Haunted

– Бог меня ненавидит, – измученно выдохнул Феликс, раскинувшись на кровати, пока друг безжалостно заваливал его джинсами, футболками и свитерами. – Иначе как это вообще возможно? – М-м. Джисон смерил задумчивым взглядом чёрную рубашку, но ту же швырнул её в веснушчатое лицо и снова полез в завалы. – Просто скажи, в чём я провинился, и я всё исправлю. Клянусь! – Феликс вынырнул из-под вороха одежды, схлопнул ладони в молитве и воззрился к потолку, будто тому было хоть какое-то дело. – Чё случилось? – спросил наконец Джисон, одновременно стягивая свои штаны и впрыгивая в узкие джинсы, которые только что откопал в чужом шкафу. – Чё случилось?! – блондин уставился на друга в шоке. – Ты меня слушаешь вообще?! Меня насильно тащат в эту ёбаную семейную поездку! На три, блять, дня! – А может, оно тебе на пользу? – он состроил невинную мордашку и на носочках покрутился перед зеркалом, разглядывая свой зад со всех ракурсов. – Свежий воздух, природа, все дела. – Да похуй мне на эту природу, – простонал Феликс и рухнул обратно в подушки. – Там будет Хёнджин. Шатен поймал его взгляд в отражении, поджал губы и, немного погодя, плюхнулся на кровать рядом. Они оба глядели в белый потолок. Феликс – погружённый в свои мысли, Джисон – прикидывающий, как бы подступиться к щепетильной теме. – Так игнорируй его, – в конце концов пожал он плечами. «У них один совет на всех». – Не могу, – горло сжало от признания. Он уже две недели делал вид, что Хёнджина не существует. Прижимался ухом к двери и вслушивался в шаги за дверью, чтобы выходить, только когда в коридоре пусто. Тайком косился на него за ужином, но отворачивался всякий раз, когда их взгляды встречались. В университете просто проходил мимо, будто брюнет был пустым местом. Он понимал, что это чересчур, но боялся до смерти. Ведь стоило провести с Хёнджином ещё хоть немного времени – и он забудет, что такое самоуважение. Воспоминания разъедали мозг. Грязные сцены поцелуев вспышками будоражили сознание: Феликс только и думал о вкусе чужих губ и тепле ладоней. Но что ещё хуже... он начал фантазировать, как всё могло быть той ночью. Боже, да он даже кончить не мог без образа чёртового Хван Хёнджина перед глазами. Когда это закончится? Когда он сможет видеть в Хёнджине сводного брата — без мыслей о том, как божественно он целуется? — Он тебя до сих пор триггерит? — осторожно спросил Джисон. — Не особо. Он говорил правду. Да, Хёнджин оставил глубокий след в его жизни, но теперь... Он смотрел на него — и насильно вытаскивал из памяти причины ненавидеть. Каждое слово, каждый взгляд, каждую насмешку. Нельзя было забывать. Если не держаться за эту боль — то что останется? Но чем крепче он хватался за прошлое, тем больше хотелось отпустить. — Это всё так странно… — блондин потёр переносицу, пытаясь привести мысли в порядок. Джисон вздохнул и перевернулся на бок, облокотившись на ладонь. — Ты всё равно его хочешь, да? — Нет! Феликс резко обернулся, возмущённый самим предположением, но друг только прищурился — всем видом говорил, что не верит ни единому слову. — Ну… — он сокрушённо отвёл глаза. Джисон цокнул языком, ущипнул чужой бок и снова откинулся на подушки. — Я так и знал, — он немного помолчал. — Ну, вообще, это пиздец, конечно… Но если ты реально этого хочешь… — Не хочу. — Феликс напрягся. — Я не должен этого хотеть. Он стыдливо закрыл лицо руками и сдавленно застонал. — Я либо идиот, либо мазохист. Либо и то, и другое. — Какая разница, что ты должен или не должен хотеть? Ты уже хочешь, — философски заметил Джисон. — Может, само пройдёт, и ты вернёшься к образу святоши. — Эй! — Феликс локтем врезал ему в рёбра. — Я не святоша. Джисон закатил глаза. — Да-да, я в курсе. Но тебе надо расслабиться, — он серьёзно посмотрел на друга. — В сексуальном плане. Феликс фыркнул, но как-то неуверенно. — Да я и не напряжён. В сексуальном плане. — Ой, да ладно тебе, Ликс, — Джисон припёр его к стенке. — Я тебя знаю. Знаю, что тебе нравится. Знаю, кто тебе нравится. Он лукаво прищурился. — И знаю, что последние годы ты был слишком занят тем, чтобы сохнуть по Чанбину, а не смотреть по сторонам. Феликс открыл рот, но так и не придумал, что ответить на такое обвинение. Потому что лучший друг, как обычно, был прав. — Эпизод «Чанбин» завершён, — выдал он без тени сомнения. — Ага, — Джисон кивнул. — Теперь осталось только одно — чтобы тебя выебали. Феликс замер. — И да, — добавил он прежде, чем блондин опомнился. — Хёнджин был конченным, я знаю. Феликс сжался. — Но. Джисон повернулся к нему всем телом и внимательно посмотрел в глаза. — Ты хочешь его, серьёзно. Он выглядел до жути довольным, когда добавил: — И он это знает. Он даже с Чанбином переспал, просто чтобы убрать конкурента. «Убрать конкурента?» Даже для Хёнджина дико. Разве он мог затащить Чанбина в постель, только чтобы дать понять, что тот — не вариант? — Бред, - Феликс покачал головой. Джисон всегда умел преподносить теории в выгодном свете, но доверять им на все сто было опасно. — Я к тому, что я тебя понимаю, - спокойно сказал парень. — Дай себе передышку. Не загоняйся из-за того, что тебя к кому-то тянет. Не важно, к кому. Феликс задержал дыхание. Может, именно это ему и нужно было услышать. Что с ним всё в порядке. Что он не сошёл с ума, а чувства к человеку, что превратил его жизнь в ад – не стирают детских травм и не делают из него ложной жертвы. Что бабочки в животе – это не преступление, и он не обязан каждый раз в ужасе разгонять их. Но в голове всё равно теснились вопросы. Как так получилось? Почему он не мог ненавидеть Хёнджина, даже если должен был? — Так что не торчи дома только потому, что боишься его, — Джисон хлопнул его по груди в жесте братской поддержки. — Ты заслуживаешь нормально отдохнуть, понял?

***

Феликс кружился по комнате в суете сборов за два часа до отъезда. Он переворошил шкаф, устроил хаос в ящиках в ванной и мысленно прокрутил свой привычный распорядок дня раз двадцать, лишь бы ничего не забыть. Сумка была забита под завязку – одежды было явно больше, чем на три дня. Обычно он не заморачивался, но в этот раз… почему-то хотелось выглядеть исключительно хорошо. Тревога накатывала каждый раз, когда он был вдали от дома – от своей крепости и зоны комфорта. Дело в том, что просто невозможно было взять с собой всё, что могло пригодиться – от этого пухла голова. Вот и сейчас, так и не сумев определиться со стилем – он просто сгрёб в кучу всё подряд: футболки, рубашки, джинсы и даже шорты. — Феликс! Пора ехать! — крикнула Лина с первого этажа. Время вышло. — Минутку! — он торопливо оглядел комнату. Шкафы. Полки. Ванная. Тумбочки. Всё проверил. Но что-то… Что-то забыл. Феликс встал посреди комнаты и нахмурился. Сколько бы он ни метался взглядом из стороны в сторону, что именно – вспомнить не мог. — Готов? – голос Хёнджина заставил вздрогнуть. Их взгляды встретились. В воздухе повисло что-то тяжёлое, невидимое — отголоски слов, сказанных пару недель назад. Они давили на грудь, пульсировали в тишине. Оба это чувствовали. Хёнджин держался на расстоянии. Феликс изо всех сил старался не дать себе оступиться. — Да, — он прочистил горло и закинул рюкзак на плечо. — Но у меня такое чувство, что я что-то забыл. — Плавки взял? — первым делом брюнет стал перечислять то, что обычно остаётся за бортом сборов. — Взял. — Нижнее бельё? — Ага. — Шлёпки? — Дважды проверил. — Зубная щётка? Феликс вдруг замер. Глаза широко распахнулись, и он тут же рванул в ванную. Щётка из бамбука мирно стояла в стакане, одинокая и забытая. — Вот! – воскликнул он с нескрываемой радостью и победно замахал ей перед чужим лицом. — Как я умудрился взять пасту, но забыть щётку?! Хёнджин засмеялся. Внутри всё перевернулось: этот мягкий, тихий смех – он не слышал его целую вечность. Вспышка памяти ослепила. День — отвратительный. Дождь льёт как из ведра, всё серое и тоскливое. Феликс хмурится и глядит в окно: люди жмутся под зонтиками, мокрые кошки прячутся под машинами. Он вздыхает и опускает голову на сложенные руки, закрывает глаза. Хотя бы звук дождя приятный. — Класс, внимание! - он на дух не переносит учителя Пака. Он злой, придирается просто так и постоянно заставляет показывать рисунки всему классу. — У нас новенький. Все болтают, никто не слушает. Но потом дверь открывается. Класс разом замолкает. Феликс поднимает голову и чувствует, как сердце бешено бьётся в груди, а вздох застревает в горле, когда новенький встаёт рядом с учителем и скромно кланяется со смущённой улыбкой. — Это Хван Хёнджин, — объявляет учитель громко. — Он почти на год старше вас, так что давайте уважительно к нему относиться, договорились? По классу прокатывается нестройный хор “да”. Все разглядывают мальчика. Хёнджин поднимает голову – пробегается глазами по рядам и спотыкается о Феликса: смотрит прямо на него, только на него. Внутри всё растекается как на открытом огне: сердце, лёгкие, мозг – он больше ничего не чувствует. — Хёнджин, можешь сесть за Каем, - Феликс вздрагивает, когда учитель прерывает их молчаливые гляделки. Ещё одна причина его ненавидеть. Моргает. Потом ещё раз. «Он красивый» - думает рассеянно. Совершенный. Молния сверкает в небе, гром разрывает шум дождя и тихие перешёптывания. Феликс вздрагивает. Он всегда боялся громких звуков. Гром гремит снова — ударяет в грудь. Зубы впиваются в губу так, что течёт кровь. Вдруг – тихий смех. Как зачарованный, он смотрит в сторону. Хёнджин кивает какой-то шутке Кая и смеётся. Феликс забывает обо всём. Забывает, что ненавидит учителя Пака. Что ненавидит грозу. Что ненавидит этот день. Важно только одно — этот смех. Феликс моргнул, губы приоткрылись, будто он всё ещё был там — в воспоминании, что заело в голове. Но Хёнджин больше не смеялся. Он смотрел на него с откровенным волнением. — Ты в порядке? — взгляд был такими же мягким, как восемь лет назад. — Да, — блондин откашлялся и поспешно отвёл глаза, потянулся за сумкой. — Я возьму, — Хёнджин опередил его – рывком ухватился за ручки и закинул на плечо. — А, — пришлось прикусить щёку. — Спасибо. — Без проблем, — кивнул парень, но не сдвинулся с места. Феликс тоже. Наверное, со стороны они выглядели полными идиотами — просто стояли, пока мысли уносили их куда-то далеко. — Ну… — Хёнджин жестом указал на дверь. — После Вас. Феликс кивнул и кое-как заставил ноги двигаться. Бросил последний взгляд на комнату – и поспешил вниз в надежде спрятаться за мамой. Короткий путь до гаража был невыносимо неловким. Поэтому, едва завидев Лину и Соджуна, что на пару управлялись с громоздким чемоданом, он побежал к ним со всех ног. Мама подняла глаза на сумку – брови тут же взлетели, а глаза округлились. — Ты в курсе, что мы всего на выходные? — с напускным удивлением спросила она, чуть подначивая сына. — В курсе, — он пристыженно ссутулился. — Но ты сама сказала, что будет холодно. А куртка, знаешь ли, занимает дофига места. Она ничего не ответила — только махнула рукой, подгоняя мальчиков к машине. — Вы точно ничего не забыли? — уточнила на всякий случай, когда все расселись в салоне. Дружный кивок. Феликс на секунду задумался о разговоре наверху и машинально повернул голову в сторону… Тёмные глаза уже смотрели в ответ. Он тут же дёрнулся обратно и сделал вид, что ищет что-то в окне. Потом осознал, как это глупо — Хёнджин ведь не слепой. И не тупой. Феликс сглотнул горьковатый стыд, вставил наушники и откинул голову на подголовник. Тяжёлый вздох сорвался с губ, когда в плейлисте заиграла грустная песня. Это когда-нибудь закончится? Лина вела машину, пока Соджун помогал с маршрутом, параллельно ставил музыку и развлекал женщину всеми силами. А вот на задних сидениях стояла гробовая тишина. Каждый в своём мире: в своих наушниках, в своей музыке, в своих мыслях. Феликс предусмотрительно сдвинул колени в сторону, чтобы даже случайно не задеть брюнета. Разве что, если они попадут в аварию и машину перевернёт. Экран телефона мигнул: сообщение от Джисона. Счастливая улыбка тронула губы. Джисон [12:00]: ну и срань сегодня с погодой Джисон [12:01]: повезло тебе, что уехал Джисон [12:01]: как там твой горячий сводный братик? Феликс [12:03]: не называй его так, умоляю Феликс [12:03]: он мне не брат Джисон [12:03]: но горячий, да? Феликс [12:03]: ну Феликс [12:03]: я же не слепой? Джисон [12:04]: у кого-то будет пиздатый отпуск, ликс Феликс [12:04]: заткнись Феликс [12:04]: мы в машине ни слова не сказали, блять это такой кринж Джисон [12:04]: поговори с ним о погоде Феликс [12:04]: ага конечно Феликс [12:04]: я не хочу с ним говорить Джисон [12:04]: почему Джисон [12:04]: боишься что сразу встанет? Феликс [12:04]: !!! Феликс [12:04]: ненавижу тебя Джисон [12:05]: даже не отрицаешь Джисон [12:05]: попался, шлюшка Феликс [12:05]: хочешь чтобы я тебя в чс кинул? Джисон [12:05]: а ты хочешь чтобы он тебя выебал? Феликс [12:05]: всё, пока Джисон [12:05]: презервативы взял? Феликс закатил глаза, раздражённо фыркнул и запихнул телефон обратно в карман худи. Дурацкие мысли разбежались по углам от лёгкого тычка в плечо. Он повернулся. Хёнджин протягивал ему пакет с конфетами, вопросительно наклонив голову. — А? — Феликс вытащил один наушник. — Хочешь? — повторил парень, карие глаза заглядывали в душу. Он растерянно посмотрел на пакет. Потом — на самого Хёнджина, и ниже… В пухлых губах поблёскивала мягкая карамелька, оставляя на них налёт ядрёно-красного красителя, пока он посасывал вторую – та явно оттягивала щёку. Феликс почувствовал, как пересохло в горле – до першения и сдавленных стенок. Лицо напротив вдруг озарилось дьявольской улыбкой – будто он понял, что так рассматривает блондин. — Возьми лучше из пакета, - мило хлопнул ресницами Хёнджин и откусил половину карамельки, ненавязчиво перетягивая внимание обратно к своим губам. — Нет, спасибо. Голос предательски дрогнул, но он не мог отвести глаз. Мозг требовал перестать пялиться, но тело жило своей жизнью. — Уверен? — Хёнджин жевал медленно. — Вишнёвые мои любимые, но я могу поделиться. Одной. Феликс подавился воздухом, когда брюнет медленно провёл языком по губам, слизывая сладкую липкость конфеты. Вишнёвая карамель из горячего рта… похоже на тайную мечту. И что хуже всего – он был почти уверен, что Хван с удовольствием её исполнит. — Я не люблю конфеты. Ложь. Он обожал конфеты. Но стоило ему съесть хоть одну – и он уже не мог остановиться. Фантики повсюду, сахар течёт по венам густым сиропом, а сладость смыкается на языке капканом. — Разве ты не говорил, что любишь сладкое? — Хёнджин вскинул бровь. — Ты помнишь? — Феликс моргнул, удивлённый. — Конечно. — Хёнджин кинул в рот ещё одну вишнёвую карамельку и самодовольно растянулся на сиденье. — Я вообще всё помню. Внутри всё перевернулось. Хёнджин явно намекал не только на любовь к сладкому. Феликс не хотел об этом думать, но смысла не было: веснушчатое лицо уже пылало, и виновник прекрасно это видел. Блондин вставил наушник обратно и прибавил громкость — надеялся, что это хоть немного отвлечёт. Но даже спустя десять минут бабочки в животе не думали засыпать. Пейзаж давно сменился. Феликс издал задумчивое «м-м», когда сухие леса и залитые солнцем дороги уступили место густым зелёным кронами и влажному туману. Он чуть опустил окно и впустил в салон морозный воздух: глубоко вдохнул запах древесины, сырой земли и осевшей на листьях влаги. Этот вдох навёл на мысль – он не зря согласился поехать. Мозг отчаянно нуждался в передышке. В четырёх стенах комнаты вся его жизнь сводилась к учёбе, играм и попыткам не думать ни о чём. С момента, как он поцеловал Хёнджина, экранное время выросло в разы - он не выпускал телефон из рук ни на секунду, просто избегал реальности каждым доступным способом. Но посреди леса, вдали от дома… Хотелось просто жить. Здесь и сейчас. Холодный воздух щипал кожу, но лёгкие раскрывались во всю ширь и радостно принимали его, а сердце билось спокойно и ровно. Феликса сморило. Впервые за несколько недель он почувствовал, что мог бы заснуть на целый день и действительно выспаться. — Приехали, — голос мамы эхом прокатился по притихшему салону. Соджун сонно дёрнулся, а Хёнджин лениво повернул голову к окну. — Красота, да? Лина не преувеличивала: вокруг и правда было красиво. Машина выехала на просторную поляну, окружённую огромными деревьями с густой и сочной листвой. Место напоминало кемпинг, но с явным налётом роскоши: экстравагантные коттеджи были разбросаны тут и там с продуманной стратегией. Всё выглядело дорогим, но при этом простым, вырезанным вручную с любовью и вниманием к деталям. Лина припарковалась у самого дальнего домика – стоило двигателю заглохнуть, всех оглушила тишина. Хотя нет, даже не сама тишина, а её поразительная мягкость — шорох ветра, перекличка птиц. После долгой дороги всё звучало почти нереально. Все четверо вывалились из машины, размяли затёкшие мышцы – послышался хруст суставов, тихие потрескивания и приглушённые стоны облегчения – и окинули взглядом кемпинг. Лина и Соджун улыбались, Феликс таращился вокруг с открытым ртом, а Хёнджин довольно поджал губы; но каждый определённо был в восторге. — Так, берём вещи! – прервал немое восхищение басистый голос мужчины, и он первым вытащил из багажника чемодан. — А поездка не такая уж и плохая, да? — Лина крутила в руках связку ключей и выискивала нужный, тыкая в скважину то один, то другой. Четыре часа в дороге были утомительными, но Феликс не мог отрицать — оно того стоило. — Ну, место правда классное, — кивнул он и шагнул внутрь домика следом за матерью, когда Хёнджин снова уступил ему дорогу. — На фото выглядело круто, но вживую ещё лучше, — заметила женщина, гордо уперев руки в боки. Она сбросила сумку у порога и с интересом оглядела интерьер. Картины на стенах, плетёные светильники, яркие подушки, небрежно разбросанные по дивану, — каждая деталь добавляла уюта, будто стараясь сделать это место настоящим домом, пусть и временным. В глубине коридора было две двери, чуть приоткрытые — из-за одной виднелась кровать, из-за другой — ванная. Между ними шли вверх простые деревянные ступени. — Так. Разбираем вещи, потом кушаем и гулять, — скомандовала Лина. — Вы двое — наверх, — она махнула рукой в сторону лестницы. Парни послушно поднялись на второй этаж — их встретил короткий коридор с двумя закрытыми дверьми по обе стороны, точь-в-точь как внизу. — Какую берёшь? — Хёнджин перевёл взгляд на Феликса. — Мне без разницы. Блондин пожал плечами, поставил сумку на пол и наугад распахнул ближайшую дверь. …Только чтобы уткнуться в цветастую плитку и унитаз. Ванная. Он нахмурился и повернулся к Хёнджину, но тот только растерянно моргнул. «Спальня всего одна?» Феликс рванул ко второй двери и чуть не вышиб её с петель. И застыл. Кровь в жилах похолодела, когда взгляд упал на кровать – огромная, королевского размера, с мягкими лоскутными одеялами и пуховым покрывалом. Только одна. Только. Одна. Кровать. — Мам! — заорал он в ужасе. Хёнджин рядом молчал, но его взгляд говорил сам за себя. Он был в таком же шоке. — Вот, ты оставил рюкзак в машине, — Лина появилась как-то слишком скоро и с улыбкой протянула сыну забытые вещи. — Почему здесь только одна кровать?! — выпалил Феликс, до рюкзака ему не было никакого дела. — Ох… — женщина толкнула дверь шире и понимающе кивнула. — Это был последний свободный коттедж. Но кровать большая, места много. — Ты хочешь, чтобы мы спали вместе?! — голос сорвался, а сердце ёкнуло с таким отчаянием, что стало больно. Нет. Нет-нет-нет. Он надеялся, что это какая-то шутка. Что мама вот-вот вытащит из кармана вторую кровать. Хотя бы раскладушку? Или признает ошибку, и они дружно переедут в другой домик. Но ничего этого не случилось. — А в чём проблема? — Лина искренне недоумевала. Конечно, она не имела ни малейшего понятия, что между детьми что-то происходит. Феликс резко обернулся на Хёнджина в поисках поддержки… Но нет. Он выглядел… спокойным. Просто ждал развязки. — Это потому, что вы оба геи? — Лину будто внезапно осенило. — Вы стесняетесь спать вместе? Хёнджин пожал плечами и положил рюкзак на стол у двери. — Я не стесняюсь. Мне всё равно. Феликс возмущённо ахнул, будто это «всё равно» оскорбило его до глубины души. Ему-то было не всё равно! Он не будет спать с Хёнджином в одной постели! Не после безумных игр в кошки-мышки. И тем более не после ежедневных фантазий о нём в душе. — Тогда в чём проблема? — Лина перевела взгляд на сына: теперь он был единственным, кто всё ещё возникал. Феликс сглотнул, но выбора не было. Он тяжело вздохнул, поднял с пола сумку и переступил порог. — Ни в чём. Лина тут же улыбнулась во весь рот и легонько ущипнула блондина за щёку. Потом развернулась к Хёнджину и уже протянула руку, чтобы компанейски похлопать его по груди, но тот вдруг отпрянул, будто простое прикосновение могло обжечь. Лина замерла. Хёнджин тоже. Он быстро осознал, как это выглядело со стороны. Брови дрогнули, взгляд смягчился, но он ничего не сказал: только прочистил горло и отступил вглубь комнаты. Феликс наблюдал за сценой, озадаченный и заинтригованный, но концерт закончился так же быстро, как и начался. Лина снова улыбнулась, потом коротко кивнула обоим. — Спускайтесь, когда разберёте вещи. Феликс украдкой бросал взгляды на Хёнджина, пока разбирал вещи по другую сторону кровати. Брюнет раскладывал одежду по идеально ровным стопкам со стоическим спокойствием, в то время как сам Феликс чуть ли не разрывал губу в клочья, барахтаясь в своей сумке и злясь на каждую футболку. Они всегда были такими стрёмными? Ну, хотя бы не помялись. Больше футболок бесила только гнетущая тишина. — Что-то не так? — спросил сосед так буднично, словно заранее знал ответ. — Ничего, — буркнул парень и вытащил из сумки рубашку. Снова посмотрел на свои вещи, скривился — что он вообще с собой взял? — Я отсюда слышу, как ты думаешь, — Хёнджин наконец поднял взгляд, кинул сумку на пол и уселся на кровать. Сначала он хотел соврать. Ну, или сделать вид, что вопроса не было. Но брюнет смотрел так, будто видел насквозь; будто слой за слоем сдирал всё, что нужно было спрятать поглубже. Вздох — и Феликс оставил в покое губы, что уже пульсировали от нервной привычки. — Я не хочу спать с тобой, — признался он. Хёнджин кивнул. Ни ухмылок, ни насмешек. Просто кивнул, будто понимал и принимал чужое желание. — Хочешь, я посплю на диване? — спокойно спросил. — Что? — Феликс моргнул, — Зачем? — Я не хочу, чтобы тебе было некомфортно, — он пожал плечами, будто это ничего не значило. Блондин вдруг осознал, что за этот день Хёнджин проявил больше заботы, чем за всю жизнь. — Ты готов спать на диване только потому, что мне некомфортно? Даже не зная причины? — Ну… — Хёнджин поднялся и неторопливо подошёл ближе. — Думаю, пару причин я и сам смогу назвать. — Например? – они были не сказать, что близко, но Феликс напрягся. — Ты меня ненавидишь, — он ухмыльнулся. — А с тем, кого ненавидишь, не очень-то приятно делить комнату. Губы дрогнули, будто сами по себе. Да, он ненавидел Хёнджина. Или должен был ненавидеть? Это даже не важно — настоящая причина всё равно была другой. Но он ни за что не собирался ей делиться. — Ты ведь тоже меня ненавидишь, — напомнил он. — Так что комната принадлежит нам обоим в равной степени. Хёнджин наклонил голову и мягко улыбнулся. Сердце врезалось в рёбра. — Значит, ты всё-таки согласен её разделить? Феликс медленно вдохнул. Посмотрел на кровать. Потом снова на соседа. — Как я уже говорил, нам надо сохранять нейтральные отношения. Плюс, кровать правда большая, да? Хёнджин тихо хмыкнул. — Да.