Штамм L0V3

      Воздух неприятно холодил кожу, тупая ноющая боль усилилась, я поморщилась и открыла глаза.             Приглушенный свет из окна заполнял небольшое помещение, я пошевелилась и тут же зашипела от боли, потревожив сломанную ногу. На тумбочке стоял стакан воды, я выпила его несколькими жадными глотками, после чего аккуратно села на край кровати и стала осматриваться.       Судя по всему, это была какое-то жилое помещение для сотрудников кемпинга или что-то такое, единственное окно было прикрыто короткой шторкой. Я неловко допрыгала на здоровой ноге до окна и приподняла край шторы, чтобы посмотреть на улицу. Это явно была стоянка для кемпинга, здания, в которое меня привели ночью, видно не было, зато я увидела тот самый гараж и невольно поежилась. Людей не было, видимо, боль разбудила меня с рассветом, и кто бы здесь ни был в качестве выживших, в этот час они спали. Я смело повернула ручку и дернула раму, но окно не открылось. Приглядевшись, стали заметны шляпки гвоздей, торчащих из рамы с наружной стороны. Очевидно, люди здесь не идиоты и заколотили окно намертво. Сбежать со сломанной ногой я не сумею, а если даже разобью стекло - наделаю шума и все равно далеко не уйду. Я досадливо хлопнула ладонью по стеклу, с трудом добралась до кровати и села.        Пистолета на месте, разумеется, не оказалось, ублюдки сняли его вместе с кобурой. Мысли роились в голове огромным беспокойным вихрем.       Я должна вернуться к Питеру.       Этот перелом будет заживать вечно.       Что этому мексикашке от меня надо? Что надо им всем?       Мне нужно сбежать отсюда.       Я закрыла лицо ладонями и вздохнула, ушибленная скула заныла от прикосновения. Я понимала, что должна вернуться к месту аварии и спасти напарника, каждая секунда моего промедления могла стоить Питеру жизни. Чувствуя отвращение к этой мысли, я понимала: сейчас я не смогу ему помочь. Изувеченная и безоружная, я вряд ли даже выйду за пределы лагеря. Я злилась на себя и на всю ситуацию, но не знала, как все исправить.       Хватит. Нужно действовать. Не разводи драму.       Я замерла на секунду от этой мысли, после чего стала аккуратно закатывать штанину на сломанной ноге. Надо будет найти что-нибудь твердое, чтобы сделать шину, иначе этот чертов перелом никогда не срастется.       В конце концов, коп не должен терять самообладание в экстренной ситуации.   … ​       Дверь противно скрипнула, и в проеме появилось то самое лицо с изуродованным шрамом ртом. Я тяжело перевалилась набок и села на край кровати: не из уважения или почтения к этому уроду, а лишь потому что лежа я чувствовала себя более уязвимой.       А уязвимой перед ним я быть не собиралась.       Он закрыл за собой дверь, в голове пронеслась безумная мысль: он запер дверь на замок, можно попробовать убежать. Но я быстро подавила в себе этот иррациональный порыв и исподлобья взглянула на Сетаса, он смотрел на меня сверху вниз. Взгляд темных глаз был цепким и каким-то оценивающим.       - Фрэнки сказала, ты не ела.        Хотелось поморщиться, но усилием воли на моем лице не дрогнул ни один мускул. Чуть раньше действительно приходила эта огромная баба и принесла мне миску, наполненную чем-то невразумительным. Мы не обменялись ни словом, я смотрела на нее исподлобья, и ответный мутноватый взгляд Фрэнки казался спокойным, но без малейшего признака интеллекта. Мы смотрели друг на друга добрых две минуты, после чего она, все еще не говоря ни слова, вышла из комнаты прочь.       - Я… Я не голодная. – Хотелось высказать Сетасу все что я думаю, но я помнила, как этот ублюдок мгновенно распорядился меня искалечить, стоило проявить хотя бы немного сопротивления.       - Не голодная, значит…       Он замолчал, после чего его взгляд изменился и стал каким-то странным. Я подумала о том, что так не смотрят на людей. Так патологоанатомы смотрят на трупы и оценивают масштабы предстоящей работы.        На живых так не смотрит никто.       - Нет, Nina*, так не пойдет. Ты нужна сильная и здоровая.       - Для чего, интересно? – я не удержалась от язвительности в собственном голосе, нервы были напряжены до предела. Конечно, я догадывалась, для чего на грани вымирания человечества может быть нужна женщина детородного возраста, но думать о таком раскладе совсем не хотелось.       Сетас положил руку мне на плечо, я замерла, изо всех сил подавив желание сбросить его ладонь. Внутри меня все съежилось от отвращения, но я приложила все усилия, чтобы не показать этого.       - Ты понимаешь для чего, милая, прекрасно понимаешь.        Я сглотнула, борясь с паникой и тошнотой, и подняла взгляд. В глубине темных глаз горел какой-то странный безумный огонь, я почувствовала: что бы я ни сказала, меня не услышат.       Но я должна попытаться.       - У вас же ничего нет. К-как ты вообще собираешься растить детей в таких условиях?!       - Я рос в трущобах, cariño*, поверь, нынешняя… обстановка, лишь немногим хуже. Если мои дети достаточно сильные, то они справятся.       - Твои?..       Сетас наклонился ближе, я смотрела на него и изо всех сил пыталась сдержать гнев и страх. Его худое скуластое лицо и внимательный взгляд создавали впечатление человека умного и задумчивого, но я никак не могла отделаться от мысли, что передо мной – вонючий мексикашка, планирующий меня выебать только ради того, чтобы я родила ему ватагу чумазых отпрысков.       - Ну конечно мои, Nina, или ты считаешь, я позволю размножаться всем этим отбросам? В новый мир войдут только лучшие.       Он аккуратно толкнул меня обратно на кровать, тошнота настойчивее подступила к горлу. Сетас навис надо мной, в глубине его темных глаз все еще виднелось это странное безумие, и это совсем было непохоже на сияющие синие радужки, в которых горел совсем другой огонь…       Я сама не поняла, как это произошло, мой кулак будто по собственной воле наотмашь ударил Сетаса по лицу. Подгоняемая внезапным адреналином, воспользовавшись его секундным замешательством, я оттолкнула мужчину и попыталась слезть с кровати в безумном желании умчаться отсюда прочь, но вдруг жесткие пальцы схватили меня за волосы и буквально через мгновение перед моими глазами оказалось металлическое кованое изножье кровати. Я зажмурилась, и мой лоб пронзила тупая оглушающая боль.        Сетас неразборчиво и яростно ругался на испанском, несколько раз приложив меня головой об изножье кровати, после чего отбросил меня в сторону и стал остервенело пинать, вкладывая в каждый удар всю силу своего худощавого тела. Я старалась не двигаться, чувствуя, как горячая кровь заливает лицо. Он пнул сломанную ногу, во всем теле будто вспыхнул обжигающий огонь.        Теряя сознание, в голове пронесся один-единственный вопрос: как много я еще выдержу, прежде чем умру?..         …         Фасоль в томатном соусе казалась пищей богов. Я неловко держала ложку перебитыми пальцами и жадно глотала еду, почти не жуя: это была мой первый обед за несколько дней и привередничать не приходилось. Закончив с едой, я поставила опустевшую миску на тумбочку и утерла рот рукавом. В воздухе витало слабое зловоние от ведра, стоящего в углу комнаты: почти сразу стало очевидно, что со сломанной ногой я не могу ходить справлять нужду на улицу, поэтому они довольно быстро решили эту проблему. В подобной обстановке я чувствовала себя заключенной в областной тюрьме: необходимость срать в ведро, постоянные побои и паршивая еда. Не хватало только изнасилований, но это явно был вопрос времени: я дважды довела Сетаса до истерики, но когда-нибудь он перестанет впадать в ярость при виде меня и моих действий.       Дверь тихонько открылась, и я напряглась, но в дверном проеме неожиданно появилось умное лицо в изношенных пластиковых очках.             Харви быстро закрыл за собой дверь и запер ее изнутри на замок. Он слабо улыбнулся, в уголках его глаз появились морщинки, и в этот момент он казался приятным и даже обаятельным.       Но интуиция говорила, что мне надо бежать.       - Как ты тут? – Его голос звучал мягко и успокаивающе. Я чуть заметно поморщилась.       - Охуенно. Настоящий курорт, серьезно.       Харви слегка поджал губы и едва заметно вздохнул. Сейчас он выглядел как школьный учитель, пытающийся наладить контакт с самым непослушным учеником. Он приблизился, и я инстинктивно отпрянула, заползая глубже на кровать, Харви тут же остановился и поднял руку в примиряющем жесте.       - Не волнуйся, я пришел с миром, как говорится. Вот…       Он сунул руку куда-то под куртку и извлек оттуда небольшой газетный сверток, после чего аккуратно бросил его на кровать. Я поколебалась пару секунд и все же решила развернуть подарок. Изувеченные пальцы плохо слушались, но мне удалось развернуть несколько слоев бумаги. Соблазнительно запахло соленым, внутри оказалось немного вяленого мяса. При виде темно-бордовых кусочков рот тут же наполнился слюной. Харви подошел ближе, вопросительно мотнул головой в сторону кровати, я кивнула, и он сел на край рядом со мной, стараясь не вторгаться в мое личное пространство.       - Это оленина. Не ешь все сразу, лучше припрячь на черный день. Если Сетас снова психанет, он может не кормить тебя неделю.       Я взяла один из кусочков и жадно затолкала в рот, восхитительный вкус соленого мяса наполнил меня до краев, словно осветил изнутри ярким светом. Сложно было вспомнить, когда в последний раз я ела нормальное мясо: мы с Питером не охотились и никогда не искали дичь, предпочитая консервы. Прожевав, я втянула носом пленительный аромат, после чего завернула подарок поплотнее в газетный лист.       - Они учуют запах.       Под «ними» я, конечно же, имела ввиду Фрэнки и Сетаса, больше меня никто не навещал. Харви в ответ на мои сомнения даже бровью не повел.       - Просто сделай дыру в матрасе со стороны стены и спрячь внутрь, тогда запаха не будет. Проверять никто не станет.       Я подозрительно взглянула на него, но в поведении Харви не было ничего угрожающего. Он абсолютно спокойно поглядывал на меня сквозь стекла очков.       - Почему ты мне помогаешь?        - Ну… - Мужчина пожал плечами. – Ты кажешься адекватной, не хотелось бы чтобы ты умерла быстро.       Он явно что-то не договаривал, но я не стала допытываться: в конце концов, советы этого человека вреда мне не принесли, к тому же, он поделился едой, скорее всего, обделив себя, и так или иначе я была ему благодарна. Я отложила сверток в сторону и снова посмотрела на Харви. Тот бросил на меня проникновенный взгляд.       - Не зли его, ладно? Просто дай ему то, что он хочет.       - Я понимаю, просто… - Я снова поморщилась и отвела взгляд. – Я понимаю.       Ответом мне была теплая спокойная улыбка. Харви заставлял все мое нутро сжиматься от страха и тревоги, все мое тело говорило: рядом со мной – опасный и безумный хищник, как бы ему ни хотелось продемонстрировать иное. Но сделать я ничего не могла.       - Вот и славно. И еще кое-что…       Он наклонился ко мне чуть ближе, черные точки и маленькие потемневшие черточки капилляров стали видны на половине его лица более отчетливо, и это снова заставило промелькнуть странную отчаянную мысль. Значит, не все стали зомби?       - Лучше не упоминай, что я тебя навещал, ладно? Это плохо для нас кончится.       - Не надо меня за идиотку держать, само собой, я никому не скажу. – Я пробормотала это, но в моем голосе не было привычного раздражения. Харви снова улыбнулся, после чего поднялся с кровати и направился к двери.       Я понимала, что не в праве просить его еще о чем-то, но я не могла заглушить жгучее чувство в своей груди. Я закусила губу, но слова вырвались из меня сами собой, едва стоило моему визитеру коснуться ручки двери.       - Питер! Мой… Мой напарник, с кем я была в кемпере. Он жив?       Я жадно вглядывалась в лицо Харви. В его глазах на секунду мелькнуло странное выражение, как будто на мгновение он куда-то исчез и не слышал меня, после чего его взгляд снова сфокусировался на мне. Я сглотнула и просяще посмотрела на мужчину.       - Умоляю, скажи мне, это все, что-       - Мы оставили его тело возле машины.       Не говоря больше ни слова и не глядя на меня, Харви вышел прочь из комнаты и запер за собой дверь. А я сидела, не чувствуя больше ничего, парализованная от шока и горя, будто на меня навалилась целая гора.       Тело. Если он не солгал, от моего Питера осталось лишь тело. …       Прошло всего два дня с прихода Харви, а мне показалось, будто минула целая вечность. Я бросила взгляд на едва заметную зарубку, которую продавила ногтем на стенке тумбочки еще утром, рядом с еще несколькими, и думала о том, как невыносимо могут тянуться дни. Уже темнело, скоро должна была прийти Фрэнки и принести мне очередную миску сомнительной еды, но меня это уже не волновало. Я лишь ждала, когда более-менее срастется перелом, чтобы можно было попытаться сбежать. Спасать уже было некого, и мысль об этом каждый раз ранила так, что хотелось кричать, но стоило все равно попытаться выбраться.       Вдруг в дверь кто-то громко ударил, я вздрогнула и напряглась. Замок открылся спустя пару мгновений, и в комнату влетел Сетас, в руках которого был красивый обрез с прикладом из ярко-красного дерева. Почему-то мысль о том, что он решил вышибить мне мозги, не пугала, а странным образом успокаивала.       - У меня к тебе пара вопросов, cariño.       Я выдохнула и пожала плечами. Я понятия не имела, какие у него могут быть ко мне вопросы, но искренне была готова ответить на все.       - Я вся внимание.       Ствол обреза почти сразу уперся мне в лоб, но ничего другого я и не ожидала. Сетас сверлил меня все тем же холодным мертвым взглядом. Он ничего не спрашивал, только тяжело дышал и продолжал неотрывно смотреть на меня.       Вдруг Сетас медленно убрал обрез, но в следующую секунду он замахнулся и ударил меня оружием по лицу, я тут же упала на деревянный пол. Боль была невыносимой, казалось, что этим ударом он раздробил мне все лицевые кости. Я застонала и аккуратно коснулась лица, после чего выплюнула на пол кровь и беловатые обломки: ублюдок сломал мне зуб. Приклад обрушился на мою руку, из моего рта вырвался нечеловеческий крик. Сетас ругался на испанском, иногда шипел, что все это из-за меня, но я вообще не понимала, о чем он говорит. Мужчина продолжал избивать меня, но ни разу не выстрелил, хотя спустя пару минут это было единственное, чего я желала. Сетас схватил меня за волосы и заглянул в мое лицо.       - Puta estupida*! Наверняка твой дружок постарался, я уверен. Пристрелю его, как вшивую perro*, а тебя заставлю смотреть на это.        Он наконец-то отпустил меня и вышел прочь из комнаты. Знакомого щелчка запираемой двери не было, но у меня все равно не было сил встать и попытаться уйти, вместо этого я свернулась калачиком на полу и поскуливала от боли. Мысли проплывали в голове одна за другой, что-то в словах Сетаса казалось невероятно важным, но я никак не могла уловить, что именно. Боль была невыносимой, я понимала, что этой ночью я не усну, как бы мне ни хотелось. Оставаясь на холодном полу, я лежала и не двигалась, надеясь, что удастся хотя бы вздремнуть.       - И где ее нашли?       В тишине стало слышно голоса за окном, видимо, люди проходили прямо возле моей комнаты. Невзирая на боль, я собрала все силы и как следует прислушалась.       - На окраине леса. Я вообще не представляю, как можно было перерезать глотку этой корове, она же футов шесть ростом!       - Вот-вот, она ж еще здоровая… была. Сетас велел прочесать лес, но я не понимаю, что он…       Голоса совсем затихли и дальше речь говорящих было не разобрать. Было ясно, что кого-то зарезали, и под описание подходила только одна женщина, которую я знала из их банды: та самая, что молча приносила мне еду и выносила мое ведро.       Кто-то убил Фрэнки? Но как? И зачем?