это пламя. На фоне пожара в гостевом холле продолжалась вялотекущая перестрелка между терробороновцами и отрядом Армии освобождения. Наконец-то Прапорщик нашел в дальнем углу дальнего тёмного коридора что-то отдалённо похожее на огнетушитель, но не успев до него дойти, как в его плечо впились четыре острых, как бритва лезвия. — Маккой! Ты так и не усёк урок Афганистана! Убитых надо проверять! — орал Бердонн с обуглено черными ладонями. Его руки буквально поняли копотью, а борода дымилась. Маккой заорал, вырываясь из лезвий врага, побежал по тёмному коридору, скрывшись во тьме. Бердонн достал фонарик и стал освещать перед собой дорогу. — Да, прапор, тебе осталось немного жить. Я уже вижу, как потрошу когтями твоё тело. — Бежал Берд по кровавому следу. — Не всё так просто, Бердонн. Я не эти твои дети, которых ты разводил, как детишек. Твоё сердце получило знатный разряд, ты получил электрический ожог. Значит тебя можно убить, — звучал голос где-то из тьмы коридора, — тебе это ничего не напоминает? Пожар? Дым? Узкие коридоры и перекрёстный огонь со всех сторон? — Не хватает только артиллерии, брат Мака, — ехидно заулыбался Берд, вспоминая один из штурмов кишлака в афганских горах. — Я уже чувствую, как тебя раздирает в улыбке и животного возбуждения от самих воспоминаний тех времён. Уверен, что ты их трепетно берёг в своём воспалённом мозгу, пока остсиживал года в «Дэнуэй». Ты был тогда на высоте… Мне лично тогдашний глава военной разведки рассказывал, как они к тебе возили девочек и кокс в блиндажи на пятую линию, пока наши парни гнили на нуле. А потом, когда грязная работа была сделана нашими руками, приступал в дело ты и в высшей степени цинизма извращался над женщинами и детьми, насиловал пленных и тех, кто отказывался идти в самоубийственную атаку… — Мака, что ты мне трусишь? Хочешь меня разжалобить или взывать к совести? Сам-то чем занимался до моего прихода в отряд? Кидал парней на мясо, а сам получал боевые на их банковские карты. — Я за это заплатил сполна, ублюдок! Не тебе считать мои грехи! После, поддерживая разговор с Маккоем, он подошёл к столовой и став у входа принялся освещать помещение сектор за сектором, ожидая увидеть противника. — Ты взял фонарь, чтоб лучше видеть во тьме, но ты не улавливаешь одного: во тьме я вижу лучше чем ты со своим светильником. Брось этот детский маячок и разберёмся с тобой как настоящие мужчины…       Бердонн увидел при входе след из крови, который шел, как в столовую, так далее по коридору в сторону кладовой, — Мака, я предпочту выбросить к твоим ногам не фонарик, а кое-что поярче, чтоб тебе на долго запомнилась наша встреча, — наёмник достал гранату и выдернув чеку, швырнул её в кухню, и сам забежал за угол. Та взорвалась оглушительным хлопком. Зашатались стены и во все стороны раскидались куски мебели и осколки кухонной утвари. — Берд, ты мог бы стать моим лучшим бойцом в отряде, — сказал голос прям перед лицом наёмника, после последовал мощный удар саи, который проткнул насквозь плечо бандита и тот с испуга обронил фонарик, — но ты предпочёл стать предпринимателем. — Это всё твои принципы, брат Мака, — стиснув зубы заворчал Бердонн, взяв за руку военного, — такая машина для убийств, как ты или я, не должна иметь принципов! Я был рождён убивать и ты тоже. Но, ты решил поиграть с правилами. — Берд мощным хватом стал вытаскивать лезвие из плеча, перебарывая руку противника, — ты предпочёл жить с ограничениями, я предпочел без них. И стал сильнее, чем ты! Твои обычаи тебя и погубят… — Не уверен… — Мака достал второе лезвие и вонзил его прямо под ребро бывшему боевому товарищу. Бердонн от невыносимой боли вырвал первое лезвие, после не отпуская руки Маккоя, шагнул вперёд и дал ему подножку, швырнув его головой об пол. — Я ещё не такой слабый, как тебе кажется. Годы тюрьмы меня не сломили, прапор! Тебе меня в наряд не поставить, — наёмник идо всей силы ударил шипастым ботинком в сторону тела военного, но промазал и чуть сам не упал. В ответ Маккой схватил за ногу неприятеля и так же швырнул уже его об стену. Прошло меньше минуты. Бердонн тут же поднялся на ноги и мигом нырнул в кладовую. Прапорщик стал себя мацать и обнаружил, что к руке прицепили что-то овальное и цельнометаллические. Произошел взрыв. Ударной волной Жозеп отлетел в кладовую и головой вписался в гипсокартонную стену. Ему адски обжигали спину, но вроде мог пошевелить ногами и руками. Значит надо было выбираться. Высунув из стены окровавленную голову, Бидон свалился на колени и уже не мог больше подняться на ноги. Он увидел торчащий в груди саи, и изо всей дури его высмыкнул. Из груди пошла резко кровь. После он поглядел за спину. Там среди огоньков заметил останки Маккоя. — Это твои принципы, Мака, — наёмник завалился на спину, достал из кармана сигарету и затянулся, — наверное надо было проверить, убило ли тебя после того прилёта в Афганистане…       Бердон потерял сознание с сигаретой во рту.       Близился вечер. К зданию Белого дома стали стягиваться силы Армии Освобождения в авангарде с силами апачей на механолошадях.       Из военного «Hammer» выскочил Мадейра и вбежал на территорию резиденции. В голове было одно «опоздал». «Проклятье, я опоздал» — укорял себя испанец. Он ворвался в дом. Там продолжали перестреливаться ополчение с картелевцами. «Отставить! Отставить, кабальеро!» — взывал Мадейра. — Я уже здесь! Хватит стрелять, прекратить огонь! — кричал испанец. В моменте здание окружило молчаливое туземное воинство. Некоторые из них имели механические протезы либо одеты в паровые экзоскелеты для усиления. Апачи и таос прицелились в солдат по обе стороны баррикад из своих улучшенных механических арбалетов и стальных луков, бросив свой боевой клич. — Босс, Бидон нам сказал… — Я плевал на то, что он сказал! Здесь я главный! — окликнул Мадейра.       За последующим приказом люди Мадейры успокоились сложили оружие. Испанец окликом обратился к ополченцам, которые забаррикадировались с другой стороны дома. Тут стало ясно, что им угрожает пожар и испанец отдал приказ совместными силами его потушить.       В суете Мадейра много раз осматривал помещение холла, стараясь найти знакомые лица. Внутри на него глядели исподлобья незнакомые лица в компании бандитов. Один из них даже призвал не слушать командира. — Это ещё кто такой? — возмутился испанец.       Когда ему пояснили, что это бывший охранник президента и чем он здесь занимался, испанец просто достал кольт и пустил пулю в голову перебежчику со словами: «Рим предателям не платит». Далее он поднял взгляд на ещё одного чужака. Им оказался Директор ФБР Кронстелло, который стыдливо опустит взгляд. Когда Испанец узнал и о его «подвигах», ему не терпелось повторить тот же приём, который только что применили в отношении к охранника. Он направил культ к голове ФБРовца. — Мистер Кронстелло, насколько я понимаю, ты осведомлён о том, кто я и какие цели преследую? Кронстелло только кивнул головой с испуга. — Значит ты понимаешь, что ты ненужный человек в моей схеме? ФБРовец в ответ снова закивал головой, ожидая следующего шага главаря картеля. — Я тебе скажу честно, что мне плевать, что ты там за меня знаешь и какой у вас компромат был на меня или моих людей. Даже скажу больше: ты не знаешь насколько нам на это наплевать. Нам не наплевать на одно: сто станет следующим хозяином этого проклятого континента, который мы превратили в пепелище. Надеюсь, ты хочешь, чтоб хозяином стал вождь Армии Освобождения? — Да, мистер Мадейра, вы правы, — взволнованно закивал головой Кронстелло, — Армия Освобождения наши великие герои. Они нас освободили от этого тирана… — Тирана?! — вырвалось из уст Д`бампо, президент с презрением наблюдал за тем, как его бывший подчинённый переобувается в воздухе уже третий раз. Он стоял стоял на коленях возле перевёрнутого дивана, загораживая своим телом убитую горем жену. На него один из бойцов Бердонна нацелил пистолет. Не выдержав очередных унижений в свой адрес, он выхватил из нагрудного кармана поданной рубахи ручку подбежал и проткнул ФБРовцу правый глаз. Никто из присутствующих бойцов картеля не успел ничего сделать. После вмешался сам испанец. Он стал между ними и с размаху вломил по лицу Д`бампо. — Да кто ты такой?! — завизжал Д`бампо на Мадейру, — да что ты вообще можешь? Это я здесь президент! Это моя страна! — тыкал себе пальцем в грудь он, — вы должны мне поклоняться! Вы все предатели и немецкие шпионы! — бывший политик повернулся к столичным ополченцам. Ворины побитые, израненные и усталые, глядели на своего бывшего президента, как на пустое место. У кого-то проблеснули слёзы на глазах. — Арестуйте его! Вы же видите: экстремисты посягнули на демократию! Вы должны помешать унижению наших ценностей! Терробороновцы тоже молчали. Столько усталости и уныния читалось на их лицах. Им хотелось одного: уничтожить того, кто годами унижал и издевались над ними и их семьями. — Амигос, многие считали, что Мадейра это террорист и хочет нашей любимой стране только развала! Это не правда. И я вам это докажу. — Испанец достал из кармана смартфон и найдя дорожку звукозаписи включи её на полную громкость так, что звук отдавал эхом на несколько помещений. «… Да, здравствуйте, ваше величество… (прозвучал голос Д`бампо) Я-я, мейн фройнд… (звучал голос немецкого кайзера) У вас всё получилось?.. Да, мистер Фридрих… Власть в наших руках… Ваша разведка очень даже пригодилась в столь непростые времена для нашей демократии… Теперь моё правительство с вашей помощью продлится десятилетиями… (вторил услужливо Д`бампо) Очень хорошо, мейн фройнд… Теперь вы должны исполнить свою часть сделки… Рейху нужен новый Кайзерлихе марине… (властно заявил кайзер) Всё что-угодно, господин Фридрих… (ответил голос президента) Договорились, герр президент… Мы будем ждать… (произнёс кайзер) Жму руку, обнимаю… (слащаво попрощался Д`бампо)». — А-а! Это подстава! — кричал бывший президент изливаясь слезами и размахивая ручонками, — это уловка, чтобы очернить вашего президента! Вы что не видите, как этот наркобарон манипулирует вами! Больше никто из солдат не смел друг в друга стрелять или ослушиваться приказам испанца. Мадейра снова ударил с разворота Д`бампо так, что тот сразу прилетел в руки подручным. — Забрать этот кусок дерьма с его вонючей женой. Кормить раз в день кошачьим кормом. Добро пожаловать в Союз Государств Америки, мистер бывший президент! Преодолев ровно тринадцать километров от Вашингтона, Харкер доехал на угнанном «Ford» заветной штаб-квартиры. Былая лесопарковая зона «Клемиджонтри» превратилась в подобие пейзажей из рассказа про «Сонную Лощину». Некогда густые деревья оголились, и местами порыжели. Будь у путника дозиметр, он бы зашкаливал. Но, это Харкера не так сильно тревожило, как страх не успеть найти подмогу, страх оказаться в одиноким в изуродованном радиацией и войной мире. Проезжая по Джордж Вашингтон Мемориал Паркуэй, он заехал на разворот, за которым уже повернул на территорию самого ЦРУ. Минуя КПП, его никто не встречал и не приветствовал. Заграждения были сломаны, а автостоянка при заезде пустовала. Заглядывая в окна будки, стало понятно, что внутри даже нет мониторов для отслеживания передвижений по территории. При том, что Харкер точно знал, что оставлял на хозяйстве самых верных и ответственных людей. После ЦРУшник всё так же, без особых усилий заехал на территорию, где его ожидала тоже картина из автомобильных кладбищ, выгоревших каркасов охранных будок, обгоревшие корпуса некоторых машин, осколки стёкол, расплавленные метало пластиковые окна и запах гари. Таким заброшенным его встретила бывшая резиденция «серых кардиналов» американской нации. Выйдя из авто, Харкер крутанулся вокруг. Не увидев не души, он проник в главное здание, через которое он намеревался дойти до противоположного края территории штаб-квартиры, рассчитывая, что возможно, там будет его ожидать кто-то из бывших коллег. Зайдя в главный холл центрального здания, он обнаружил на месте своего портрета пустую раму и застыл в раздумьях на некоторое время. Внезапно с улицы послышался хруст стекла.       Сед Джеффри, один из немногих дежурных, кто оставался приглядывать за территорией штаб-квартиры ЦРУ. Он больше месяца не видел не руководящего состава не рядовых разведчиков на территории, однако до последнего ожидал приход кого-то из них, чтобы доложить о ходе дел организации. Такое указание ему дал один из заместителей Харкера перед эвакуацией. С ним и остальными, не было связи больше месяца. Словно канули в воду. Бывалый сержант полиции охраны ежедневно совершал обход всей территории по три раза. В северной части территории камеры не работали по этой причине этому участку отводилось особое внимание. Выйдя из будки, он отправился прямиком к центральному зданию комплекса, прихватив с собой фонарь. Подойдя к дому, охранник увидел незнакомый прежде коричневый «Ford» и тут же выхватил табельное оружие из кабуры.       Джеффри осторожно зашел внутрь, стараясь не наступать на стёкла и осторожно наступать на разбитую кафельную плитку, дабы не привлекать внимания незванных гостей. И увидел на полу, при входе еле заметные следы пары обуви, которые следовали в кабинет директора. В нескольких шагах от кабинета охранника кто-то дернул за руку. — Это я, Джеффри, — обратился знакомый голос. Охранник повернулся и увидел высокую, худощавую фигуру одного из старших функционеров разведки. Агент стоял в потёртой полёвке пиксельного цвета, словно недавно вышедший из окопа. С одежды сыпался песок и пыль, будто он пробежал несколько километров по пустыне. На голову были натянуты широкие мотоциклетные очки, а на шее болтался респиратор. А на поясе висел кинжал в ножнах. — Мистер Эшби! — испуганно дёрнулся охранник, — я было подумал, что сюда проникли бандиты! Эшби заулыбался, убрав свои массивные руки за спину. — Я подумал, что вы эвакуировались с остальными… — Не совсем, Сед. Я искал кого-то из агентства. — Они все уехали больше месяца назад в Кремниевую долину. Здесь больше никого не осталось кроме меня. — А я надеялся встретить мистера Харкера. Ты его не встречал? — Разве Харкер не с ними? Мне казалось, что он уже давно покинул пределы столицы. — Мне тоже…       После, знакомые коллеги покинули пределы пустующего сооружения. Дверь кабинета директора ЦРУ распахнулась настежь от резкого порыва сквозняка. Внутри, средь разваленных шкафов и книжных полок, на люстре болталось из стороны с торону повешенное на галстуке за шею тело бывшего директора Уильяма Харкера без очевидных признаков жизни. В это время, в здании напротив за всем из окна пристально следила белокурая незнакомка с мини-фотоаппаратом в руках.