Это писал не я!

      — А ты делал так раньше?       Какими навыками нужно обладать, чтобы пойти лазать по крышам? Было бы неплохо иметь какой-то опыт паркура, хотя бы с детства, когда с друзьями прыгал по гаражами и падал оттуда в сугробы, а может кто-то бегал и вовсе по крышам высоток, но не Фэнг. Да, школьные годы у него были полны травм, но не от падений с высоты, и даже если и были, он не вспомнит этого. Черт его дернул пригласить Эдгара сюда, но вспомнив, что он поднял его в воздух, когда они дрались за телефон, Фэнг подумал, что было бы неплохо иметь кого-то с супер силами в качестве страховки. Попрыгать по крышам и поглазеть с них на закаты, расплывшиеся красочной акварелью на небе — можно сказать, его давняя мечта. Смотреть на то, как это делают в фильмах это одно, а пойти и посмотреть самому — совсем другое. Экспириенс будет отличаться от экспириенса Майлза Моралеса, но не менее захватывающим.        — Если говорить не честно — да, — гордо заявил Фэнг. Эдгар, шедший впереди, остановился на лестничном пролете, нарочито медленно делая поворот на 180, и посмотрел на него как на последнего тупицу в этом мире — с ноткой раздражения и с сожалением.       — Тогда почему это ты так уверенно идешь вперед? Откуда ты вообще знаешь, что крыша именно этого дома открыта?        — Я у Леона спросил.        — Господи, — вздыхает он, — Один тупее другого… Слушай, как они с Сэнди вообще спелись? Он мне так и не рассказывал толком.        Эдгар пошел дальше вперед, проходя ступеньку за ступенькой. Лифт предательски сломался, пока ехал к ним, а потому, придется подниматься через все 16 этажей на своих двух. Спорт — это жизнь, но конкретно сейчас хотелось лишь умереть.        — Говорил, что он прям с детства клялся пожениться на нем. Мы, кстати, думали, что это девушка по имени Соня, а не парень с таким прозвищем.       Эдгар прыснул в кулак, неловко переходя в смех. Кажется, он ожидал от него именно чего-то в таком духе, чего-то невероятно неловкого и глупого, как сам Леон.        Путь до крыши прошел за короткими разговорами, а потому и не занял много времени. И теперь им открывался вид на город, почти на весь — немного унылый, сероватый, но такой родной. Отсюда можно рассмотреть все улицы, по которым они ехали с Эдгаром; можно увидеть тот самый кинотеатр, в который за ними пошла легендарная четверка; можно, если постараться, увидеть даже то самое казино, в котором они отмыли, в роли Фабьена и Эдмонда, столько денег у Оды, что хватит на всю жизнь, если есть по пачке риса в день(а Фэнг может); видно даже море вдалеке, в которое безвозвратно упали два телефона и одна пуля, не настигшая их. Фэнг впервые был где-то так высоко — он даже на самолете ни разу не летал!        — Воу…       Слова уносит ветер с моря, а пока он беспрерывно дует, Эдгар не перестает трепать свою бедную челку, в попытках зафиксировать ее в одном положении. Как-то вспомнилась, что сказал Леон.        «— Сэнди говорил, что ему нравится носить заколки в комнате.»       И вспомнилась заколка в кармане.        — Подойди, Эд, — сказал Фэнг, все еще осматривающемуся вокруг, парню. Эдгар немного помедлил, но все таки выполнил просьбу. Холодные руки Фэнга с трепетом, будто боясь навредить, собрали его волосы и закрепили рядом с ухом, — Лучше?       — Откуда это у тебя? — спросив, Эдгар достал телефон и начал рассматривать черную заколку-хлопушку, аккуратно нацепленную на него. Сказать по правде, Фэнг еще не видел его второго глаза дольше пяти минут и надеется, что на этот раз будет дольше.        — Я тебе не говорил, что у меня есть сестры? Недавно заходил домой и, кажется, случайно подобрал ее.        — Ты мне о себе особо ничего не говорил, если у тебя вдруг деменция, альцгеймер или брейнрот.        — Эй!       Эдгар, засунув свои обмерзлые ручки в карманы своей ветровки, начинает убегать от него по краю крыши — опасный трюк. Здесь легко можно сорваться, тогда пиши пропало. Падение с 16 этажа никогда не будет таким мягким, как падение с ринга. Кстати об этом…        — Стой, вообще ничего? — Эдгар, на удивление, реально останавливается, бросая на него вопросительный взгляд.        — Ну, кроме того, что ты там когда-то дрался и мамка тебя ремнем шлепала — нет. Надо исправляться, красавчик, — он уходил все дальше и дальше, все время держа Фэнга на определенном расстоянии от себя.        Рассказать о себе будет сложно — есть некоторые…обстоятельства. Фэнг просто-напросто не помнит. Про себя он знает только с бесконечных рассказов матери, которая слезно, сидя у больничной койки, молила его вспомнить все. Одно из немногих и, по совместительству, одно из самых травмирующих воспоминаний за всю его короткую жизнь.        — Это долгая история. Присядем куда-нибудь?       Идеи лучше не нашлось — сесть на край крыши казалось самым обычным и правильным решением. Легкие курточки шелестят о бетон, пока они пытаются удобнее устроиться, а Фэнг пытается привести свою голову в порядок. Честно, у него это получалось не часто, особенно после полученной травмы, но он правда старался изо всех сил. Вспомнить 16 лет своей жизни — та еще задачка, если ты школьник с насыщенной жизнью и с матерью, у которой глаза даже не думали перестать пускать слезинки. А сейчас он студент, но все с такой же матерью.        — Ты ведь можешь меня поймать телекинезом, если я упаду?       Эдгар посмотрел на него скептическим взглядом, но на всякий случай положил одну руку ему на плечо, а шарфом схватил за запястье. Смотреть Эдгару в глаза — утопать. Змеиный взгляд ощущался совершенно по иному, как-то по-особенному, нежели смотреть в глаза обычного человека.        — С чего ты вообще взял, что я смогу тебя поднять? Может, лечение я тебе и оплачу, но поднять с трех метров под землей — нет.        — Ты же мог меня поднять.        — Когда это я тебя поднимал?       — В общаге?       Эдгар немного призадумался, и в чем-то его взгляд переменился. В его голове крутились последние события, кутаясь в один большой клубок. Его брови сгибаются так, будто он что-то понял, но:       — Нет? Проехали, я все равно не смогу.        — То есть, прыгать нельзя? — спрашивает Фэнг, смотря на него щенячьими глазками, в которых едва ли можно уловить суицидальный подтекст. В прочем, беспокоиться не о чем — он не собирается умирать, особенно сейчас, когда казалось, что все налаживается.        Ему в ответ прилетает строгое «нет» и прижимаются ближе, сильнее кутая в собственный шарф, пытаясь создать зыбкое ощущение безопасности. В таком положении можно было даже уловить биение сердец друг друга — глухие мерные стуки.        — Ну что, расскажешь подробнее историю своих шрамов на руках и душе? — Эдгар попытался нащупать шарфом предположительное местонахождение шрама на предплечье, который он видел мельком несколько раз.        — Тут и рассказывать особо нечего, — начинает Фэнг, — Точнее, рассказал бы, если бы помнил. В школе я часто за деньги ходил на стрелки, считай, был кем-то вроде телохранителя. А потом и вовсе начал ходить на бои без правил. Не знаю точно, как я узнал об этом, но лучше бы этого не случалось.        Он вздыхает, немного придерживая свою голову. Воспоминания мельком проходят перед глазами, давая знать ему о том, что они есть, оставляя фантомное ощущение полученных им когда-то давно ударов.        — В мой последний раз, я получил серьезную травму головы, сотрясение мозга, потеря памяти… Считай, что я живу только третий год. Кольт говорил, что на ринг я зашел с большей частью ставок, а вышел уже не на своих ногах.        — Ставок?        Когда он услышал это от Эдгара в первый раз, в тот раз, перед тем как поехать в казино, то что-то на подсознательном уровне заставило его дрогнуть. Его накрыло до боли знакомое ощущение, отдающее жгучестью на языке от вкуса собственной крови.        — Я был там кем-то вроде…чемпиона. Ты знал? Я с детства владею карате, — голос Фэнга будто ударялся где-то глубоко в подсознании Эдгара глухим стуком, сопровождаясь эхо. Казалось, будто он что-то понял, хотел что-то сказать, и, скорее всего, пытался прочитать мысли, но не мог.       «Карате?» — снова слышит Фэнг в своей голове.       — Стой, это прозвучит безумно, но я тоже занимался карате. И, может, мы были когда-то знакомы?

***

      — Здравствуйте!       Звучат детские голоса, почти в унисон, создавая совсем тихое эхо в маленьком помещении. Учебный год только начался, а за окном уже начинает холодать, что было несвойственно этому городу у моря. Эдгар часто ходил в порт вместе с мамой кормить чаек. К этому времени он уже открыл свои способности, но еще не знал как можно нагадить своим обидчикам, а также совершенно не понимал, что нужно делать в таких ситуациях. На жалобы на них отец заботливо предложил записаться на карате.        «Будешь делать всем им ки-я!»       Так он и оказался в кругу детей 6 -7 класса, таких же, как он сам. Учитель смотрел на него строго, даже с укором, только изредка поглядывая на других. Что-то не давало ему покоя касательно Эдгара, но он догадывался, что именно.        — Твои глаза! — вдруг, кричит один из одногруппников, который стоял рядом с ним. Он указывает на него и выходит из строя, пытаясь разглядеть маленького Эдгара поближе. Мальчик, ростом чуть выше него, не перестает хлопать перед ним своими глазками.        — Отвали, — небрежно кидает Эдгар, отталкивая любопытную занозу.        — Но они такие крутые!        Он замер всего лишь на секунду, впиваясь взглядом в сияющие глаза напротив, но разглядел в этих темных, почти черных озерах, с каким-то необыкновенным прищуром, больше, чем когда-либо видел в чужих.        — Крутые..?       — Так, по местам, начинаем тренировку!       Большинство уже встали по своим местам и только новички вроде Эдгара немного растерялись, но, все-таки нашли где встать. Началась небольшая разминка, на протяжении которой, тот самый парниша так и ни разу не повернул голову в противоположную от него сторону, непрерывно наблюдая. Это было как-то странно для него: вот такой живой интерес к его глазам, который, надеется он, не кончится шквалом оскорблений.        Боевые искусства — именно то, чего Эдгар надеялся никогда не узнать, но это занятие по карате заставило его поменять свое мнение. Было весело, но дольше чем обычный урок физкультуры, пришлось попотеть. Тренер на деле оказался очень доброжелательным человеком и старался вовлечь новичков в свой кружок, поэтому не пришлось чувствовать себя лишним среди ребят, у которых уже есть какие-то пояса. Настало время для небольшой передышки, и все разошлись кто куда, а Эдгар по привычке забился в очередной угол.        — Как тебя зовут? — бутылочка с водой почти вываливается из рук от удивления. Опять он?       — Эдгар, — взгляд моментально цепляется за его пояс — красный.        — Отлично, Эдгар, зови меня Клык! — гордо заявляет тот, — О, заинтересовал мой пояс?        Клык машет его концом перед сидящим на полу Эдгаром и ухмыляется, заметив на его лице удивленно распахнутые глаза.        — Он ведь для продвинутых?       — Ага, — отвечает он, присаживаясь рядом.        — Слушай, ты…правда считаешь мои глаза крутыми? — Эдгар смущенно отворачивается и робко роняет каждое слово, неопределенно указывая на свои глаза.       — Ну, да? А почему нет?       — Обычно над ними только смеются.       Эдгар улыбается, даже сам того не понимая. То ли от иронии, то ли от того, что нашелся тот, кому они не противны.       «Вот бы всегда ходить только на карате и не возвращаться в школу…»       С тех пор у него появился друг, за которым так и хотелось увязаться, поговорить, поиграть, да и вообще, делать все на свете. Для маленького Эдгара это значило даже слишком много, чем должно было. Школа была абсолютно проклятым местом для него, которое делала светлее одна Колетт, которая редко туда ходила.       Оказалось, что они с Клыком ходят в разные школы, разные классы, да и вообще, живут в разных уголках города. После каждого занятия Эдгар шел вместе с ним, провожал до дома, который стоял прямо над берегом — это прибавляло к его желанию пойти с ним еще пару-тройку градусов. Но прилипалой был не один Эдгар — все же, «Клык» такой же ребенок.       — Эдгар, почему у тебя такие глаза?       — А пальцев у тебя по 5 или 6?       — А почему у тебя нет клыков? Ой, ты не змеечеловек? Комиксы меня обманули…       — А зачем тебе шарф?       Подавляющее большинство вопросов ставили его в тупик, но он был совсем не против посмеяться с них. Жизнь, казалось, не могла быть лучше — все школьные хулиганы быстро забывались, когда Клык был рядом. Вместе с ним он дошел до желтого пояса в карате раньше своих сверстников, что не могло не радовать обоих.       — Эй, ящерка!       Лучше быть не могло, а хуже всегда было куда.       — А вам-то чего от меня нужно?       Это его одноклассники увязались за ним. Трое парней, один из которых не дай бог в два раза больше его самого.       «Сколько мне там осталось идти еще? Минут 5?»       — Ничего, мы просто решили тебя проводить, а то девчонки вроде тебя всегда бояться одни идти!       Хотелось пригрозить поясом по карате, но чтобы сдвинуть такую свинину понадобиться строительный кран. А может и два.       — У тебя там друзья появились, а?       — Им что, рептилии нравятся?       Эдгар неистово продолжал идти, игнорируя их крики настолько, насколько это возможно. Здание, в котором проходят занятия уже было перед ним, а одноклассники продолжали следовать за ним, держа некую дистанцию.       — Клык! Ты даже не представляешь, насколько я рад тебя видеть.       Мальчик, пришедший ненамного раньше него, стоял в раздевалке, в своем белом кимоно. Он помахал ему, улыбнулся, и пошел в сторону зала.        Одноклассники, казалось, уже отстали, поэтому удалось даже расслабиться перед тренировкой.        — Здравствуйте!

***

      — Стой, ты серьезно? — сказав это, Фэнг дергается и почти соскальзывает с крыши. Эдгар сразу стаскивает его назад и недовольно косится на него, стискивая его обмотанным фокруг шарфом, — Я — Клык?       — Ну, как минимум очень похож на него.        — А почему вы, ну, то есть мы, перестали дружить? 

***

      — Это писал не я!       Клык стоял у своего шкафчика в той же раздевалке после тренировки, читая все гадости и оскорбления, написанные на нем. Безнадежно испорченная одежда лежала на полу — вся истоптанная и грязная.        — А кто-же еще? — спрашивал тренер, придерживая Эдгара за шкирку, как котенка, — Ты пришел последним, как раз перед ним. Признай вину и извинись, Эдгар.        — Но… Это не я! Клык! Ну хоть ты поверь мне!        Он лишь тихо, поникшим взглядом смотрел на Эдгара, будто бы собираясь что-то сказать, но все слова были проглочены вместе с горечью.       Клык позвонил своей сестре, которая приехала так быстро, насколько могла и забрала его домой, в новой, чистой одежде. Эдгару оставалось только сидеть в раздевалке и дальше, борясь со своим внутренним желанием сломать этот злосчастный шкафчик, а не отдраивать его.

***

      — Мне пришлось уйти из кружка по карате, я просто не мог ходить туда, пока ты отказывался говорить со мной с такой кислой миной, — немного смеется он, слегка покачивая головой.       — А что такого они написали на этом шкафчике?       — Да не ебу я, по идее-то это ты должен был знать, но деменция одолела тебя быстрее.       — Это травма, вообще-то!       — Получается, у меня за всю жизнь было не три друга, а два, один из которых просто подружился со мной во второй раз?       По крышам они таки не попрыгали, да и не надо. Зато они узнали кое-что очень важное.       — Наверно из-за этого ты не можешь мои мысли прочитать?       Взгляд Эдгара вдруг прояснился:       — Чего?       — Ну, я терял память, вот и… Не знаю, забудь.       — Нет, мне кажется, что это многое объясняет, — отвечает он, наконец-то вставая. Уже закат — видимо, пора ехать обратно.       — А я тебе говорил, что иногда происходит такое, будто я твои мысли слышу?       — Что?       Эдгар вздыхает, хватаясь за волосы, и бормочет что-то себе под нос. То ли это его расстроило, то ли вводило в еще больший тупик все его расследование касательно Фэнга, но парень заметно засуетился. Рука нащупала заколку и Эдгар сдался, падая на колени:       — Да хуе-мое… То есть, ты слышал меня все это время?       — Нет, с чего бы? Только иногда, и то обрывками, — Фэнг говорит правду, он бы не стал врать ему.       — А других слышал? — вдруг, спрашивает Эдгар, стряхивая пыль со своих джинс.       Это определенно стоило их внимания. Эдгар слышит всех, кроме Фэнга, а Фэнг, в свою очередь, слышит только Эдгара. Подозрительно, но не делает абсолютно никакого смысла.