Любовь и мечты Драко Малфоя

      — Зачем я тебе, Драко? Ты же понимаешь, между нами не может быть ничего! А просто приключения меня никогда не привлекали!       — Знаешь, ты, пожалуй, единственная, кто видит во мне человека, Гермиона! Ты слушаешь меня, потому что тебе интересно то, что я рассказываю. Ты гуляешь со мной по этому вашему странному магловскому Лондону, потому что тебе хочется гулять по Лондону, а я хороший спутник и вникаю в то, что ты рассказываешь мне про магловскую жизнь. Когда ты смотришь на меня, я верю, что ты в самом деле считаешь меня привлекательным, хоть я и не рыжий...       — Ты эфеб, Драко! На тебя приятно смотреть!       — О том я и говорю, ты видишь меня, а не стоящий за мной род, не мои деньги, не мое влияние, не мою метку и мое, скажем так, личное знакомство с Темным лордом. С тобой я могу говорить обо всем. Ты единственная веришь, что я в самом деле совсем не тот, кем был раньше, что война поломала меня, и я сам собрал себя заново. Собрал иначе, чем вырастила меня семья. И без тебя бы у меня это не получилось, если честно...       — Но женишься ты когда-то все равно не на мне!       — Это проблема, да... Я бы женился на тебе, но я не готов быть изгнанным из семьи.       — А я не готова к тому, что мои друзья, которые, собственно, стали моей семьей, отвернутся от меня из-за тебя... Нашу дружбу мне прощают, пожимая плечами и крутя пальцем у виска, но брак... Кроме того, есть вещи, которые я тебе все равно не могу простить.       — Могу понять, Гермиона... Могу понять. Я, как Снейп, всю жизнь буду нести на себе свои грехи. И это будет везение, если мне, как когда-то ему, предоставится возможность искупить их.       Они стояли на набережной Темзы, тесно прижавшись друг к другу, и негромко разговаривали. Они не первый раз говорили о своей странной дружбе, которая началась пять лет назад в их 21 год.       Оба были одни, не создавали семьи, хотя Гермиона то и дело получала предложения, и семья Уизли все еще надеялась, что она станет их невесткой, а для Драко мать иногда находила новых невест. Но нет. Надо сначала разобраться с тем, кем они стали после войны, кто они теперь такие...       Они неожиданно нашли понимание друг в друге.       Они не смеялись над тем, как долго каждый приходит в себя после магической войны, не говорили «уже столько лет прошло, давно пора забыть», как говорили им другие люди, не советовали друг другу не думать о прошлом. Они просто пытались прижиться в этом мире, зная, что пережитое оставило в них след навсегда. А что-то навсегда в них убило, поломало, выжгло. Как адским пламенем.       И привыкли друг к другу.       Они встречались 2-3 раза в месяц в магловском Лондоне, гуляли, сидели в кафе, разговаривали. Иногда заходили в книжные магазины, и Драко покупал ей книги. Сначала она протестовала, ей не очень нравилось, что он тратит на нее деньги. Только не он. Но он говорил, что для него это естественно и что раз она не ждет от него подарков, как многие девушки, то все нормально. Со временем она разрешила ему также платить за себя в кафешках. Он относился к тому, что покупал ей кофе и пирожки, как к заботе, и она начала воспринимать это именно так.       Помолчали.       И чуть тише Малфой произнес:       — Мне кажется, я ни разу в жизни не спал с женщиной, которая не хотела бы поиметь что-то от связи со мной... А ты вообще даже не претендуешь на меня. Мне от этого очень спокойно. Мне ни с кем никогда в жизни не было так спокойно и комфортно, как с тобой.       Она опустила голову и вздохнула.       — Что, Гермиона?       Он повернулся к ней.       Ответила она не сразу.       — Вообще-то я претендую на тебя, Драко!       Подняла на него глаза.       — Я хочу знать, какая твоя кожа на ощупь, Драко Малфой! Я хочу целоваться с тобой. Как я хочу твои губы! Я хочу чувствовать твои руки на своем теле. Я хочу ощущать своим животом твой живот. Я хочу ощущать своей грудью твою спину. Не знаю, почему спину, но я часто ночами представляю, как обнимаю тебя обнаженного со спины. Да, я представляю именно тебя, когда не могу уснуть и мне нужно расслабиться. Прости, если это шокирует тебя или если я нарушила твои границы своим признанием и вообще тем, что... Что мастурбирую на тебя! Но это так.       Малфой смотрел на нее растерянно, непонимающе.       — Если ты решишь сейчас уйти, я пойму, Драко!       — Как давно ты поняла, что хочешь меня?       — После твоего дня рождения, когда мы танцевали с тобой!       — Ты была на моем дне рождения, только когда мне исполнялось 24!       — Да!       Он молча взял ее за руку, другой рукой махнул перед проезжающим такси, привез ее в свою лондонскую квартирку.       Обнимая ее в прихожей, прошептал:       — Как много времени мы потеряли! Как много..       А потом долго-долго целовал и гладил ее всю, доводя ее до исступления и до полной расслабленности. И всю ночь, и все выходные воплощал ее фантазии в жизнь.       А она, выдохнув со стоном после очередного оргазма, целовала его руки, его лицо, его живот, игралась пальцами с его обмякшим после акта любви пенисом, заставляя тот подниматься снова и снова, гладила его плечи, его ягодицы, его бедра и икры, восхищаясь, какая белая и нежная у него кожа.       Наверно, он был единственным человеком в ее жизни, с кем она в постели могла делать, что хочет. И которому позволяла делать с собой все, что хочет он.       Она была уверена, он никогда не сделает ей больно, он остановится в любой момент, когда она попросит об этом, и он не будет хвастаться их связью перед друзьями.       Это было странно, что именно Драко Малфой, который первый в ее жизни назвал ее грязнокровкой, стал самым безопасным в ее жизни мужчиной.       Они прожили вместе в его квартире, не афишируя связь, два года.       Друзьям-волшебникам она говорила, что живет в магловском Лондоне, и они немного брезгливо не просились к ней в гости.       А потом в Азкабане умер отец Драко, и сердце его матери, не выдержав горя, остановилось.       И он ушел принимать наследство и брать на себя семейные дела.       Она знала, что они никогда не поженятся. Да и не была готова к тому, чтобы отстаивать свою любовь перед всем волшебным миром. Но все равно, когда он прощался, ей хотелось ударить его.       Он понял это по ее взгляду, по ее лицу, по ее взметнувшейся и тут же опустившейся руке. Осел в прихожей на пол и долго обнимал ее колени, беззвучно и бесслезно сотрясаясь в рыданиях.       Она обозвала его дураком, Но позволила ему плакать у ее ног.       Но когда он обернулся в дверях, все же влепила ему пощечину. Сильно, с размахом, до боли и жара в ладони.       От этого стало легче.       Она осталась в его квартире, среди его вещей и его запахов.       Несколько недель перед сном распыляла в спальне его одеколон, пока он не закончился. Носила его рубашки. Пила чай из его чашки.       Не тосковала, нет. Просто грелась в остатках любви.       Как-то он прислал ей документы — дарственную на квартиру на ее имя. Она написала официальный отказ от дарственной. Никогда в их отношениях не было ее материального интереса, и она не хотела этого и после расставания.       Ей было важно оставаться с ним только Гермионой Грейнджер. И чтобы он остался в ее памяти только Драко Малфоем, человеком, который просто был рядом, когда ей это было нужно.       Он женился через год, на чистокровной молодой девушке моложе его на 9 лет, яркой, резкой в высказываниях и очень умной блондинке.       Она вышла замуж через два года, за человека старше ее на 19 лет, полукровку, очень саркастичного брюнета, одного из сильнейших волшебников своего времени. И только тогда уехала из квартиры Малфоя. В дом своего мужа.       Потом, овдовев и отойдя от дел в Министерстве магии, она основала фонд помощи волшебницам, оказавшимся в трудной ситуации.       В старости, передавая фонд преемнице, она устроила прощальный ужин и разослала приглашения своим самым крупным и постоянным донатерам. Имена части из них не были ей известны, она отсылала написанные ею лично от руки приглашения на юридические адреса компаний, которые перечисляли ей средства, в надежде, что письма дойдут до владельцев.       Когда она назвала компанию, поддерживающую фонд со дня его основания, на сцену поднялся он. Драко Малфой. Стройный, подтянутый, холеный, с длинными платиновыми волосами, в которых было уже много серебра.       На банкете он подошел к ней и спокойно сказал:       — Может, наконец, поженимся, Гермиона? Можем мы уже не обращать ни на кого внимания?       Она знала, что он тоже овдовел какое-то время назад. Она даже, встретив его случайно в Министерстве, выразила ему соболезнования.       — Нет, Драко... Тебя же не устроит, что в постели с тобой я думаю о другом мужчине. Я тоскую по мужу, Драко, и это никогда не изменится. И я не хочу отказываться от его фамилии. Но дружить с тобой я согласна. Я до сих пор доверяю тебе. Ты был значимой частью моей жизни.       С банкета они ушли вместе. Вечный сплетник «Ежедневный пророк» опубликовал фото, где он поддерживает ее за талию. Но им было все равно.       Когда ее дочь вышла замуж и привела молодого маглорожденного мужа в волшебный дом отца, она переехала в особняк Малфоев.       Им было комфортно вместе стареть. Быть рядом. Разговаривать. Молчать. Нянчить его и ее внуков. Следить за его прекрасным садом.       До конца жизни они жили каждый в своей спальне. Максимум, что она позволяла ему, это приобнять себя на приемах.       Но когда она умирала, сказала, что разрешает ему поцеловать себя в губы в гробу.       Похоронить же себя завещала рядом с мужем.       Его похоронили через месяц рядом с его женой.