Memories of a Protector [The Protector AU]

Инк дождался стабилизации Аутертейла и только потом перенес себя и Дрима в Дудл-сферу. Статуя Дрима плавно опустилась на остров, а Инк постарался упасть прямо в лужу краски. Цвет не имел значения. Инку просто нужна была любая краска, чтобы защититься от Создателей. Столь многие пытались взять его под контроль, что он чувствовал, как его сознание расщепляется по всей Мультивселенной. Вспышки бесчисленных эмоций, кодов и миров пытались пробиться в его череп, давя так сильно, что казалось, его кости вот-вот расколются. Инк не сломался. Не дрогнул, не упал. Он не потерял концентрацию и не забыл о своей задаче, даже когда Создатели бились за то, чтобы подчинить его себе (а другие Создатели помогали помешать Им). Возможно, Их злые намерения сыграли против Них самих. Они так спешили, что только мешали друг другу подчинить Сосуд, и в итоге никто из Них не смог прорваться и взять Инка под контроль. Возможно, вспышки сопротивления, что чувствовал Инк, подпитывали те Создатели, что работали вместе, чтобы заблокировать остальных. А может, решимость спастись принадлежала исключительно Инку. Причины не имели значения. Теперь Инк не мог дрогнуть. Сценарий Мультивселенной был остановлен. Золотое яблоко спасено. Теперь настала очередь Дрима. Инк уже извлек его файлы из Дримтейла и надежно спрятал их в недоступном для Создателей месте. Ему придется ответить за свои действия. Последствия уже наступили в виде пары открывшихся шрамов на его теле. Дриму больше не грозили Их скрипты и Удаление. Его душа-яблоко была цела и невредима в грудной клетке. Его статуя была в безопасности в Дудл-сфере. Но Инк не исключал, что Создатели могут как-то извернуться и дать Найтмеру возможность изменить проклятие на расстоянии и довести дело до конца. Инк всегда старался ценить Их креативность и решимость довести сценарий до конца, ведь тогда Они хотя бы реже прибегали к Удалению… хотелось бы надеяться. Теперь же он открыто, дерзко и непримиримо бросал вызов Их воле. Другого выбора не было. У него никогда не было другого выбора. С тех пор, как Инк появился в Дудл-сфере и привязался к творениям, которые Они могли так безжалостно Удалить, он уже выбрал, кого будет спасать. И с кем будет сражаться за них. Грудь болела там, где Дрим вынужден был его проткнуть. Ощущалось и дополнительное, гораздо менее болезненное давление в грудной клетке. Маленький мешочек был на месте, его содержимое не пострадало. Хорошо. Инк проигнорировал боль и сосредоточился на своей задаче (своем выборе). Проклятие Найтмера было остановлено, а связанный с ним сценарий отменен, но оно все еще присутствовало в кодах Дрима. Если вернуть Дрима из каменного заточения в таком состоянии, он снова станет статуей в считанные секунды. Дриму не суждено было пережить это. Его яблочная душа должна была рассыпаться и угаснуть. Но хотя проклятие Найтмера было основательным, у него был очевидный недостаток. (О котором тот даже не задумывался, поскольку Они стерли его воспоминания о Защитнике). Может, в других Мультивселенных было иначе, но Найтмер был частью этой Мультивселенной, как и все остальное. Токсичный негатив, изводящий Дрима, был всего лишь очередным программным вирусом, запускающим разрушительный сценарий. Инк уже отменил сценарий и нейтрализовал его пусковую точку, остановив его активацию. Теперь он отключал коды, превращавшие Дрима в камень, построчно деактивируя и удаляя их, чтобы этого больше не повторилось. Нельзя сказать, что он не боялся, когда Создатели бушевали, орали, угрожали ему. Он знал, что произойдет, как только он даст слабину, и Они смогут утащить его тело, куда пожелают. Но он не позволит Им убить и Удалить Дрима. Он спасет его и всех, до кого сможет дотянуться, как СПАС Даста, Гастеров, Каста и тех, кто был в Аутертейле. Так что Инк делал свое дело, пока давление в его костях все нарастало и нарастало, усугубляясь яростью Создателей (и растущим… принятием других?).

***

Дрим ожил с судорожным вздохом. Он не открывал глазниц, чувствуя, как рывками, с усилием вздымается грудная клетка при попытке вдохнуть. Она сжалась в спазме кашля, и он едва не задохнулся от сухости во рту и горле. На контрасте с этой шершавой пустыней уголки его плотно сжатых глазниц защипали слезы. Он помнил разрушение Аутертейла. Он помнил Найтмера. Он помнил, как его клинки пронзали кости, а на руках была кровь Нота. Он помнил, как превратился в камень, а его душа начала разрушаться. «Почему я жив?» Дрим прижал руки к груди и почувствовал, как пульсирует золотое яблоко его души: каждый удар был быстрым, но сильным. Он слегка поежился, и отчаяние сменилось растерянностью, когда он осознал, насколько ему тепло. Он чувствовал себя… по-другому. Он мог дышать без боли. Рука свободно двигалась по его желанию. Конечности не были холодными и тяжелыми, как камень. Саднило только горло и пара старых шрамов. Даже его душа (уставшая, увядающая, тяжелая яблочная душа) пульсировала спокойно и ровно, словно вся давившая на нее магия негатива рассеялась. Да, проклятие негатива Найтмера исчезло, но не тяжесть утраты. Найтмер все еще мертв. А Дрим… В его руке по-прежнему была зажата повязка Нота. По вискам Дрима стекали слезы. Даже они стали теплыми, как когда-то, до того, как его начал подавлять негатив Найтмера. Он наконец открыл тяжелые глазницы и задумался, действительно ли он мертв. Вокруг Дрима в золотом небе плавали ведра, острова и листы бумаги. Из нескольких ведер жидкой радугой струились водопады краски, некоторые падали на парящие острова, образуя сверкающие цветные озерца. Такие же струйки бежали из ведер, паривших между островками и бумагами, вливаясь в мерцающие радужные пруды далеко внизу. Над некоторыми из этих ведер и страниц висел странный светящийся символ. Радужный щит, наложенный на диагональную золотую кисть, сиял так же ярко, как и все вокруг. Казалось, золотое небо простиралось бесконечно во всех направлениях, но Дрим знал, что упасть с этих островов – значит погибнуть. Если он выйдет за пределы этого защищенного пространства, то окажется в Пустоте. Он знал это, хотя и не понимал, почему. Дрим никогда не бывал в Пустоте, слава Звездам. Иначе его бы здесь не было. Core!Фриск никогда не рассказывал, что он пережил после падения туда, а Дрим никогда не спрашивал. Встретит ли Дрим его здесь? Встретит ли Нота? Да и достоин ли он этого? Дрим неохотно отбросил эти мысли. Это не загробная жизнь. Вокруг никого не было, но это место не казалось пустым. Совсем наоборот. Жизнь окружала Дрима, вызывающе сияя золотыми оттенками, блестящими страницами и красочными потоками. На его глазах краска переливалась через край ведер, из их глубин одна за другой всплывали страницы и присоединялись к бесчисленным парящим в небе золотым листам. Глядя на золотое небо, залитое потоками цвета, Дрим чувствовал, как на него давит вся тяжесть Мультивселенной. Не как осуждение, а как объятие. Как теплое искреннее приветствие. «Это ядро Мультивселенной». И снова Дрим не знал, как он это понял. Что-то легонько коснулось его разума, шепча слишком слабым для восприятия голосом, и по позвоночнику пробежала дрожь. «Я опять что-то забыл?» Дыхание Дрима сбилось. Он резко вдохнул через стиснутые зубы, затем рывком сел, а потом и встал. Он аккуратно завязал порванную повязку Нота на запястье, чтобы не потерять ее, и начал осматриваться. Он не мог представить это место пустым. Парящие листы и ведра выглядели такими ухоженными. Здесь кто-то был. Просто обязан быть. Может, они могли бы дать ему ответы и рассеять этот тревожный туман в голове. – Привет? – тихо позвал Дрим, едва узнав свой хриплый дрожащий голос. Он откашлялся и поспешно вытер глаза рукавом. Его перчатки были желтыми, как и положено. Слезы снова были золотыми. Не серыми. – Эй? – снова окликнул Дрим, безуспешно пытаясь повысить голос. – Простите, я не знаю, где нахожусь. Здесь кто-нибудь есть? Не могли бы вы мне помочь? Ответа не было. Ведра и бумаги безмятежно парили в воздухе, красивые, но далекие. Приглядевшись, Дрим заметил, что многие из них выцвели. Одно ведро подплыло поближе, и Дрим нерешительно подошел, рассматривая его. Ведро ощущалось немного негативным, хотя у его обитателей было достаточно надежды. «Каждые ведро и страница – это путь в другой мир. – Дрим моргнул, удивленный этой мыслью. – Кто мне это сказал?» Дрим заглянул в ведро и увидел, как подернулось рябью его отражение. Красочная поверхность расступилась, открывая вид на версию Руин. Дрим бывал там не раз и сразу понял, что это за Руины. А потом в кадр вошел Underfell!Фриск с Флауи в руках. – Фриск! – ахнул Дрим. – Ты жив? Underfell!Фриск никак не отреагировал. Он не слышал Дрима. Дрим хотел было коснуться изображения Андерфелла, но тут к нему подплыл еще один лист. В отличие от большинства страниц, эта была настолько тусклой, что казалась скорее болезненно-серой, чем золотой, словно ее вымачивали в ядовитой смоле, а потом оставили гнить. Края страницы обтрепались, уголки скрутились внутрь, бумага медленно усыхала, источая нездоровую, отталкивающую ауру, от которой у Дрима скрутило живот. Дриму не нужно было приближаться, чтобы почувствовать исходящий от страницы негатив. Это так походило на присутствие Найтмера, что Дрим напрягся, и в руке сам собой появился лук. Он уставился на свое оружие, озадаченный ярким золотым сиянием, слишком сильным на фоне такого подавляющего чувства негатива. Дрим шагнул чуть ближе к пропитанной негативом странице, так близко, что мог бы коснуться ее, просто протянув руку. Присутствие Найтмера по-прежнему не давило на него и не вырывало дыхание из горла ледяными когтями. Его конечности не ослабли. Его душа продолжала сиять. Дрим взглянул на разрушающуюся страницу и различил холодные черные каменные залы. Его подозрения подтвердились. Это было новое местоположение Замка Найтмера. Он отступил, чтобы не поддаться искушению прикоснуться к странице. Рядом с ним проплыло еще одно ведро, привлекая его внимание. От него не исходило никаких эмоций. Ни единой. И все же Дрим интуитивно понял, что это ведро – не пустой мир. Он осторожно обошел страницу, несомненно, ведущую к Замку Найтмера, и заглянул в новое ведро. Оно было доверху наполнено разноцветной краской. Казалось, она была готова перелиться через край, но не могла преодолеть последний барьер, словно ведро накрыли невидимой крышкой. Краска по-прежнему мерцала под взглядом Дрима, но поверхность не стала похожа на видео. Вместо этого мелькнуло искаженное изображение, слишком быстро для четкого восприятия. Но Дрим успел увидеть достаточно. – Core!Фриск! – закричал Дрим. Не раздумывая, он бросился вперед и коснулся краски кончиками пальцев. Руку Дрима остановил огненно-оранжевый замок, окруженный дымчато-черной аурой, закрывая поверхность краски. В тот же миг что-то вцепилось в его душу и дернуло его назад. Дрим едва успел разглядеть ту же огненно-оранжевую и дымчато-черную магию вокруг своей яблочной души, как почувствовал под ногами пустоту. Душа Дрима упала вместе с телом, и он понял, что его выбросило с острова в открытое пространство. Он ударился обо что-то, не успев упасть в Пустоту далеко внизу. Дрим лежал на прохладной гладкой поверхности, слишком потрясенный внезапным броском и остановкой, чтобы издать хоть звук, а затем медленно приподнялся и опустил взгляд. Он лежал на тонком гладком магическом листе, похожем на черное витражное стекло. В отличие от темного дымчатого ореола огненной магии, эта зеркальная гладь отражала свет окружающих красок, почти завораживая переливами радуги на своей гладкой поверхности. Дрим так засмотрелся, что не заметил, как стекло пришло в движение и плавно вернулось к одному из островов, зависнув в полуметре от земли. Дрим нерешительно сошел со стекла. К его смятению, оно тут же исчезло. – Постой! – невольно вырвалось у Дрима. – Не уходи! Его щеки вспыхнули, и он неловко зажал рот рукой, осознав, что обращается к стеклу. Но ведь это была чья-то магия. Он снова огляделся, надеясь увидеть того, кто его спас, а не того, кто чуть не сбросил его в Пустоту. На ведре Омега-таймлайна оставался огненно-оранжевый замок. Дрим сравнил его с эмблемой радужного щита и золотой кисти на другой странице. В отличие от замка, этот знак не казался предостережением. На самом деле он был того же цвета, что и спасшее его стекло. Дрим подошел достаточно близко, чтобы заглянуть в ведро Омега-таймлайна, стараясь больше не прикасаться к нему, но цвета стали непрозрачными. Он больше не видел неподвижную фигуру Core!Фриска. Тот был в здании, а не в пылающей белизне Анти-пустоты или во тьме Пустоты. «Скетч не убивал его. Он не уничтожал Андерфелл, Омега-таймлайн или любой из других миров. Его подставили. – У Дрима так пересохло во рту, что казалось, язык вот-вот потрескается. И все же он не превратился обратно в камень. – Я купился на ту же ложь, что погубила моего брата, не так ли?» Дыхание Дрима снова странно сбилось, и на этот раз он признал, что еле сдерживает слезы. Его яблочная душа оставалась незамутненной, сияя мягким теплым светом. Он не понимал, почему, не понимал, как. Почему его спасли? Почему ему дали еще один шанс? Он подвел Найтмера, Дримтейл, Андерсвап, Скетча, Аутертейл… и Нота. Он убил Нота. – Дрим. Дрим был не один. Дрим резко обернулся на голос, едва не потеряв равновесие и изо всех сил стараясь не призвать свое оружие (оружие, убившее Нота). Перед ним возле лужи фиолетовой краски стояла размытая фигура. Не успел Дрим толком разглядеть пятно цвета морской пены, как его одежда изменилась. Когда Дрим моргнул, он был одет в жутковато белые одежды, а лицо скрывал капюшон. «Это один из Потерянных?» Дрим встречал множество Потерянных последователей Гастера по всей Мультивселенной, но даже они обычно были в серых монохромных тонах. Он не мог сказать, что этот кто-то был потерян в Пустоте. Он знал только, что видеть его в белом было невыносимо до слез. Цвета вокруг незнакомца резко потускнели, словно белизна его одежды поглощала их из окружения. Его собственная живость терялась вместе с цветами, и Дрим пришел в смятение, чувствуя, как гаснет его свет. Дрим даже не заметил, как подошел к фигуре в белых одеждах и, не задумываясь, снял свой желтый плащ и накинул на плечи незнакомца. Тот был намного ниже его ростом, поэтому короткая желтая накидка спускалась ниже по спине, а передние концы почти доставали до пояса. Незнакомец был плотным на ощупь. Плотным, но холодным. Он не шелохнулся, даже когда Дрим закрепил плащ на его шее. Дрим не мог сказать, моргал ли он вообще. Лицо было скрыто тенью, но это не походило на капюшоны Даста или Речной Личности. Эта анонимность (и белизна) казалась навязанной. Дрим мог признать, что ненавидит это зрелище, но не подал виду, тщательно проследив, чтобы плащ не сползал с плеч. – Ну вот, – улыбнулся Дрим и тут же замер, осознав, что сделал. – Я… э-э… Ты можешь одолжить мой плащ, если хочешь. Он не двигался. И не говорил. Даже не представился. Дрим не хотел называть его "Потерянным". Другие уже выбрали для себя это имя. Может… Сноу? "Сноу" могло бы служить прозвищем, пока он не назовет свое имя. Снег ассоциировался с белым, но и был прекрасной частью природы, отражающей любой свет, ярко сияя кристаллами. "Сноу" подходило куда лучше, чем какой-нибудь "Потерянный" или просто "Уайт". – Прошу прощения за столь неожиданный поступок, – неловко продолжил Дрим. – Я подумал, что тебе может быть некомфортно, поэтому я… я… – Он поморщился и опустил взгляд, теребя перчатки. – Должен признать, я не знаю, почему я это сделал. И тут Дрим осознал, что не чувствует эмоций Сноу. Сейчас ему было не до переживаний по этому поводу (ведь последними, чьих эмоций он не чувствовал, были Скетч и Нот, одного из которых Дрим предал и очернил, а другого убил своей рукой…). Руки Сноу безвольно висели вдоль тела, пальцы не шевелились. С кончиков пальцев капала краска. Она собиралась возле его босых ног. Она струилась по его затененному лицу, окрашивая желтую накидку Дрима во все цвета радуги. Его одеяния оставались безупречно белыми. Дрим узнал в этих красках кровь. – О боже… Где ты ранен?! Тело Сноу дернулось. Он согнулся пополам, обнимая себя, словно пытаясь унять боль. Пальцы судорожно скрючились, и он слабо, жалобно вскрикнул. Золотое небо потемнело, когда он вцепился в белую ткань пальцами и острыми зубами, отрывая ее от костей. Но фаланги и зубы не задевали кости. Он просто показал повреждения, сорвав стесняющую ткань и скрывающий лицо капюшон. Дрим узнал этого скелета. Он не мог поверить своим глазам. Он видел его смерть. И все же не поэтому он запнулся, выкрикнув его (другое?) имя: – Нот?! Нот сорвал с руки еще один кусок белой ткани, отшвырнув его с тихим напряженным криком. Даже в приступе ярости он старался не порвать накинутый на плечи желтый плащ, хотя тот и был весь в цветных пятнах. Краски просачивались из бесчисленных трещин в его костях. Они медленно текли из глазниц, словно сами зрачки кровоточили яркими оттенками. Цвета подчеркивали шрамы по всему скелету, но особенно тонкие линии и точки вокруг правой глазницы. Левый глаз превратился в мешанину цветов, словно все звезды разом взорвались сверхновыми, а правый рассекала трещина, словно золотое небо внутри разорвали надвое. Клочки золотого света отрывались от осколков, словно бумажки, а звезды постепенно превращались в звездную пыль, и все это падало вниз, смешиваясь с вытекавшей из глазниц кровью. Нот сорвал с шеи последний лоскут белой ткани и отбросил его прочь, оставив на себе только накидку Дрима. Мгновение спустя его ноги подкосились, колени с громким треском ударились о покрытую пятнами землю плавучего острова, и он едва удержался от падения, опершись на руки. Дрим застыл, наблюдая, как Нот согнулся и задрожал, впиваясь пальцами в землю от боли и оставляя в ней борозды. Плащ не мог скрыть двойные раны на его груди, там, где Дрим пронзил его клинками. Эти раны продолжали кровоточить, как и другие, окрашивая желтый плащ в смесь черного и всех цветов радуги. Дрим поборол шок и чувство вины и бросился к Ноту. Его исцеляющая магия пробудилась по его приказу с такой легкостью, что он и сам поразился, и зеленый свет погас так же быстро, как и возник. Дрим сделал пару вдохов, чтобы успокоиться, и повторил попытку. – Нот, пожалуйста, позволь мне исцелить тебя. Пронзительный взгляд кровоточащих огоньков остановился на Дриме, и он вновь ощутил на себе пристальное внимание всей Мультивселенной. В черепе Дрима нарастало давление, но он упрямо не отводил глаз, протянув светящиеся руки в очередной мольбе: – Позволь мне помочь тебе. Дрим не собирался говорить это вслух. Не успел он пожалеть об этом, как что-то смягчилось в ожесточенных болью чертах Нота. Он двинулся к Дриму, оставляя за собой красочные следы. Дрим счел бы их нарисованными, если бы не знал, что это кровь. Он не сделал шага навстречу, позволив Ноту подойти самому. Дрим протянул руку, и Нот ответил тем же, крепко сжав его ладонь. Руку Нота обтянуло белой тканью, а нижнюю часть лица – похожим на маску белым кляпом, заглушившим его крик. Дрим старался удержать его и протолкнуть зеленую магию сквозь преграду, но тело Нота едва не вырвалось из его рук. Дрим попытался вспомнить, как справляться с припадком, но тут же заметил светящиеся глазницы Нота под капюшоном. Его тело обмякло, и Дрим подхватил его, не давая сорваться с острова. Реальность пошатнулась. Когда к Дриму вернулось зрение, его окружали полки. Он почувствовал движение и, посмотрев вниз, увидел, что Нот слабо шевелится, теряя все больше красок. Не зная, что делать, Дрим прижал Нота к себе и приложил руку к его лбу, осторожно применяя целительную магию. Слабые движения Нота замедлились еще больше, а затем и вовсе прекратились. Дрим сосредоточился на исцеляющей магии, игнорируя собственную дрожь и не желая смотреть, рассыпается ли Нот в пыль или снова тает, превращаясь в чернила. Он не мог вынести этого снова. Не после того, как… (Черная краска покрыла его, окутав, будто магический щит. Она начала таять, стекая вниз, словно стремительно иссякала, мерцая бледными тонкими всполохами энергии. Не прошло и секунды, как она исчезла. Как и…) Рука Нота в белой перчатке наугад нащупала руку Дрима и сжала ее. Он что-то приглушенно промычал, другой рукой оттягивая кляп, закрывавший лицо от носовой полости до шеи, и в уголках его глазниц выступили темные слезы. Дрим надеялся, что это слезы. – Я сниму это. – Дрим отбросил воспоминания и призвал свое оружие. – Я не причиню тебе вреда… Дрим не мог полностью разглядеть лицо Нота. Но того, что он увидел, было достаточно, чтобы слова застряли в горле. Потому что Дриму не нужно было ничего говорить. Нот уже знал. Он слишком доверял Дриму. Глазницы Дрима жгло от непролитых слез, пока он осторожно разрезал ткань, заставляющую Нота молчать. Чудо, что он случайно не порезал метку на щеке Нота, пока кромсал неестественно прочную ткань, отрывая ее и отбрасывая в сторону. К его облегчению, она не появилась вновь, и ему удалось стянуть капюшон с головы Нота. Нот судорожно вздохнул и снова поискал руку Дрима. Дрим отложил оружие и снова крепко обнял его, прижимая к себе, хотя его по-прежнему покрывала эта ужасная белая ткань. – Все в порядке, – выдавил Нот, и каждое слово сопровождалось судорожным вздохом и брызгами разноцветной крови. – Мы в Библиотеке, в Дудл-сфере. Ты в безопасности. Ты в безопасности… – Его грудь вздымалась от надрывного кашля, а движения прерывались, пока он безуспешно пытался вытереть брызги крови белым рукавом. – Вот черт. Я испортил твой плащ… – Мне все равно. Главное, что ты жив. – Голос Дрима сорвался, но он держал эмоции под контролем, вновь сосредоточившись на исцелении. Нот откликнулся на его прикосновение, прижимаясь к Дриму, словно ища как можно больше тепла. – Я бы сказал: "Бывало и хуже", но почему-то это всегда расстраивало Даста еще больше. Честно говоря, я думал, что Создатели заставят Даста напасть на меня. Может, Они и хотели, но я успел освободить его раньше… В голове Дрима роились вопросы, но сейчас приоритетом было состояние Нота. Сколько крови он мог потерять? «Слишком много». – Здесь так тихо, – задумчиво произнес Нот. Уголки его рта дрогнули, приподнявшись в едва заметной мягкой улыбке. – Было бы здорово спать здесь вечно. Как думаешь, ты мог бы навещать меня? Блу, Даст и Скетч тоже могут прийти! – Он моргнул, нахмурившись от боли и замешательства. – Точно. Точно! У Даста уже есть доступ, но мне нужно впустить Скетча, пока еще не поздно. Как печально, что я впустил Даста раньше собственного брата?.. Целительная магия Дрима зашипела и угасла. Его руки тряслись, пока он пытался заставить ее разгореться вновь. – Ты не умрешь. – Нет, не умру, – рассеянно согласился Нот. – Пока не могу Пасть. Не могу прекратить борьбу. Если прекращу, Они Удалят, чтобы наказать всех нас. Они даже могут Удалить все, что еще могут к-к-контролировать. Так что, наверное, я… – Он моргнул, и вытекающие из него цвета приобрели более темный отлив. Дрим не мог определить, был ли этот отблеск черным или синим. – Ой, точно. Ты все равно не узнаешь, ведь я так и не смог тебе рассказать. Дрим игнорировал нарастающую головную боль, пытаясь вылечить все, что мог. Хотя, если честно, голова болела с самого пробуждения. У него были другие приоритеты. Он уже думал, что потерял Нота. Он больше не хотел терять одного из своих лучших друзей. Нот поднял на него глаза, серьезный и неподвижный: – Я не успею все объяснить, да? И меня тут не будет, когда воспоминания закончат скачиваться. Или загружаться? Или… подгружаться? – Он снова просиял, обнажив окровавленные зубы. – Я помог Дасту вспомнить, Дрим! У него есть воспоминания о моих воспоминаниях об Удаленных воспоминаниях. Я остановил процесс для остальных, кого спас, потому что это может сильно навредить им сейчас, ведь они все еще там и в опасности. Думаю, передача воспоминаний займет некоторое время. Надеюсь, это поможет тебе справиться с шоком, ха-ха. – Хотя Нот смеялся и улыбался, его слезы не прекращались. Дрим не мог определить, какие из них были его кровью. – Упс… кажется, я перебрал… – он помолчал и посмотрел на разноцветное месиво, – …фиолетового. Озерцо, из которого он вышел, было фиолетовым. Дрим не ассоциировал фиолетовый с печалью. Скорее лавандовый. Или синий. – Я снял проклятие Найтмера и остановил разрушение Аутертейла. Они больше не тронут тебя. Ни тебя, ни многих других. Я продолжаю передавать сюда файлы, пока мы разговариваем. Я уже говорил это? Тебе больше не грозит превращение в камень. Хотелось бы сделать больше, но у меня мало времени. Нот продолжал что-то бубнить и успокаивать, как будто именно это сейчас было важнее всего. Ну почему он опять за свое? Почему Дрим не мог заставить его позаботиться о себе? – Ты не умрешь. – На этот раз это прозвучало скорее как утверждение, чем как отчаянное требование. Так почему же Дрим чувствовал такой ужас? Он улыбнулся той же улыбкой, что и брат Дрима, когда пытался притвориться, что все в порядке: – Я не умру. Так что помни. А потом найди меня. Пожалуйста. Дрим обнял его так крепко, как только позволяли его раны: – Я обещаю, что найду тебя, Инк. – Хм. Значит, это работает. – Инк прислонился головой к плечу Дрима. – Хотел бы я попросить тебя не отпускать меня. Дрим хотел сказать ему, чтобы он тоже не отпускал, но знал, что у Инка не будет выбора. Кто-то за кулисами дергал за цепь на шее Инка, заставляя его идти в лаборатории Ученых и нашептывая угрозы. Блуберри подозревал это. Он предупреждал Дрима. Как Дрим мог забыть… Как… он… мог… забыть?.. Блуберри. ("Дрим, нам нужно поговорить. Это касается Инка". Одного этого сообщения хватило, чтобы Дрим открыл портал прямо в Андерсвап. Он шагнул в гостиную Блуберри и замер, когда его накрыла волна подозрений, гнева и неприязни. Младший брат Блуберри, Swap!Папирус по прозвищу "Кэррот", стоял на кухне с бутылкой меда в руке. Он с подозрением прищурился на Дрима, с силой хлопнув дверцей кухонного шкафчика. – Что ты здесь делаешь? – потребовал он, и в воздухе разлилось его презрение. Дрим не был телепатом, но эмоции Кэррота были близки к крику "УБИРАЙСЯ. ТЕБЕ ЗДЕСЬ НЕ РАДЫ", насколько это позволяла аура. Он изобразил спокойную вежливую улыбку и проигнорировал укол обиды в душе. – Мне позвонил твой брат. Кэррот стиснул челюсти. (Инк никогда не знал об этом противостоянии. Он так и не узнал об этом. Он так и не понял, насколько сильно Кэррота заставили ненавидеть двух Звездных Сансов. Только позже. Только когда…) К счастью, в дверях появился Блуберри, не дав ему снова обвинить Дрима в том, что из-за него его старший брат подвергается смертельной опасности. Аура Дрима часто делала окружающих счастливее и позитивнее без его сознательного участия (над чем он отчаянно работал, чтобы не влиять ненароком на решения окружающих), но иногда ему казалось, что на Кэррота она действует с точностью до наоборот. Инк посмеялся над ним, когда он обмолвился об этом в Омега-таймлайне, заставив находившуюся неподалеку Королеву Ториэль из периода до заточения в Руинах бросить на него осуждающий взгляд. Ее аура излучала возмущение тем, что тот мог быть так "груб" с Хранителем Позитива, но Дрим знал Инка лучше, чем она. Инк не пытался высмеять Дрима. Он смеялся, чтобы скрыть свой дискомфорт, прячась за натянутой улыбкой. – Глупости, Дрим! – сказал Инк с чересчур широкой улыбкой. – Кэррот может быть невосприимчив к твоей ауре, только если бы кто-то сделал его таким. А… А этого никто не может сделать! – На долю секунды тусклые фиолетовый и пурпурный огоньки глаз метнулись вверх, а затем вернулись к лицу Дрима. – Наверное, мы ему просто не нравимся. (Это была ложь. На самом деле Кэррот был создан невосприимчивым к ауре Дрима и специально запрограммирован на неприязнь к нему и Инку. Звездные Сансы нигде не должны были чувствовать себя желанными гостями. Они были созданы, чтобы быть неугодными изгоями. Создатели не допустили бы ничего другого. Но все равно было больно столкнуться с Удаленными воспоминаниями и понять, что ненависть Кэррота к Инку и Дриму была его истинными, неподдельными чувствами). Дрим согласился с Инком, что слишком накручивал. Кэррот мог не любить кого угодно. Даже если Блуберри расстраивало, что его младший брат был так неприветлив с его друзьями. Аура Блуберри отражала эти нотки обиды и разочарования, когда он шагнул к Дриму, обняв его так крепко и приподняв так высоко, что его ноги оторвались от пола, несмотря на меньший рост Блуберри. – Привет, Дрим! С возвращением в наш великолепный дом! Спасибо, что пришел так быстро. Дрим не смог сдержать улыбку, похлопав Блуберри по руке: – Привет, Блуберри. Ты сказал, что хотел поговорить? – Конечно! – Блуберри поставил Дрима и оживленно указал на лестницу. – Давай пройдем в мою комнату, где я так вовремя приготовил закуски с упаковками, которые идеально поместятся в твоих карманах. Дрим чуть не возразил, что ему не нужны припасы Блуберри, но знал, что с ним бесполезно спорить. В глубине души он был рад оставить Кэррота и его осуждающую ауру позади, поднимаясь в комнату Блуберри. На стене прибавилось плакатов с космическими кораблями, а на комоде и столе стояло несколько новых моделей. На столе была разбросана недостроенная масштабная модель какого-то звездолета, в кабине и на крыльях которого уже были размещены крошечные фигурки. Блуберри закрыл за собой дверь, и его улыбка померкла. – Я искренне сожалею о поведении моего брата, друг мой. – Ничего страшного, – успокоил его Дрим. – Кэррот имеет полное право злиться на нас. – Я так не думаю, – твердо возразил Блуберри. – Не до такой степени. Он проявляет ко мне все свое сочувствие, когда я возвращаюсь домой после трудного задания, но отказывается проявлять хоть каплю этой доброты к тебе или Инку. Однажды он сказал мне, что с радостью испечет морковный торт для любых друзей, которых я приведу домой. Вместо этого он только и делает, что прожигает вас злобным взглядом. Кэррот ужасно груб с моими лучшими друзьями, и кажется, ему все равно, как я к этому отношусь. Дрим почувствовал печаль в его ауре. Трудно было не продолжать оправдывать чувства Кэррота и его поведение, подавляя свою собственную боль. Дрим по опыту знал, что Блуберри не примет никаких попыток слишком потакать Кэрроту в ущерб их дружбе. Их дружба и место Блуберри в Звездных Сансах – это выбор Блуберри и больше ничей. Дрим неловко теребил манжеты своих желтых перчаток, беспокойно дергая за них и за черные рукава. – Разве он не видит, как это тебя ранит? – Видит. Но считает, что ставит мою безопасность на первое место. Я пытался обсудить это с ним, но он все равно слишком опекает. – Блуберри с грустью посмотрел на закрытую дверь, а потом встряхнулся. – Но я позвал тебя не для того, чтобы ты был нашим семейным психологом! Таких и без меня хватает. Последнее замечание в сторону сопровождалось вспышкой праведного негодования. Поначалу Дрим был поражен таким накалом эмоций, особенно когда Блуберри не постеснялся высказать Советнику Королю-воину Азгору все, что думает по поводу чрезмерной нагрузки на Дрима и Инка. Теперь он мог признать, что ему это даже нравилось. Упрямство Блуберри было неожиданным, но приятным. Дрим даже мог признать, что его появление очень помогло Звездным Сансам, о чем он и подумать не мог. Блуберри не только сражался вместе с ними, давал приют и придумал название их команды, но и защищал их, когда другие не хотели или не могли. В число "других" входили и сами Дрим с Инком. Дрим слишком сильно избегал конфликтов (и терзался чувством вины), чтобы возражать на чьи-либо требования или жалобы, а Инк, хотя и притворялся беззаботным, скрывал дискомфорт и усталость за улыбками, соглашаясь, что нужно починить больше кодов, защитить больше таймлайнов, восстановить больше домов, умиротворить больше союзников. Именно Блуберри говорил "нет". Именно он следил за тем, чтобы Дрим и Инк отдыхали. Он отгонял сердитых местных жителей, обвинявших Звездных Сансов в том, что натворили Эррор или Найтмер. Он обличал лицемеров, требующих, чтобы Звезды необратимо изменили себя, убивая своих врагов, в то время как сами они ничего не делали для борьбы с этими врагами. Он противостоял грубиянам, за глаза или в лицо называвшим Инка "Бездушным уродом", и следил, чтобы под рукой всегда был лечебный пирог, который потом убеждал Инка попробовать. (Инк не мог сказать это вслух, но всегда был так благодарен за еду…) Дрим был Хранителем Позитива. Инк был Защитником Мультивселенной (и ее обитателей). А Блуберри? В его Проверке не было такой Роли, но он взял на себя обязанность защищать Мультивселенную. В основном Дрима и Инка. Его преданности, силы, доброты, заботы и любви к ним обоим хватало, чтобы поддержать Дрима даже в самом мрачном из негативных миров. Когда Блуберри всучил Дриму кусок черничного пирога, тот принял его без протеста. Он сел на стул у стола, а Блуберри примостился на краю кровати, болтая ногами и постукивая каблуками по свисающему синему покрывалу. Дрим ел пирог, обратив внимание на небольшие упаковки с едой, которые Блуберри разложил на кровати вместе с маленьким волшебным мешочком. Дрим положил вилку на пустую тарелку и спросил: – Зачем ты меня позвал? Энергия покинула тело и ауру Блуберри, его плечи поникли, и он устало потер глазницы. – Мне пришлось спасать Инка от очередного Ученого. No-Mercy-Handplates!Гастера. Я врезал ему по зубам. Некоторые стали бы отчитывать и осуждать Блуберри за такую жестокость, говоря, что он подает плохой пример. Дрим почувствовал, как в груди разгорается беспокойство иного рода. – С Инком все в порядке? Ему нужно лечение? – Он говорит, что все в порядке. Но это не так. И боюсь, будет только хуже, если ничего не изменится. – Блуберри опустил взгляд, сжимая и разжимая кулаки. – У меня давно были опасения, но недавняя поимка убедила меня окончательно. Я думаю, кто-то приказывает Инку ходить в лаборатории этих Ученых. И кажется, сам тоже причиняет ему вред. Дрим, Блуберри и Core!Фриск знали, что у Инка была тревожная привычка следовать за злоумышленниками в неизвестном направлении, впоследствии попадаясь к ним в лапы. Но Дрим как-то не задумывался всерьез, почему. Дриму было бы стыдно за собственную слепоту, если бы он не был в таком ужасе от того, что Блуберри пришлось указать ему на эту тревожную закономерность, чтобы он ее заметил. – Кто может быть настолько могущественным? – ошеломленно спросил Дрим. – Как можно заставить Инка идти в ловушку? – По-моему, все очень просто. Он мог заставить Инка "подчиниться", угрожая нам, – тихо ответил Блуберри. – И вероятно, Core!Фриску тоже. Мысли Дрима тут же обратились к Совету. Он попытался заглушить сопутствующий этому инстинкту укор совести, напомнив себе, что сейчас не до того, чтобы искать лучшее в других. Речь шла о безопасности Инка. – Может, это член Совета? – Не знаю, – признался Блуберри. – Хотя Владыка очень стремный. Дрим мысленно согласился. Улыбка Советника Владыки Меттатона была безупречной, а речи излучали обаяние, но его аура была немного слишком заинтересована в Дриме, чтобы тому было комфортно рядом с ним. Инк ничего не говорил, но, как правило, держался возле Дрима, когда Владыка был поблизости. Более того, Инк несколько раз появлялся из ниоткуда, чтобы оттащить Дрима от Владыки, тараторя, что должен показать ему что-то в Дудл-сфере, пока не забыл, что именно. (В большинстве случаев Инк только притворялся, что забыл, почему оттащил Дрима. Ему просто нужен был предлог, чтобы держать Владыку подальше от Дрима). – Думаю, это началось еще до того, как Инк познакомился с Советом, – продолжил Блуберри. Его аура потемнела от страха и беспокойства. – У него так много шрамов, Дрим. Дрим растерянно моргнул: – Каких шрамов? Блуберри нахмурился, и его голубые зрачки потускнели. – Его "татуировки". Это шрамы. Дрим зажал рот рукой, пытаясь подавить приступ тошноты. Он нечасто видел скелет Инка. Инк обычно кутался в слои ткани, снимая их только тогда, когда был ранен и истекал кровью. Но теперь Дрим отчетливо представил себе глубокие рваные порезы на костях Инка, такие многочисленные, что некоторые из них перекрывали друг друга. Как Дрим мог принять их за татуировки? – Над Инком издеваются? – с трудом выдавил Дрим из-за комка в горле. Как над Найтмером? Неужели Дрим снова пропустил признаки? (Это не твоя вина, Дрим. Ты тоже был ребенком. Тобой тоже манипулировали. Ты не мог увидеть правду). – Думаю, да. Кто-то внушил Инку, что он не личность, что его эмоции не настоящие, что ему не нужно есть или отдыхать, и что он должен страдать, чтобы другие остались невредимы, и потому, что кто-то считает, что он этого заслуживает. – Аура Блуберри засияла преданностью и решимостью, и он посмотрел на Дрима. – Инку нужна наша помощь. Мы должны докопаться до сути и спасти его. Мы это сделаем. Протесты и отрицания вертелись у Дрима на языке. Какая-то его часть хотела сказать, что у них другие приоритеты, что Блуберри напрасно обвиняет их союзников в причинении вреда Инку, что с Инком вроде как все в порядке, что они оба слишком остро реагируют. Это привело его в ужас. Он ничего не замечал, когда на Найтмера напали жители деревни. Неужели он снова готов спокойно сидеть сложа руки, не замечая правды, пока Инку снова и снова причиняли боль? (Создатели действительно пытались навязать это и заставить Дрима действовать вопреки его собственному характеру, да? Не то чтобы Инк знал об этом в то время. Он ничего не знал об этой встрече, об этом разговоре и его теме. Пока не стало слишком поздно). Дрим отбросил все лишние мысли, поражаясь тому, что они вообще у него возникли. Инку нужна была помощь. И Дрим с Блуберри помогут ему, как он помог бы им. – Может, нам поговорить об этом с Инком? – спросил Дрим. – Аккуратно. Уверен, он запаникует и постарается увильнуть от разговора. Он не захочет подвергать нас опасности. Может, он даже сбежит в Анти-пустоту, чтобы мы не смогли найти его в Дудл-сфере… А мы ведь знаем, как его пугает это место. – Настроение Блуберри сменилось горько-сладкой печалью. – Когда я впервые встретил Инка, я называл его "Сноу", пока не узнал его имя. Он так боится белых пустых пространств, что мне теперь даже немного стыдно. И все же он пошел бы прямо в Анти-пустоту, чтобы защитить нас. Дрим знал, что Блуберри с радостью сделает то же самое для него и Инка. – Прежде всего нужно попытаться оградить Инка от того, кто причиняет ему вред и угрожает. А потом уже выясним, кто это. – Телефон пискнул, и Дрим проверил его, не в силах сдержать гримасу при виде сообщения. – Совет обороны хочет обсудить Андерфелл. Они обеспокоены тем, что он стал более негативным. – А. Держу пари, Феллдайн просто вне себя от счастья, – вздохнул Блуберри. – Может, мне пойти с тобой? – Я справлюсь, – отказался Дрим. – Спасибо за предложение. (Потом оказалось, что встреча Совета была лишь уловкой, чтобы выманить Дрима из Андерсвапа и избежать возможных осложнений. Они не считали Дрима проблемой. Проблемой был Блуберри). Блуберри опасался, что Совет попросту задавит и перекричит Дрима, но все же согласился с его решением. Он обнял Дрима и пообещал встретиться завтра в Андерсвапе, чтобы разработать более конкретный план. У них так и не было шанса). Слезы капали на череп Инка, смешиваясь с пестрыми красками, что вытекали из его глазниц и шрамов. – Блуберри мертв, да? – прошептал Дрим. Инк кивнул, и Дрим увидел… (– Инк? Инк, что происходит? Это Эррор? Голубые зрачки-звездочки мерцали и подрагивали. Мир вокруг них тоже замерцал, а затем по нему пробежала рябь искажений. Мир стал пиксельным, теряя цвет и форму, и все погрузилось во тьму, словно в черную дыру. Блуберри с ужасом наблюдал за разрушением своего мира. Его испуганные глаза остановились на Инке: – Я не понимаю. Мы победили Эррора! Что происходит?.. Половина черепа Блуберри исчезла, и он закричал в агонии. Инк отчаянно схватил его за руки, но это было бессмысленно. Кости Блуберри трескались и крошились в его пальцах. Мир был Удален, и тело Блуберри исчезло. Его крики смолкли, и Инк остался кричать один в белой бездне). Дрим не пытался вытереть слезы, крепко обнимая своего друга: – Мы обещали спасти тебя, Инк. И я спасу. Я найду тебя. И никогда больше не забуду никого из вас. Искаженное болью лицо Инка расслабилось. Его избитое тело пронзила судорога. Глазницы оставались открытыми, но цвета в них быстро тускнели, словно яркие оттенки стали матовыми, а затем померкли до приглушенно-черного, оставляя тьму столь же мучительную, как Пустота. Лужа черной краски поднялась и поглотила Инка, словно чернильная темница, поверх ужасной белой мантии, в которую его одели. Но если в прошлый раз это было постепенным процессом, то сейчас все произошло мгновенно, словно гигантская рука сжала Инка в кулаке. Краска начала стремительно исчезать, стекая вниз, словно таяла, мерцая белесыми тонкими всполохами энергии. Вскоре она исчезла. Опять же, как и Инк. Инк. Защитник Мультивселенной. Хранитель Дудл-сферы. Соратник Звездных Сансов. И один из лучших друзей Дрима. Дрим прикрыл глазницы и стиснул зубы, чтобы сдержать вопль. Слегка утешало, что его желтый плащ забрали вместе с Инком, чтобы тот мог держаться хоть за что-то, куда бы его ни забрали эти "Создатели". «Я забыл двух своих лучших друзей». Дрим больше не мог сдерживать рвущийся из горла крик горя. Он сжался в комок рядом с брызгами крови Инка, едва замечая, как они отслаиваются и исчезают, оставляя пол Библиотеки чистым, без каких-либо признаков того, что Инк вообще был здесь. Он прислонился к одной из ближайших полок, глядя перед собой затуманенным взором и давясь рыданиями, и вдруг заметил книгу. Он достал ее, посмотрел на обложку, и его душа упала. Книга называлась "Потерянная Звезда". На полке стояли и другие книги с похожими названиями. Дрим знал, не нуждаясь в объяснениях, что в них задокументировано существование Блуберри с самого начала и до его жестокого внезапного конца. Все больше и больше подобных воспоминаний (Удаленных воспоминаний) проникало в сознание Дрима медленно, но все равно слишком быстро, чтобы он успевал осмыслить их все. Блуберри больше не было. Найтмера не было. Дримтейла не было. Но Инк был жив. Дрим поднялся, опираясь на полку, и вышел из Библиотеки. Дудл-сфера не была столь уединенной, как залы Библиотеки, но все равно безопасной. Инк никому не позволил бы тронуть его здесь. Ни сейчас, ни потом. Что бы ни сделали с ним Создатели. Дрим не до конца понимал, кем (или чем) были эти Создатели, но знал, что Они его враги. Он не позволит Им и дальше вредить Инку. Он больше не будет стоять в стороне. Одна из этих страниц или ведер должна вести туда, куда забрали Инка. Другая должна вести в Аутертейл и, возможно, к Скетчу. Дриму нужно было найти его. Ему нужны были ответы на вопросы, на которые Инк сейчас не мог ответить, тем более, что в голове Дрима всплывало все больше и больше воспоминаний (сопровождаемых эмоциями самого Инка, а иногда и с его точки зрения). А главное, Дриму нужно было спасти Инка. Возможно, Дрим позволит себе погоревать вместе с Инком, когда найдет его.