Скорая победа.

      – Не стой столбом, черт тебя дери!       Руины Кремноса с самого начала отнеслись к гостям не очень-то радушно, сразу же наслав на тех полчища отпрысков титана. Для закалённых боями златиусов они были сродни мухам, мельтешившим перед глазами, не дававшим спокойно жить и идти по назначенному маршруту. Перед миссией, следуя правилам и указу Аглаи, был проведён минимальный расчёт количества врагов, который, как оказалось позже, был не просто "неправильным", а полной чушью. Воины и авангарды шли с каждой стороны минимум по десятку. Сбивая друг друга с ног, они наступали на головы собратьев, пытаясь дотянуться до живых душ, ступивших на их землю. Вряд ли кого-то из них интересовало то, что одна из целых двух душ стала бы владельцем этих земель, если бы судьба не распорядилась иначе. Чхать они на то хотели.       Мидей, стоит отдать должное, был хорош не только в переводе скрижалей и бессмысленных спорах, но и все же, как ни странно, в бою. Не успевали противники и шагу сделать к месту, на котором они стояли, как в мгновение ока падали либо от града алых кристаллов, либо от кулаков, объятых железной бронёй.       «‎Не вижу смысла зацикливаться на такой мелочи. Если они падают от нескольких моих ударов, то кристаллы – пустая трата энергии.»‎       «‎Что ж, надеюсь, ты сэкономил достаточно энергии, Мидеймос»‎       На пути к вратам вечного сна их в буквальном смысле окружили, кажется, сотни воинов. Как же Фаенон успел их возненавидеть за этот слишком долгий поход. Помимо этого, он успел проникнуться своеобразной ненавистью и к...       – Я клянусь всем, что у меня есть, что сейчас перебью их всех и возьмусь за тебя, если ты продолжишь там просто стоять. – Остановив врагов очередной скалой из кристаллов, Мидей выпустил ещё несколько в сторону своего напарника. Фаенон среагировал бы моментально: отошёл в сторону или, как минимум, дернулся, если бы не доверял этому человеку и не знал бы его как облупленного.       Полупрозрачный и отливающий красным камень пролетел слишком близко к его уху, так, что можно было почувствовать тепло, которое он излучал, но при этом не получить и малейшей царапины. Секундой позже сзади послышался грохот и предсмертный стон одного из хористов.       «‎Великий Кефал Защитник, дай мне сил.»‎       Фаенон моментально сдвинулся с места и вновь нырнул в бой, хоть это и далось ему с огромной силой, ведь с ним плечом к плечу сражался этот человек. Не будь они сейчас в опасности, он бы придумал любую отговорку, чтобы просто постоять и посмотреть со стороны на бой ещё немного: спина затекла, меч сломался, разучился драться. Сейчас же ему предстоит выкинуть все из головы и реализовать несколько пунктов плана, который родился в его голове за какие-то считанные секунды.       Если Мидей был силой, переводчиком и выносливостью в их импровизированной команде, то ему оставалось дополнительно выполнять и функцию мозга.       Трое справа, двое слева и пятеро впереди.       Подбежав вплотную к Мидею, Фаенон невесомо коснулся его правой руки, давая знать, что возьмёт на себя троих. Не дожидаясь кивка или малейшего знака, который бы означал «‎понял»‎, он бросился к своей части отпрысков. Заученным за долгие годы движением Фаенон подлетел к хористам со спины и, перекинув клинок в другую руку, нанёс мощный удар по площади, отчего полетели золотые искры, и двое врагов упали на колени. Спереди послышался треск камня и, кажется, что-то вспыхнуло. Кровавые шипы же заполнили дальнюю часть арены полностью.       «‎Ты даже здесь решил устроить гонку. Это в твоем стиле.»‎       Следующим приемом Фаенон добил бедолаг, которые были не в силах даже поднять голову, а третьего обрек на смерть от ледяного сгустка света, дополнительно толкнув тело с обрыва в туманную бездну – на всякий случай.       Долю секунды он потратил на то, чтобы добежать с края арены до её центра, где находилась большая часть отпрысков, однако даже за ту самую долю секунды может случиться что угодно. Вернее, можно увидеть, как это что угодно случается.       В самом центре поля брани стоял он. В состоянии Кровной Мести Мидей выглядел не иначе как великий герой, статуя которого вполне может быть размещена в самом роскошном музее Охемы. Всю арену заполнила красная дымка и осколки разбитых вдребезги кристаллов, через которые преломлялись морозные лучи света.       – Хватит красоваться, – Мидей повернул голову на голос, казалось, вовсе не замечая, что на него наступает ещё пятёрка взбешенных воинов ярости. В его взгляде промелькнула искра, которая явно не предвещала ничего хорошего, а на губах заиграла лёгкая ухмылка. Фаенон отлично знал это выражение лица.       Один из хористов бросился в отчаянную атаку, крича что-то лишь на ему понятном языке, но был остановлен и, не успев сделать и двух шагов, повалился на землю. Остановила его не обволакивающая кровавая дымка, не удар в челюсть и даже не горсть алых камней.       Кажется, Фаенону становится дурно от происходящего.       Именно об этом он так старательно отказывался думать последние минут двадцать. Выругавшись про себя, он все же остановился на полпути, забыв про всех врагов, которые его окружали, и смотря лишь вперёд — на него.       Мидей обхватил хориста за шею и впечатал в землю одной рукой, отчего вся арена содрогнулась в звоне металла. Вцепившись в отпрыска острыми наконечниками своей излюбленной брони, он сжал его шею до хруста. Голова монстра отошла от тела и в показательном жесте полетела к ногам Фаенона, Мидеймос же в это время откинул в стену следующего воина, как ни в чем не бывало.       Кажется, Фаенону становится трудно дышать.       – Ты будешь следующим, если причина, по которой ты половину боя простоял в углу, окажется неуважительной.       Собравшись с силами, коих осталось не так много, как хотелось бы, Фаенон бросился в толпу. Он не думал ни о хористах, ни о воинах, ни о их задаче. Все, что занимало его разум – это руки, сжимающие чужую шею, тело, которое слишком идеально гармонировало с потом и кровью врагов, голос, который казался ниже и глубже, чем обычно.       «‎Ты будешь следующим»‎ билось где-то на подкорке сознания, пропуская все, что следовало в этой фразе дальше. Фаенон, ослепляя врагов серебристыми искрами, не знал, радоваться ему или же плакать. Он не боялся, что его убьют, знал ведь, что Мидей шутит — пусть неловко, несмешно и в своей манере, но шутит ведь. Он скорее надеялся, что в каждой шутке есть доля правды.       Спустя несколько брошенных в его сторону странных взглядов, Мидей все же вскипел. Подколы во время боя не были для них чем-то чужим да и проблем не создавали. Порассуждав некоторое время, он так и не пришёл к вразумительному ответу на вопрос «‎Какого черта он так смотрит?»‎ и решил, что Фаенон просто резко стал не шибко умным. Рассеянность и медлительность чувствовались в каждом движении обычно собранного и в какой-то мере даже грациозного напарника. Лёгкая улыбка давно не играла на чужих губах, а частицы света летали беспорядочными клубнями. Несколько хрустальных осколков полетели в сторону, но в этот раз, как и в любой другой, не несли в себе цели ранить или убить. Мидей ни на секунду не отвлекался от обмена ударами с авангардом, в то время как его кристаллы влетели в морозную атаку Фаенона и подтолкнули частицы слегка влево, чтобы те сменили траекторию и зацепили несколько целей сразу, нанеся при этом бо́льший урон.       «‎Соберись, бей точнее, иначе следующая оплошность станет роковой.»‎       – Кажется, последние. – Послышалось откуда-то сзади, где Фаенон заканчивал добивать отпрыска.       – Я разберусь, а ты приготовься объясняться, Спаситель.       Фаенон бы ответил, он бы оспорил этот героический выпад, но знает, что тот справится. И не умрёт ни разу за эту битву. Знает, но все равно благодарит по-своему: отправляет следом несколько ледяных искр. Они пролетают мимо, обжигая холодом чужое горячее тело, отчего, Фаенон очень надеется, у того появились мурашки. Искры кружат в нежном танце вокруг летающих багряных, от вложенной в них силы, кристаллов и мерцают в дымке Кровной Мести, словно звезды. Они не меняют траекторию оружия, а лишь обволакивают собой каждый кристалл, создавая острый и тонкий наконечник на каждом, ложась на них, словно броня. У них двоих свое, схожее, понятие заботы и благодарности.       В то время как Мидеймос в прямом смысле уничтожал каждого отпрыска так, будто участвовал в каком-то конкурсе красоты, Фаенон же нашёл в этой ситуации для себя свободную минутку. И лучше бы он проверил карту, повторил бы молитву или просто обработал бы свои раны, но он нашёл более увлекательное занятие — сесть прямо там, где секундой ранее стоял, спрятать клинок обратно в ножны и просто смотреть.       Мидеймосу не требовалось даже поворачивать голову, чтобы понять, что смотрят именно на него. Нет. Что именно его сейчас со спины раздевают взглядом.       Он всегда любил споры и соревнования, а в компании Фаенона этот азарт проявлял себя в полной мере. Именно поэтому он не мог позволить себе остановиться лишь на показательной смерти того хориста.       Мидей осознал, что его друг не только стал резко глупым и медлительным, но и столь же резко начал пялиться.       «‎Хватит красоваться, значит? Да я только начал, Спаситель»‎       Словно услышав его мысли, частица света Фаенона врезалась в один из алых кристаллов, отчего тот раскололся, так и не долетев до отпрыска. Мидей слишком хорошо знал напарника, чтобы думать, что он это сделал не специально.       На арене их осталось пятеро: двое друзей и трое авангардов. Фаенону в это время везло в двух вещах: первая – охотниц в сегодняшней толпе не было вовсе, и никто не всадит в него сейчас стрелу; вторая – с края арены открывается великолепный вид на происходящее. В то же мгновение, когда он порадовался этому открытию, к нему пришло и сожаление. Со своего места он прекрасно видел всё.       – Да ты же специально. – Не слишком громко было сказано Фаеноном – вынужденная констатация факта, но отчётливо услышано его напарником.       – Не понимаю, о чем ты.       Так насмехаться Мидей может только когда умничает или красуется, а значит, он угадал, и тот осознает, как сейчас выглядит и какое влияние его яростные атаки оказывают на непрошенного зрителя.       Но осознание, что его разоблачили и чувствуют на себе взгляд, который кричит: «‎Я хочу сейчас быть на месте авангарда, под твоими руками, а не здесь»‎ ничуть не помогает в том, чтобы этот самый взгляд отвести. Фаенон пытался раз десять, но то и дело возвращался к разглядыванию татуировок, танцующих на напряженном теле, к губам, которые выдавали тяжёлое дыхание, к проклятым рукам, которые ломали пополам третье по счету оружие противника.       Когда Мидеймос принципиально не убил отпрыска за несколько ударов, а опрокинул на землю, наступив ногой и убив цветком из кровавого хрусталя, на губах Фаенона вновь проявилась лёгкая улыбка. Она выдавала его озорное настроение с потрохами, а потому всегда так выводила из себя.       Заметив, как беззаботно зритель сидит на каменной клади и улыбается, Мидей быстрым шагом направился к нему, по пути разбивая рукой все сгустки морозного света, ранее помогающие ему в бою. За ним ринулся и недобитый авангард, но на него не было обращено ровно никакого внимания. Что-то внутри кричало Фаенону бежать, но, взглянув в наполненные яростью глаза напротив и почувствовав при этом прилив приятного тепла внизу живота, он тут же прогнал мысль противиться да в принципе двигаться.

***

      Авангард был остановлен взмахом кулака, а вернее появившимися после него алыми шипами, которые искрились зелеными вспышками Кровного Долга. Мидеймос даже не посмотрел на него – точно знает, что попал в цель, вместо этого он смотрел в глаза своего напарника, пока не оказался в полуметре от него.       – Небрежность могла стоить тебе жизни, Спаситель. – У Мидея взгляд гневный, он не отводит его ни на секунду. Он ищет ответ, который оправдал бы риск быть убитым, который оправдал бы ту минутную запинку в бою, но знает, что не найдёт. Он – бессмертный воин, но его напарник не такой же. Мидеймос может допустить свою смерть и далеко не одну, но допустить смерть кого-то, кто пошёл с ним на миссию — никогда. Ему необходима причина, он должен получить объяснение: что могло настолько отвлечь этого всегда собранного человека. Ему нужно услышать. — У тебя есть минута, чтобы дать мне ответ.       Фаенон не спешит отвечать, как и убирать расслабленную улыбку с лица. Он никогда не врет, а потому и скажет правду, которая не нуждается в озвучивании, но нуждается в подтверждении. Однако...       – Что будет, когда минута пройдёт?       – Я уже говорил. – Мидей ненавидит повторяться.       Время безжалостно бежит, кулаки сжимаются, а синие глаза напротив с каждой секундой приобретают азартный блеск все сильней. Оба ждут. Мидей, ждёт когда пройдёт минута, чтобы придушить лентяя и отправить его к праотцам, а Фаенон ждёт Мидея.       «‎Угадаешь, о чем я думаю?»‎       – Я даже не хочу знать, что в твоей голове, паршивец. Ты мог умереть! – Его вздергивают за ворот рубашки и выкрикивают последнюю фразу в нескольких сантиметрах от лица, так, что Фаенон может рассмотреть в чужих глазах не только беспокойство, но и никуда не ушедший вопрос. Не успевает он опомниться, как в него прилетают ещё несколько ругательств, а Кровная Месть вокруг рассыпается на пыль. Его все ещё держат стальной хваткой за одежду с такой силой, что можно услышать её треск – на долю секунды он допускает мысль, что она и впрямь не выдержит. Фаенон пытается сделать шаг назад, отойти чуть дальше, но это приводит лишь к тому, что они оба смещаются к краю арены.       – Я даю тебе последний шанс, иначе сам убью тебя, раз ты так стремишься умереть.       – Ты делал это специально.       Рука в стальной броне с силой отбрасывает Фаенона в сторону, отчего тот влетает спиной в фасад замка. Каменная кладь выдерживает удар, однако сам воин издаёт тихий стон боли, сползая на землю. Не успевает он встать хотя бы на одно колено, как его снова впечатывают в ту же стену, с той же силой, пытаясь привести в чувство.       – Успокойся, я не хотел умирать.       – Я знаю. Знаю. Но по-другому с тобой говорить невозможно. – Оба воина получили раны в прошлом бою, но, кажется, они их вовсе не беспокоят. Мидей не отходит ни на шаг, держит за плечи и вжимает в стену, будто друг может просто взять и убежать, оставив его одного разбираться со всеми взглядами и вопросами. – Ты пялился на меня.       – Да, ты оставил меня позади и пошёл разбираться с ними сам. Чем мне ещё нужно было заняться? – Фаенон, кажется, ничуть не смущен их положением. – Да и ты сам был не прочь покрасоваться. Твои драгоценные труды пропали бы зря, если бы я в то время смотрел на карту.       – Фаенон.       Он замолкает. Не так часто можно услышать, как Мидеймос обращается к нему по имени. При желании все такие разы можно пересчитать на пальцах.       Не договорив, Мидей отстраняется, но лишь затем, чтобы отточенным движением расстегнуть застежки на броне рук и снять её. Броня летит на землю – к их ногам, издавая пронзительный скрежет. Фаенон замирает и не двигается все это время, не отходит и не задаёт вопросов, даёт Мидею закончить.       – У тебя какие-то проблемы с этим? – Говорит он, поднимая кисть на уровень их глаз. Ярко красные изгибы татуировки доходят до самого запястья, на конце обвивая его вокруг. Не дождавшись малейшей реакции, Мидей продолжил напирать: – Или с этим?       Рука, лишенная защиты, медленно оказывается на его шее, поглаживая в утешающем жесте, а после слегка сдавливая. В тишине даже самый тихий стон слышится особенно звонко, оттого и бьет в голову моментально. Фаенон неосознанно отводит подбородок в сторону, что не только выдает его, но и служит разрешением для дальнейших действий. Его снова прижимают к стене, на этот раз не руками, а всем телом. Удерживая напарника своим весом Мидей продолжает испытывать его терпение, проводя большим пальцем по кадыку, надавливая и тут же продолжая поглаживания, следя за реакцией.       Фаенона слишком сильно ведёт от смены ощущений, он не чувствует недостатка воздуха, но и свободно двигаться также не может, что не оставляет ему иного выбора, кроме как продолжать тяжело дышать и не смотреть в глаза напротив. Придя к выводу, что скрывать уже нечего, он сдавленно мычит и говорит тихое «‎да»‎, на что ему отвечают смешком.       «‎Так и знал. Ты никогда не врёшь.»‎       После чего сдавливает шею чуть сильнее, и склоняется ближе чтобы на пробу прикусить мочку уха, оттянуть зубами, а после пройтись языком. Фаенон же вдруг понимает, что полностью отдавшись чужим рукам, контролировать себя становится с каждой минутой все сложнее. Тугой ком возбуждения давит сильнее, от чего ноги постепенно начинают подводить. Поняв ситуацию, Мидеймос протискивает колено меж его бедер, раздвигая их, но не делая позу удобнее. Давление усиливается не только на шею.       Фаенон плавится под его руками, наконец перестав завидовать хористу и почувствовав эту силу на себе. Кислорода становится всё меньше, а глаза Мидея всё внимательнее к деталям. Он точно знает, когда стоит остановиться, дать отдышаться, по-своему утешить легкими ласками. Он не спрашивает разрешения, он исследует границы дозволенного на практике, пробуя и наблюдая. Они не прерываются на разговоры, от чего в воздухе слышны лишь тяжёлое дыхание и редкие стоны. Когда Фаенон не выдерживает, прогибается в спине и слегка подаётся навстречу колену в просящем жесте, Мидеймос ловит своими губами тихий, почти незаметный, всхлип, не давая ему прозвучать. Гладит рукой чужое тело поверх одежды, прежде чем отстегнуть накидку и отстраниться, чтобы помочь снять мешающийся плащ. Снова накрывает Фаенона собой, увлекая в новый поцелуй, отчего каждый из них может чувствовать возбуждение другого. Когда сил подавлять желания не остаётся, Фаенон, наконец, смотрит напарнику в глаза. Озвучивать просьбу не нужно, они оба понимают, что будет самым оптимальным вариантом на миссии, однако он все же просит, собрав оставшиеся силы: – Я хочу тебе отсосать. – Всё же звучит жалостливо, на что Мидеймос лишь тихо смеётся.       На этом моменте у Фаенона, кажется, рушится весь мир. Если обращения по имени он мог сосчитать на пальцах, то такой смех Мидея он слышит едва ли не впервые. Он готов снова признаться в своём желании с десяток раз, если ему выпадет возможность услышать этот смех ещё раз.                   Мидей ничего не отвечает, только лишь целует в уголок губ и отводит руку от шеи, с силой проведя ногтями напоследок. Рука смещается на плечо и слегка надавливает, от чего Фаенон податливо опускается на колени.       Фаенон почти всегда мог понять, что творится в голове у напарника. Но смотря сейчас на того снизу вверх, он не понимает этой ласковой улыбки, промелькнувшей на мгновение, как не понимает и движения руки, заправляющей прядь ему за ухо.       Мидея же кроет не меньше. Ему крайне неприятно от давления члена на ткань, однако помогать Фаенону он не спешит, лишь снимает массивный медальон – чтобы не мешался. Позволяет ему все сделать самостоятельно: избавиться от громоздкого ремня, расстегнуть брюки и спустить их вместе с накидкой.       Фаенон не отдаёт себе отчёта в своих действиях: когда проводит языком по члену все ещё обтянутому тканью трусов, когда стягивает их, и уж точно, когда смотрит наверх и встречается со взглядом, которого раньше не видел никогда. Он хочет сделать фотографию, хочет сказать всем владельцам музеев, что эту скульптуру им никогда не получить, хочет так много всего сказать, но он знает, что Мидей сам уже всё понимает. Ему не нужно что либо говорить — они всегда чувствовали друг друга по-своему. В то же время Фаенон полностью отдаёт себе отчёт в том, что его губы сейчас на члене напарника, а помимо того, буквально на члене принца.       Мидей аккуратно запускает ладонь в чужие волосы, перебирая пряди и поглаживая, но не надавливая на затылок – позволяет привыкнуть. Когда Фаенон расслабляет горло, пропуская глубже, он понимает, каких нечеловеческих усилий порой стоит заставить себя не двигаться. Картинка мира идёт рябью, когда Фаенон своей рукой сжимает другую, лежащую на его волосах, как бы говоря: «‎Я не рассыплюсь, не волнуйся.»‎ Вся выдержка Мидея рушится в момент. Её крах заглушается его же стоном, когда он сжимает светлые волосы в руке и толкается глубже, задавая темп.       На ресницах скапливаются предательские капли слез, которые Фаенон игнорирует. Он помогает себе руками, позволяя Мидею сохранять собственный ритм, не беспокоясь о нём. Воздуха категорически не хватает, отчего глаза слезятся ещё больше, однако вместе с этим Фаенон чувствует, что он уже на пределе. Он не позволяет себе отвлечься, а потому терпит давление собственного члена на ткань брюк, которое ему нисколько не мешает, а лишь приносит какое-то мазохистское удовольствие. Мидей меняет хватку и ускоряется, не давая Фаенону и минуты отдыха, раз уж тот дал полное разрешение. Приближаясь к разрядке, он отпускает мягкие волосы и возвращает взгляд вниз, слегка хлопая Фаенона по плечу, однако тот лишь меняет положение своих рук и противится, на что получает снисходительный смешок. Он позволил Мидеймосу закончить в его рот и в то же время сам находился на пике. Сдержаться и не посмотреть выше Фаенон просто не мог. Жадно запоминая каждую деталь чужих эмоций, он не замечает, когда рука Мидея смещается к его лицу и бережно, насколько позволяет характер хозяина, вытирает его слезы.       Контраста неумелых ласк и грубой кожи его ладони, что покрыта шрамами и пылью алых кристаллов оказалось более чем достаточно для того, чтобы Фаенон с протяжным стоном излился так и не прикоснувшись к себе.

***

      – Я думал об этом с момента, как на нас вышел первый авангард дня три назад. – Фаенон облизывает губы и пытается отдышаться. – Ты его тогда метров на десять откинул.       Мидей поправляет свою одежду, возвращая её на места, снова надевает броню, отчего во взгляде напротив читается слишком явная печаль.       – Я заметил. Обычно по тебе просто видно, что ты восхищен моим телом, но в этот раз у тебя на лбу было написано: «‎Если эти руки не окажутся на моей шее в течение 5 секунд, я буду просто стоять здесь как идиот и ждать смерти»‎ – Мидей бросает взгляд на арену, где уже рассыпались все кристаллы и рассеялся свет, который без устали кружил с ними в танце. – Дождись хотя бы конца боя в следующий раз.       Фаенон, стоя позади, позволил себе пропустить момент, когда на лице появилась улыбка. Мидеймос тяжело вздохнул и создал в руке маленький кристалл, который кинул за спину и снова попал точно в цель.       – И убери эту лыбу с лица. Раздражает ещё больше, чем твой плащ. – Мидей тихо усмехнулся.