Memories of a Protector [The Protector AU]

Пробуждение в маленькой хижине в Подземелье "Исследователя Руин" было… не таким уж неприятным. Дрим допускал, что это странное рассуждение, но он привык просыпаться в одиночестве или под влиянием эмоций тех, кто находился поблизости. По какой-то причине здесь не было ни пустоты одиночества, ни ошеломляющего всплеска эмоций, которые заставили бы его встать с постели, и он смог остаться в ней на несколько спокойных мгновений. Тишина не приводила в замешательство. Она не была болезненным напоминанием о том, кого нет рядом. Однако, проснувшись, он почувствовал, что его душа-яблоко кажется странно тяжелой. В конце концов Дрим вылез из одной из кроватей и заметил, как была застелена другая. Это подтверждало, что здесь был кто-то еще, верно? Какое-то время Дрим спросонья ломал голову над тем, как кто-то мог находиться здесь, если он не мог его обнаружить. Он спустился по лестнице, ведущей на чердак, и увидел, что Скетч готовит завтрак. – Доброе утро, – поприветствовал он, не оборачиваясь. – Доброе утро. – Дрим потер глазницу правой рукой. – Ты хорошо спал? – Да. Я готовлю овощные фриттаты на завтрак. Ты не против? Дрим принимал любую еду. – Да, все в порядке. Тебе помочь? – Нет, спасибо. Дрим сидел за столом и смотрел, как Скетч проверяет яичную смесь. Он выглядел довольным результатом, когда выливал ее на сковороду. – Ты часто готовишь? – спросил Дрим, чтобы прервать молчание. И снова молчание не было неловким. Просто странным. Даже когда окружающие Дрима молчали, их эмоции зачастую говорили громче слов. – Не часто. Но я нахожу в этом удовольствие. Я стараюсь готовить для своего брата при любой возможности. Ему вечно не хватает еды. – Черты лица Скетча напряглись, затем разгладились. – Я впервые пробую приготовить это блюдо. Если получится, я могу рассказать тебе рецепт. Обычно у Дрима не было склонности к готовке, если только он не был дома у Блу. Возможно, ему понравился бы рецепт. – Буду признателен. Скетч продолжал свое занятие. Дрим тихо сидел за столом и внимательно следил за тем, чтобы еда не подгорела. Дрим ел все, что ему давали, но иногда еда могла быть немного слишком "хрустящей". Ему не стоило беспокоиться. Скетч наблюдал за смесью с серьезным видом, не отвлекаясь. Дрим попытался насладиться покоем. Было приятно, когда кто-то суетится вокруг, не задевая его восприятия своими эмоциями. Отсутствие эмоциональной обратной связи все еще шокировало Дрима, но в то же время успокаивало. Многие воспоминания Дрима о тех временах, когда он еще не съел Золотое Яблоко и не обрел эмпатические способности, были смутными, но этот тихий уют казался до боли знакомым. Скетч был не слишком разговорчив. Он не заполнял тишину болтовней и не напевал себе под нос. Это было нормально. Дриму не хотелось разговаривать. Он чувствовал себя довольно уставшим. Его тело словно одеревенело. И это не из-за того, как он спал. Дрим старался не прикасаться к перевязанным ранам. Его раны казались… холодными. И тяжелыми. Даже его душа казалась тяжелее обычного, словно ее заковали в ледяной камень. Дрим подозревал, что увидит, когда снимет повязки с ран. Он отбросил эти опасения в сторону. – Сколько я спал? – спросил он. – Примерно двадцать шесть часов, – по-прежнему не оборачиваясь, ответил Скетч. Ощущение покоя мгновенно исчезло. «Я проспал». Дрим вскочил на ноги, едва не опрокинув стул. – Мне нужно уходить… – Пожалуйста, не уходи пока. Голос Скетча не был умоляющим, но Дрим опустил руку и не стал вызывать портал. Он изо всех сил старался не выдать паники на своем лице. – Прошу прощения за свою грубость. Я собирался остаться на завтрак, но Найтмер может меня выследить. Мне нужно уйти, пока он не засек мое местоположение… Пронзительный желтый глаз Скетча, казалось, заглянул ему в душу. – Сколько времени нужно Найтмеру, чтобы найти тебя? Ему легче найти тебя в более позитивных АВ или более негативных? Твои собственные негативные эмоции помогают ему быстрее тебя выслеживать? Вопросы привели Дрима в замешательство. – Я не уверен, но я не могу рисковать… – Тогда мы позавтракаем в дороге, – решил Скетч. Дрим не был уверен, что именно сделал Скетч, но когда он моргнул, фриттаты были готовы. Скетч на секунду нахмурился, размышляя, а затем достал из сумки что-то похожее на бумажные тарелки. Он положил на одну из них половину овощной фриттаты и передал ее Дриму, а вторую половину взял себе. Дрим посмотрел на них и понял, что порция Скетча поменьше. – Куда бы ты хотел пойти? – спросил Скетч, прежде чем Дрим успел заговорить. Рот Дрима мгновение беззвучно шевелился. Ему потребовалось некоторое время, чтобы ответить. – …В мир, где мало жителей, но спокойно. Скетч обдумал это расплывчатое пожелание и коротко кивнул: – У меня есть место. Он достал из-за спины гигантский… посох(?) и нарисовал в воздухе портал, как тогда, когда они вторглись в Замок Найтмера. Точно, его посох был похож на угольный карандаш. Дриму следовало бы колебаться, отправляясь со Скетчем в неизвестную АВ, но он не мог не доверять ему, несмотря на отсутствие эмоционального отклика, который мог бы предупредить его о возможном предательстве. Дрим и Скетч появились на большом травянистом поле на Поверхности Альтернативной Вселенной. Дрим мог сказать, что они не достигли Поверхности, потому что большинство жителей находились в Подземелье. Его беспокоило, что Поверхность состояла только из человеческого города и большого открытого пространства вокруг него, но утешало то, что в этом мире вообще была Поверхность, до которой можно было добраться. – Это "Поменявшиеся Монархи", – сказал Скетч, прежде чем Дрим успел заговорить. – Только Ториэль и Азгор поменялись ролями. У них есть шанс достичь своей Поверхности, но пока она в основном пуста. Тем не менее, этот мир достаточно позитивен, поэтому велика вероятность, что они получат хорошую концовку. – Я это чувствую, – признался Дрим. Он огляделся и сразу заметил большую яблоню в центре поля. Его душа-яблоко болезненно сжалась, и он отвел взгляд. – В этом мире есть что-то особенное, что привлекло твое внимание? – Это первый мир, который я увидел в Мультивселенной. О. Дрим знал, что это не считая собственного изначального мира Скетча (который, вероятно, постигла печальная участь), но не мог подавить легкий горький укол зависти. Первый мир, с которым столкнулся Дрим, был далеко не таким мирным, поскольку на него как раз нападал Найтмер. Тогда Дриму пришлось сражаться в одиночку. Он сражался в одиночку долгие годы, взрослея в атмосфере страха и казавшихся постоянными битв. И потом он продолжал сражаться в одиночку, пока не встретил… И потом он продолжал сражаться в одиночку. Core!Фриск не мог сражаться рядом с ним, да и Дрим никогда бы не попросил его об этом. Лишь недавно Дрим наконец обрел союзника в лице Блу. А теперь он может обрести еще одного союзника в лице таинственного, странного, незаметно помогающего Скетча. Дрим смотрел на домашний завтрак, который ему приготовил Скетч, и на языке у него вертелся вопрос, который он не мог заставить себя задать: "Почему ты помогаешь мне? Почему я чувствую, что могу тебе доверять?" – Спасибо, что разделил со мной это место, – вместо этого сказал Дрим. Скетч молча кивнул. Скетч и Дрим сидели под яблоней и ели. Ветви дерева были усыпаны живыми зелеными листьями и ярко-красными плодами. Дрим подумывал сорвать несколько, чтобы взять с собой, но не смог заставить себя прикоснуться к ним. Это были не Яблоки Эмоций. Его прикосновение не повлияло бы на них. Но он все равно не хотел их трогать. Дрим не хотел видеть другие яблоки в других руках, гораздо меньших, чем сейчас у него, почерневшие и залитые маслянистой смолой, словно кровью, что текла изо рта и глазниц Найтмера… Душа Дрима отозвалась новой болью, и он понял, что упустил. Его долгий сон не был связан с его травмами или переутомлением. Его тревога была вызвана не тем, что за ним охотились. Тяжесть в его душе не имела ничего общего с его раной или Балансом. Дрим сел прямо и почувствовал, как огоньки его глаз теряют цвет. Его лицо тоже утратило жизненную силу, став пепельным. – Core!Фриск, – позвал он. Скетч тоже выпрямился, нахмурившись. Появился Core!Фриск. Его аура была почти такой же бурной, как и у Дрима. – Дрим, я как раз собирался позвонить тебе… – Прости, что беспокою тебя, но ты знаешь, какое сегодня число? – перебил Дрим. Беспокойство и тревога Core!Фриска усилились. – Это… немного сложно отследить. Тебе придется быть конкретнее. Дрим почувствовал легкую вспышку раздражения из-за его уклончивости. Почему он ожидал, что он просто назовет ему дату без всякой расстраивающей эмоциональной обратной связи? Обычно он был бы более терпелив. Он должен быть терпеливым, ведь Core!Фриск не виноват в том, что волнуется. Но он не мог быть терпеливым. Не сегодня. Не в этом случае. – Если бы я мог вернуться в Дримтейл, какой бы это был день? Core!Фриск прикусил губу. Дрим не хотел на него давить, но он был единственным, кого он мог спросить и кто мог знать ответ. Он не мог отбросить свои эмоции ради его спокойствия. Не в этот раз. – Ты уже знаешь, – сказал ему Core!Фриск. Его сочувствие и скорбь обжигали. Дрим почувствовал, как гаснут огоньки его глаз. – Сегодня день, когда умер мой брат. С тех пор прошло более пятисот лет. Теперь уже гораздо более пятисот лет. Возможно, даже шестьсот, а может, и семьсот. Дрим больше не был ребенком. Он вырос уже более ста лет назад, приняв взрослый облик, в котором останется на всю оставшуюся жизнь. Найтмер же всегда будет ребенком. У него никогда не будет возможности повзрослеть. Core!Фриск не умел читать мысли, но он точно знал, о чем думает Дрим. – Да. Прошло почти семьсот лет со дня смерти Найтмера. Долгие годы Дрим говорил об этом дне как о "дне, когда его брат «съел Яблоки»". Прошло еще сто лет, прежде чем он узнал (прежде чем ему холодно и недвусмысленно сообщили), что его брат не пережил этот день. Найтмер был мертв. Он был мертв уже более шестисот лет. Срок, в течение которого Найтмер был мертв, был ближе к тысяче лет, чем к тому времени, в течение которого он был жив. Найтмеру было шесть лет. Большую часть своей жизни он подвергался издевательствам и мучениям. Последние минуты жизни он провел в агонии, думая, что все его ненавидят. Он был мертв. Зрение Дрима расплывалось. Его дыхание участилось. Его душа была такой холодной, как и его ребра и рука. Он не мог пошевелить ими. Они застыли, становясь все холоднее, пока Core!Фриск метался между отчаянным желанием остаться и страхом уйти. Дрим моргнул, и стена серой ткани закрыла ему вид на яблоню и Кора. Скетч опустился перед ним на колени, уверенно встретившись с ним взглядом, светящимся спокойным зеленым светом. – Я не знал, что годовщина так скоро. Чем я могу помочь? Дрим быстро заморгал. Его зрение оставалось расплывчатым. – Мне нужно идти. – Тебе не нужно, – возразил Скетч. Выражение его лица было суровым, но голос мягким. – Ты не будешь обременять меня своим горем. И снова Дрим обнаружил, что не может вызвать портал. Тихая скорбь и чувство вины Core!Фриска терзали его чувства, не давая покоя. Скетч оставался спокойным и непоколебимым, как гора в бурю. – Что ты обычно делаешь в этот день? – Раньше я сидел под яблоней один. Потом я сидел под яблоней вместе с… – разум Дрима затуманился. – Я так и сижу под яблоней один. Кор слегка вздрогнул. Он был слишком расстроен, чтобы утешить Дрима (его собственные эмоции помешали бы этим попыткам), и знал это. Его эмоции были слишком сильны, чтобы Дрим мог справиться с ними прямо сейчас. Собственные эмоции Дрима были слишком сильны, чтобы он мог справиться с ними прямо сейчас. Скетч на мгновение задумался и решительно кивнул: – Ты впервые горюешь, зная правду. Найтмер хочет, чтобы ты был один. Если хочешь, я останусь с тобой. Мое присутствие не затуманит твои эмоции и не перегрузит тебя эмоциями окружающих. – Почему ты так решительно настроен помочь мне? – недоуменно спросил Дрим. Скетч уставился на него своим проницательным, понимающим взглядом: – Как я уже говорил, ты напоминаешь мне моего брата. Я сделаю шаг навстречу, потому что знаю, что другие не смогут. Дрим не привык к тому, что другие могут помочь. Он привык справляться со всем в одиночку. Даже Блу и Кор держались на расстоянии, чтобы их эмоции не влияли на Дрима, пока он пытался (и зачастую безуспешно) справиться со своими собственными. Печаль Core!Фриска указывала на то, что он знал, о чем думает Дрим. Он пытался сдержать беспокойство, которое… не было связано с горем Дрима. Происходило что-то еще, но он не хотел говорить, что именно. Сегодня его решимость не обременять Дрима взяла верх. – В этом мире время течет медленнее, чем в среднем. У тебя будет время, – твердо сказал Кор. – Нет, – запротестовал Дрим. – Core!Фриск, скажи мне, что… Core!Фриск исчез. Скетч остался. Он остался возле яблони, держась в нескольких шагах от Дрима. Его присутствие не причиняло вреда и не привлекало внимания Дрима. Он молчал. Он не выражал ненужного сочувствия вроде "Соболезную твоей утрате", "Мне жаль, что тебе пришлось узнать правду таким образом" или "Этого не должно было случиться". Он просто был рядом. Это так много значило. Почему Дрим хотел доверять ему? «Он тоже чувствует, что подвел своего брата». Щеки Дрима были мокрыми. Его рука и поврежденные ребра все еще казались жесткими и тяжелыми. Как будто его кости были из камня. (Как в Дримтейле). Дрим прекрасно понимал, что могло сделать с ним "проклятие" Найтмера. Он не позволял себе беспокоиться об этом. Не сегодня. Он просто сидел под яблоней рядом с загадочным, сбивающим с толку Папирусом и позволял себе горевать.

***

Дрим и Блу запаниковали бы, если бы увидели, где сейчас находится Инк. Он так ясно представил себе, как они бросаются вперед и оттаскивают его от опасного выступа. Им не раз приходилось удерживать Инка от падения со скалы, или с балкона, или с крыши, или с одного из островов Дудл-сферы. Высота не пугала Инка (и благодаря вновь обретенным Удаленным воспоминаниям, Инк теперь помнил, как сильно это отсутствие страха напрягало бедных Блу и Дрима). Пустота под пустотой Азертейла тоже не пугала Инка. Темнота не вызывала у него такого дискомфорта, как белые просторы Анти-пустоты. Вглядываясь в нее, Инк понимал, почему Скетчу нравилось находиться в Пустоте. Она была по-своему удивительно умиротворяющей. Даже присутствие Создателей было отдаленным. Отдаленным, но не безмолвным. И очень многие из Них были недовольны. «Меня не должно быть здесь». Инк знал достаточно об Их сюжетах, чтобы догадаться, что между Дастом и Киллером должно было произойти (скорее всего, жестокое) противостояние, когда Даст в одиночку (акцент на "в одиночку") провалился бы в пустоту Азертейла. Инк испортил это, когда его потащили за собой, и он упреждающе ляпнул, что Киллер изменился с помощью Калора. Инк не был уверен, что делать. Раздражение Создателей было отдаленным, но становилось все сильнее (и дело было не только в том, что Киллер и Даст сидели по разные стороны платформы Зала Суда и упорно не взаимодействовали друг с другом). Создатели привыкли ждать, пока Инк разберется с делами Звездного Санса, прежде чем его можно будет использовать, но Инк больше не был Звездным Сансом. Смысл Удаления, которое лишило всех воспоминаний об Инке, заключался в том, чтобы положить конец подобной "ерунде". И все же Инк был здесь, делая то, что сделали бы Дрим или Блу, если бы у них была такая возможность. «Дрима и Блу здесь нет. Но есть я. Пожалуйста, разве не этого вы хотите?» Очевидно, нет. Гнев Создателей нарастал. Что-то еще шло не так, как планировалось. Темнота была бесконечной, но Инк чувствовал, как она смыкается вокруг него, выдавливая воздух из его тела, пока он не перестал нормально дышать. Он не мог понять, на кого еще Они злились. К счастью, Они сосредоточили свой гнев на нем. Несколько Создателей, раздражаясь из-за Даста и Киллера, насмешливо предлагали ему упасть с края. "Нот" Инк мешал. Он разрушал арки Киллера и Даста одним своим существованием. Мнение Инка об искуплении Киллера не имело значения. Он должен был поддержать Киллера или убраться, пока не испортил все (Им) ему. Эмоции Создателей усилились, проявив другие эмоции. Некоторые не хотели хватать Инка и бросать его в Пустоту только потому, что считали, что он должен сделать это сам. Они напомнили Инку, что могут просто взять управление на себя, чтобы заставить его уйти, и что он здесь потому, что Они этого хотели, а не по его собственному выбору. Сколько бы Инк ни "ныл" и ни пытался сделать себя частью этой истории, ничто не изменит того факта, что Нота вообще не должно было существовать. Многие другие были в ярости от того, что Создателям вообще взбрело такое в голову, и проецировали, что Инк должен игнорировать этих Создателей, подразумевая, что он поступает правильно, оставаясь с Дастом. Бруми, как и те более добрые Создатели, тоже был в ярости. Возможно, он даже больше злился на других Создателей, чем те на Инка. Особенно когда эти Голоса начали скандировать, чтобы Инк прыгнул в Пустоту, пока его не столкнули. Инк прижал ладони к бокам головы. Даст заметил это: – Что-то не так? – Не совсем так, – пробормотал Инк, не в силах сделать свой голос громче. – Я игнорирую шепот, который говорит мне, что я все делаю неправильно и что меня не должно существовать. Даст медленно обнял Инка за плечи: – Хорошо. Продолжай игнорировать их. Они мудаки. Инк чуть не рассмеялся, потому что это была хорошая шутка (Даст был слишком серьезен, чтобы шутить, а Им не нравилось, когда Их оскорбляли). Он запоздало вспомнил, что у Даста когда-то был Фантом, который буквально нашептывал ему что-то. Упс. Он осторожно вывел доступные ему коды и отметил несколько кодов для Фантома. Инк уже защитил эти коды в Аутертейле. Они выглядели довольно стабильными, так что Найтмер не мог ими воспользоваться. Мог ли Найтмер вообще обнаружить эмоции Фантома, если он был призраком, а не галлюцинацией? Хм. На всякий случай Инк снова укрепил защиту. Он моргнул и заметил, что Даст пристально смотрит на него. – Что? Рука Даста слегка сжалась. – Знаешь, ты действительно спас меня. Когда я почти забыл тебя, я не скатился так сильно, как мог бы, потому что какая-то часть меня знала, что я хочу жить. Инк прижал руку к груди. Он не знал, что на это ответить. Поэтому и не стал. – Как ты? Серьезно. Честно. Не уклончиво. Даст прижался щекой к черной кепке Инка: – Думаю, я не схожу с ума только потому, что ты здесь. – Его голос звучал слишком безмятежно, заставляя Инка усомниться в том, что он так спокоен, как пытался показать. Инк сдулся: – Мне жаль. Даст бросил на него странный взгляд: – Это же хорошо. Инк не мог согласиться: – Тебе не стоит полагаться на меня. В скором времени я уйду. Надеюсь, ты сможешь обрести счастье, когда это произойдет. Даст снова сжал плечи Инка. Его голос дрожал: – Не говори так уверенно. Инк не пытался с ним спорить. Он не хотел, чтобы Даст разозлился и, возможно, толкнул его, а потом понял, что столкнул Нота с края платформы. Создатели очень хотели, чтобы это произошло, и были бы рады, если бы это случилось, но Даст не был бы рад. «А что насчет Киллера?» Инк вспомнил обрывки истории изменения Киллера и подумал, что нет, Киллер тоже не был бы рад, если бы Нота столкнули в Пустоту (независимо от того, намеренно это было сделано или нет). Он старался цепляться за воспоминания о том, что видел, а не за другие воспоминания, потому что Удаленные воспоминания не помогали делу Киллера. Удаленные воспоминания сделали гнев и сожаление Даста по поводу Инка еще более явными, особенно в Стардине. Между тем мысли Киллера об Инке обычно сопровождались желанием сделать многое из того, что в итоге произошло в Замке Найтмера. Инк уловил от Них еще больше насмешек, колкостей, подначиваний и злости, и его плечи поникли. – Вряд ли мне будет весело, когда я выйду. Даст посмотрел на него. Огоньки его глаз казались еще ярче, поскольку тени его капюшона усиливала окружающая темнота. – Я бы хотел, чтобы ты сказал мне, кто угрожает… нам. Он сделал странную паузу, прежде чем сказать "нам", как будто хотел сказать что-то другое. Инк старался ничего не чувствовать (особенно ужаса, потому что раздражение некоторых Создателей вступало в противоречие с любопытством других или… желанием защитить? Что?) – Нет смысла. Даст, казалось, был готов спорить. Инк надеялся, что он не будет. Создатели надеялись, что будет (и что он столкнет Инка в Пустоту. Они хотели посмотреть, как Даст отреагирует на это. Они хотели посмотреть, сломается ли он). На Инка с Дастом упала тень, что было странно, ведь тени были повсюду. Шейд склонился над двумя более низкорослыми скелетами и ухмыльнулся им сверху. Ого, да он, должно быть, не меньше двух с половиной метров ростом. Инк предположил, что это одно из следствий частичного разрушения Пустотой. Даст придвинулся еще ближе к Инку, прижавшись к его боку. Его УР окутал их обоих, словно агрессивный щит. Когда-то это ужасало. Теперь это было странно успокаивающе. Инк вытянул шею, чтобы посмотреть на Шейда: – Привет. Шейд зловеще ухмыльнулся. Из его глазниц струилась тьма. – Приветствую, дитя Пустоты. Инк нахмурился: – Может я и невысок, но я не ребенок. – Ты дитя Пустоты, – уточнил Shade!Гастер. – Я вижу ее метки на твоих костях, среди всех этих слоев шрамов. – Это… – «татуировки». Голос Инка дрогнул и оборвался, прежде чем он успел соврать. Он откашлялся. – Многие Ученые считают, что они как-то связаны с кодами. Некоторые из них ловили меня, чтобы проверить это. И в процессе оставили мне еще больше шрамов. Так что… это забавно. Улыбка Шейда померкла. Казалось, он искренне огорчился, услышав это. Странно. – У меня нет таких намерений. – О, я не это имел в виду, – искренне сказал Инк. – Я знаю, что ты очень хочешь выбраться отсюда, но ты не причинишь нам вреда ради этого. Это очень мило с твоей стороны. Shade!Гастер явно не знал, что сказать. Гнев Создателей снова возрос. Инк застыл, пытаясь подавить дрожь. Что-то действительно шло не по Их плану. Это подтолкнуло Инка к принятию решения. «Я должен попытаться защитить Киллера так же, как защитил Даста. Лучше сделать это сейчас и отвлечь Их, пока кого-нибудь не Удалили». Инк поднялся на ноги. Даст тут же поднялся следом, а Шейд отклонился назад. Он выглядел обеспокоенным. Инк проигнорировал любые личные чувства и подошел к Киллеру и Калору. Они тихо разговаривали, но перестали, как только приблизились Инк и Даст. Инк мог бы подслушать, но, по-видимому, это было грубо. Лично Инк считал, что планировать зарезать или предать кого-то – еще грубее. Он старался не терять надежды, что никого не порежут. А если и да, то он надеялся, что это будет он сам. Он остановился в нескольких шагах от Киллера и Калора, которые не поднялись на ноги, оставшись сидеть на разбитых плитках Зала Суда. Из-за этого было немного сложнее не смотреть в лицо Киллеру. Инк должен был встретиться с ним взглядом, потому что горящий зрачок и тонкие струйки токсичной Решимости были очевидными признаками того, что он находится на Первой Стадии. Но Киллер всегда воспринимал зрительный контакт как знак неповиновения, даже когда у Инка оставался только один глаз. На самом деле он использовал любой повод, чтобы медленно и садистски резать Инка своими ножами. Инк затаил дыхание, следя за пустыми руками Киллера. «Я не в темнице. Я с Дастом, который в безопасности. Память, пожалуйста, помоги мне. Я должен помнить, что Киллер не собирается меня резать». – Я-я-я… Инк прервал свое (испуганное) раздражающее заикание, крепко сжав челюсти. Стыд свернулся в его костях, заполнив пустоты синей и серой краской, и он уставился мимо Киллера в темноту Пустоты. Он не мог все испортить неуместными эмоциями. Ему нужно было успокоиться и вести себя как Защитник, а не как перепуганный и измученный узник. Киллер не причинит ему вреда. Киллер не причинит ему вреда. Киллер не причинит ему вреда (прямо сейчас). Киллер не двигался, даже не моргал. Он… выглядел довольно забавно. Не в смысле "ха-ха", а скорее в смысле "старается не показывать никаких эмоций, потому что находится в двух секундах от того, чтобы психануть". Еще он слегка потряс головой. Инк загнал все эмоции как можно глубже. Он не мог поднять взгляд, чтобы встретиться с взглядом Киллера (он не хотел, чтобы его снова пырнули ножом). – Я спрятал Даста от Найтмера. И от Эррора. Я могу попытаться дать тебе похожую защиту. Киллер не шелохнулся. Он не говорил. Он по-прежнему не моргал. Его глазницы потемнели. Но из них не текла черная жидкость, поэтому Инк заставил себя оставаться на месте. Он чувствовал кого-то у своего плеча. Это был Даст. Конечно, это был он. И… Шейд тоже был там, но чуть дальше. Инк хотел бы, чтобы Скетч был здесь. Но тогда Киллер мог быть мертв. Калор взглянул на Киллера и поднялся на ноги. – Вы двое… – он указал на Даста и Киллера, – …будете вести себя прилично несколько минут? – Да, – коротко ответил Киллер. Даст напряженно кивнул. Калор посмотрел на Инка. Ой-ой. – Можно тебя на секунду? «Чем я его расстроил?» Инк выдавил из себя улыбку: – Конечно. Инк последовал за Калором в более уединенную часть платформы. Это было не совсем приватно, но их не так легко было услышать. Его внимание сразу же привлекли мерцающие языки пламени в черепе Калора. Они были такими красивыми. Интересно, они горячие или холодные на ощупь? Инк напомнил себе, что Калор ему не доверяет, и держал руки при себе. – Я не сержусь на тебя, – неожиданно сказал Калор. – Приятно слышать, приятель, – отшутился Инк, чтобы скрыть свое облегчение. Калор выглядел обеспокоенным. Вдвойне "ой-ой". – Ты сам пришел к мысли помочь защитить Киллера или кто-то подтолкнул тебя к этому? – Это была моя идея, – полууверенно ответил Инк. Калор, казалось, пытался заглянуть ему в душу. Жаль только, что у Инка ее не было. – Ты не обязан ему помогать. – Я обязан, – возразил Инк. – Почему? «Я Защитник». Инк заколебался. – У меня есть способность. Моя обязанность – использовать ее, чтобы помочь. – Не могу сказать, что полностью с этим согласен. Даже если я понимаю, к чему ты клонишь. – Калор провел рукой по левой стороне лица и сдержанно зарычал. – Перейду к сути: я не знаю, кто намекнул, что ты должен помочь Киллеру, но ожидать от тебя помощи ему – это полный бред. Это было не то, что Инк ожидал услышать от Калора. Создатели тоже не ожидали от него таких слов. Внешние возмущение и радость охватывали Инка, закручиваясь в нем вихрем противоречивых эмоций. Многие Создатели были в ярости, когда Калор осмелился критиковать Киллера. Калор был другом Киллера. Киллер через многое прошел, и Найтмер манипулировал его душой и эмоциями, поэтому Калор должен быть полностью на стороне Киллера, а не на стороне глупого Нота. Другие были вне себя от радости, поскольку поддерживали доброту и непредвзятость Калора. Они были так рады, что Калор понимал, что хотя Киллер сам был жертвой, Нот и Даст были жертвами Киллера. Чувство справедливости заставило Калора понять, насколько ужасно было ожидать от них безоговорочного принятия изменения души Киллера. Было здорово, что некоторые из Них одобрили, но Инку снова напомнили, что его здесь быть не должно. У него было ощущение, что именно Дасту следовало вести подобные разговоры с Калором. В конце концов, насколько помнили Даст и Киллер, последний вредил Дасту гораздо дольше, чем Ноту. Он старался не паниковать. – Эм. Может, тебе стоит поговорить с Дастом? Он немного… расстроен. И напуган. Из-за Киллера. Упс, мне не следовало этого говорить. Дасту бы это не понравилось. Ну, не то чтобы очень, но он бы еще больше спрятался под капюшоном. Ты заметил, что он как бы прячется под ним, когда расстроен? Он как черепаха, прячущаяся в панцире, ха-ха. Э-э, это не смешно. В общем. Члены Банды обычно не разговорчивы, если только не пытаются получить от тебя информацию, а Даст совсем-совсем не разговорчив, так что мне нужно научиться затыкаться на хрен и не выбалтывать секреты все время… – Эй, эй. – Голос Калора был мягким и успокаивающим, а его пламя переливалось голубым светом. – Дыши. Вдох… два… три… Инк не осознавал, насколько участилось его дыхание, пока не начал следовать указаниям Калора. Его щеки вспыхнули тусклым сине-серым румянцем. Хм. Он-то думал, что теперь, когда у него есть доступ ко всем краскам, он станет радужнее. Инк схватился за свой патро… э-э… кобуру, напоминая себе, что его краски лежат в одном из карманов. – Извини за это. – Инк старался говорить бодро, но голос звучал напряженно. – Я могу пойти помочь Киллеру, пока ты поговоришь с Дастом. – Я говорю не с Дастом. Я говорю с тобой, – строго сказал Калор. – Изменение души Киллера не отменяет того, что он с тобой сделал. – Но я простил Даста, – запротестовал Инк. Калор выглядел так, словно ему с трудом удавалось сохранять хладнокровие. – Даст тоже тебя пытал? «Да». Калор не понимал. Конечно, не понимал. Он не знал Даста, кроме как по рассказам Киллера (скорее всего, неточным). Он никогда не узнает того, о чем сам Даст, хотелось бы надеяться, никогда не вспомнит: как сильно он вредил Инку в Удаленном прошлом. Но Инк все равно простил его. Инк попытался выразить свои мысли словами: – Дело не только в этом. Даст действительно причинил мне вред. Но потом он проявил ко мне милосердие. Ему было бы так легко продолжать причинять мне боль, чтобы заставить меня дать ему необходимую защиту, но он этого не сделал. Он освободил меня от оков, вместо того чтобы мучить, пытаясь заставить работать эффективнее. Он сожалеет о своих действиях. Он пытался защитить меня от одного из Ученых, которые ловили меня раньше, и от самого Найтмера, хотя он до ужаса боится Найтмера. Даст не бьет меня, не бросает в меня атаки, когда я слишком громко говорю, не велит мне заткнуться, не говорит, что я этого заслуживаю, и не называет меня "ходячим трупом", потому что я Бездушный. Он причинил вред мне и многим другим, но я могу простить ему то, что он сделал со мной, потому что он показал мне, что хочет стать лучше. Он становится лучше, потому что он старается. И… он называет меня личностью. Последнее предложение было произнесено еле слышным шепотом, так как Инк едва осмелился произнести его вслух. Калор, похоже, боролся с собой. Возможно, в буквальном смысле, поскольку пламя бушевало. Души были расстроены? Инк не хотел ссориться и не был уверен, как их успокоить, поэтому он поднял руку и погладил пламя на краю черепа Калора. Языки пламени были теплыми. Они обвились вокруг его фаланг, словно пытаясь удержать его руку. Инк снова зачарованно погладил их. Пламя утихло, и Калор растерянно моргнул: – …Что ты делаешь? – Души взволнованы, – пояснил Инк. Он прищурился на цвета в огне, пытаясь вспомнить, могут ли души слышать. Что бы сделал Дрим в такой ситуации? – Эм… Не грустите. Пожалуйста? Инк был уверен, что Дрим справился бы с этим лучше, но, хэй, он старался. Пламя не подавало никаких признаков того, что души его услышали. Инк жалел, что не может вспомнить, осознают ли души этой версии Калора свое окружение. Калор бросил на него озадаченный взгляд: – А ты странный, да? Инк пожал плечами. Он запоздало понял, как много лишнего он выболтал Калору, и его снова охватил стыд. Речь шла о Киллере и Дасте, а не об Инке. Но он просто хотел, чтобы Калор понял, а не осуждал. Неужели он так многого просил? Калор резко выдохнул. Его пламя взметнулось вместе с дыханием. – Слушай. Киллер не причинял мне вреда. Я не одна из его жертв. Поэтому мне вполне комфортно помогать ему с восстановлением. Так что я позабочусь о помощи Киллеру. Ты ему ничего не должен. «Я должен ему счастливый конец. Моя цель – поддержать его и других на их пути к нему». – Ты не сможешь скрыть Киллера от Найтмера, – прямо сказал Инк. – И дело не в "долге" или моих личных чувствах. Дело в том, чтобы не дать Найтмеру в тысячный раз добраться до Киллера. Это может помешать ему снова перейти на Вторую или Третью Стадию. Калор бросил на него еще один пронзительный взгляд, заставивший Инка задуматься, не осуждают ли его. Он уже привык к этому, но теперь, зная, что на самом деле думали о нем многие другие, Инк чувствовал себя еще более неуютно. Во многих Удаленных воспоминаниях о нем некоторые насмехались за его спиной или про себя считали его никудышным Защитником. Были и те, кто втихаря поддерживал Инка, но… злые голоса звучали громче. Прямо как Они. – …Ладно, – в конце концов согласился Калор. – Лишь бы никто не давил на тебя, чтобы ты помог. Инк почувствовал всю тяжесть внимания и эмоций Создателей. Но Калор не понимал, о чем он говорит, поэтому Инк проигнорировал его. Они быстро вернулись к остальным. Киллер и Даст не разговаривали, но и не ссорились. Они сидели далеко друг от друга: Киллер у края, а Даст у одной из сломанных колонн. Ни один из них не вызвал оружие или Бластеры, но руки Киллера подергивались, а глаза Даста светились подавляемой магией. В сознании Инка всплыло неожиданное и нежеланное Удаленное воспоминание. Дасту не стоило ходить в библиотеку. Он должен был понимать, что пытаться собрать информацию в собственном Замке Найтмера – плохая идея. Но он все равно попытался. Фантом следил за окружением, пока Даст пробирался между стеллажами, стараясь не наступить на скрипучие половицы. В кои-то веки Найтмер покинул Замок. Он не сказал, куда направляется. Дасту было наплевать, главное, что у него появилось немного времени на поиски информации о Защитнике Хранителе Инке. Это предложил Фантом. Он был более расстроенным, чем вчера. Вместо того чтобы шептать о неудачах Даста, как он часто делал, он, казалось, искренне беспокоился о его безопасности, постоянно оглядываясь у Даста за плечом. Он даже предупредил Даста, когда Киллер попытался загнать его в угол этим утром. Должно быть, Дасту просто мерещилось, но Фантом также казался более… призрачным, чем раньше. Как будто он был настоящим призраком его брата. "Есть ли какие-нибудь книги о Защитнике Хранителе, Санс?" – настойчиво подсказал Фантом. Каким-то чудом Даст вскоре нашел одну. Это был старый фолиант, который сразу же оказался неточным: в нем утверждалось, что Инк был создан Core!Фриском. Может, Даст и не знал многого о Защитнике Хранителе (кроме ощущения его крови на своих руках), но даже он понимал, что это неправда. Он устало закрыл книгу и плюхнулся в кресло: – Я не знаю, что ищу, Папс. "Защитника Хранителя, – настаивал Фантом. – Он должен быть в состоянии помочь. Core!Фриск не стал бы упоминать о нем, если бы он не мог помочь". Даст сполз еще ниже в кресле. – Я пытал Инка его, Папс. Он никогда не защитит меня. А Core!Фриск никогда не упоминал… – Ты действительно идиот. Слишком поздно Даст попытался подняться. Киллер ловко свалил его, сбив Даста с кресла и прижав к полу. Руки Даста инстинктивно поднялись, готовясь вызвать Бластер, но он так и не вызвал его. Он знал, что это бессмысленно. Его руки дернулись, и он медленно опустил их, пока они не легли плашмя на пол. Киллер ухмыльнулся Дасту сквозь стекающие по лицу густые потоки черноты: – Серьезно? После твоей вчерашней выходки ты хочешь повторить это снова? Не знаю, как ты выжил после прошлого ножа в горло, но, похоже, тебя так и тянет стать маленьким предателем, а? (Инк понял, что Даст не выжил после предыдущего ножа в горло. Он умер, его душу забрал Найтмер и заменил его, временно получив при этом Призрачный Фантом Папируса). Фантом попытался ударить Киллера, защищая Даста, но в отличие от монстров-призраков, он был бессилен что-либо сделать для защиты своего брата (или его альтернативы). – Давай же, – издевался Киллер. Его рука крепко сжимала нож, подрагивая в предвкушении. – Не хочешь снова позвать на помощь? Даст упорно молчал. Его глаза горели подавляемой магией, но он не предпринял ни малейшей попытки защититься. Он знал, что сейчас произойдет и что будет только хуже, если он будет сопротивляться. – Ооо, игра в молчанку. Как весело, – улыбнулся Киллер, проводя ножом по щеке Даста. – Даже спустя столько времени ты так и не усвоил урок. Ты сам выбрал такую жизнь. Ты такой же садист-убийца, как и все мы. Ты не заслуживаешь помощи. Наивно думать, что Инк кто-то стал бы спасать убийцу вроде тебя. Нож вонзился в горло Даста. Атака не убила его быстро. Как и последующие атаки. Прибыл Найтмер и забрал душу Даста, убив ту версию Фантома и снова подменив часть памяти Киллера, после чего отправился за другим Dust!Сансом. На этот раз Фантом был галлюцинацией, а не духом. Он не пытался побудить Даста обратиться за помощью к Инку. Воспоминание горело в памяти Инка. Само событие не было Удалено, только "участие" Инка. Он подозревал, что с точки зрения Даста и Киллера все было примерно так же, только теперь они думали, что говорили о Дриме. Инк глубоко вздохнул и в отчаянии посмотрел на Калора, чтобы напомнить себе, что Киллер изменился. Дело было не в личных чувствах. Он не мог позволить Найтмеру найти Киллера. Он все еще был Защитником. Он должен был выполнить свою работу. (Инк не должен воспринимать это как "работу", верно? Он должен быть счастлив делать это только потому, что хочет этого и чтобы доказать себе, другим и Скетчу, что все будет хорошо. Почему он не мог просто улыбаться и радоваться тому, что Киллер изменился, вместо того чтобы стараться скрыть дрожь, вспоминая, как Киллер мучил Даста и его самого и чувствуя отголоски ножей, вонзавшихся в его кости снова, снова и снова…) Киллер не поднялся, когда подошли Инк и Калор. Даст встал рядом с Инком и хранил молчание. – Я хочу помешать Найтмеру найти тебя, – сказал Инк Киллеру, не в силах встретиться с ним взглядом. Взгляд Киллера метнулся к Дасту: – А ты что думаешь? Даст не произнес ни слова. Киллер, казалось, смирился. – Я не могу исправить то, что сделал с вами обоими. Я не могу загладить свою вину. Что я могу для вас сделать? – Не причиняй больше никому вреда, – выпалил Инк. Рот Киллера скривился в усмешке. Его лицо застыло, а в темных зрачках промелькнуло затравленное выражение. Он судорожно вздохнул, но его глаза оставались темными. – Я не смогу сдержать это обещание. – Тогда я убью тебя, – твердо сказал Даст. Киллер наконец посмотрел ему в глаза. Он кивнул. Красный вскипел в костях Инка, выплеснувшись, как инферно, и он развернулся, гневно уставившись на Даста: – Нет! – прорычал он. – Его убийство никому не поможет, в том числе и тебе. На самом деле это будет даже хуже для вас обоих, потому что Киллер вернется к Найтмеру, а ты получишь еще больше УР. Даст вздрогнул, и его глаза потухли. Красный обернулся внутрь, смешиваясь с болезненными оттенками чувства вины. И вот уже Инк вел себя как подонок по отношению к Дасту, еще одной жертве Киллера, которая и так уже (по праву) расстроена. Просто замечательно. Все шло как по маслу. Инку пора бы привыкнуть к тому, что в арке искупления все происходит не так, как он ожидал (или как представлялось многим из Них). Оглядываясь назад, можно сказать, что все было гораздо сложнее, чем подразумевали Дрим и Core!Фриск, потому что происходило множество вещей вроде "месяцев пыток" и "многократных убийств". Он должен был просто радоваться, что эти события происходят сейчас, потому что раньше казалось, что они вообще не произойдут. Вместо этого ему хотелось свернуться в комок и позволить синему взять верх. «Конечно, Дрим справился бы с этим гораздо лучше. Да и Блу тоже. Они позволяют мне остаться только потому, что я недостаточно хорош?» – Прости, – Инк уставился в землю и сел на расстоянии вытянутой руки от Киллера. – Я рад за тебя, Киллер. Правда. И был бы еще больше рад не видеть тебя снова какое-то время. – Удачи тебе с этим, раз уж мы все здесь застряли, – негромко сказал Киллер. Инк не смог не напрячься. – Я не застрял. Прежде чем ты спросишь, я не знаю, смогу ли взять пассажиров. Киллер не ответил. Казалось, он старался не смотреть на Инка слишком пристально. Что он помнил о том, как пытал Нота? Инк не хотел знать. Он вообще не хотел ничего узнавать. У него и так было слишком много Удаленных воспоминаний о пытках, которым его подвергал Киллер. – Хочешь, я попытаюсь спрятать тебя от Найтмера? – Да, – мгновенно ответил Киллер. – Тогда я попробую. Инк вывел коды Киллера. Он сразу же заметил на них такие же тени, как у Даста. На самом деле эти тени были еще темнее. (Потому что Киллер дольше был с Найтмером? Потому что он был первым контрактом Банды? Потому что УР Киллера был так высок? Ничего из вышеперечисленного? Сочетание всех трех и более вариантов?) Тени контракта души Найтмера размыли и затемнили многое из того, с чем нужно было работать Инку, оставив его в растерянности. Неважно, что Найтмер не был программистом: если Инк вмешается в эти тени, Найтмер заметит это и отправится прямиком к Киллеру. На самом деле, судя по раздраженным эмоциям некоторых Создателей, Они позаботились бы о том, чтобы так и случилось. Они не убирали отсюда Инка только потому, что слишком многие из Их коллег-Создателей хотели дать этому шанс. Или же Они просто хотели посмотреть, что из этого выйдет. Нервничая, Инк начал с кодов, позволяющих просто скрыть Киллера от Эррора и Найтмера. Это не скрыло бы эмоции Киллера, но дало бы ему больше шансов ускользнуть от своего бывшего босса. Как только это было сделано, Инк попытал счастья, добавив больше средств защиты, где только мог. Контракт души часто мешал, блокируя его усилия, как маслянистая смола, но он работал с тем, до чего мог дотянуться. Закончив процесс тщательного составления кодов, которые могли бы защитить воспоминания Киллера (но, к сожалению, не могли защитить его душу…), Инк отвлекся, услышав на краю своего сознания шепот сигнала тревоги. Как и в моменты, когда Создатели использовали его в качестве своего Сосуда, его сознание расширилось, зрение затуманилось, а окружение исчезло. Доктор Фелл Гастер из Андерфелла находился слишком близко к Ядру. Он висел на нижних перилах прямо над ним. Он упал?.. Нет, его столкнули. Когда Инк установил этот сигнал тревоги? Он недавно работал в Андерфелле? Он не помнил. Инк легко забывал про Доктора Фелл Гастера, пока Удаленные воспоминания не вернули все на место. Андерфелл был такой замечательной Альтернативной Вселенной (их стиль был самым крутым. А монстры вели себя так, будто верили в принцип "убей или будешь убит", но на самом деле это было не так. Все, что потребовалось – это Фриск и немного надежды, и они изменились), но Инк общался с Редом и Эджем чаще, чем с их отцом. И теперь он не мог забыть его. Фелл Гастер даже не думал об экспериментах с Инком. Ни разу. Когда несколько его коллег задумались об этом, он уволил их и поручил Реду и Фелл Андайн предупредить Core!Фриска. Инк всегда будет помнить Доктора Фелл Гастера. А будут ли помнить Фелл Гастера его сыновья? Доктор Фелл Гастер вцепился в перила. Его хватка была крепкой. Его глазницы были расширены, а красные огоньки глаз сузились от боли, гнева, разочарования и страха. Он знал о судьбе многих Гастеров в Мультивселенной. Он знал, что произойдет. Его не спасут. Ученый монстр-кот, который так часто становился Потерянным (Инк не мог вспомнить его имя…), смотрел на Доктора Фелл Гастера со страдальческим выражением лица. Колебания исчезли, когда монстр-кот взглянул на своего коллегу-Ученого (которого Инк где-то видел…), и на его лице застыла решимость. Ботинок монстра-кота обрушился на пальцы Фелл Гастера, заставив его отпустить перила, за которые он так отчаянно цеплялся. И Доктор Фелл Гастер упал в Ядро. Инка не было в Андерфелле. Он находился в пустоте Азертейла, рядом с Пустотой. Он что-то делал… но Доктор Фелл Гастер падал. Он окажется в Пустоте. Его забудут. Его оставят умирать. Так же, как… кого-то другого оставили в Пустоте? Доктор Фелл Гастер был не единственным, кого Инк мог здесь обнаружить. В Пустоте было так много тех, до кого было не добраться, но он чувствовал смутные следы чьего-то присутствия. Гордость рассыпалась в прах перед ужасом от того, что казалось неизбежным стиранием из существования. Доктор Фелл Гастер позвал на помощь. (Давным-давно ребенок-клоун выступал под огнями цирка, балансируя на шаре перед ликующей толпой. Хватило небольшой оплошности, чтобы оступиться. Он успел подумать о помощи, прежде чем ударился о землю и свернул себе шею. Позже, но все еще в далеком прошлом, тот же растерянный, сердитый, но не безнадежно озлобленный дух ребенка наблюдал, как Undertop!Гастер отдал команду, и коды вокруг него исказились. Он закричал о помощи). (Давным-давно ̷б̷е̷з̷ы̷м̷я̷н̷н̷ы̷й̷ ̷з̷а̷б̷р̷о̷ш̷е̷н̷н̷ы̷й̷ ̷р̷и̷с̷у̷н̷о̷к̷ ̷̷в̷з̷ы̷в̷а̷л̷ ̷о̷ ̷п̷о̷м̷о̷щ̷и̷). Но никто не пришел… …Ведь теперь Инк был "никем", верно? Он не мог заглянуть в прошлое, не мог отменить то, что было сделано, но прямо сейчас он мог… Что-то попыталось схватить Инка. Что-то пыталось оттолкнуть его от кодов Андерфелла и разбитого присутствия в Пустоте. Но ни у кого не было полномочий убрать его. Инк оттолкнулся, протянул руку сквозь коды, увидел звенья, которых ему не хватало, и схватил Фелл Гастера, прежде чем тот успел рассыпаться, удерживая его в целости (и собирая воедино ̷U̷n̷d̷e̷r̷t̷o̷p̷!̷Ч̷а̷р̷у̷?) и сохраняя… Ярость Создателей обрушилась на Инка как физический удар. Эта ярость затмила любые другие эмоции, которые могли бы испытывать некоторые из Них. Возникла краткая вспышка боли, словно в груди Инка что-то разбилось. Голоса кричали. По крайней мере, это было похоже на крики, но они были приглушенными и далекими. Голова Инка ужасно болела, и он попытался сказать этим голосам замолчать, но когда открыл рот, почувствовал вкус крови на языке. По его костям пробежал холодок, и он с трудом сглотнул, стараясь не издавать никаких звуков, так как уловил навязчивое покалывание от присутствия двух существ с высоким УР. Здесь был Киллер. И его коды. Инк пытался ему помочь. Он пытался пробиться сквозь тьму, но тени слишком глубоко укоренились в душе Киллера. Инк все равно продолжал работать. Он не должен был работать в режиме многозадачности, как сейчас… что бы он ни делал. Но сейчас он мог помочь Киллеру. Он должен был спасти Киллера. В этом было его предназначение. Защищать. Так что он продолжал работать, что, должно быть, было неплохо, потому что странная боль ощущалась все меньше и меньше. Даже Создатели были приглушены, хотя некоторые из Них злились на него за… что-то. Один голос не был ни приглушенным, ни яростным: – Нот, тебе нужно остановиться. Ты вредишь себе. Остановись! Это был голос Даста. Его тоже схватили? Путаные воспоминания Инка превратились в размытую неразборчивую дымку. Коды Киллера растворились прежде, чем Инк успел за них ухватиться. Его руки схватили пустой воздух. Где он был? Инк уловил волну злого умысла. Это был Киллер, Даст или Они? Нет, должно быть, все вместе. Он не знал, почему они (и Они) злились. Он не помнил, что сделал не так, но Они кричали на него, что он все испортил. «Простите». Не имело значения, извинился ли он. Создатели уже приняли решение. В отличие от случаев с жителями Мультивселенной, для Их личных миров не нужно было ждать голосования. Не успел Инк опомниться, как семь альтернативных версий Андерфелла были Удалены их индивидуальными Создателями. Череп взорвался болью, словно его проломили, но открывшиеся раны были на ребрах и грудине. У разума Инка не было шансов обработать то количество существований, которое только что было Удалено. Потеря сознания была милосердием. Но даже теряя сознание от боли, Инк не издал ни звука.

***

На улице была ужасная погода. Валил снег, дул порывистый ветер. В такие дни раздраженным и замерзающим скелетам вроде Реда хотелось только одного – заползти за свою сторожку или забраться на диван дома и хорошенько вздремнуть. Именно так он и планировал поступить, покинув свой пост чуть раньше. Эдж наверняка закатит истерику и отчитает его за прогул. Он взбесился бы еще больше, если бы увидел, что Ред продрог до мозга костей. Порыв снега ударил Реду в лицо, пока он пытался вставить ключ в замочную скважину входной двери. Он негромко выругался, ощутив уколы острых крошечных льдинок, и инстинктивно огляделся по сторонам в поисках маленького человеческого ребенка. К счастью, Фриск сегодня был в Руинах вместе с Ториэль, а не в Сноудине. Обычно он жил то у братьев-скелетов, то у Ториэль, то у Андайн (когда она не сжигала кухню). Иногда он даже ходил пить чай с Азгором. Слава Звездам, не отравленный чай. Если бы Ред не знал лучше, он мог бы подумать, что монстры этого Подземелья уже на пути к Поверхности. Снова. Этого никогда не случится. А если бы это каким-то чудом произошло, все было бы Сброшено. Снова. Это даже не было виной Фриска. Во всяком случае, большую часть времени. Воспоминания Реда о Поверхности были в лучшем случае туманны, но он был практически уверен, что это было чье-то убийство, или отказ людей принять монстров, или очередная война между людьми и монстрами, или даже природная катастрофа, которая заставила Фриска действовать и вернуть их всех в Подземелье. И все же было весьма досадно осознавать, что они, похоже, уже выбирались из Подземелья. Если бы Ред не знал о Мультивселенной, он бы давным-давно окончательно свихнулся. Он не мог видеть звезды Андерфелла, но, по крайней мере, мог увидеть их в Аутертейле. Этого должно было быть достаточно. Он не хотел надеяться на большее. Ред наконец вставил упрямый ключ в замок. Он вошел в дверь, и его тут же встретил Думфангер. Кот рысью подбежал к нему, настойчиво мяукая, и принялся крутиться у его ног, требуя еды. – Дай мне секунду, лады? – Ред легонько оттолкнул кота ногой, стряхивая снег с куртки. Думфангер жалобно мяукнул. – Не-а-а, – упрекнул его Ред. – Не пытайся провернуть это со мной. Я знаю, что мой бро тебя покормил. Думфангер уставился на него огромными печальными глазами. Телефон Реда зазвонил как раз в тот момент, когда он собирался сесть. Он поспешно проверил номер, не уверенный, испытал ли он облегчение или раздражение, увидев, что это Альфис, а не Эдж. – Привет… – ответил он. Думфангер отомстил ему, обвившись вокруг его лодыжек и чуть не сбив с ног. – Вотдерьмокакогочерта… Ред неуклюже оттолкнулся ногой и чуть не врезался лицом в подлокотник дивана. Он приподнялся, тихо выругавшись, и бросил на Думфангера мрачный взгляд. Кот наклонил мордочку и очаровательно моргнул, мило мяукнув. – Ты умираешь? – сухо осведомился голос в трубке. – Могу я взять твое лабораторное оборудование? – Черта с два. Я только что пережил покушение на свою жизнь, тупица. – Ред добрался до безопасного дивана и сел. – Думфангер подставил мне подножку. Говорю тебе, этот кот пытается меня убить. Думфангер уселся к нему на колени и невинно мурлыкал. – О нет. Какой ужас. Предатель в твоем собственном доме, – сказала Underfell!Альфис совершенно скучающим тоном. – Какие цветы ты хочешь на свои похороны? – Ты не знаешь, какие цветы я хочу? – Ред громко цокнул. – И ты называешь себя моим другом. – Ну, мы всего лишь вместе учились в колледже, вместе участвовали в проекте твоего отца и много лет работали бок о бок. Я бы сказала, что мы едва знакомы, – съязвила она. – Да пошла ты, Альфис, – небрежно бросил Ред. – Только из-за этого я обеспечу Думфангеру алиби, – фыркнула Альфис. – И я придумала прозвище: можешь звать меня "Ацил" Альфис. Ред лег на диван. Думфангер воспользовался возможностью устроиться на его ребрах, и он погладил его по шерсти. Тот отозвался кошачьим эквивалентом осуждающего фырканья, но все же прильнул к его руке. – Значит, ты наконец-то выбрала себе прозвище для Мультивселенной? – Да, выбрала. – Он представил, как она остро улыбается, поблескивая очками. – Я все еще пытаюсь убедить Андайн выбрать прозвище. Она просто настаивает на том, чтобы ее называли "Фелл Андайн". Я бы не против, но… я понимаю, почему она не хочет. Ред все гадал, почему "Ацил" Альфис позвонила ему во время его (и ее) смены. С другой стороны, она, вероятно, наблюдала за ним через камеры, когда он ушел пораньше. – Вы поссорились? Голос на линии затих. Хотя Альфис из Андерфелла отличалась более суровой и холодной внешностью, чем в обычном Андертейл-варианте, она по-прежнему принимала многие вещи близко к сердцу. И хотя иногда это приводило к тому, что обидчик оказывался на прицеле шокирующего лазера сомнительной этичности, в случае с кем-то из близких это задевало ее сильнее. А это была Андайн. – Да. Мы повздорили. Не знаю, говорил ли тебе кто-нибудь, но дела в Совете обороны Омега-таймлайна идут неважно. Думаю, она собирается уйти. Ред догадывался об этом. Он не был рад услышать подтверждение. – Она надрывала задницу, чтобы попасть в Совет. – Потому что она не верит, что для Омега-таймлайна интересы нашего мира являются приоритетными, – проворчала Ацил Альфис. – Она не хочет прозвища, потому что прозвище означает единство, товарищество и доверие… а она не думает, что этот союз надолго. – Ты не согласна. Ред хотел бы удивиться. Если уж на то пошло, он считал, что Альфис ближе к его собственному цинизму, чем к оптимистичным взглядам Эджа. В таких мирах, как Андерфелл, легко потерять надежду. Известие о том, что язвительная, саркастичная, временами морально неустойчивая Ацил Альфис доверяет другим, а Фелл Андайн (которая всегда была такой решительной и готовой объединяться с другими хотя бы из чувства упрямства) – нет, не особенно взволновало его. Он полагал, что в этом есть смысл. Он понимал, как Мультивселенная может дарить надежду наряду с отчаянием. Так много миров добралось до Поверхности. Андерфелл тоже. Пока не вернулся обратно. – Я хочу верить, что все будет хорошо, – призналась Ацил Альфис. – Мне нужно в это верить. Я… Альфис замолчала. – Эл? – напомнил Ред, когда она запнулась. Он сел, сдвинув Думфангера с груди. – Что?.. Ее крик был настолько громким, что в наушнике затрещали помехи: – Двигай к Ядру! СРОЧНО к Ядру! Они спихнули твоего отца в… Ред потерял сигнал, помчавшись по короткому пути. Он опоздал. Он увидел, как его отец исчезает в ослепительном свечении Ядра. «Не забывай, не забывай, не забывай…» Ред не забыл. По крайней мере, не все. Воспоминания немного размылись, некоторые из них поблекли, но он все равно помнил достаточно. Не теряя времени на раздумья о мелочах, он появился прямо перед Учеными, напавшими на его отца, и его глаза вспыхнули яростным красным светом: – Что вы творите? Куст вскрикнул и съежился. Ученый-кот Грей сам чуть не упал навзничь в Ядро. Ред этого не допустил. Он схватил душу Грея своей магией и подбросил его вверх. Голова Ученого врезалась в помост над ним. Ред швырнул его вниз, на мост, без сознания, но живого. И не разбитого Пустотой, как… – Core!Фриск! – крикнул Ред. – Помоги! Появился монохромный ребенок, мерцающий и охваченный паникой. – Я не видел. Ред, мне так жаль… – Это неважно, – резко прервал его Ред. – Core!Фриск, мой отец. Он?.. – Я не знаю, – Core!Фриск икнул, и в уголках его пустых глаз собрались слезы. – Я не видел, что случилось. Я не вижу ни его, ни его част… ничего о нем. Я не знаю. Куст так и остался сидеть на мосту, прикрывая голову руками и хныча: – Ты не должен был помнить… Телефон Реда зазвонил прежде, чем он успел поддаться искушению бросить вероломного Ученого в Ядро. На этот раз звонил Эдж. Ред почувствовал, как гаснут огоньки его глаз, и ответил: – Папс… – Санс, – слабым голосом отозвался Эдж. – Я просто мило беседовал с человеком Фриском, но… произошло нечто странное. Почему я не могу вспомнить день рождения нашего отца? Ред, Эдж и Фелл Гастер знали, что часто случалось с Гастерами. Черт, даже Альфис, Андайн, Ториэль и Азгор из Андерфелла знали. Они видели, как исчезновения Гастеров влияли на многих по всей Мультивселенной. Но отец Реда и Эджа, похоже, был исключением. Казалось, он избежал этой участи. Еще до того, как Андерфелл узнал о существовании Мультивселенной, Доктор Фелл Гастер создал Ядро, но решил не заходить слишком далеко во тьму. Он отказался от Роли Королевского Ученого в знак протеста против политики Короля Азгора, позволив Альфис в итоге занять свое место. Он все еще был рядом, когда упал Фриск, и даже помог мирно познакомить его с Азгором, проследив за первой встречей человека-пацифиста и мстительного Короля. Теперь Доктора Фелла не было. Может, его и помнили, но он был либо мертв, либо разбит Пустотой во времени и пространстве. Как и многие другие. Поэтому Ред не позволял себе надеяться.