Возвращение Натаниэля Веснински

***

      Было уже почти шесть часов вечера, когда Натан ехал домой к своему сыну, успев взять у него ключи от входной двери. Не смотря на то, что было не так уж и поздно, он планировал поспать, как только приедет в квартиру, ведь очень устал после большого объёма работы и перелёта. Тем более, что Ичиро пообещал сам забрать Натаниэля с вечерней тренировки, чтобы тому не пришлось идти пешком после сильной нагрузки. Натан понимал, что его сын находился в неплохой спортивной форме и знал, что благодаря их совместным и многолетним занятиям с ножами, бегу на длинные дистанции и прочим штукам, рыжику было легче работать на корте. Но всё же из-за плохого состояния здоровья даже хорошая физическая форма не сильно помогала.       Хоть Натан с Мориямой часто подшучивали друг над другом, они всё же очень неплохо общались. Старший Веснински был рад, что у его сына есть такой хороший и понимающий друг, который всегда придёт на помощь и никогда не бросит в беде, так ещё и будет готов выслушать, позволит выговориться.       Пробок на дороге было куда меньше, чем в Балтиморе в это время, поэтому до нужной улицы, где находился дом Ната, мужчина доехал достаточно быстро. Скорее всего, люди всё ещё были на своих работах, поэтому домой возвращались только те везунчики, которые уже доделали все свои дела. Также большим плюсом было то, что стадион с домом разделяло всего несколько километров.       Натану стало интересно, был ли Альберт ещё в квартире, собирая вещи перед отъездом. Или же он уже уехал в Колумбию к своему брату, а также, чтобы доделать несколько важных дел по документам со сделками и прочим бумагам. Когда Веснински подъехал к многоэтажному зданию и въехал на полупустую парковку, то понял, что на улице сильно похолодало, поэтому достал с заднего сиденья свою лёгкую ветровку. Выйдя из автомобиля, мужчина посильнее укутался в куртку, жалея, что не надел ещё и какую-нибудь толстовку, потому что начал подниматься ветер, поднимая песчинки и прочую пыль вверх, воздух стал прохладным, а небо затянули тёмно-серые тучи. Он направился в сторону входа в нужный ему подъезд, сделав в голове пометку, чтобы уточнить у сына о том, часто ли в Пальметто происходят резкие перепады в погоде. Если такие ветра появляются каждый день, то Нату понадобится больше тёплых вещей. Для этого нужно было бы скинуть сыну несколько документов с отчётами за последний месяц, чтобы у него появилось больше работы, на которой можно было бы неплохо подзаработать.       На самом деле, Натан был бы рад перевести сыну деньги просто так, но тот наотрез отказывался от этой затеи. Ему нравилось зарабатывать средства на покупки самому. Таким образом он чувствовал себя хоть немного независимым от остальных и более свободным. Натан прекрасно понимал причину таких действий, поэтому не собирался мешать и вставать на его пути. Он знал, что рыжик сильно зависит от окружающих его людей в силу своего состояния. Парню требуется постоянный уход и забота, иначе он совсем забудет о лекарствах и своём здоровье, как психическом, так и физическом в целом. Помимо этого, мужчина знал, что его сыну было нелегко принять свой вторичный пол. По большей части на это повлияла Мэри со своими странными взглядами на жизнь и желанием воспитывать ребёнка-альфу, чтобы сделать из него идеального наследника. По её мнению лишь люди «сильного», как говорила она, пола могут добиться больших успехов. Ей просто не нужен был сын, родившийся омегой. Она будто бы не принимала Натаниэля за человека и считала чем-то, вроде игрушки, на которой можно выместить гнев и плохое настроение, появляющееся при виде сына почти всегда. Возможно, младшего Веснински не волновал бы его вторичный пол, но из-за постоянных нападов и придирок от своей родной матери, которая, вообще-то, должна была быть примером, поддержкой и опорой, он возненавидел себя и своё тело, особенно после происшествия в раннем детстве, которое перевернуло его жизнь на сто восемьдесят градусов и разрушило её.       По всем этим причинам Натан старался как можно больше делать для своего ребёнка, чтобы тот чувствовал себя наиболее комфортно и уверенно. Поэтому позволял ему работать в своём юном возрасте, тем более, что ему самому это нравилось, ведь, прикладывая усилия, он выполнял объёмную работу, что для многих альф была просто напросто непонятной и непосильной из-за не таких больших знаний, и получал самостоятельно и честно заработанные деньги на покупки и развлечения.       Натан понимал, что, если он расскажет рыжику о своих планах купить ему парочку тёплых вещей, то второй начнет отнекиваться и говорить, что всё сделает сам, как только немного подзаработает. Но мужчина знал, что у парня и так много дел, учёбы, к которой ещё нужно было подготовиться и всё повторить, а также тренировки, количество которых увеличится с наступлением нового, а для Натаниэля первого, сезона. Поэтому он собирался купить ему тёплых кофт и прочей одежды сам, вручив их под предлогом подарка в честь какого-то повода, который придумает на ходу. Например, в честь его первой игры. «Ну, а чем не повод?» — мысленно произнёс старший Веснински.       Он помнил, что Натаниэль сильно мерзнет, такое преследовало его с самого раннего детства. Скорее всего, это было из-за слабого состояния здоровья. Хотя, возможно, такое происходило просто из-за того, что парень является омегой, ведь до ухудшения здоровья рыжик тоже замерзал и носил тёплые вещи даже летними вечерами, когда было, вроде как, достаточно тепло.       Альфа с улыбкой вспоминал о том, как его сын надевал тёплые шерстяные носки и свои любимые пушистые пижамы с капюшонами, которые мужчина любил ему покупать в раннем детстве. В таким костюмах Натаниэль ощущал себя в безопасности и комфорте. Натан давно не видел омегу в таких пижамах, потому что парень из них вырос, и они стали ему малы.       Веснински пришла в голову замечательная мысль: почему бы ему не вернуть эту старую традицию и не купить сыну пару пушистых костюмов, чтобы тот не замерзал. Тем более, что уже близилась осень, а погода начала портиться, о чём говорили тучи, сильные порывы ветра, поднимающие в воздух большое количество пыли и прочие моменты.       Не смотря на то, что в доме Натаниэля было по-любому всегда тепло, отец знал, что сын часто открывает окна в своей комнате, ведь любил ощущать свежесть. В таких случаях ему иногда приходилось проводить время за выполнением каких-либо дел или за работой с учебой в свой спальне. Скорее всего ему было прохладно. Поэтому тёплые пижамы были отличным подарком, так ещё и прикольным.       Вырвавшись из приятных воспоминаний, альфа заметил, что уже дошёл до нужного входа в квартиру и, достав ключи из заднего кармана джинсов, открыл дверь. Зайдя внутрь помещения, Натан сделал вывод о том, что Альберт сто процентов дома. Об этом говорили несколько пар кроссовок явно большого размера, а также очень приятный запах свежеприготовленной еды, доносящийся из кухни.       Натан быстрыми движениями снял кроссовки с себя, опёршись на стену из-за усталости и отсутствия сил, а затем наклонился, чтобы взять их и поставить на свободное место на полке к остальной обуви. В этот момент он услышал тихое цоканье. Медленно повернув голову, мужчина увидел крупную тень, показавшуюся из-за поворота.       Веснински нахмурил брови, но уже через пару секунд вернул их в прежнее состояние и, тихонько посмеиваясь, двинулся вперёд. Этой тенью был маленький белый котёнок, который казался сильно больше из-за неполного освещения прихожей, а звук цоканья появлялся после того, как коготки этого малыша соприкасались с полом каждый раз, когда он делал свои маленькие, но в то же время очень уверенные шажки.       Натан стянул с себя свою куртку и повесил её на крючок. После этого он за пару шагов преодолел расстояние между собой и котёнком, который уже ожидал его, устроившись на мягком ворсе ковра. Когда мужчина подошёл достаточно близко к беленькому комочку, то медленно, чтобы не спугнуть его, присел на корточки. Затем он протянул руку к котенку, напрягшемуся от данного движения, давая себя понюхать, и положил свою ладонь ему на макушку. Котёнок мгновенно расслабился и замурчал, словно тая от мягких и невесомых прикосновений.       Подняв голову, альфа заметил, что второй кот лежит в пледе, выглядывая из-за складок ткани, и настороженно смотрит на него огромными от страха глазами. По рыженькому малышу было видно, что он только проснулся и ещё не понимает, что вообще происходит вокруг него. Об этом говорили сонные глаза и примятая в некоторых местах шёрстка.       Весниснки аккуратно взял белого котенка одной ладонью — настолько он был маленьким — и, медленно вставая, направился в сторону дивана. Подойдя к нему, Натан проделал со вторым котёнком те же действия, что и с первым. Уже через пару минут оба малыша облюбовали колени мужчины, посчитав их достаточно удобными и приемлемыми для продолжения их сна, прерванного раннее. Они мяли и массировали его своими маленькими лапками, словно замешивали тесто, пока хозяин этих самых колен гладил их то по голове, то по шерсти на тельце.       В какой-то момент Натан понял, что рыжий котёнок по своим размерам даже меньше белого, хотя тот тоже был маленьким, даже очень.       Окончательно расслабившись, Веснински услышал невероятно приятный аромат, доносящийся со стороны кухни. Сначала он не горел желанием вставать, уж больно хорошо он себя чувствовал в данный момент, находясь в окружении котят. Но после того, как в тишине, разрушаемой лишь мурчаньем пушистых комочков, донеслось громкое урчание, он решил, что всё таки стоит посмотреть на блюда, приготовленные Альбертом.       Он медленно переложил котят на плед, в который они сразу же завернулись и задремали. После этого Натан со стоном разочарования и потери удобного места встал с мягкого и нагретого им дивана и направился на кухню. По пути он заглянул в уборную и помыл руки. Дойдя до комнаты, мужчина увидел Альберта.       — Господин Натан, добрый вечер. — развернулся и кивнул в его сторону альфа с совершенно равнодушным лицом. Общей чертой Альберта и его брата-близнеца было их хладнокровие и достаточно редкое проявление эмоций и то, только при самых близких людях.       — Привет, Альберт. Что нового? — спросил Натан и отодвинул один из стульев прежде, чем на него сесть. После этого он начал наблюдать за парнем, который кружился по всей кухни, подходя то к холодильнику, то к плите, то к шкафчику с приправами и специями.       Веснински терпеливо ждал, когда мужчина закончит с приготовлением, ведь им нужно было обсудить много разных тем и вещей.       Дела с бизнесом пока что шли очень даже неплохо, поэтому говорить об этом не было особого смысла. Но вот Натану совсем не нравилось затишье со стороны их партнёров — китайцев и итальянцев. Это сильно раздражало, ведь в прошлый раз была похожая ситуация, и кончилась она на недоброй ноте. Мужчина был измотанным после сложного дня, поэтому решил выбросить мысли о плохом из головы и продолжил ждать ужина. Разговаривать о таком сейчас и отвлекать Альберта от его занятия Натану совсем не хотелось. Тем более, что он сам не любил, когда кто-то бубнел под руку.       Спустя примерно пять минут, альфа подошёл к столу и принялся расставлять тарелки с ужином. Как только стол был накрыт, он с тяжёлым вздохом опустился на стул, заняв место напротив Натана.       Веснински посмотрел на тарелки и, пару раз вдохнув аромат, почувствовал, как у него урчит в животе. Только в этот момент он понял, как же сильно проголодался. Звук был очень громким и, конечно, Альберт тоже это услышал, после чего искоса взглянул на своего босса и тихо усмехнулся. Затем последовал уже более громкий смех Натана.       — Извини, я просто очень проголодался. — всё ещё немного посмеиваясь, ответил тот. Альберт поднял взгляд на него и лишь кивнул с улыбкой на губах. Натан посчитал это своей маленькой победой, ведь, не смотря на то, что мужчины знакомы очень много лет, он мало раз видел эти эмоции у Альберта.       Следующие двадцать минут прошли почти что в полной тишине, ведь каждый наслаждался вкуснейшим ужином. Свежая картошка, которую приготовил Альберт была лучшим, что пробовал Натан за последнее время. Мужчина давно не ел настолько вкусных блюд, ведь последние недели ему готовили только его подчинённые. Хоть они и готовят хорошо, это не сравнится с домашней и вкуснейшей едой от Альберта. Он пару раз окунул картофель в соус, который взял из ёмкости, стоявший посреди стола, и снова попробовал. Соус был немного острым, Веснински отчетливо ощущал перец и ещё какие-то специи. Он сразу узнал свою любимую заправку, которая, по его мнению, подходила абсолютно для всего. Ему было приятно, что Альберт приготовил именно этот соус, хотя Натан его об этом даже не просил. Благодаря приправе несолёная картошка имела идеально гармоничный вкус и будто бы таяла во рту. А запечённая сочная и мягкая индейка, покрытая румяной, коричнево-золотистой корочкой, была такой же вкусной, как и вся остальная еда на столе.       Когда мужчины доели основные блюда, Альберт встал из-за стола, чтобы приготовить им обоим кофе.       — Сегодня вечером я уеду в Колумбию. Мне нужно будет там побыть некоторое время до тех пор, пока не начнутся переговоры. Натаниэлю останется лишь приехать туда, предположительно в пятницу, и подписать контракт, если всё пойдет по плану и с этим не возникнет проблем. — разрушил тишину Альберт, поднося и расставляя на столе горячие напитки с разными десертами и закусками к ним.       — Чудно, во сколько ты планируешь выезжать? — уточнил Натан.       — Приблизительно через час, может через два. — произнёс он.       После этого мужчина собрал тарелки и прочую грязную посуду со стола, чтобы отнести её в раковину. Альберт подождал, когда Натан допьёт свою чашку чая пару минут, затем загрузил всё это в посудомоечную машину. Перед тем, как поместить туда маленькое блюдце, он чуть его не уронил, услышав резкий и звонкий хруст. Развернувшись, альфа наткнулся на потягивающегося босса. Тот и сам сильно удивился от того, насколько громко это прозвучало, из-за чего слегка засмеялся.       — Кстати, Альберт, я сильно замотался и совсем забыл про чемодан и сумку с вещами, которые остались в багажнике и на задних сиденьях. Можешь, пожалуйста, забрать их и принести в квартиру, если будешь успевать? — спросил Натан.       — Без проблем, будет сделано. — почти мгновенно ответил мужчина.       — Как же я устал. Пойду посплю или хотя бы немного полежу, может появятся силы, чтобы провести больше времени с Натом. — зевнув, сообщил мужчина и направился в сторону гостевой комнаты.       Там он переоделся в более домашнюю одежду, умылся и взглянул на просторную кровать, которая уже была заправлена, ведь Альберт подготовился к его приезду. Когда он улёгся в неё, то почти мгновенно уснул, утопая в мягкости одеял и подушек.       Альберт ушёл следом за ним, но уже к себе в комнату, чтобы собрать некоторые вещи, ведь собирался выехать как можно раньше и не потерять большое количество времени.       Через полтора часа, когда всё было собрано, мужчина спустился на парковку, чтобы поднять на этаж чемодан Натана и его сумку. Он думал попрощаться с боссом, но тот всё ещё спал. Поэтому Альберт решил не будить его и, загрузив в свой автомобиль вещи, выехал со стоянки по направлению в сторону стадиона, на котором проходила тренировка Лисов. Попрощаться со старшим Веснински не было для него так важно, в отличии от прощания с Наниэлем, ведь ребята сильно сблизились за время, проведённое вместе. Взглянув на время, Альберт понял, что успеет приехать к окончанию тренировки, если ускорится, поэтому так и сделал.

***

      Когда тренировка подошла к концу, команда разошлась по раздевалкам. С каждого пот лил, словно из ведра, ведь сегодня Кевин решил дать немного, по его мнению, дополнительной нагрузки. После этого у всех болели мышцы и горели лёгкие, а спортивная джерси так и липла к мокрому и разгорячённому телу, создавая неприятные ощущения. Каждый хотел как можно быстрее встать под струи тёплой воды, чтобы наконец искупаться, а после поехать в общежитие или, как было в случае Ната, к себе в квартиру.       Когда большинство парней уже вышли из душевых кабинок и стали складывать одежду в сумки, хотя делал так только Кевин, Ники о чём-то активно переговаривался с Аароном в стороне от остальных, а Хэммик активно жестикулировал, а точнее пытался, ведь в его руке была открытая бутылочка йогурта. В какой-то момент послышался негромкий крик, а после голос блондина, который называл бету идиотом. Когда ребята развернулись в их сторону, то заметили заляпанную йогуртом форму и правую руку того самого идиота, которая была сильно испачкана.       — Ну блять, Ники! — вскочил, чтобы самому не заляпаться, и завопил Аарон.       — А я то что! — попытался оправдать себя Хэммик. — У кого-нибудь есть салфетка? А то мне лень идти обратно в душ, ведь после вас там мокрые полы, так они ещё и холодные.       — Можешь взять у меня в сумке. Там есть маленький кармашек сбоку. — отозвался Натаниэль, продолжая завязывать шнурки на своих кроссовках. Его совсем не касался весь происходящий дурдом также, как и Мэтта с Кевином, ведь никто из них не сомневался, что подобное произойдёт. Единственное, о чём он волновался, так это то, что его футболка неприятно на нем сидела и немного облегала, потому что парень не принял душ, а вместо этого просто быстренько переоделся в самой дальней кабинке. Он боялся, что кто-то может увидеть его шрамы. Поэтому решил, что лучше по-нормальному искупается уже у себя дома, где будет точно в безопасности.       Эндрю в этот момент сидел на лавке уже полностью собранный и ждал остальных Монстров, чтобы вместе с ними поехать в общежитие. Он тупо пялился в одну точку на полу, даже не обращая внимание на проблему своего кузена, до тех пор, пока не услышал очень знакомый и приятный для него голос, от чего глаза автоматически поднялись в сторону Натаниэля, но он постарался быстро опустить взгляд обратно. Альфа видел, как к влажному телу парня липла его футболка, которую тот старательно пытался оттянуть от себя. Не смотря на то, что вещь была очень свободной, даже великоватой ему, это вовсе не спасало ситуацию. Из-за этого было видно его тонкую талию и достаточно широкие плечи. Эндрю громко сглотнул, посчитав, что они были слишком широкими для такого мелкого Натаниэля.       Аарон тем временем достал нужные Николасу салфетки из бокового кармашка, вместе с которыми из сумки выпали какие-то фотографии. Хэммик сразу же подскочил к ним и поднял. Спустя пару секунд рассматривания их с нахмуренными бровями, он спросил:       — Натаниэль, а почему ты не сказал, что встречаешься с тем богатым японцем?       В раздевалке повисла гробовая тишина. Те, кто складывал свое спортивное снаряжение, резко перестали это делать и замерли вместе с остальными ребятами.       Теперь каждый из них переводил заинтересованный взгляд с Ники к Натаниэлю и пытался понять, что же первый там такого увидел, если у него появился такой вопрос.       — С чего ты вообще взял это? — немного повысив голос от удивления и возмущения и нахмурив брови, сказал парень. Он не мог понять, что за очередную чепуху несет Ники на этот раз. Так и не завязав шнурок на втором кроссовке, Нат выпрямился и поднял голову. Перед его лицом стоял сокомандник, который держал что-то почти перед самым лицом Веснински. Когда парень опустил свой взгляд с довольного лица Николаса на предмет, что тот держав в руке, то увидел совсем не то, что ожидал. Перед его лицом были несколько фотографий. На каждой из них был Ичиро, который держал камеру, глядя в нее и весело улыбаясь. На его груди покоился сам Натаниэль, уткнувшись носом в его шею. — Ой. — совсем тихо пробормотал Нат, сильно смутившись. Он отчетливо почувствовал, как горят кончики его ушей.       — Нати, ты же понимаешь, что в моих руках доказательства твоих отношений с ним! Ну или же чего-то еще... — многозначно проговорил Ники, активно заиграв бровями и подмигнув, когда ему удалось поймать взгляд Натаниэля.       Нападающий сильно занервничал, когда понял, что все обратили на него внимание. Буквально каждый теперь пялился на него, не скрывая своей заинтересованности в этой ситуации.       Эндрю, ранее стоявший в углу раздевалки, успел подобраться чуть ближе и рассмотреть, кто был запечатлен на фотографиях. Теперь он буквально чувствовал, как пылает его лицо от злости и ревности. Он закусил щеку изнутри, чтобы не зарычать в голос. Но, переведя взгляд на омегу, он увидел яркий румянец, который поднимался он шеи парня к его щекам. Увидел то, как ему неприятно все это слышать. Увидел, как он пытался не смотреть на Эндрю, словно чего-то боится. В этот момент Нат все таки бросил мимолетный взгляд на вратаря, а затем, поняв, что тот на него смотрит, опустил его в пол. Не смотря на то, что это длилось лишь мгновенье, Миньярд смог заметить панику рыжика. Казалось, будто он сейчас просто выбежит из раздевалки.       От увиденного альфа мгновенно успокоился. Ему стало жалко Ната. Эндрю понял, что его кузен-придурок вовсе не замечает неловкости и некого страха в глазах Натаниэля и не планирует затыкаться, поэтому решил, что будет хорошей идеей немного напугать Ники.       Когда Хэммик заметил, что его кузен начал доставать ножи из своих нарукавных повязок, то громко крикнул и, резко развернувшись, выбежал из раздевалки. Все таки инстинкт самосохранения у него немного, но присутствует.       Эндрю же не собирался так просто отпускать Николаса, а потому быстрыми шагами направился за ним.       За ними решили пойти и все парни, ведь не собирались пропустить такое шоу. Единственным, кто остался в раздевалки, был Аарон, который убирал йогурт за своим кузеном.       В этот момент девочки, которые успели закончить переодеваться, дружно выходили из своей раздевалки, что-то обсуждая между собой. Хэммик, повернувший голову назад, чтобы посмотреть, где находится Эндрю, не увидел Элисон, которая стояла перед ним. От этого он немного пошатнулся и выронил фотографии, что все еще были у него в руках, на пол. Девушка же, которая хоть и была на каблуках, все же смогла удержать равновесие. Она опустила взгляд на фотки, что уронил Николас, и, грациозно присев, подняла их, после чего принялась разглядывать.       Вся команда в этот момент уже успела выйти из раздевалок, чтобы посмотреть, что же будет дальше. Все таки Натаниэль еще никак не прокомментировал всю эту ситуацию. А Лисам очень хотелось узнать что-то новое о своем сокоманднике.       Веснински в этот момент обошел Ники и теперь стоял ближе к Элисон. По его лицо было очевидно, что он злился.       — Элисон, будь добра, отдай мне фотографии. — четко проговорил Натаниэль холодным тоном.       — Интересно. — сказал девушка и сделала вид, будто не услышала слов нападающего. Она подняла картинки вверх, чтобы теперь их смогли увидеть все.       Натаниэлю было неловко от всей этой ситуации, а грудь уже сжималась от слез, что собирались пролиться. Элисон его не слушала, просто игнорировала. Он снова чувствовал себя никем, слабаком, который не может разобраться с произошедшими неприятностями.       — Рейнольдс, отдай их мне. — еще раз, но уже громче произнес парень.       — Ой, хоть ты и мелкий, но такой грозный. — наиграно и с сарказмом сказала Элисон, явно посмеиваясь над Натом. Она даже не пыталась этого скрыть. — Тебе стало неинтересно с Аароном и Эндрю? Они тебя перестали устраивать? Ну да, они ведь сироты и у них не так много денег. Нашел себе новый кошелек?       Слова, которые были сказаны Веснински, сильно поразили его. Он никогда бы не подумал, что услышит подобное в свой адрес. От этого он отшатнулся, ошарашенно вздыхая.       Нату было очень больно. И даже не от того, какое мнение о нем образовалось у сокомандницы и, может быть, не только у нее. Ему было неприятно, что девушка, не зная человека, может унижать его и просто назвать кошельком.       Эндрю стоял неподалеку и все это время смотрел на эмоции Ната. Благодаря этому он мог видеть, как менялись чувства парня. В начале разговора с Элисон его брови были нахмуренными, а весь он словно оброс колючками, как бы включая защиту. Но теперь его плечи все больше напрягались, из-за этого он горбился и казался еще меньше, выглядел более не уверенным в себе. Эндрю заметил, в глазах рыжика появились капельки слез. Его взгляд был наполнен обидой, а сам Натаниэль казался таким уязвимым, что у блондина защемило в груди.       Теперь все замолчали, никто не ожидал такой грубости от Элисон. Да, она имела острый язык, но никогда не переходила черту до такой степени, как было в данный момент времени. В тишине вся команда услышала всхлип Натаниэля.       В этот момент Эндрю, что и так был на пределе, не выдержал и произнес:       — Рейнольдс, не говори того, чего не знаешь. На фотографиях брат Ната. Ни я, ни Аарон никогда не встречались с Натаниэлем. Поэтому закрой свой грязный рот.       Слова Миньярда звучали негромко, но были пропитаны злостью и отвращением, хоть лицо и оставалось пустым.       После сказанного им, Эндрю подошел ближе к Элисон и практически вырвал фотографии из ее рук. Девушка, что стояла в шоке, даже не заметила, как он забрал их у нее.       — Эй, монстр, с чего бы мне вообще тебе верить? Ты же его знаешь столько же, сколько и все мы. Может, Веснински такой же, как и большинство омег, которые лезут в постель к первому встречному.       Эндрю не думал, что Элисон вообще осмелится что-то сказать. Он резко развернулся к ней, за пару шагов преодолел расстояние между ними и приставил нож к ее шее, впечатав в стену.       — Я сказал, чтобы ты закрыла свой рот. Я не люблю повторять. Уверен, ты это прекрасно знаешь. Поэтому не беси и сделай, что говорят. — почти прошипел блондин. Его маска полного безразличия сошла с лица. Теперь на ее месте была не скрываемая агрессия, а глаза были наполнены яростью.       Рене как можно быстрее подошла к Эндрю, аккуратно расталкивая ребят. Она по прежнему держалась на расстоянии вытянутой руки от парня, зная то, как он не переносит прикосновения вне спарринга.       — Эндрю, отпусти ее. Я постараюсь с ней поговорить и разобраться во всем. — мягко произнесла Рене, сжав губы в тонкую линию. Ей и самой было неприятно от поведения своей подруги, которая, очевидно, в этот раз перешла черту.       — Уокер, ты не смогла ее заткнуть, даже не попыталась, поэтому отойди. — ответил Миньярд.       В этот момент в помещение вошел Ваймак, который все это время сидел в своем кабинете. Он собирался спокойно поработать с бумагами и уладить пару вопросов. Но из-за грохотов и прочих звуков, явно не предвещающих ничего хорошего, он понял, что сделать ему эту сейчас не удастся.       Мужчина ожидал увидеть Николаса, который, как это бывало обычно, сделал какую-нибудь хрень и теперь убегал от кого-то их ребят. Но никак не думал, что перед его глазами будет такая картина. Тренера удивили эмоции, которые он с легкостью смог прочитать во взгляде вратаря.       — Черт побери, Миньярд. Сейчас же отпусти ее. Мне все еще нужны игроки, ведь я не планирую допустить вылета команды из-за смерти во время очередного спора.       Эндрю все же послушался тренера и отпустил Элисон. От ее лица отошла кровь то ли от страха, то ли от нехватки воздуха. Теперь она выглядела как никогда бледной, даже не смотря на тонну косметики, которой она успела покрыть свое лицо после душа. На шеи было несколько капель крови.       Миньярд не стал обращать внимание на команду, ведь и так знал, что все смотрят на него. Он молча подошел к Нату, выглядящему совершенно разбитым, и поднес руки к его плечам, как бы спрашивая разрешения. Получив легкий кивок головой, полный непонимания, вратарь приобнял его и повел парня к выходу из комнаты, напоследок окинув всех угрюмым взглядом.       Когда пара была уже в коридоре подальше от посторонних глаз, Эндрю залез в карман своих джинсов и вытащил оттуда фотографии, после чего протянул их Нату.       Он все еще всхлипывал, но казалось, будто он начинает успокаиваться. Однако Эндрю заметил, как подрагивают плечи омеги.       Вскоре парни оказались на стоянке и шли в сторону машины Миньярда. Подойдя к автомобилю, блондин открыл для Натаниэлю дверь и пристегнул.       Когда альфа сел за руль и завел машину, то обратил внимание на силу, с которой тонкие пальцы рыжика вцепились в фотографии. Они даже немного помялись, но Эндрю это не интересовало. Он злился на Рейнольдс, она не имела никакого права оскорблять Натаниэля и считать, что он делает все ради денег лишь потому, что так делали некоторые омеги. Он видел, насколько богатыми были родители Ната. Даже глядя на его мотоцикл, можно было понять, что в чьих-то деньгах парень уж точно не нуждался.

***

      Эндрю не знал, сколько времени они уже находились в дороге. Он просто петлял среди трасс, переезжая с одной полосы на другую и обгоняя некоторые машины, которые его чем-то не устраивали.       Все это время он думал и никак не мог понять, почему его потянуло защитить Ната. Зачем он вообще соврал, сказав о том, что тот бесящий японец – брат рыжика.       Единственная причина, которая пришла ему в голову, так это его воспоминания. Натаниэль напоминал ему кое-кого. Даже сейчас, спустя почти десятилетие, Миньярд мог до мельчайших подробностей благодаря своей памяти вспомнить ту поляну. Переливался яркой зеленью лесной покров, с которого за несколько дней подряд дождь смыл всю летнюю пыль. Октябрьский ветер покачивал кроны деревьев. На голубом небосводе словно застыли продолговатые облака. Высокое небо. Настолько высокое, что глазам больно смотреть на него. Ветер проносился над поляной и, слегка ероша волосы Абрама, терялся в роще.       Вдалеке слышался лай собаки – тихий, едва различимый, словно из-за ворот в иной мир. Кроме него – ни звука. И ни единого встречного путника. Лишь две кем-то потревоженные красные птицы упорхнули к роще. По пути Абрам рассказывал блондину о японских мифах.       Эндрю даже помнил его рассказ о каком-то, прочитанным им недавно, мифе про замок и ссору двух братьев. Тогда альфе это казалось смешным.       В те времена Абраму было восемь лет, а самому Эндрю десять. Ребята познакомились в библиотеке. Блондин тогда сбежал из детского дома, как делал довольно таки часто. Многих детей, которые становились особенно надоедливыми или просто не нравились руководителям, отправляли из одних приютов в другие, и этот балаган парня уже достал. Абрам тоже сбежал, ему стало просто скучно среди партнеров своего отца и их спорах о каких-то процентах.       Он сидел на подоконнике, в его руках всегда были книги про Японию. Мальчик был очень низким и худым, его темные волосы были кудрявыми вились, обрамляя лицо, а голубые глаза его всегда были разных оттенков в зависимости от эмоций, но Эндрю постоянно в них терялся.       Библиотека так же, как и приют, была старая и ветхая. Вскоре ее отправили под снос, и тогда ребята стали ходить на прогулки в парк, который находился неподалеку. Он назывался «Joseph D. Grant», и Абрам всегда дразнил Эндрю, думая, что его назвали в честь этого самого парка. Также он никогда не называл своего друга его именем. Вместо этого он говорил Джозеф или же просто Дрю, считая это особенно милым.       Миньярд помнил, как тогда его это раздражало, но он старался просто не обращать на такое прозвище внимание. Со временем он даже привык, старался сдержать улыбку каждый раз, когда слышал из уст Абрама ласковое и мягкое «Дрю».       Сейчас Эндрю понимал, почему его другу так нравилось это прозвище. Оно действительно было неплохим.       Какая же ужасно странная штука – наша память. Она, словно огромный шкаф, забита абсолютно всем: и бесполезной информацией, и ненужными знаниями, и бредовыми мыслями. Но также она хранит то, что хочется навсегда оставить в памяти, вспоминать через десятки лет.       Этим и были те моменты, которые Миньярд провел с Абрамом. Пока они были вместе, блондин почти не обращал внимание на пейзажи вокруг. Признаться, тогда ему было не до этого. Он думал о себе, о шагавшем рядом красивом мальчике, об их дружбе и насколько долгой она будет, и опять о себе. В то время Эндрю даже представить не мог, что спустя десять лет будет помнить его так отчетливо, будто это было пару месяцев назад. В таком возрасте все, что видишь, чувствуешь и мыслишь, в конечном итоге, подобно бумерангу, возвращается к тебе же.       Однако сейчас в памяти Эндрю первым всплывает именно это: запах травы, прохладный ветер, линия холмов, лай собаки. И вспоминается прежде всего остального – отчетливее некуда. Настолько, что кажется: протяни руку – и до всего можно дотронуться. Однако в пейзаже этом не видно людей. Никого нет: ни Абрама, ни его. Куда они могли исчезнуть? И почему такое происходит? Все, что тогда блондину представлялось важным: и его друг, и сам Эндрю, и его мир – все куда-то подевалось. Да, сейчас альфа уже не смог бы сразу вспомнить лицо Абрама. Остался лишь бездушный пейзаж.       Конечно, спустя время он припоминал его черты. Маленькая холодная рука, кудрявые волосы, мягкая округлая мочка уха и под ней – точечка родинки, белая футболка, что торчала из под голубого свитера, который так ему нравился, он был вязанным и мягким, привычка задавать вопросы, всматриваясь в лицо собеседника, голос, который временами почему-то кажется дрожащим…       Будто он разговаривает на вершине продуваемого всеми ветрами холма. Все эти черточки наслаиваются друг на друга – и вдруг, само по себе, вспоминается его лицо. Причем, не как-нибудь, а в профиль. Может, потому, что Эндрю всегда ходил сбоку? Повернувшись к нему, Абрам весело улыбается, слегка наклоняет голову и начинает говорить, вглядываясь в его глаза. Будто бы ищет скользящую по дну прозрачного источника рыбешку.       Но чтобы вот так представить в памяти лицо Абрама, требуется время. И чем дальше – тем больше. Грустно, однако это правда. Сначала хватало пяти секунд, потом они превратились в десять, тридцать, в минуту… Время вытягивалось, словно тень на закате. И вскоре все безвозвратно окутает мрак. Да, память Эндрю необратимо отдаляется от места, где был Абрам. Так же, как и от места, где находился он сам. И только пейзаж – эта октябрьская поляна, словно символическая сцена фильма, повторяясь снова и снова, всплывает в памяти.       Картинка продолжает настойчиво пинать в одну и ту же точку головы парня. Эй, очнись, я еще здесь, вставай, вставай и ищи, ищи причину, почему я до сих пор еще здесь. Боли нет. Боли совершенно нет. И только при каждом пинке голова гулко гудит. Но и этот гул рано или поздно исчезнет, как исчезло, в конце концов, все остальное. Однако в дорогой машине, на высокой скорости пинки оказались дольше и сильнее обычного. Очнись, ищи…