Дети не боятся эмоций

      По возвращении в Москву ребята продолжили усиленные тренировки, ведь первые соревнования будут уже в середине августа. Программы поставлены далеко не у всех, отработаны и подавно. Никто пока даже не заикается о вкатанности хоть какой-нибудь танцевальной дорожки.       Попов работает на полную, никого не жалеет, не терпит мямлей, не отвлекается, идёт вперёд, как танк. Часто кричит, постоянно правит, давит, контролирует, делает жёсткие замечания, доводит некоторых до слёз, но продолжает. Знает, что так нужно. Он добивается своего уже много лет подряд, и этот год не имеет право быть исключением.       — Я знаю, что левый. Но мне потом надо, чтобы ты поднял её к уху, а так только правую поднимешь. Не выёживайся давай! Работай! Тянуться лучше надо, — прямолинейно командует голубоглазый, пока Шастун вздыхает, отъезжая отрабатывать новую спираль для своей произвольной.       Спортсмены разных возрастов воспринимают Арсения по-разному. Малыши, которые либо только пришли, либо работают с ним год-два, боятся тренера, беспрекословно слушаются и иногда не понимают. Средние считают брюнета просто тренером, который делает свою работу и выводит их на пьедестал, он опытный и точно знает, что и как лучше. Старшие же видят в Арсении лучшего наставника с большим горячим сердцем, которое покрыто толстой ледяной коркой. Они знают, что в душе мужчина добрый, хоть и видят его таким крайне редко. Но тренер целиком отдаёт себя им, спортсменам, детям, даёт жизненные советы, необходимые знания и бесценный опыт.       Антон, являясь средним, знает Арсения Сергеевича лучше старших. И относится к нему соответствующе. Любит тренера, как родителя, потому что он всегда, вот прям всегда рядом. И даже если весь день ругает, злится, бесится, младший знает, что вечером, перед сном, он может придти с любой просьбой или вопросом и получить в ответ поддержку и ласковые объятия. Да, этот ледяной мужчина открыл, пусть и не сразу, своё горячее сердце юному фигуристу, будущему чемпиону. И Шастун видит, как Арсений его любит, просто он делает это по-своему, не открыто и не так ярко.       А ещё Попов свою работу любит просто без памяти. Любит до сорванного голоса, до затупившихся лезвий, до порванных шнурков, до стёртых пальцев, до синяков под глазами, до ссор с хореографом, до забитых мышц, до дыр в жилетке, до полного морального истощения и до тонны детских бумажных салфеток.       Растит под своим крылом чемпионов и надеется, что они влюблены в фигурное катание так же, как и он, если не в десять раз больше. Один парень точно любит так же. И этот парень только что впервые в жизни выехал с четверного флипа и теперь с открытым ртом и широкими глазами глядит на Арсения с другого конца льда. Мужчина машет, прося подъехать.       — Антон, а на приземлении каркас держать я буду? Живот подбери, и макушка наверх, — выдаёт замечания тренер, сделав вид, будто не рад, что мальчик наконец сделал этот прыжок, над которым они работают уже который месяц. Сейчас радоваться не надо, надо работать.

***

      — Алло, мам. Что-то случилось? — Антон только вышел из комплекса, всё ещё мокрый и уставший. На ужин наверняка куриная котлета, ведь по средам дают именно их, а после ужина его ещё ждёт вечерняя пробежка. И звонков от мамы в такое время обычно не поступает.       — Почему сразу случилось? Всё хорошо. Как у тебя дела? — спокойно интересуется женщина. На сколько Шастун помнит, у неё уже почти ночь, а значит папа где-то рядом.       — Порядок. Ты что-то хотела? — всё-таки уточняет шатен, рассматривая светло-синее закатное небо. Солнца уже не видно, оно недавно село за горизонт, оставив после себя приятную оранжевую дымку.       — У нас сюрприз, — трепетно объявляет Майя и выдерживает интригующую паузу, — Мы с отцом прилетим на Новый год! — радостно объявляет она, широко улыбаясь, и около минуты робко ждёт реакцию сына.       — А, — Шастун опешил от такой новости. Он уже привык праздновать в компании тренера, вдвоём, у них уже свои традиции появились, правила…       — Тоша, отметим вместе, как раньше! Боже мой, я так рада, что мы проведём время вместе! Не верится… Правда, Андрей? — вслух радуется женщина, а Антон не может выдавить из себя и слова. Ком в горле встал, губы пересохли, а глаза застыли круглыми, как у вяленой рыбы, — Ну скажи хоть что-нибудь, Антон, — счастливо просит мама.       — Здорово. Й-а… Я… Я рад, что ты так воодушевлена… и, конечно… вместе посидим, да, — что-то непонятное мямлит мальчишка, запутавшись в мыслях и чувствах.       — Я поняла, — улыбается Майя, считав сбивчивость за шок. По сути, так и есть, — Иди отдыхай. Наверняка весь день сегодня на льду свои аксели прыгал, — по-доброму причитает мама и, пожелав сыну спокойной ночи, передав привет от папы, отключается.       — Сука, — хмурится Шастун, — А нафига? — он задирает плечи, стоя посередине тротуара в полной тишине, и прожигает глазами серый асфальт, — Ничего не понимаю, — делает вывод фигурист, часто моргает и продолжает путь в общагу.

***

      — Арсений Сергеевич, — зовёт Антон, выбегая на ледовую арену в форме и коньках уже на следующий день после разговора с родительницей.       — Ты где был? Все уже начали, — мужчина кивает на катающихся по кругу ребят, что во всю раскатываются.       — Извините. Две минуты, — парнишка почему-то тяжело дышит, хотя не бежал сюда, сломя голову. Голову он сломил ночью, пытаясь отогнать мысли элементарно для того, чтобы заснуть. Разные убеждения и принципы были почему-то изнеможённому тренировками организму интереснее, чем здоровый сон. Брюнет смотрит выжидающе, пока не представляя, что могло произойти. Фигурист делает глубокий вдох и обращает взгляд на тренера, — Родители прилетят на Новый год. Хотят, чтобы я с ними отметил. Ну, типа, вместе там, как раньше, — мальчик неуверенно жестикулирует, пытаясь объяснить всё правильно, — Мама очень рада, она вчера звонила. А я даже не ответил толком… Не чувствую ничего. Не хочу с ними, хочу с Вами, — на этих словах брови Попова взлетают вверх, — У нас же так уже всё устаканилось, так хорошо сидим всегда, а тут… Ммм. Не знаю, прям не хочу. Простите, что так нагло сейчас это всё звучит по отношению к Вам.       — Но, — пытается перебить мужчина, но не успевает.       — Я понимаю, что семейный праздник. Понимаю, что они соскучились. Понимаю, что не могу отказать и прочее, — быстро перечисляет Шастун, мотая головой, словно смахивает с волос воду, — Я хочу с ними встретиться, да, поболтать. Но Новый год… Я хотел отметить его с Вами, — грустно и абсолютно серьёзно, честно говорит зеленоглазый, вздыхая.       — Антон, — а Арсений тоже пока не знает, что ему сказать ребёнку, который к нему прикипел, кажется, слишком сильно. И готов отдать один из главных праздников именно ему, тренеру, а не родителям, которых не видел четыре года, — Давай ты потренируешься, а потом мы поговорим. Ладно? Не минутный разговор, а у тебя ещё косяков Эверест, — плавно объясняет старший и запускает понимающего парнишку на лёд, потирая глаза.

***

      Через полчаса о разговоре забыл и Попов, и Шастун, оба были увлечены тренировкой. Младшему только два дня назад окончательно поставили и утвердили произвольную, оставив места для ещё двух прыжков, если сил к началу-середине сезона ещё прибавится. Антон работает в полную силу и с большим желанием, не теряя настрой, он каждый день приходит сильный, активный и собранный. Как раньше, будто и не поменялось ничего за этот год. Но внутри этого трудяги появилось много нового, возможно, не самого приятного, однако ценного. А ещё за все тренировки зеленоглазый ещё ни разу не сдался и не расплакался от жёсткого или несправедливого, по его мнению, замечания, хотя раньше воспринимал неудачи очень чувственно.       Арсению нравится смотреть на такого Антона. Только работы много, а времени всё меньше, поэтому брюнет продолжает стрелять замечаниями, точно пулемёт, попадая в цель каждый раз.

***

      Этот сезон идёт у Антона просто прекрасно! Соревнование за соревнованием он получает массу аплодисментов и восторженных комментариев. Осенью заслуженно берёт серебро на этапе гран-при, а в начале декабря с большим отрывом выигрывает свой второй этап гран-при, зарабатывая золотую медаль.       Но на втором этапе гран-при случилась достаточно неприятная ситуация:       — Шастун, конёк мне в спину! Я же просил тебя её пришить, ну, сто раз просил! — открыто злится и нервничает Арсений, когда фигурист подходит к нему за десять минут до того, как все должны выходить на ледовую арену для предстоящей раскатки перед произвольной.       — Простите, пожалуйста! Забыл совсем, правда, простите, — парнишка волнуется не меньше. Пуговица, держащая верхнюю часть костюма на месте, оторвалась ещё в октябре на первом этапе гран-при. Прямо на финальном вращении отлетела на лёд, и Антон после поклона ещё покатался по льду в поисках маленькой чёрной пуговички, ведь она могла помешать кому-то при дальнейших прокатах. Только вот сам пацан пуговицу на место так и не пришил, хотя умел. За время, проведённое в спорте и непосредственно в общежитии, его успели научить этому прекрасному навыку девчонки постарше из соседних комнат.       — «Простите», «Простите»! Мне где тебе сейчас искать нитку с иголкой? — жёстко вопрошает брюнет, взмахнув рукой. Он ставит руки по бокам и выдыхает сквозь зубы, оглядываясь.       — Я.. Я пока булавкой заколю, — осторожно говорит зеленоглазый и медленно исчезает из поля зрения старшего, так и не дождавшись от него ни ответа, ни кивка, ни хотя бы согласного мычания.       Антон прикалывает части костюма друг к другу с помощью зеркала и продолжает разминаться, как и все, только в руке удерживает пуговичку. Хорошо хоть с настроем всё в порядке и элементы не летят куда-то в противоположную сторону, а то получил бы от голубоглазого ещё и за это. Проходит минут пять, и мальчик видит надвигающегося на него Попова.       — Пуговица у тебя? Быстро поворачивайся! — командует тот и вручает в руку снятую булавку.       Делает закрепку двойной нитью, один стежок и вытягивает раскрытую ладонь, куда ребёнок быстро вкладывает пуговицу. Мужчина продевает иголку в дырочку на ножке и прошивает ткань. Делает так несколько раз, потом просто обматывает нить вокруг пуговицы, выводит иголку на изнанку и делает несколько узелков. Откусывает нить, застёгивает комбинезон, забирает у парнишки булавку, оглядывает беглым взглядом и, кивнув, уходит. Шастун выдыхает, какое-то время ещё глядя вслед.       Прокат выходит идеальным. Буквально без видимых недочётов, тренер не замечает ничего криминального, за что могли бы снять баллы. Да, оценки на экране были высоки, и оставалось надеяться, что парень, который будет кататься последним из-за победы в короткой, не наберёт больше Антона.       — Ты ж мой золотой! — Арсений обнимает мальчишку после награждения прямо под камерами. Антон хохочет, прижимаясь к груди родного тренера в ответ ещё сильнее.       Он победил…       Я победил…

***

      — Антон, нет! Со всеми сидишь, потом остаёшься, — в третий раз утверждает Арсений, когда к нему подходит Шастун с вопросом о растяжке.       — Да почему? — негодует младший, а его бровки становятся домиком. Обычно во время групповой «пытки» ему разрешают посидеть в уголочке, потянуться самому или размять мышцы роллом, но сейчас такую возможность не дают.       — Потому что я так сказал, — отрезает тренер и смотрит так, что парень понимает — ещё одно слово и он отсюда вылетит. Настроение Попова сегодня весь день и правда не лучшее, поэтому зеленоглазый возвращается на свой коврик, где работал до этого, и садится на него с самым обиженным лицом в мире, — Правую на скамейку положили быстро, — жёстко объявляет Попов, и дети тут же принимают нужную позу. Кто-то быстрее, кто-то медленнее, и из-за таких вот капуш, которые есть всегда, все сидят в итоге немного дольше, — Сейчас внимательно! Заднее бедро развернули в пол, квадрат держим. Колени прямые. Плечи назад отвели, — брюнет пробегается взглядом по каждому, — Теперь руки в стороны подняли и сидим.       По залу сразу же разносятся напряжённые вздохи. Но никто не решается спросить про время, которое они проведут в такой неприятной позе. Подобный вид растяжки часто применялся в детстве, когда детей было слишком много, а времени слишком мало, чтобы заниматься каждым отдельно, поэтому все просто сидели по пять минут на каждом шпагате. Сейчас такая практика кажется странной, хоть и, по ощущениям, действенной.       Просто расслабься, Антон.. Всё хорошо, просто расслабься..       — Шастун, а ну с передней ноги ушёл. Подкрути таз, убери живот с бедра, — холодно делает замечание Арсений, поглядывая на каждого.       — Твою ж, — шипит мальчишка, исправляясь. Стало больнее.       — Поменяли ногу, — спустя пять минут говорит старший, в это время продолжая пересматривать в телефоне какие-то видео. Он смотрит на спортсменов, пока те пытаются что-то сделать с затёкшей ногой, а потом так же резко объявляет, — Все сели на левый: раз, два, три! — на лавочке оказываются ровно все левые ступни, — Заднее бедро в пол, квадрат держим. Колени прямые. Плечи назад. Руки в стороны.       Буквально через тридцать секунд Антон начал переживать, что не продержится до конца. Если он слезет, то наверняка получит какое-то наказание, и хорошо, если оно будет для него одного, а не для всех пацанов. Через ещё минуту или две он начинает кусать губы, максимально игнорируя дёргающиеся мышцы лица, которые хотят расплыться в гримасе боли.       Слёзы, кажется, совсем близко, а время тянется всё медленнее и медленнее. К неприятному ощущению у правой ноги Шастун привык, терпеть со временем стало и правда легче, но вот у левой ноги эта боль имеет совсем другой характер. Она жёсткая, колкая, сильная и противная.       Зеленоглазый стискивает зубы и зажмуривается, когда Попов лично подходит и поправляет его заднюю ногу вместе с плечами. Такие резкие болезненные движения вырывают из покусанных губ сдавленное «Хм». Но, вроде, никто ничего не слышал.       — Поперечка. Живее, — наконец говорит брюнет, когда младший уже хотел было наплевать на всё и расплакаться. Затекла не только нога, но и спина, что не упрощает задачу пересесть сейчас на прямой шпагат, — Из ног прямая линия, руки либо на локти, либо на плечи, это я скажу сам. Сели: раз, два, три!       Каждый прекрасно знает, какое положение хочет видеть тренер, но все так же знают, что оно жутко неприятное. Есть вариант мухлевать и подать таз назад, как бы уходя в складку вместо шпагата, но Арсений переставляет свой стул так, что теперь линия ног видна ему замечательно. Мухлёж отпадает.       — Шастун на плечи, Шифорин на плечи, — объявляет старший и включает таймер. Смотрит неотрывно на пацанов, что-то для себя решает и спрашивает: — Шастун, а где твои утяжелители?       — Рядом с сумкой, — выдавливает из себя мальчишка, лёжа с отвёрнутой от тренера головой.       — Шифорин, твои?       — Тоже, — так же кряхтит Артём, но лежит лицом к Попову.       А Арсений поднимается и находит четыре специальных тяжёлых мешочка, подходит к спортсменам и каждому на таз укладывает по одному. Таким образом, он чуть увеличивает давление сверху, отчего и растяжка пойдёт эффективнее. Дети почти сразу начинают ёрзать от дополнительной тяжести и усилившейся боли.       — А ну-ка замерли! — прикрикивает взрослый, вернувшись на место.       Антону хочется плакать. Внутренняя поверхность бедра просто горит, её разрывает от боли, а он не может даже на секунду привстать, чтобы перевести дух. Нервы на пределе, он ждёт заветную команду, уверенный, что вот-вот и Арсений Сергеевич разрешит сойти. Но этого не происходит, а добавленный утяжелитель прекрасно справляется со своей задачей — делает больнее, потому зеленоглазый как-то неосознанно тянется рукой к бедру, но быстро себя останавливает. И это ещё повезло, что у лавки есть мягкая обивка, и голеностоп ничего не передавливает. Но в какой-то момент мальчишка не выдерживает, из зажмуренных глаз выкатываются слезинки, нос тут же начинает покалывать, а в горле появляется противный ком. Сопли скапливаются очень быстро, и Шастун понимает, что если вдохнёт, то это услышит весь зал, а ему такое не надо. Поэтому младший дышит ртом, расплывчатым взглядом смотря в стену с матами напротив.       — Всё. Свободны, — объявляет мужчина, но с экрана телефона глаз не сводит, — Никит, ты вроде на массаж записан. Или это на завтра? — вдруг вспоминает Арсений, поднимая голову.       — Да, на сегодня. Я помню, — кивает пацан, — Антох, держи, — Васюхник протягивает другу утяжелитель.       — Оставь, — хрипит Шастун, сидя спиной ко всем и лбом утыкаясь в скамейку. Никита кладёт мешочек у чужих ног, хлопает зеленоглазого по плечу и уходит со всеми. Антон продолжает сидеть на месте, вытирая слёзы и втягивая сопли. Сейчас реветь перед тренером казалось чем-то неправильным.       — Чего ты там застыл? — зовёт Попов, наконец убирая смартфон в карман.       — Иду, — шмыгает пацан и поднимается. Утяжелители закидывает в сумку и становится прямо перед взрослым, — Мы ещё что-то будем делать? — старается максимально уверенно спросить мальчик, но Арсений всё равно подмечает красные глаза и нос.       — Нет, — спокойно говорит брюнет, всё не отрывая взгляд от изумрудных глаз, — Только твоё видео красивое попалось, кто-то смонтировал. Хотел показать, — уже совершенно с другой интонацией рассказывает Арсений и пересаживается на пол, — Садись, — он хлопает ладонью рядом с собой и вновь вынимает телефон. Шастун рвано вздыхает и опускается к тренеру, сразу обращая взор на экран.       На видео нарезка короткой программы с первого этапа юниорского гран-при, где Антон занял второе место. Автор эдита делает упор не на прыжки и вращения, а на танцевальную часть. Красивые, оформленные руки, ровная спина, дотянутые ноги. Необычные изгибы из оригинальной дорожки, акценты головой вместе с пружинистой чёлкой и сосредоточенный взгляд. Динамика связок, скорость и плавное скольжение завораживает даже самого Антона, который этот прокат видел пусть и много раз, но смотрел до этого только на технику.       — И правда красиво, — парнишка поднимает голову на взрослого, как только видео заканчивается. Мужчина мягко улыбается, добрыми глазами осматривая юное лицо фигуриста рядом.       — Ты молодец, Антон. Большой молодец, я горжусь тобой, — уверенно заявляет Арсений, приобнимая ребёнка за дальнее плечо. Но младший обхватывает тренера за грудную клетку, обнимая полноценно, и нервно выдыхает куда-то в живот, захваченный какими-то бурными эмоциями.       — Спасибо Вам, — искренне шепчет Шастун, прикрывая глаза, — Я устал очень. Пойдёмте? — тихонько просит и правда вымотанный мальчик, который начал постепенно расслабляться от тёплых рук тренера на своей спине.       — Пойдём, конечно, — соглашается Арсений, но вставать первым не спешит. Ждёт мальчишку.       В итоге тот заснёт уже через пять минут прямо на коленях старшего, и Попов будет ещё полчаса думать, как ему поступить в этой ситуации. Ведь спать ребёнок будет ну очень мило.

***

      Каждая тренировка в радость, каждая капелька пота и каждая солёная слеза не напрасна. Призовые места греют сердце маленького чемпиона, а рассудительный тренер каждую минуту готов поддержать в случае неудачи. Но! Только после тренировки, вечером, когда есть время на эмоции.       Всё идёт, как по маслу. Прыжок за прыжком, вращение за вращением, танец за танцем и салфетка за салфеткой. Также восстановленный режим питания, стабильность в школьных оценках и дружба с ребятами, пусть и в большинстве своём телефонная.       — Серёг, завтра как обычно? — Антон звонит Матвиенко редко, но сегодня он просто долго не отвечал на сообщения в телеграмме, поэтому зеленоглазый пошёл на крайние меры. Для него всегда было проще написать, чем позвонить. Да и так будто приличнее — как будет удобно, так и ответят, — С ума сошёл? У меня единственный выходной, погнали! — улыбаясь, командует шатен и радуется, что у друга всё-таки получится с ним погулять. Серёжа пообещал встать пораньше и успеть убраться в квартире, помыть посуду, сходить в магазин до одиннадцати. Ради лучшего друга он готов был пожертвовать несколькими часами сна.       А ещё в ноябре Антон с удовольствием и интересом знакомится с новыми людьми, которые будут контролировать его подготовку к выступлению на новогодних шоу. Арсений Сергеевич всё время рядом, это дарит ощущение безопасности и уверенности, что всё будет хорошо.       И правда. Вместе с Авербухом они ставят парню шикарную постановку с девочкой постарше из какой-то незнакомой Антону организации. Впрочем, он и не заморачивается по этому поводу, просто знакомится и катается в удовольствие.       — Илья Изяславич, а если перебежать просто? — неуверенно предлагает Шастун, когда, повторяя за мужчиной, оба остановились в десятый раз на одном и том же месте.       — Давай попробуем, — выдержав задумчивую паузу, кивает старший и делает, как сказал мальчишка, — И? — они опять остановились.       — И вот сюда, а потом вращение хочу, — выдаёт парнишка, взглянув в карие глаза, а потом вдруг чуть зажимается, — Ну. Это я предложил просто. Там как надо делайте. Извините, — он на секунду поднял руки, опустив голову, и встал чуть в сторону, освобождая место хореографу.       — Антоха, — он с улыбкой кладёт ладонь на хрупкое плечо, — Подними на меня глаза, — спокойно просит Авербух, чуть нахмурившись из-за сосредоточенности, — Не переживай. Я выслушаю любые твои предложения, тебе ведь катать. Конечно, руковожу и ставлю программу я, но тебя никто не затыкает, — по-доброму объясняет взрослый и хлопает ещё раз, — Давай от твизлов, дорожка и твои идеи, — он улыбается в ответ детской улыбке и парнишка уезжает пробовать, — Не бойся сейчас ошибиться, просто полети, — Шастун кивает и выполняет часть программы, сделав пару пауз, но слепив таки небольшой кусочек, поворачивается на старшего.       — Ну, примерно, — Антон пожимает плечами, шмыгая.       — Было. А теперь ещё раз, только так, будто сто лет уже эту комбинацию знаешь, — наставляет Илья.       — Секунду, — просит фигурист и чуть отъезжает, чтобы отдышаться. Упирает руки в согнутые колени и сразу движется к точке начала связки. Становится ровно, настраивается и отталкивается, отъезжая на согнутой ноге вперёд.       — Грудную клетку раскрывай, раскрывай! — Илья Изяславович следует по пятам за мальчишкой, контролируя буквально каждый вздох уже на начальных этапах.       Арсений наблюдает у борта, скрестив руки на груди. Он тоже на коньках и мог бы помочь, но ему захотелось понаблюдать со стороны. Его мальчик неплохо держится.       Десять организационных вопросов, три недели тренировок после ужина, пару изменений в программе, новый костюм и «брат с сестрой, гуляющие в парке и олицетворяющие детство» готовы. Антону очень нравится номер, который они поставили, и нравится, что он работал сверх нормы, уже после всех тренировок ехал с тренером на другой каток и был там до ночи. От всей этой атмосферы появлялось какое-то необъяснимое ощущения счастья. А потому на небольших личных тренировках с Арсением Сергеевичем он катает программу с нереальным удовольствием, впитывает замечания и наставления, советы по мимике и театрализации некоторых движений. А тренер радуется, что у его воспитанника, у его ребёнка, уже есть тропинка в волшебный мир шоу. Пусть тропинка пока ещё совсем не вытоптанная, но, зная Антона и его характер, через три года тут уже будет выложена асфальтная плитка.       — Какая плитка, Арсений Сергеевич? — хмурится сидящий напротив пацан, дожёвывая кусочек своей запечённой рыбы. Ребята заехали в недорогой ресторан, чтобы восстановить силы после достаточно насыщенной общей репетиции. Попов выплывает из своих мыслей и непонимающе смотрит на подопечного.       — Ты что-то сказал? — моргает он.       — Вы про асфальтную плитку что-то сказали, я не понял, — поясняет ребёнок, замешкавшись.       — А! — до мужчины доходит не сразу, он тоже устаёт не меньше детей, — Ничего, всё в порядке. Ешь и поедем, завтра ещё не воскресенье.       В итоге, почти полгода Шастун прожил в абсолютном счастье, кайфе и наслаждении.

***

      На дворе середина декабря, на термометре плюс один и на улице мелкий снегопад. Шастун сидит у себя в комнате и смотрит как солнышко пытается пробиться через плотные облака, закрывшие всё небо.       Что значит скучать?       Ждать. Надеяться. Грустить. Переживать. Желать встречи. Тосковать. Представлять.       Разве я хоть что-то из этого чувствую? Хоть что-то? Получается, я не скучаю по родителям, которых не видел несколько лет?       Мама с папой прилетают через полтора часа, и Антон уже готов ехать их встречать вместе с Арсением Сергеевичем. Шастуны сняли тут квартиру на месяц, и неважно что вместе с сыном они смогут побыть всего неделю. Как минимум, у мальчишки тренировки, на конец года выпало пару прекрасных выступлений в шоу, к которым нужно продолжать усиленно готовиться, а вот после непосредственного праздника будет как раз неделя для отдыха.       Только о чём ему вообще с семьёй в эту неделю разговаривать? Общие темы, занятия, интересы? Чем они будут заниматься? Не поссорятся ли из-за какой-то банальщины?       У парнишки много мыслей на этот счёт, и ни одна из них не пахнет так сладко, как излюбленный Арсением медовик.       Домой к тренеру хотелось в разы больше, чем на какую-то квартиру к родителям. Туда, к Попову, неистово тянуло, и даже будто бы рефлекс появился: «Новый год проходит в компании Попова». И поэтому, наверное, мозг юного фигуриста отказывается воспринимать другую информацию. Да, когда Антону было восемь, а именно тогда он последний раз праздновал с родителями, было весело, ярко и сказочно, хотелось верить в чудеса. А сейчас ему комфортно, тепло и уютно в квартире Арсения Сергеевича. Мальчишка уверенно наизусть помнит интерьер до и после новогодних украшений, которые Арсений с Антоном вешают либо тридцатого, либо тридцать первого, потому что раньше просто не успевают.       Новый год стал особенным праздником для них двоих. Они оба в это время расслабленные и настоящие. Тренер добрый, а подопечный благодарный. Время, проведённое вместе, становилось волшебным, а моменты праздника ещё долго всплывали в воспоминаниях яркой картинкой.       А что будет в этот раз?

***

      — Тошенька, Господи, родной мой! — Майя бежит через весь аэропорт, разглядев в толпе сына. Она налетает на него с крепкими объятиями и стоит неподвижно около минуты, не давая ребёнку даже нормально вздохнуть, — Золотой ты мой… Красивый какой, вырос как! Ой, Боже! Моя ты радость, — женщина смотрит на сына, суетливо оглядывая знакомые, но повзрослевшие черты лица. Глупо улыбается, поджимает губы, а на глаза выступают слёзы.       — Мам, — шепчет на улыбке Антон, обнимая маму в ответ.       — Мой маленький Тоша… Как же ты быстро вырос, солнышко. Я так по тебе скучала, малыш. Анто-ошка мой, — женщина беспорядочно шепчет всё, что говорит язык, а в голове у неё какая-то каша. Она слишком рада встрече с сыном.       — Антоха! — идёт с чемоданом Андрей, поднимая вверх большую ладонь с растопыренными пальцами. Майя отпускает ребёнка, позволяя теперь мужу обнять его, — Ой, как вырос, ой, как вырос! Тошкааа! Как дела, спортсмен? — отец любяще целует парнишку в макушку и отстраняет от себя.       — Хорошо всё, — губы мальчика сами растягиваются в улыбке. Он рад видеть родителей, хотя думал, что не будет чувствовать ничего такого. Но сейчас, заметив эти счастливые лица и радостные слова, не может не улыбнуться в ответ.       У мамы всё такие же нежные руки, а у папы всё такая же колючая щека. И от этого на душе теплее.       — А где же Арсений Сергеевич? — вдруг спрашивает женщина, не отпуская руку сына.       — Вон, — пацан указывает рукой на железные кресла, стоящие в ряд, — Идите сюда, — машет он тренеру, и статный мужчина подходит к семье.       — Здравствуйте, — улыбчиво кивает брюнет прежде чем его обнимает Майя.       — Спасибо Вам, спасибо! — благодарит она, отпуская.       — Безмерно благодарен, — Андрей пожимает тренеру руку, глядя в глаза.       — Вам спасибо, за то, что доверили это чудо, — Арсений приобнимает воспитанника за плечи, взглянув в его зелёные глазки сверху вниз.       — Пойдёмте, наверное. Что мы стоим? — активно предлагает Майя, и все с ней соглашаются, направляясь на выход.       — Я вас сфоткал. Скину тебе потом, на память, — шепчет Попов на ухо мальчику, а тот в ответ только кивает, улыбаясь до милых ямочек на щеках.

***

      — Арсений Сергеевич, мне страшно, — слышит мужчина где-то сзади, когда стоит у небольшого киоска прямо в ледовом дворце, где будет проходить первое новогоднее представление. Для артистов специально оставили один небольшой ларёк в стороне, чтобы те могли спокойно им воспользоваться, без боязни быть увиденным или случайно сфотографированным. Попов вот, например, воду покупает и пачку яблочной жвачки.       — Спасибо, — кивает он молодому продавцу и разворачивается, оглядывая мальчишку в тёплом спортивном костюме. Они выдвигаются обратно к раздевалкам, — Что так? — решает спокойно узнать брюнет, не накручивая себя. Может и ребёнок тогда не будет, глянув на взрослого.       — Это же не соревнование, тут не на технику смотрят и…       — Я на технику смотрю, — перебивает и чётко говорит мужчина, глянув в растерянные зелёные глазки. Но мальчишка молчит, — Так и что?       — Тут мне нужно именно отыграть, как актёру… Зритель не должен выпасть из сюжета на нашем номере… И я боюсь, что не справлюсь, а потом будут плохое говорить, — пусть и с ужасными паузами, медленно, Антон всё же говорит главное, — Но я же учусь только, разве нет? — с надеждой спрашивает фигурист, поглядывая на тренера.       — Ты…       — Арсений Сергеевич! — с улыбкой на лице зовёт Авербух, приближаясь к паре, — Готовы? — сначала старшие пожимают руки, а потом уже и Илья с пацаном.       — Почти. Мы тут начали переживать, что отыграть не сможем. И нас закидают плохими комментариями. Да, Шастун? — Попов говорит «мы» не осознанно, просто делает так, как идёт, и почему-то именно сейчас ему хочется говорить, как мамочки при любом вопросе об их ребёнке.       — Приивеет, — тянет мужчина, усмехнувшись, пока мальчишка от смущения стоит с опущенной головой, — Ты ж малявка ещё, Тох. Не налетят на тебя, господи. Ты чем его запугал, Арс? Всё в порядке будет, — Илья то смотрит на брюнета, то хлопает фигуриста по плечу, — Даже если и будет что-то такое, забей тут же. Ты первый раз принимаешь участие в такой штуковине, а опыт решает очень много в жизни. Научишься ещё десять раз, что бы не вышло в этот, — уверенно заявляет хореограф и поднимает голову Шастуна за подбородок, вынуждая смотреть в глаза, — Позвал бы я тебя, если бы ты просто катался классно? Без эмоций? Ответь.       — Ну, как будто бы, нет, — мнётся младший, шмыгая.       — Не позвал бы, — согласно кивает Авербух, — Так что сделаешь ты всё прекрасно. На генеральной репетиции меня всё устроило, что бы ты знал, — улыбается мужчина.       — Вас может и да, а вот, — загадочно тянет Антон тоже на улыбке и аккуратно смотрит в сторону тренера, что стоит с наигранно удивлёнными глазами.       — Ему всегда что-нибудь не будет нравится, — весело утверждает хореограф и поправляет на себе кепку, — Но ты его слушайся беспрекословно. Он дело говорит! А я побежал. Не загоняйся, Тох! — Авербух убегает дальше по делам, а пацан возвращается к Арсению Сергеевичу.       — Давай, переживающий, завершай разминку и одевайся. Полчаса у нас есть, выкатимся ещё с тобой на лёд на пять минут, — Попов говорит всё это так расслабленно, будто уже видел этот момент в будущем, и теперь уверен, что волноваться не о чем. Антон старательно пытается перенять себе этот настрой.

***

      — Давай, подбородок вверх, — Арсений пальцем задирает детский подбородок, пока зелёные глазки сверкают огоньком, и разворачивает фигуриста в сторону небольших кулис, откуда и должен будет появиться парнишка, — И погнал, Антон, — тренер хлопает ученика по попе в нужный момент музыки, и тот уверенно раздвигает шторы и выкатывается на лёд.       Попов наблюдает за катанием через щёлку, волнуясь так, будто ребёнок на соревнованиях выступает. Он максимально напряжён и сосредоточен, следит за каждым шагом и за каждой эмоцией на юном лице. И мальчишка справляется прекрасно: скользит очень мягко, не суетиться, оставляет взгляд на зрителей, пусть они все для него сейчас чёрное пятно.       Через десять минут Шастун забегает обратно, тяжело дыша, и тут же попадает в объятия тренера.       — Умничка мой, справился, молодец, — Арсений бережно прижимает голову мальчика к своей груди, пока сам смотрит куда-то вперёд.       — Спасибо, — счастливо вздыхает Антон, улыбаясь, как дурачок. Его первый прокат для шоу.       — Сегодня заедем за твоей любимой белковой корзиночкой, — усмехается брюнет, решив сделать ребёнку подарок.       — Спасибо, — повторяет пацан, хихикнув.       — Тебе ещё в конце выезжать, махать, — напоминает Попов и наконец ослабевает объятия, — Пошли посидим, отдохнёшь, — он, придерживая за спину, ведёт фигуриста в сторону раздевалки.       — Спасибо, — последний раз тяжело выдохнув, повторяет Шастун и смеётся. Арсений разрешает себе игриво растрепать пшеничные залаченные волосы.

***

      Антон сидит на кухне съёмной квартиры, напряжённо оглядывая безвкусный ремонт, подставив на табурет ногу. На душе тоскливо, кошки скребут, не жалея, пока родители счастливые сидят на диване в зале, где в миллионный раз крутят какой-то известный фильм. Там стоит наряженная несколько дней назад ёлка, а на журнальном столике разноцветные конфеты вперемешку с оранжевыми мандаринами запросто соревнуются яркостью с той самой ёлкой. На кухне же вазочка с песочным печеньем, которое за три дня дома Антону уже порядком надоело.       К тренеру хотелось безумно, аж руки сводит, и на стену лезть охота. С родителями было классно только первое время, потом начались допросы-расспросы, лишние контроль, забота, нежности и прочее. Они просили внимания к себе, требовали рассказов о жизни, просили впредь звонить чаще. Даже за испачканную зубной пастой майку отругали! Антошка Шастун: Арсений Сергеевич, заберите меня, пожалуйста. Я скучаю по вам. Извините, глупо, знаю. Но я не могу с ними, не хочу, слишком тяжело. К вам хочу, у вас хорошо, тепло. Хочу с вами погулять 13:42       Получив от своего лучшего спортсмена такое сообщение второго января, Попов чувствует, как в груди теплеет. Ему тоже хочется увидеть мальчишку, обнять, показать свою ёлку, в глаза сказать самые нужные и долгожданные слова и поблагодарить за вновь искреннюю открытку. Но он не может отобрать ребёнка у родителей сейчас, не имеет никакого права. И при всём при этом, ещё и обязан донести, что семья сейчас как нельзя важна. Арсений Сергеевич: Антош, мы тысячу раз с тобой это обсуждали последние три дня. Ты не можешь оставить родителей, ну не можешь. Потерпи, порадуй их, они ведь скучали 13:46       Он не удерживает ласкового обращения в начале, ведь сам ужасно скучает по обладателю пшеничных кудряшек. Парнишка очень нежный, и именно такой компаньон нужен брюнету в выходные. Он снимает маску строгого и ледяного тренера, и просто жизненно необходимо, чтобы настоящее доброе лицо кто-то поддержал, разделил и почувствовал. Шастун Арсению приносил в Новый год счастье.       Горечь от того, что спасение не придёт, и парень тут в заложниках ещё минимум на пять дней, приходит быстро. Настроения нет совсем, мысли какие-то серые, пустые и глупые. А яркие желания потихоньку развеиваются, точно пар, когда приходит понимание неизбежного. Принять ситуацию у Антона не получается, сколько бы он не старался.       Это же родители, мальчишка их любит, уважает, но не чувствует чего-то важного, чтобы сейчас радостно и с улыбкой Чеширского кота сидеть между мамой с папой на диване. Антошка Шастун: А я скучал? Я не чувствую 13:48 Антошка Шастун: Я плохой сын, да? Как можно так с родными 13:50 Антошка Шастун: Почему я всегда такой проблемный? 13:53 Антошка Шастун: Простите, Арсений Сергеевич, я мешаю, наверное. Праздник порчу вам. У меня настроение плохое, вот и написал. Извините ещё раз 13:55 Арсений Сергеевич: Всё в порядке, не переживай по этому поводу И ты не проблемный. Ты человек, который имеет право на чувства, вот и всё А что с ними делать и как их показать или спрятать — решать тебе 13:56 Антошка Шастун: Арсений Сергеевич… Я не могу, кричать хочется. Почему всё так? 13:58 Арсений Сергеевич: Не знаю, Антош. Значит, так надо 13:58       Антон со вздохом откидывается назад, забыв, что сидит на табурете, и потому чуть не падает. Сердце уходит в пятки, когда он судорожно хватается за стол, возвращая себя в вертикальное положение. Случайно ударяется костью голени об ножку стола и шипит, тихо хныча от внезапной встряски. Шастун сидит с пустой головой, уперев лоб в стол, ещё какое-то время, пока на телефон не приходит ещё одно сообщение. Арсений Сергеевич: Я тоже по тебе скучаю 14:02