Haunted

Догадаться, как Хёнджин отреагирует на подобное откровение, было несложно – в извечном игнорировании Феликсовой сентиментальности он себе не изменял. Стоило тому упомянуть что-то сокровенно-искреннее, начиналась игра в молчанку. Вот и сейчас Феликс остался на крыльце ресторана – смущённый и растерянный. Он снова корил себя за глупые выдумки – Хёнджин не был другом и точно не хотел им стать. Всё осталось на своих местах. Эти слова он повторял себе раз за разом, громче и настойчивее. Поток заигрываний и чувственных касаний за столом был побочным эффектом алкоголя, а чудесное спасение от троицы – всего лишь обязательством перед отцом; но шёпоты надежды упрямо рушили баррикады. "Сам веришь?". Конечно, не верил. Сердце умоляло заглушить голос разума хотя бы на миг и дать волю сладким иллюзиям. Хорошо, что здравый смысл не пальцем делан. Феликс не хотел Хёнджина. Не хотел. Он же не идиот, чтобы простить его. И всё же он побежал за ним – не из наивности, а из соображений безопасности: после случившегося рядом с ним было… спокойно. Хёнджин уже сидел за столом и открывал очередную бутылку, на этот раз не пойми откуда взявшегося виски. Он даже не покосился на блондина, когда тот сел рядом. Отрешённым взглядом, выверенными движениями, едва заметным напряжением в плечах он давал понять: всё, что было «до», там и останется. Они враги. И ничего больше. - Так и будешь смотреть? – со вздохом Хёнджин одним глотком осушил стакан и поморщился, когда спирт обжог горло. - Я не смотрю, - он метнулся зрачками на коленки. - Думаешь, я слепой, веснушка? – он посмотрел прямо на Феликса. Щёки пылали, веки были прикрыты, влажные губы – наоборот. Он казался ещё пьянее, но от прежней игривости не осталось и следа: её место заняло что-то тревожное – то самое, что Феликс заметил у обоих Хванов по дороге сюда. - Я просто… - блондин нервно прикусил губу. Он знал, что волноваться о Хёнджине – неправильно, а попасться на этом – унизительно, но ничего не мог поделать с пузырящимся внутри желанием помочь. Такой вот он человек, наверное? Хёнджин приподнял бровь. - Всё в порядке? – спросил наконец Феликс и смущённо кашлянул, напустив на себя подчёркнуто небрежный вид. - Почему спрашиваешь? – голос звучал искренне, тень удивления мелькнула на прекрасном лице, как рябь на зеркальной глади воды. - Ты мою задницу спас. В прямом смысле, - по взгляду Хёнджина стало ясно: юмор он не оценил. – Просто хочу отплатить тебе. Так что, если тебе нужно выговориться – я готов выслушать. Брюнет усмехнулся и плеснул виски в стакан. - Это я тебе отплатил, веснушка, - глаза Феликса сузились. – Считай это моими извинениями. - Извинениями? – блондин растерянно уставился на него. Внутри роились сотни вопросов, но он проглотил их, подавив внезапное любопытство желанием сохранить лицо. - Не скажу за что, - увильнул брюнет. – Так что выбирай сам. За что хочешь, за то и извиняюсь. Феликс распахнул глаза. Хёнджин… извинялся? Но ни следа сожаления, ни капли раскаяния на его лице не было – он продолжал лениво потягивать виски, словно не сказал ничего важного, уставившись в одну точку. Всё выглядело так обыденно и небрежно, но Феликс… хотел поверить. Хотел закрыть глаза на очевидное, утопить сомнения и выдать желаемое за действительное. Однако легче было сказать, чем сделать. Как бы сильно он ни хотел забыть прошлое, как бы отчаянно ни тянулся к мысли о том, чтобы впустить Хёнджина в семью и в сердце – он не мог. Тысячи извинений не хватило бы, чтобы увидеть в Хёнджине человека вместо призрака того, кто однажды сломал его. - Не нужны мне твои извинения, - он сглотнул. – Я просто предложил помощь, потому что вижу, что тебе плохо. И неважно, что я тебя ненавижу. - И зачем помогать, если ты меня ненавидишь? – Хёнджин искоса взглянул на блондина. Голос звучал устало, нотки обиды проскользнули в ровной серости. - Меня так воспитали, - после недолгой паузы ответил Феликс. Почему он хотел помочь? Потому что в нём ещё жила доброта. Никакая ненависть не убила бы в нём человечность. Даже если речь шла о Хван Хёнджине. - Вот как, - со смешком он покачал головой и глотнул виски. – Мама постаралась? Она хорошая. - Хорошая. Самая лучшая. Равнодушные черты лица дрогнули в странной смеси обиды и горечи. - А папа? – не прекращал допрос брюнет, и Феликс напрягся чужому интересу. - Что папа? – обсуждать отца не хотелось ни с кем. - Он тоже хороший? В душу хлынула глухая тоска, заставившая прикусить щёку изнутри. Отвечать или нет? Рыться в старых обидах было больно, а Хёнджин вряд ли подставил бы крепкое дружеское плечо. - Он мне скорее тебя напоминал. - Меня? – брови брюнета взлетели вверх, на лице застыло удивление. Он посмотрел на Феликса, словно пытался выудить скрытый смысл из его слов. - У вас обо мне одинаковое мнение. Глаза юноши на мгновение широко раскрылись, но он отвернулся прежде, чем в черноте его взгляда можно было ухватить промелькнувшую эмоцию. - Тебе бы поменьше обращать внимания на чужое мнение, - рассеянно отозвался он и допил остатки виски. - Ты идиот, если думаешь, что это вот так просто. Пальцев рук не хватит, чтобы сосчитать, сколько раз ему давали этот бесполезный совет! Как будто он не мечтал проснуться в один день и быть собой, а не нарисованным поверх порванного холста чьим-то идеалом. Не мечтал взглянуть в зеркало без желания исчезнуть с лица Земли, лишь бы не услышать в свой адрес хоть крупицу критики. А самое парадоксальное во всём этом то, что, кроме него самого, его вряд ли кто-то действительно ненавидел. - Ну, это и правда просто, - пожал плечами Хёнджин, и блондин закатил глаза. - Такому, как ты, нет смысла что-то объяснять, - бросил он с раздражением. - Такому, как я? - Кому-то с таким лицом. С таким телом. Конечно, тебе плевать, что другие думают, - он поздно понял, что язык опередил мысль. Ему вовсе не хотелось признавать чужую красоту вслух, но он не знал, как ещё донести свою точку зрения. Хёнджин моргнул, сбитый с толку. Это вогнало Феликса в угол смущения, где он стоял будто под прожектором – уязвлённый и обнажённый перед взглядом брюнета. Руки сами потянулись к бутылке и налили стопку: трезвым находиться рядом с ним он больше не мог. - Ты не прав, - нашёл наконец нужные слова Хёнджин, и блондин вопросительно вскинул бровь. – Это, - он обвёл указательным пальцем своё лицо, - ничто без должного отношения. - Серьёзно? И секунды не можешь без бахвальства? – он почувствовал, как внутри что-то закипает. Хотелось встать и уйти – даже шататься в одиночестве по улице было лучше, чем терпеть чужое самодовольство. - Я бы отдал тебе своё лицо, если бы мог, - он проигнорировал вопрос. – Но даже с моим лицом ты бы всё равно чувствовал себя ничтожеством. Феликс нахмурился, но не успел дать ход карусели мыслей – брюнет продолжил раньше, чем его унесло в нескончаемый вихрь. - А я с твоим лицом всё равно переспал бы с Чанбином. - Опять ты об этом? – голос стал громким и резким от напоминания. Забытый гнев вспыхнул с новой силой, но брюнет и бровью не повёл. - Феликс, - он говорил строго. – Думаю, ты достаточно умён, чтобы понять, о чём я. Блондин сдвинул брови. Ни черта он не понимал! Хёнджин снова издевался? Намекал, что он не только некрасивый, так ещё и рохля? Что Чанбин в жизни бы его не выбрал? - Только не забивай голову, - по тому, как он отвернулся и снова стал потягивать виски, стало ясно – разговор окончен. Понять пьяного человека было тяжело, а понять пьяного Хван Хёнджина – невозможно. Еле слышная вибрация донеслась откуда-то, и Феликс не сразу понял, что брюнету пишут. Точнее, осознал он это только, когда тот лениво вытащил телефон из кармана и нахмурился. Может, причина чужого ужасного настроения крылась в этом загадочном абоненте? Проверить это можно было без труда — подглядев в экран. Но Феликс же не из таких. Он не суёт нос в чужие дела. Утреннего конфуза с коробкой хватило, чтобы унять своё любопытство. Даже то, с какой яростью Хёнджин отбивал текст на экране, не заставило его поступиться нормами морали. Но что бы там ни происходило в переписке, брюнет явно не был этому рад. С поджатыми от злобы губами он резко пихнул телефон обратно в карман. Феликс взвешивал все «за» и «против»: стоит ли попробовать узнать, в чём дело, или лучше тактично промолчать? Брюнет, однако, разговорам предпочёл алкоголь – схватил бутылку и начал глотать виски залпом, крепко жмурясь. - Эй, эй! - Феликс испуганно ухватился за бутылку, отрывая её от чужих губ. – С ума сошёл? Нельзя же так пить. Хёнджин отмахнулся от его руки, как от назойливой мухи, и снова приложился к бутылке, заливая в себя обжигающий спирт. - Хёнджин! Хватит, твой папа разозлится. - Мой папа может пойти нахуй, - бросил тот, не задумываясь, и с глухим стуком опустил бутылку на стол. Почти пустую. Он прикрыл глаза, потом медленно, будто через силу, открыл их и опустил голову с тихим стоном, когда токсины расползлись по крови. - Эй. Хёнджин? – он замахал рукой перед чужим лицом, но ответа не было. Паника накатывала волнами, одна за другой. – Хёнджин! Феликс прижал ладонь ко лбу старшего, осторожно приподнимая его голову, и молил высшие силы, чтобы тот наконец открыл глаза. Облегчённый вздох вырвался из груди, когда брюнет снова тонко застонал – жив, и на том спасибо. - Блять, нахуя ты столько выпил? – он снова бросил взгляд на бутылку. – Животное. - Ш-ш, не волнуйся, - попытался поднять голову Хёнджин, но безуспешно. – Мне хорошо, Ликси. - Конечно, хорошо. В тебе почти литр виски, блять, - он нервно оглядел зал в поисках родителей, но их стулья по-прежнему пустовали. - Сиди тут, ладно? Я пойду поищу твоего папу, - Феликс поднялся, но не успел сделать и шага: Хёнджин схватил его за запястье и с силой сжал. - Не надо, - его голос был жёстким, почти ледяным. Он не просил — приказывал. - И что мне, блять, делать тогда? – Феликс знал, что выпить столько алкоголя за минуту – опасно для жизни, и ему было страшно. Совсем скоро могли начаться галлюцинации, потеря сознания… а дальше? Он не хотел даже думать об этом. Хуже дело становилось от того, что от тёмных волос тянуло землистым запахом каннабиса: тот был накачан донельзя. - Ничего, - Хёнджин глупо улыбнулся и закрыл глаза. На его лице застыло выражение вселенского умиротворения и спокойствия. - Хёнджин, ты не в порядке, - вино, виски и травка… Он был больше, чем просто «не в порядке». – Посмотри на меня. Феликс сел рядом, обхватил горячие щёки руками и заглянул в расслабленное лицо. - Привет, - Хёнджин чуть приоткрыл глаза и снова улыбнулся, как ребёнок в полусне. Чужая приветливость и дружелюбие были плохим знаком. - Хёнджин, ты понимаешь, где мы? – блондин легонько шлёпнул его по щеке, когда веки начали опускаться. - Ты… волнуешься, - выдавил старший с почти мечтательной ухмылкой. - Конечно, волнуюсь! Я не хочу, чтобы ты тут умер, - голос дрогнул, но он продолжал хлопать ладонями по щекам, отчаянно стараясь не дать Хёнджину отключиться. - Почему? – тот склонил голову набок и уткнулся носом в тёплую ладонь, потираясь как котёнок. – Если бы я был тобой, я бы хотел, чтобы Хёнджин умер. Феликс нахмурился, а голова на его руках становилась всё тяжелее. – Хочешь секрет? – через силу подтянувшись ближе, Хёнджин уложил подбородок на его плечо. Тихо, почти шёпотом, он добавил: – Я тоже хочу, чтобы он умер. Блондин перестал дышать. - Не говори ерунды, - он убеждал себя, что это пьяные бредни. Самовлюблённый Хёнджин и желание умереть – понятия полярные. Ведь так? - Я бы преследовал тебя, если бы был призраком, - усмехнулся брюнет и мягко погладил Феликсовы бёдра. – Ни на секунду бы тебя не оставил. - Ты не понимаешь, что говоришь, - звучало больше, как напоминание самому себе. - Мм-хмм, - старший скользнул руками к талии. Ощущение больших ладоней на своём теле заставляло сердце блондина биться чаще, но чувство вины разрывало изнутри: он пользовался чужой невменяемостью. – Ты бы так же ненавидел меня, будь я призраком? - Почему ты вообще об этом думаешь? – он быстро остановил загребущие руки, когда те невзначай перебрались к пояснице и ниже. – Хватит про призраков болтать. И отодвинься. - Можно хотя бы задать вопрос? – обиженно надул губы Хёнджин. - Какой? – Феликс устало вздохнул. - Ты думал обо мне? – его заплетающийся язык вдруг стал неожиданно чётким и серьёзным. - В каком смысле? – он нахмурился, пытаясь понять, к чему тот клонит, и усадил брюнета обратно на стул. - Когда я ушёл из школы, - объяснил он. – Хоть раз думал обо мне? Вопрос застал его врасплох. Воспоминания накрыли с головой, он почувствовал неприятный жар. Он должен был забыть Хёнджина в ту же секунду, как учитель объявил, что тот перевёлся. Должен был вдохнуть полной грудью и почувствовать свободу, но всё было по-другому. - Даже если думал обо мне, как о мрази, - голос звучал всё настойчивее. - Думал, Феликс? Он молчал. Хёнджин опёрся ладонями на колени блондина и изо всех сил напряг тело, пытаясь удержать равновесие. Он взглянул на него, чёрные глаза в отчаянии искали ответа. - Скажи мне. Феликс замер, сглотнув ком в горле. - Да, - наконец ответил он. Брюнет со счастливым вздохом положил подбородок на его плечо, как пару мгновений назад, но теперь ткнулся лицом ближе — его улыбка прожигала кожу. Блондин задрожал: Хёнджин сейчас излучал тепло, как маленькое солнце. - Хорошо. Вес на плече давил всё сильнее, чужое дыхание стало ровным, а руки на бёдрах теперь просто лежали. - Хёнджин? Ответа не было. - Эй, Хёнджин, - он потряс старшего за локоть. Опять ничего. – Ну же, ты не можешь просто уснуть тут. Феликс заворчал себе под нос в попытках совладать с обмякшим телом в руках: оно валилось из стороны в сторону и всё никак не хотело усаживаться ровно. - Простите, господин, - вдруг подошедший официант поклонился Феликсу и принялся ставить пустые бокалы на поднос. – Мы вынуждены попросить вас покинуть ресторан. Спящие гости нарушают политику нашего заведения. - Простите, пожалуйста, - растерянно извинился блондин и принялся сильнее трясти Хёнджина. – Мы сейчас уйдём. - Если Вашему молодому человеку нужна помощь, мы можем вызвать такси или помочь донести его до машины. - Он не мой… - Да, - мягкий голос Хёнджина заставил вздрогнуть. – Забери меня домой, Ликси. - Счёт уже оплачен, - официант снова поклонился с натянутой профессиональной улыбкой на лице и отошёл к другому столику. - Хёнджин, я не могу отвезти тебя домой, не сказав твоему папе, - вздохнул Феликс, пытаясь сохранять спокойствие. - Почему? – захныкал брюнет, капризно потираясь щекой о его плечо. - У него ключи от машины. Ты же помнишь? – голос был мягким, будто он объяснял что-то малышу. - М-м, - Хёнджин с трудом сфокусировался. В его глазах промелькнуло что-то вроде понимания. – Тогда… пойдём пешком. - Ты едва на стуле сидишь, Джин, - он почти засмеялся. Хёнджин понятия не имел, насколько пьян, а его попытки найти выход из ситуации казались до жути милыми. Брюнет собрал остатки сил и попытался выпрямиться. Хотя вряд ли ему хватило бы контроля над телом, чтобы пройти хотя бы квартал, Феликс всё же порадовался, что тот осознавал происходящее. - Тогда ты меня понесёшь. Он вообще не умел отказывать. Уже на крыльце ресторана он осознал свою ошибку и твёрдо пообещал себе сходить на все тренинги, где учат говорить «нет». Хёнджин что-то бормотал себе под нос, спотыкался на каждом шагу и тащился со скоростью улитки, пока блондин шёл рядом, настороже и с руками наготове. Он был готов подстраховать, но его «страховка» вряд ли уберегла бы обоих от падения: сил удержать старшего у него просто не хватило бы. - Не туда, Хёнджин, - Феликс развернул его за плечи. - Почему? – Хёнджин попытался обернуться и посмотреть на него, но тот упорно толкал его в спину. - Потому что мы живём в другой стороне, придурок. Стоило признать, что, несмотря на весь абсурд ситуации, Феликс находил её забавной. Хёнджин сейчас выглядел совсем не таким, каким он был обычно, и блондину хотелось верить, что именно этот – настоящий. - Мы живём вместе? – он умильно распахнул глаза. - Да, ты не помнишь? Большой дом, сад на заднем дворе, беспорядок у тебя в комнате, - объяснял Феликс чересчур заботливо, но ничего не мог поделать с собственной очарованностью. - Беспорядок? Почему не уберёшь? - С чего бы? – он измученно застонал, когда шаги Хёнджина стали ещё мельче. - Мы же живём вместе, - голос прозвучал обиженно, а лицо исказилось недовольством. - Ну, да. Но мы просто соседи, ничего больше, - Феликс не выдержал пытки медлительностью: обнял старшего за талию и закинул его руку себе на плечо. Идти стало тяжелее, но зато быстрее. - Ничего? – разочарование в осоловелых глазах застало его врасплох: он даже на мгновение затормозил. - Ничего. - Почему? Он продолжал атаковать глупыми вопросами, и Феликс понятия не имел, какую из миллиона причин ему озвучить. - Потому что я тебя ненавижу, - он бросил затею с помощью и отпихнул Хёнджина. - А, - тот нахмурился, между бровей пролегла горькая складка. Даже если его задела грубость, жаловаться он не стал – просто молча поплёлся вперёд, путаясь в собственных ногах. Феликс закатил глаза, кляня своё доброе сердце, и снова подхватил шатающееся тело. Через полчаса пути блондина заливал пот, а ноги подкашивались от усталости. Он остановился перевести дух и отписаться маме, что они уже идут домой – за всё это время от неё не было ни сообщения: видимо, последний коктейль оказался далеко последним. Кряхтя и фыркая, он набирал текст одной рукой, а второй крепче придерживал заваливающегося Хёнджина. Тот, едва они остановились, решил, что это идеальный момент, чтобы уснуть. - Хёнджин. Хёнджин, Хёнджин, - еле запихнув телефон в карман, он тихо позвал брюнета. Тот вздрогнул и поднял на него глаза, полные сожаления и непролитых слёз. Он не помнил собственного имени, адреса или прошлого – растворил всё это в алкоголе и травке, но всё равно тонул в горьком чувстве вины. - Почему ты меня ненавидишь? – пьяная наивность в голосе заставила сердце блондина забиться чаще. Феликс тяжело вздохнул и пошёл дальше. Хёнджин выглядел таким уязвимым и напуганным, что он не решился снова вывалить на него все причины – сейчас это казалось бессмысленным. - Ты меня отшил. Старший удивлённо посмотрел на него и замотал головой: - Отшил тебя? - Да, а теперь заткнись, пожалуйста, – Феликс прибавил шаг, когда за кронами деревьев показался их дом. - То есть я тебе нравился? – он моргнул. - Нравился, да, - блондин устало выдохнул под нос. Весь этот разговор действовал ему на нервы. Если бы не шатающееся тело и затуманенные красные глаза, он бы подумал, что Хёнджин опять издевается. - Но ты мне тоже нравишься. Феликс встал, как вкопанный. Он заглянул в чужие глаза в попытке найти хоть крупицу насмешки, но видел только искренность. - Что? – прошептал он. Быть не могло. Хёнджин ведь говорил о дружбе? "Ты мне тоже нравишься, как друг". Да, литры алкоголя выжгли здравый смысл – вот почему он путал дружбу с чем-то большим. - Ты красивый. Дыхание перехватило. Обрывистый вздох сорвался с губ, когда Хёнджин коснулся его щеки и огладил кожу с подозрительной нежностью. "Красивый? Я?" Горло сковало так, что ни вдохнуть, ни слова сказать было невозможно - он стоял истуканом, пока на него глядели с лаской. - Мне нравятся твои веснушки, - он похлопал подушечкой пальца по кончику носа, где уже давно слезла тональная основа. "Нравятся… мои веснушки?" Дар речи всё никак не возвращался. Феликс только хлопал губами, как выброшенная на берег рыба, беспомощно пытаясь подобрать слова. Лицо Хёнджина блестело от пота, чёрная рубашка липла к телу, насквозь влажная – это всё отвлекало. Он был таким горячим и разморённым, говорил комплименты и смотрел, как на восьмое чудо света – хотелось остаться в этом моменте навечно. - Как тебя зовут, ещё раз? – Хёнджин улыбнулся, а его рука бессильно упала, будто под тяжестью новой волны опьянения. Феликс с грустью выдохнул. Он просто был в стельку. Даже не понимал, кто перед ним. - Пойдём домой, Хёнджин, - прошептал блондин. Пару десятков метров он шёл, не замечая тяжести на плечах. Все мысли были заняты чужими словами, а тело - попытками сдержать подступающие слёзы. Хёнджин так и продолжал жалобно завывать и вертеться в руках блондина, пока они не оказались в тёмном коридоре. Феликс, измученный всей ситуацией, без церемоний откинул его к стене — спина с глухим стуком ударилась о бетон, и с чужих губ сорвался болезненный стон. Он тут же вытянул руки над головой и начал потягиваться, разминать затёкшие плечи и тихо хмыкать под нос. - Иди в комнату, тебе нужно поспать, - бросил напоследок и пошёл к лестнице. Но Хёнджин вдруг ухватил его за запястье. "Сколько можно?" — раздражённо подумал Феликс, дёргано оборачиваясь. Но едва он встретился с полными безнадёжной тоски, большими глазами, – раздражение тут же растаяло, как мороженое на солнце. - Подожди, - брюнет закусил губу и застенчиво уставился в пол. – Можешь помочь? Феликс даже не знал, о какой помощи идёт речь, но уже был готов на всё – ради мамы, конечно. Да, только ради неё. Ведь она бы точно расстроилась, узнай, что он бросил Хёнджина в таком состоянии. А его невинный, уязвимый взгляд? Совсем ни при чём. Он присел на корточки и помог юноше стянуть туфли, пока тот шатался и упирался руками в ноющие плечи, лишь бы не свалиться. - Пойдём уложим тебя спать, хорошо? – мягко улыбнувшись, Феликс поднялся на ноги. Хёнджин кивнул и снова повис на блондине, хотя морозный воздух явно прочистил ему голову – в таком «костыле» он больше не нуждался. Финишная прямая в виде лестницы шла без происшествий... или так подумал Феликс, пока на последней ступеньке Хёнджин не споткнулся. Он точно бы расшиб лоб в кровь, если бы не руки блондина, которые тут же подхватили его. - Прости, - он грустно надул губы, и у Феликса сердце защемило. – От меня одни проблемы. - Всё нормально, - он внимательно осмотрел старшего, пытаясь понять, не ушибся ли тот. – Ты пьяный, я даже удивлён, что ты раньше не упал. Губы Хёнджина растянулись в улыбке, и он благодарно сжал чужое запястье, отчего тот зашипел сквозь стиснутые зубы, но руку не одёрнул. Юноша испуганно разжал ладонь и уставился на расцветающее на тонкой коже пурпурное пятно. - Болит? – пальцы сами мягко потирали синяк. - Нет, - блондин осторожно высвободился и повёл Хёнджина в комнату. Те же коробки, тот же беспорядок… Чем он вообще занимался весь день? - Нужно помазать, - не унимался старший. - Я помажу, когда уложу тебя, обещаю, - ответил он, хотя прекрасно знал, что ничего мазать не будет. Хёнджин тоже знал. Он потащил его за собой в ванную и уставил перед раковиной. - Я сам. Феликсу и секунды на протест не дали. А даже если бы и дали – сопротивляться он не стал бы. Хёнджин включил воду и осторожно подставил руку под ледяную струю. Пальцы выводили круги на коже так мягко, будто боялись оставить лишний след. - Больно? — тихо спросил он, наклонившись чуть ближе. Феликс сглотнул – слюну и тихие звуки. Одними губами прошептал: - Только когда трогаешь. Брюнет тут же оставил синяк в покое, но шагнуть назад не успел. - Нет, - Феликс нахмурился и через плечо посмотрел ему в глаза – кажется, они обрели какую-то ясность. – Не останавливайся. Хёнджин шумно втянул воздух и обнял за талию - уверенно, но сдержанно. Запястье он гладил медленно, даже боязливо. Сердце Феликса заходилось в груди гулкими ударами от такой деликатной заботы. Рёбра едва выдерживали напор, когда Хёнджин опустил подбородок ему на плечо и прижался крепче, окружил до дрожи приятной теплотой. Минута – сама по себе отрезок времени короткий, но с обнимающим его Хваном и в уютном молчании она пронеслась непростительно быстро. Всё казалось нереальным — каждая их близость была как игра воображения, едва различимая между мечтой и реальностью. Хотелось ли взять эту игру за правило? Очень. - Ну как? – он как будто очнулся, только чтобы упасть глубже: тело откликалось на каждое касание, а стоило Хёнджину поддеть край рубашки и начать выводить узоры на голой коже – расслабилось вместо того, чтобы привычно напрячься. - Лучше. Правда в том, что лучше было некуда: оно с самого начала не болело так, чтобы за ним ухаживать. - Сейчас принесу мазь, - брюнет закрутил кран и развернул Феликса, без труда усаживая его на тумбу раковины. Он задержал дыхание и поблагодарил Бога, что сидит, - иначе точно бы рухнул на пол от подкосившихся коленей. Он не знал, что чувствовать: Хёнджин, который сейчас спешил в спальню за мазью, совсем не напоминал того, кто донимал его весь последний месяц. И уж тем более не был похож на того, кто когда-то сидел за соседней партой в школе. Мысль о том, что с рассветом всё вернётся на круги своя, грызла мозг. Он не хотел отпускать этот момент. Старательно врезал в память каждое нежное прикосновение и заботливый взгляд. Хёнджин вернулся с тюбиком мази и без лишних раздумий встал между чужих ног. Мышцы Феликсовых бёдер напряглись, а внизу живота разлился знакомый жар, отчего он смущённо опустил взгляд на своё запястье. - Она холодная, но хорошо помогает, - старший выдавил кристальную каплю на синяк и осторожно растёр по коже. Не врал: ледяная. Сосредоточенное лицо вдруг исказилось гримасой, будто он вспомнил что-то неприятное. Каково же было удивление Феликса, когда он понял, что прав: – Это они сделали? Эти мрази, да? Глаза блондина распахнулись от удивления: Хёнджин злился. Но не на него – на своих старых товарищей. Злился за то, что они сделали ему больно. Феликс попытался разложить всю ситуацию на маленькие кусочки, чтобы не обезуметь. Чем мельче, тем лучше. Он же всё правильно понял? - Эм… - Нельзя было оставлять тебя одного, - раздражённо выдохнул брюнет и вдавил палец в липкое запястье. - Это не твоя вина. Ты не обязан меня защищать, - Феликс мягко улыбнулся в попытке унять чужое беспокойство. - Но я хочу. Он не желал слушать его слов. Каждое было призрачной нитью, что опутывала по рукам и ногам и утягивала всё дальше от ненависти. Вот он хочет защитить Феликса, вот злится на его обидчиков, вот корит себя за то, что оставил одного. Добрый, заботливый Хван Хёнджин. - Это вряд ли, - он ловко спрыгнул с тумбы, оказавшись всего в паре сантиметров от брюнета. - Куда ты? – тот смотрел на него как щенок, чей хозяин вот-вот уйдёт на работу. - Ты слишком пьяный, - пояснил Феликс. Пусть старший выглядел вполне сносно и даже стоял на ногах, он всё ещё нёс какую-то чушь и напрочь игнорировал тот факт, что они вообще-то враги. – Тебе нужно принять душ. Желательно холодный. Хёнджин молча стоял, потерянный и будто виноватый. Воздух в ванной загустел, дышать стало трудно. Один взгляд в это несчастное лицо заставлял Феликса ставить под сомнение саму природу их отношений — и это уже ни в какие ворота. - Я буду в комнате, ладно? Не спеши. Юноша кивнул и начал расстёгивать пуговицы рубашки, отчего Феликс пулей вылетел из ванной – ещё секунда, и он точно бы не смог отвести глаз от нагого тела. В своей комнате он переоделся в пижаму и завязал волосы в низкий хвостик. Сердце продолжало играть с ним злую шутку – стучало как бешеное, хотя Хёнджина рядом больше не было. Даже хуже, оно умоляло вернуться, а блондин разрывался от желания поддаться. Ну, глупые мысли иногда приходят в голову, правда? Только вот у кого-то они приходят и уходят, а у Феликса поселились. С усталым вздохом он достал из опустевшей пачки ватный диск и прыснул на него мицеллярной воды. Скользь – скользь – скользь, и отражение смотрело на него с молчаливым сочувствием. Оно будто извинялось за то, что не могло скрыть. Веснушки, потрескавшиеся губы, мешки под глазами – как же он ненавидел вечера. Каждый. Чёртов. Вечер. Когда приходилось сдирать с себя чудесную маску. Почему, ну почему нельзя спать с макияжем? Волнение за Хёнджина давило на виски – а вдруг он поскользнулся на выходе из душа? Образ валяющегося без сознания в душевой тела мелькал в голове, и ноги сами понесли его в чужую спальню. За дверью царила тишина. Он торопливо дёрнул ручку и окинул взглядом комнату, готовясь оказывать первую помощь… но застыл на месте. Хёнджин, целый и невредимый, стоял перед шкафом полуголый – полотенце с трудом держалось на его бёдрах. - Прости! – взвизгнул он и мигом отвёл взгляд, а щёки обожгло жаром. - Можешь смотреть, – усмехнулся брюнет. – Я пока не голый. - Я… я, - он попытался вспомнить, зачем вообще пришёл. – Я принёс таблетки от головы и воду. Хёнджин что-то промычал себе под нос, продолжая смотреть на блондина и его пылающие щёки. - Не стой в дверях, проходи, - он зарылся обеими руками в шкаф, пытаясь отыскать в свалке тканей пижаму. Феликс тихо, будто на кошачьих лапках, вошёл в комнату и оставил бутылку с таблетками на прикроватной тумбочке. Он хотел тут же выйти. Правда. Но не успел – дверь закрыл Хёнджин. - Сядь. Блондин не стал спорить – послушно уселся на край кровати и упёрся взглядом в ту самую бутылку. Копошение в шкафу вскоре сменилось звуком падающего полотенца и тихим шлепком натягиваемой одежды. Желание хоть краем глаза взглянуть на обнажённого Хёнджина сводило с ума – голос внутри нашёптывал похлеще Змея-искусителя в Райском саду. Феликс с замиранием сердца слушал шаги – всё ближе и громче, пока Хёнджин наконец не приподнял его лицо тёплыми пальцами. Вздох застрял в горле: брюнет был без футболки – но, слава Богу, в трениках! – и глядел на него сверху вниз. Он невольно скользнул взглядом к чужим сильным плечам, затем - к бледной груди, где под мягкими изгибами мышц играли тени. Запретный плод. Рот предательски наполнился слюной, и он почувствовал себя грешником – каким же неправильно прекрасным было всё это зрелище. Капли воды стекали с влажных тёмных прядей ниже по стройному, подтянутому телу и исчезали под резинкой штанов. Эти капли – едва поблёскивающие в тёплом свете ночника – будто горели ярче неоновых вывесок и влекли за собой. - Не можешь насмотреться? – голос вырвал блондина из тумана забытья, заставив стыдливо сглотнуть. Хорошо, что на утро Хёнджин ничего не вспомнит. Молчание брюнета не устроило. Как и всегда. Он взял руку Феликса и уложил её в ложбинку между мускулов груди – сердце под ладонью билось быстро и сильно. Мысли в голове завыли нестройным хором: "бери, бери, бери". Почему они это твердили? Почему он их слушался? Потому что одно прикосновение к чужому телу вызывало сладкий восторг? Хёнджин повёл его руку ниже по торсу. Твёрдые мышцы живота, обтянутые бархатистой кожей, подрагивали под пальцами – Феликс медленно, но верно сходил с ума. Несмело скользнув по тонким рельефным линиям, он поднял заволочённые дымкой глаза, ожидая встретить чужой взгляд. Но старший на него не смотрел: откинул голову к потолку и часто дышал, а сердечная вена на шее заметно пульсировала – Феликса пронзило острое, почти болезненное желание коснуться её губами, укусить нежную кожу. Чтобы лучи рассветного солнца не смогли стереть след, и он горделиво напоминал бы: ещё как было. Брюнет будто почувствовал голодные глаза на коже и посмотрел в ответ. Алые, искусанные губы блестели, бело-кремовые щёки порозовели – возбуждённый портрет, который Феликсу казался до обидного совершенным. - Ты смыл макияж, - Хёнджин провёл большим пальцем по веснушчатой скуле, и блондина прошибла дрожь. Всё, что казалось интимным до этого момента, вдруг стало ничем – лишь сейчас он почувствовал наготу и уязвимость души. Он отвернул лицо и убрал руки, сжимаясь в колючий комок – стыд и злость обрушились на него разом. - Да. Хёнджин опустился на колени перед юношей и обхватил его щёки ладонями. Феликсу стало дурно: он не любил чужих взглядов на себе, а пристальное внимание к лицу - ненавидел до тошноты. Да, он смыл макияж – конечно, это сразу бросилось в глаза: грязную кожу сложно было не заметить. Длинные изящные пальцы гладили кукольное личико, и как бы сильно Феликс ни хотел оттолкнуть чужую руку – он не мог. Теплота и приятное покалывание на щеках стоили каждой негативной мысли, что будут преследовать его позже. - Они похожи на звёзды. "Что?". - Твои веснушки, - продолжил Хёнджин, с трепетом глядя на блондина. Слова, взгляд, прикосновения – у Феликса сердце разрывалось. – У тебя… - он провёл подушечками пальцев по щекам. – У тебя на лице целая галактика. Для Феликса мир вокруг замер. На глаза навернулись слёзы радости, всё его тело тянулось к брюнету в порыве благодарно обнять. "Они не уродливые". Неважно, что сам он так не думал, главное – Хёнджину они нравились. - Я… - голос надорвался, когда к щеке прижались мокрые губы. Хёнджин осыпал его лицо миллионом лёгких поцелуев, будто хотел согреть каждую веснушку. Внутри всё крошилось – чувства и мысли разваливались на куски, груда обломков давила на сердце. Брюнет улыбнулся. Он улыбался, пока Феликс дрожал и беззвучно всхлипывал от бурлящих эмоций. - Нам нужно поспать. Блондин позволил уложить себя на прохладные простыни и накрыть тяжёлым одеялом. Промолчал, когда Хёнджин выключил свет, и задержал дыхание, когда матрас рядом прогнулся от чужого веса. -Я... Мне лучше пойти к себе, - пробормотал Феликс. Но одно желание встать встретило яростное сопротивление собственного тела - напряжённого, словно парализованного. - Останься. Мольба в голосе выжигала остатки здравого смысла. Он ненавидел Хёнджина. Правда. Откуда эти глупые чувства? Почему бабочки снова порхали в животе? Почему сердце билось сильнее от мысли, что они в одной кровати? И главное – почему этого было мало? - Можешь пообещать мне кое-что? – нарушил тишину Хёнджин, чем вызволил блондина из западни. Феликс посмотрел на юношу: в профиль он выглядел столь же безупречно, как и в анфас. - Не влюбляйся в меня. Хёнджин посмотрел в ответ. - Пообещай, что так и будешь ненавидеть меня, Феликс. Не забывай, что я делал с тобой в школе, и ненавидь меня. Феликс моргнул, нахмурился – он ничего не понимал. - Зачем? Брюнет снова посмотрел в потолок. - Потому что по-другому нельзя.