N. Madeyra: между молотом и наковальней

      Уже, как полдня колонна грузовиков не спеша преодолела большую часть пути. В кабинах грузовиков кроме громкой музыки и шума мотора водителям ничего слышали. О чем их пленникам было известно. Об этом также догадывался ещё один человек. И он уже на всех парах летел на мотоцикле следом за колонной.       Уильяму Харкеру, как бывалому оперативнику ЦРУ не составило особого труда преследовать караван военных грузовиков, оставаясь незамеченным. Он скрытно догнал крайний грузовик, зацепился за дверцу его кузова, и после провёл опасный манёвр. Агент, держась за ручку дверей, слетел с седла байка, и после вскарабкался на крышу кузова. После он прошмыгнул к кабине по каркасу, обтянутому тентом и резко распахнул дверь, чтобы одним ловким рывком вытащить из кабины водителя и занять его место.       Джозеп Бердонн сидел в кабине за головным грузовиком и не сразу заметил, как последний в колонне автомобиль стал отставать. Заметив странности в движении машины, Бидон несколько раз пытался вызвать по радиостанции водителя, но никто ему не отвечал.       «Что у них там ещё?» — подумал Бердонн. После он отдал приказ остановиться всему каравану.       Харкер в свою очередь уже затормозил машину и открывал дверцу прицепа. Внутри ЦРУшник обнаружил связанных бандитов «Грязных рук» и Вице-Президента Волкера. Последний будучи избитым и связанным, лежал на полу. По желтовато-бледной коже было ясно, что с Вице-Президентом происходит что-то неладное. Харкер помог встать на ноги политику, вывел его из кабины, оставив внутри бандитов, и затем помог Волкеру высвободиться. — Мистер Вице-Президент, с вами всё хорошо? — пробубнил директор ЦРУ через респираторную маску. — Не очень. — Сможете идти? — Думаю, что смогу. — Вон там, — ЦРУшник указал на точку, что виднелась на дороге на расстоянии десятка метров, — лежит мотоцикл. Убирайтесь как можно скорее, мистер Волкер. Я их задержу. В это время Мадейра сидел в кресле своего дирижабля, направляясь обратно к месту базирования его основной ставки. Сидя у окна, он смотрел в облака и разговаривал с кем-то по проводному телефону. — Китаец Вэйгун? Нет, отпустите его. Пусть идёт своей дорогой. Всё равно ему идти некуда… … — Нет, партии кокаина нужно продолжать поставлять через Мексику. Не вижу смысла в прекращении трафика… … — И что с того, если от облучения умрёт десяток поставщиков? Латинская Америка не обеднеет. Это их выбор. От желающих прекратить игру, избавляться сразу на месте. Картелю нужно содержать Армию Освобождения… … — Да мне вообще поплевать что там скажет поставщик. Так и передайте: картелю плевать на справедливость. Картель интересует прибыль и доверие. Испанец положил телефонную трубку на дисковый номеронобиратель, затем снова поднял и набрал номер. — Отследи откуда шел последний входящий звонок. Если из этого номера не перезвонят мне через полчаса, направь туда парочку дронов. Совсем разленились в своём Сан-Диего. Думают, если меня нет, то можно мои приказы не выполнять.       Бердонн со своими бойцами, приблизившись к крайнему грузовику, обступили с обеих сторон и осторожной поступью пошагали в сторону дверей прицепа. Дойдя до врат, бандиты по сигналу каннибала рванулись одновременно к дверцам, которые оказались замкнутыми. — Не с места, головорезы! — выскочил из-под грузовика Уильям, направив оружие в сторону Бердонна. Громила покорно поднял руки вверх. — Не шевелиться! Стой ко мне спиной, лысый! Повторять не стану. Залазь со своими подельниками в грузовик! — Ты делаешь… — Молчать! — за выстрелом пуля пролетела над головой у Бердонна. — Ещё слово и в твоей голове будет одной дыркой больше, урод! Бидон и ещё трое его людей покорно вошли в кузов грузовика, и Харкеру оставалось запереть дверь. Внезапно агента схватили за шею цепкие руками помощника Бердонна. — Я пытался тебя предупредить, но ты не слушаешь, федерал, — гонгом доносилось в ушах задыхающегося Харкера, — ты совершаешь большую ошибку.       Уильям, приложив не дюжую силу, прижал подбородок к груди и рывком высвободился из вражеской хватки. При этом, вырываясь, он обронил свой пистолет. Приземлившись на корточки, Харкер обернулся к противнику. Но, уже было поздно. Бидон выхватил уже своё оружие и направил его на директора. Директор ЦРУ увернулся от выстрела и ударом ногой с разворота выбил пистолет из руки громилы. Вторым ударом тут же приложился к его голове. Бидон лишь лёгонько качнулся и приёмом в один щелчок вправил себе челюсть обратно. Его помощник рванулся на Уильяма, чтобы попытаться вцепиться за любую конечность противника. Этому бывшему оперативнику достаточно было зацепиться, чтобы положить конец сопротивлению. Любой последующий приём у подручного Бердонна был удушающий. Харкеру повезло, и он вовремя убрал руку, но помощник схватился за рукав его рубахи. Рукав оказался таким крепким настолько, что ЦРУшника тут же притянули к себе. Уильям не растерялся и кувырком вперёд через голову таки смог вырваться из клешней бывшего агента. Только Харкер приземлился на ноги, как ему в лицо врезалась чья-то массивная ладонь, обхватив длинными пальцами ему голову. Потом директора подняли за голову над землёй и несколько раз ударили затылком о дверцу фуры. Далее изнеможённый Харкер был брошен словно тряпка оземь. Последнее, что он видел перед тем, как ему ударили по лицу ботинком, было спокойное лицо Бердонна в очках со словами «хватит играться».       К возвращению банды Бердонна Мадейра успел вернуться обратно в Канзас и уже приказал своим подручным проверить техническое состояние дирижабля. Потому, как возникла острая необходимость как можно скорее отсюда уходить. Настроение солдат нельзя было назвать эйфорией, но многие были готовы хоть сегодня выдвигаться в бой на врага. У контрольно-пропуского пункта он заметил автопарк военных грузовиков.       «Бидону удалось добыть спецовку. Отлично, осталось успеть захватить федеральную столицу и власть в регионе наша» — восторженно улыбаясь, рассуждал испанец, осматривая обозначенные грузовики. — Я их захватил, Мадейра, — вышел из-за спины Бердонн, — как ты и просил. Наркоторговец резко обернулся. Улыбка с его лица исчезла в мановение ока, — молодец, Бидон. Готовь теперь людей к походу на столицу… — К нам даже поступило пополнение, — из-за спины Бердонна вывели побитого Уильяма Харкера с завязанными глазами и обездвиженным наручниками, — этот человек утверждает, что он является директором ЦРУ Уильямом Харкером. — Это же прекрасно, амиго! И что он говорит? — Говорит, что у них на тебя есть нехилый такой компромат, что ты подставил лучшего друга и убил главу Вильермо Коро. Услышав это, стоявшие неподалёку, головорезы Мадейры оживились. — Да-да, амиго! Ваш босс всё это время был шестёркой ЦРУ и ещё нескольких спецслужб! — Уймись, людоед, — Мадейра вытащил револьвер из кобуры, — не рано ли зубы прорезались, сынок? Или тебя обратно нужно отправить в одиночку, из которой я тебя вытащил? Джозеп лишь нахмурил брови, глядя в лицо своему, пока ещё, командиру. — Это прекрасно, амиго, что ты нам прятянул языка. Да ещё какого… Но, я бы на твоём месте фильтровал информацию тщательней и без проверок не оглашал нашим людям. — Да что мне люди?! — из правой руки Бердонна пружиной выскочили острые лезвия. Он был готов их применить по назначению, разорвав хребет пленнику. — Отведи его ко мне. Только аккуратно. Мне кажется, что я из него получу больше пользы, чем ты.       Оба головореза глядели друг на друга вновь. Они стояли друг напротив друга, готовые вцепиться и разорвать друг друга. За их движениями наблюдали члены варбанды Армии освобождения. Люди затихли. Слышен был лишь скрип деревянных построек и скрежет металла от бури. Бидон легким толчком ладони в спину подтолкнул Харкера на встречу испанцу и тот неуверенными шажками двинулся на встречу к Мадейре. — Вот так… — испанец встретившись с ЦРУшником передал его подручному Джону. — Сеньор Бердонн, давай не будем ссориться? Я ценю твои полководческие таланты, но ты нарочно ставишь под угрозу весь исход нашей освободительной кампании. Передай свои когти и собирай людей на Вашингтон.       Бердонн некоторое время колебался, но после он демонстративно щелкнув замками на руках, снял крепления лезвий и передал их Джону. После к нему была приставлена охрана доверенных испанцем людей. — Будем считать, что ми договорились. Выступаете по готовности, — заключил испанец. И каннибал ушел восвояси, оставив наркобарона в здании мэрии. Внезапно в здание мэрии Канзас-Сити со свистом прилетел баллистический снаряд, который с грохотом разнёс в пепел крышу здания.       «Серые мундиры» кайзера победным маршем, нанося удары по командным пунктам штатов, планомерно заходили на территорию Флориды и Техаса, за месяц были взяты под контроль Луизиана, Мисиссипи, Джорджия и Алабама. Народ встречал их с ликованием, подобно освободителям. Арканзасцы, располагавшиеся ближе остальных к территории, подконтрольной Армии освобождения, оказались упрямее и не желали просто так уходить под немецкую зависимость. Французские реднеки объединялись в аналоги ополчения, уходили в болота и принимались давать отпор немецким захватчикам. Наступление на правом берегу реки Миссисипи затормозилось. Из Алабамы адмиральская ставка приказала части войск ретироваться на более выгодные рубежи — по линии Форт Смит-Арканзас-Мемфис, после чего, часть этих войск перебросить на помощь наступательной группировке на левобережье Миссисипи и продолжить движение в сторону Сент-Луиса. Это делалось для того, чтобы исчерпать наступательный потенциал Армии Освобождения и задушить движение в зародыше. В ответ на движение немецких частей в сторону Сент-Луиса Бердон отдал приказ занять Сент-Луис первым, что его варбанды незамедлительно принялись выполнять. Приказ был исполнен не до конца, потому как левый берег города уже находился под немецкой оккупацией и сдавать его никто не собирался. Начались дни «артеллерийских дуэлей» и сравнивания городской застройки с равниной. Это могло значить, что освободительная кампания кайзера приняла затяжной характер.       Сам адмирал фон Тирпце являлся моряком и заядлым любителем выпить. Он ничего не понимал в сухопутных операциях и не хотел понимать. Движения сухопутных войск ему казались слишком простыми, подобными стрелочками на карте, не имеющими ничего общего с реальным ходом де в самой армии. Морскому волку казалось, что достаточно банальной поддержки морального состояния и США сама падёт к ногам «освободителей». Потому он не выходил из каюты с самого начала морской высадки, находясь в компании белокурых бестий в кожаных корсетах. В Берлин то и дело рапортовались радостные вести о переходе одного села за другим. Нарастающее недовольство в армейской и моряцкой среде до него не доходило. Всё ретушировалось командирами среднего звена. О том, как обстояло дело у группировки «Север» ему было крайне не интересно потому, что Хиппон с Тирпце друг друга ненавидели и старались по возможности друг другу мешать.       Когда к концу апреля стало понятно, что высадка не будет лёгкой прогулкой, Тирпце решил порезать часть командного состава экспедиционного корпуса. Это повлияло в меньшей мере на расстановку сил в южном регионе. Ополчение южан выставилось фронтом вдоль речной линии и набегами стали громить боевые колонны немецкой техники. Наступательные действия стали понемногу сворачиваться, и в подмогу к немецким силам стали оправлять армии летающих дронов, которые выполняли функции наводчиков для немецких орудий. За сухопутные операции Экспедиционного корпуса отвечал полковник Эрик Фалекгайн — командир своего времени, которому постоянно не хватало людей и техники. К концу апреля он понял, что для того, чтобы охватить весь фронт и укрепиться на заданных позициях, необходимо больше людей, военной техники. И самое главное — возникает необходимость в разработке фортификационной логистики по всей линии боевого соприкосновения. Эти задачи невозможно решить на уровне военно-морского командования. С соответствующим докладом Фалекгайн стоял у адмиральской каюты 29 апреля.       Дверь каюты открыл пьяный Тирпце. Одетый в розовый махровый халат, он стоял на полу каюты босым. За спиной слышался смех женщин, звон фарфоровой и стеклянной посуды. — Герр адмирал, я к вам с важным докладом, — учтиво начал Фалекгайн, — если не учесть тех выводов и рекомендаций, выложенных мной в тексте, — полковник протянул документ шатающемуся Тирпце. — Короче, вы хотите, чтобы я обратился к кайзеру, которому докладывают о побенодосном движении наших войск с документом, где изложена катастрофа наших войск? Вы в своём уме?! — Но, адмирал… — Да вы больше похожи на заговорщика, полковник! — Но, адмирал… Группировка «Север» уже остановила наступление. Нас ждёт тоже самое, что и её, если ничего не сделаем. — Чушь! Я был на ставке у кайзера. Хиппон был невозмутим и даже подшучивал с меня. Ты себе представляешь: с меня, целого адмирала! — Адмирал, ваши матросы вас ждут! — зазвучал похотливый голос пьяной девицы, одетой в тельняшку поверх голого тела так, что просвечивались соски её пышных грудей. — Да, адмирал, где вы там? Кто там мешает нашему полководцу? Янки? — сказала недовольно её нетрезвая подруга в красном кружевном корсете, держа неуверенно бокал с шампанским. Её длинные кудри падали на плечи первой. — Уже иду, девочки. Пару минут, — заискивающе ответил адмирал. — Но, герр адмирал. Вы и так сильно порезали мне средний командный состав. Мне приходится командовать даже одной из бригад… — Молчи, полковник, — адмирал скрепя зубы выхватил из рук доклад, понимая, что просто так он не избавится от настойчивого полковника. — Даже если это правда, кайзер этого пока знать не должен. Пополнить войска и держаться до тех пор, пока я не скажу. Если Хиппона ждёт разгром, то я должен выждать его доклад. Зная этого хитрого лиса, он попробует обвинить меня в том, что наш Экспедиционный корпус завяз на Юге. А пока, старайтесь обходиться своими силами. Разрешаю даже реквизировать у местных технику и стройматериалы для укрепления по линии обороны. Судьба кампании в ваших руках, полковник.       Полковник, было, хотел что-то ответить адмиралу, но дверь захлопнулась у него перед носом. За дверью лишь послышались радостные возгласы и хихиканья: «ну что там, адмирал?», «вы готовы к шторму?», «наша корабль к отплытию не готов, мы были плохими матросами», «накажи нас…». От негодования Фалекгайн укусил свой указательный палец правой руки за среднюю фалангу до крови и затем ударил кулаком по дверному проёму. После, он, развернувшись, натянул козырек на нос и пошагал в сторону шлюпки с матросами, которая уже ждала его, качаясь на волнах. Полученная информация от полковника была доведена до личного состава группировки «Юг» и в считанные дни начала возводиться линия обороны по левому берегу Миссисипи.       Адмирал Хиппон, со своей стороны, был невозмутим и горд собой на совещаниях потому, что у его группировки был хороший козырь. И этот козырь по его мнению должен был привести группировку «Север» к победе. Имя этого преимущества было авиация. Чаще всего на неё ставился упор в операциях адмирала. Хиппон втайне от своего конкурента убедил кайзера выдать ему флагманский авианосец для высадки у столицы. Потирая свои ручки в белых перчатках на капитанском мостике авианосца,       Адмирал Рейнхард Хиппон заворожено, со взглядом маньяка, наблюдал, как отправляются на вылет всё новые и новые штурмовики. — Сбрасывайте к чертям всё, что попадётся под руку, до последней крылатой бомбы! Не давать канальям расслабиться! — адмирал в белой парадной форме расхаживая по палубе, размахивал кулаком своим матросам, — мы им покажем «Вашингтон за три дня»!       О преимуществе фрицев знал Мадейра. Испанец с перебинтованной рукой сидел на борту своего дирижабля в компании ещё нескольких знакомых читателю героев. Он уже знал, что будет делать с авиацией бошей. Со зловещей улыбкой он держал руки на штурвале, направляя свой воздушный корабль на бурю сквозь фиолетево-зелёную дымку под песню «When Johnny comes marching home»*. «When Johnny comes marching home» — песня Северян времён гражданской войны в США (1861–1865 г.г.)