Больше я тебя не оставлю

Тадмавриэль вынырнул из воды, жадно хватая ртом воздух, и поспешил подтянуть своё тело по мокрым камням повыше, чтобы снова не соскользнуть в непроглядную тьму пещеры. Свежие раны заживали неохотно, а силы восстанавливались так медленно, словно... да словно бы и не восстанавливались вовсе! Чёрт бы побрал этих одинаковых! Кто знал, что у них окажется достаточно мозгов и наглости, чтобы медленно, но с поистине ослиным упрямством, изматывать его раз за разом, из-за чего каждая новая их встреча заканчивалась для эльфа хуже предыдущей?! Последний раз они разошлись в ничью, теперь же ему и вовсе пришлось уносить ноги, чтобы не лишиться головы! Что случится дальше?! Неужели, он проиграет?! Тадмавриэль сплюнул на камень рядом с собой и медленно выпрямился, стискивая зубы. Больно, вашу матушку... Ну ничего. Он знает, где можно перевести дух. Конечно, проку от Междумирки уже давно нет никакого, но этим чёртовым клонам потребуется время, чтобы найти его убежище здесь, среди скал, в которых они и затерялись. Однако... Тадмавриэль не смог сдержать удивлённого вздоха, увидев собственного сына, безвольно прислонившегося к боку этой огромной лже-богини. Эграссель не шевелился и издалека был похож на труп, мужчина не видел, чтобы он дышал, а пятно крови на груди выглядело достаточно красноречиво. Конечно... Нет никаких шансов, чтобы сын смог пережить удар прямо в сердце. Не после того, как принял решение умереть. Но как он мог оказаться здесь, за многие мили от дома?! Не может же... Сердце наполнилось злобой. Даже сейчас, после всего, что у них произошло, какая-то часть души эльфа испытала всепоглощающую ненависть к Первой Матери за то, что та, даже после его смерти, не смогла отпустить свою любимую игрушку! Не позволила Эграсселю покоиться с миром, оставив его тело подле себя, как сувенир! Тадмавриэль прекрасно знал, что Междумирка ещё жива, а также то, что она может слышать его мысли, тем более, когда расстояние не очень большое. Но та молчала, не удостоив его даже вздохом раздражения, как бывало раньше. Перемахнув через пропасть одним прыжком, он скривился, зажимая рукой рёбра, сквозь которые продолжала слабо сочиться тёмная кровь. Ублюдки успели хорошо его оцарапать! Шаги эльфа отдавались слабым эхом, перебиваемые лишь отдалённым звоном падающих где-то капель воды. Перешагнув неподвижный хвост Матери, он остановился прямо перед своим сыном, неотрывно глядя в его лицо. Эграссель был белее снега, который раньше часто выпадал в Архее и всегда лежал на вершинах гор огромными пушистыми шапками. Слишком неподвижен. Тадмавриэль и раньше видел его таким, когда просыпался один в ловушке из заражённого скинта, а потом долго смотрел на собственное дитя, запершее его в этой тюрьме вместе с собой, прежде чем вновь заснуть. Но в этот раз что-то всё же отличалось. Раньше Эграсселя освещал свет Искры, свет энергии, которой он беспрерывно, пусть и не по собственной воле, делился с отцом, раньше выражение его лица было спокойным, почти умиротворённым. Сейчас его лицо выражало лишь предсмертную боль, от которой его не смог избавить даже лучший друг. Пальцы мужчины дрогнули. Он вспомнил, как похоже выглядела Тейрасса, окружённая цветами, когда её гроб опускался в землю. Она тоже настрадалась в последние часы своей жизни, это был очень хорошо заметно. А Эграссель... Эграссель оказался точной копией матери. Как он мог столько лет не замечать этого?.. Против воли Тадмавриэль протянул руку — левую, она была чуть менее усеяна фиолетовыми кристаллами, — и опустил её на щёку сына. Тёплая и мягкая, прямо как в детстве... В смысле тёплая? Эграссель ведь погиб почти двое суток назад! Его мальчик слабо поморщился, поочерёдно напрягая брови, а затем уголки губ и, наконец, приоткрыл мутные от боли глаза со странной жёлтой склерой и посеревшей радужкой. Долго моргал, возвращение в реальность явно давалось ему тяжело, прежде чем приподнять голову. – ...отец? В ту же секунду Тадмавриэль отдёрнул ладонь, словно прикоснулся к раскалённой до жидкого состояния стали. – Эграссель?! Тот снова поморщился, и мужчина понял, что, возможно, сказал это слишком громко. – Как ты можешь быть жив? – С трудом, отец, с трудом, – саркастично ответил Первый. Мысли проносились в голове одна за другой, Тадмавриэль напряжённо думал, не готовый столкнуться с подобным поворотом событий. Но потом сухие губы начали медленно расползаться в широкой ухмылке. Он знал, что эти мерзкие дети уже идут по его следу, и сейчас у него может появиться действительно сильное преимущество! – Сынок, – вкрадчиво начал мужчина, игнорируя чужие нахмуренные брови. – Как же я рад тебя видеть! Это замечательно, что ты выжил! После всех этих ужасных событий нам пора зарыть топор войны, неужели ты так не считаешь? В конце концов, мы последняя семья, что друг у друга осталась! Разве ты больше не хочешь, чтобы твой папа был рядом? Эграссель устало вздохнул, отводя взгляд. – Это было бы прекрасно... но даже неразумное дитя поймёт, как неискренне прозвучали твои слова. Он поморщился, снова прижимая руку к груди. – Но тебе же нужна помощь, верно? – присаживаясь перед сыном на одно колено, произнёс Тадмавриэль. – Я сейчас в очень трудном положении, твои друзья сильно потрепали меня, Эграссель! Если хочешь, чтобы я помог тебе выбраться из этой пещеры и отвёл туда, где тебе действительно смогут помочь, мне понадобиться всего лишь крупица твоих сил... Первый печально улыбнулся, издав короткий смешок. – Ты столько лет провёл в заточении, пока мы с братьями и сёстрами постигали иные миры... я даже не удивлён, что ты, отец, ничего не слышал о Погасших. – О чём это ты говоришь? – напряжение сквозило в каждом слове. – Посмотри в мои глаза. Неужели ты думаешь, что во мне ещё что-то осталось от той силы, которую ты так жаждешь получить? Мужчина нахмурился. – Нет, ты меня обманываешь. Нельзя просто так взять и лишьться Её крови, если она уже была в тебе. – Можно при определённых обстоятельствах. – Эграссель опустил веки, тяжело выдыхая. Этот разговор утомлял его. – Я бы не смог помочь тебе, даже если бы очень этого захотел... а я не хочу. Всё действительно закончится лишь тогда, когда Лололошка и Джон избавят Вселенную от заразы, корнем которой являешься ты. – Вот оно значит как? Ты предпочтёшь этих двоих, а не свою семью? – Как раз наоборот. Я предпочитаю свою семью, я предпочитаю братьев Первых, а не чужого эльфа, которого вижу перед собой. – он на мгновение прервался, словно услышал обращённую к нему фразу, хоть в пещере и оставалось тихо, а потом слабо улыбнулся. – Тебе лучше уйти прямо сейчас. Я знаю, что Ло и Джон уже идут сюда, и я знаю, что они сильнее тебя. Если останешься, чтобы дождаться их, твоя история закончится очень скоро... – Или я могу просто приказать им сдаться, если они не хотят, чтобы с тобой что-то случилось. Со стороны Начала послышался какой-то утробный рассерженный звук, похожий на вой кита из глубин моря. Эграссель же, неожиданно для них обоих, почти искренне рассмеялся, хоть его смех и был непродолжительным, сменившись болезненным хрипом. – Мы все уже убедились, что я не боюсь смерти, отец. Ты выбрал буквально самое неподходящее существо в Архее на роль заложника! Хах... как же низко ты пал... В такие моменты я радуюсь, что матушки здесь нет. Она была бы очень опечалена, если бы увидела, во что ты превратился. Эльф почувствовал отголосок грусти Междумирки и незаметно провёл раскрытой ладонью по её боку, — всё в порядке, не нужно переживать за него. – Ты понятия не имеешь, о чём говоришь, – уязвлённо процедил Тадмавриэль. – Она сказала бы мне спасибо за то, что я пытался спасти её! В отличие от тебя, неблагодарного отродья, который не сделал ничего, чтобы помочь ей! Даже если Эграссель и знал, что его речи ошибочны, а слова наполнены ядом, цель которого лишь уколоть побольнее, этот укол пришёлся в самое сердце. Поджав губы, он снова отвёл взгляд, не собираясь поддерживать зрительный контакт. – В чём дело, сын, не нравится слышать правду? В глаза мне смотри! – на этом моменте его больно схватили за лицо, впиваясь пальцами в кожу, и развернули обратно. – Видать, не так уж сильно ты её и любил! Эграссель чувствовал нарастающее недовольство Междумирки и как раз раздумывал, стоит ли отвечать, когда под шумный плеск воды в пещере оказался полный сил Лололошка с сверкающим копьём наперевес. Ха, какая ирония однако в том, что он решил использовать именно это оружие... Нет, минуточку. Это был не Лололошка... Вернее, не совсем он. Или лучше сказать «не только он»? Эльф уже видел однажды процесс слияния своего друга с Джоном, и, похоже, ребята решили повторить сей занимательный опыт. Первый улыбнулся, глядя на них, на душе сразу стало спокойнее. Но тут и он... эм... Джонолошка?.. в общем, заметил Эграсселя, на миг остановившись. – Твою же, как некстати... – сквозь зубы прошипел Тадмавриэль и отпустил сына, отступая на шаг. Решая, стоит ли принимать бой с его-то ранами и почти высосанной до дна магической силой или отступить, мужчина принял решение отступать. – Эграсса! – воскликнули Ло и Джон на два голоса, бросаясь к нему так быстро, что вспомнили про Тадмавриэля лишь тогда, когда оказались совсем рядом, падая перед ним. – Уходит, – прорычало слияние голосом Харриса и вскинуло голову, словно охотничья собака. – Плевать! – ответил Лололошка, разворачивая их обратно. – Эграссель! Как... как ты..? – Привет... – слабо растягивая губы в улыбке, ответил эльф, с нежностью глядя в разноцветные широко раскрытые глазищи. – Рад снова вас видеть... – Эграсса, твои глаза... – прозвучало больше голосом Джона, но с интонацией, присущей им обоим. – Я так ужасно выгляжу? – полушутя спросил он. – Ты... ты теперь даск? – Это что, какое-то новое модное слово для Погасших? Ребята несколько раз открывали и закрывали рот, не находя слов, и спустя десяток секунд молчания тихо кивнули. – Это... потом, всё потом! – торопливо, но аккуратно разрывая и без того чуть живую одежду на уровне груди, бормотали они. – Джон учился на врача, он знает, что делать... да, он однозначно сможет помочь на первых порах, а потом мы подключим Беренгария, и всё будет хорошо... – Так всё-таки Лололошка? – касаясь бледного от испуга лица напротив, спросил Эграссель, чем заставил замереть собеседника. – Или Джон? Слияние выглядело встревоженным и нервным. – Ни то ни другое, – в конце концов пришёл ответ. – Я... ни один из них. На данный момент я — это я. Эльф медленно кивнул. Это было странно даже для него, но, будем честны, вся жизнь Первого состоит из странностей. К тому же, странный не обязательно означает плохой. – Хорошо... – Я должен помочь тебе, пожалуйста, постарайся не двигаться. Эграссель через силу хихикнул, пытаясь разбавить сгустившееся в воздухе напряжение. – Это не проблема, вот если бы ты наоборот попросил меня пошевелиться... А-а! С-с-с-с... – Прости! – Ничего... Эльф не опускал голову, чтобы как следует рассмотреть, насколько всё плохо, и, если судить по изменившемуся лицу Джонолошки, правильно поступил. – Я не понимаю... – разрывая свой плащ на части, чтобы сделать из него грубый вариант бинта, беспомощно бормотал тот. – Я бил наверняка... хотел покончить со всем очень быстро... – И я благодарен тебе за это, друг мой. О, не смотри на меня так, я говорю искренне! – Но как же... Эграсса?.. – Начало привела меня сюда, она же и исцелила, насколько ей хватило сил. – он перевёл дыхание, когда снова начал уставать, и с надеждой поднял взгляд. – Я ни в коем случае не хочу просить тебя о том, что тебе не нравится, но... как долго ты планируешь оставаться таким? Джонолошка замялся, будто вступил в конфликт с самим собой, а потом неожиданно тонким голосом наябедничал: – Один из меня не хочет сейчас разделяться! Эльф сразу понял, про кого он говорит, и уши печально поникли. – О... Лололошка не хочет меня видеть... – Он боится! – Ло и «боится»? Это что-то новенькое... Слияние яростно кивнуло, словно пытаясь намекнуть этим двоим, что им действительно пора бы и честь знать, однако Лололошка клещами вцепился в Джона, будто от этого зависела его жизнь. – Я не могу заставить его, – вздохнул Джонолошка после непродолжительной борьбы. – Но как только он снова захочет стать отдельной личностью... – Всё в порядке, не нужно никого заставлять, – попытался улыбнуться Эграссель. – Никто из вас не обязан идти на поводу у моих капризов... – Да какие же это капризы?! – возмутился собеседник, принявшись перевязывать его грудь, тщательно следуя знаниям, которыми с ним щедро делился JDH. – Это самое естественное желание на свете! Конечно, любой бы захотел вновь увидеть своего возлюбленного, с которым он оказался разлучён при таких ужасных обстоятельствах! – В-в... Возлюбленного?! – остатки крови, что ещё не вытекли через сквозную рану, прилили к щекам, окрасив их в едва заметный розовый. – М-мы не дошли до этого... этапа... – Но у вас же ещё всё впереди? – как наивный ребёнок уточнил тот. – Н-не думаю... слишком уж много времени прошло... У Лололошки давно своя жизнь, в которой мне нет места. Слияние насупилось. Ну в самом деле ребёнок! Эграссель даже захотел как-то его успокоить, например погладить по голове... Однако для этого руку пришлось бы поднимать слишком высоко, что непременно отдалось бы болью, так что ему пришлось отказаться от соблазна. Закончив перевязывать его, Джонолошка неожиданно взял эльфа на руки, прижимая к груди. – Не хочу, чтобы ты случайно упал и поранился ещё больше, – пояснил он, выуживая какой-то любопытный кристалл нежно-лилового цвета. – Мы сейчас отправимся в сон Джона, там безопасно. – Хорошо, – согласился Эграссель, расслабляясь. Его ухо оказалось прижато как раз на уровне груди, так что Первый мог очень чётко слышать его ритмичное сердцебиение.

***

Дальше всё происходило как в тумане. Бесконечный поток новых лиц и новых знакомых, половина из которых оказалась близкими друзьями Лололошки и Джона, был стёрт из-за постоянной пульсирующей боли в грудной клетке и развившейся лихорадки. Оказавшись вдали от Матери, что из последних сил поддерживала его состояние, Эграссель ощутил на себе все неприятные последствия собственного решения. Рана, даже с учётом самой лучшей медицинской помощи, которую ему здесь могли предложить, заживала крайне неохотно и доставляла очень много дискомфорта. В иные дни он не просыпался вовсе, мечась в своих кошмарах, иногда просыпался, но не мог понять кто перед ним, часто бредил и звал братьев междумирцев по именам, не осознавая, где находится. Часы, дни и чуть ли не недели проходили крайне мучительно. Только иногда, приходя в себя, эльф мог сказать пару связных слов, но зрение его было затуманено и, кроме ярких шарфов в клеточку, он едва ли кого-то узнавал. Значительно позже, когда лихорадка спала, а плоть начала срастаться, Эграссель впервые полностью осознал, что происходит. Уставший и крайне нездоровый, но он смог взглянуть на окружающий его мир ясно, а разум больше не был замутнён жаром. Тогда же он и начал по-настоящему знакомиться с населяющими сон Харриса существами. Они приходили по очереди, чтобы присмотреть за ним, хоть эльф и клятвенно заверял, что в этом нет нужды, он вполне способен позвать помощь, если вдруг почувствует себя хуже. Ему не поверили. Но самое обидное было пожалуй то что проведывать его приходили, кажется, все, кроме Лололошки. Мог прийти Джон, могло забежать их Слияние, по-детски наивно радуясь компании эльфа, но никогда не он один. Это доставляло почти такую же физическую боль, как и рана в груди, но Эграссель не жаловался. Как он мог? Эти замечательные существа столько сделали для него, он бы не стал доставлять никому больше неудобств, чем уже принёс со своим визитом. Вот и сейчас, когда он уже почти мог сидеть, пусть и всё ещё опираясь спиной на гору соломенных подушек, Первый лишь улыбался, пока дети Гимлина по обе стороны от него заплетали пару кривых косичек. – Тебе нравится? – пытливо спросила Гулида, демонстрируя результат своих трудов. Эграссель скосил глаза, чтобы не показаться невежливым, но в действительности он мало что мог разглядеть, его волосы были совсем не такими длинными, чтобы он оказался способен много увидеть из своего положения. – Очень нравится! Ты такая молодец. – А я? – дёрнул его за рукав мальчик. – У меня получилось? Бывший Междумирец легонько взлохматил его непослушные волосы. – Ты тоже молодец, Синдри! Сидящий поодаль гордый отец добродушно посмеялся. – Не перехваливай их, эльф! Видно же, что обе косые, как тётка Прасковья! Ещё учиться и учиться! – Эй! – одновременно воскликнули те, обиженно надувная губки. – А мне кажется, они прекрасно постарались. Если Гулида и Синдри уже сейчас, в своём возрасте, умеют делать такое, то чего они достигнут после нескольких лет практики? Воодушевлённые дворфийские дети принялись расплетать косы, чтобы попробовать ещё раз и доказать, что это далеко не предел их возможностей. Валин покачал головой. – Знаешь, тебе вовсе не обязательно терпеть их, если ты просто чувствуешь, что должен. Я как-то дал этим двум бандитам свою бороду на растерзание, так они больше выдрали, чем заплели! Первый прикрыл в улыбке жёлтые глаза. – Я не терплю, я наслаждаюсь каждой секундой. Знали бы вы, как давно я не видел детей. Дворфы переглянулись, и Гимлин незаметно пожал плечами, мол, что с этих остроухих взять. В это же время ткань палатки, что отделяла их крошечный уголок от бесконечного простора сна, была кем-то отодвинута. – Привет, – улыбнулся ему совсем молодой парень в неполном доспехе, и Эграссель замер, пытаясь припомнить имя, что так и вертелось на языке. – Ого, я вам не помешаю? – Не помешаешь. Что, уже твоя смена? – Ну да. Мы с Ло только-только вернулись из Архея, так что я вполне мог бы посидеть вместо вас. – Может, лучше тогда отдохнёшь сначала? – предложил Валин. – Да я и так буду отдыхать! Какая уж тут работа, сидишь, развлекаешь разговорами, всего-то делов! – Ну, как знаешь. Гулида, Синдри, оставьте Эграсселя в покое! Вам вообще-то на уроки пора! – Ну-у-у-у! – принялась канючить девочка. – Без «ну»! Брысь отсюда! Дети не стали долго спорить и под громкое «до свидания, дяденька эльф!» шустро выскочили из палатки, едва не сбив новоприбывшего парня, а за ними вышли и взрослые дворфы. Охотник беззлобно усмехнулся, падая рядом и скрещивая ноги. – Шустрые ребятки! Они тебя не слишком утомили? Если что, лучше сразу сказать Беренгарию! – Совсем нет. Извини, ты... – Альфред, – напомнил человек. – Верно. Я всё ещё стараюсь запомнить ваши имена. Столько новых знакомых... – Всё нормально, я понимаю. Ну, как ты сегодня? – Лучше. Ты говорил, что недавно провёл время с Лололошкой? Как он там? Альфред замялся. – Ходит будто в воду опущенный, если честно. Я не совсем понимаю, что с ним творится, он не хочет говорить об этом. – тут охотник словно опомнился и вскинул голову. – Подожди, а он что, всё ещё к тебе не заходит? – Нет, – грустно ответил Первый. – Я уже очень давно его не видел. – Ого... что у вас произошло? Вы что, поссорились из-за чего-то? – Я надеюсь, что нет. Когда увидишь Ло в следующий раз, можешь, пожалуйста, передать ему... хотя нет, не нужно. Не хочу давить, уверен Лололошке и без меня плохо. Альфред обеспокоенно сдвинул брови. Оглянувшись, словно боялся, что их могут подслушивать, он наклонился чуть ближе к эльфу и прошептал: – Слушай, людям здесь очень скучно сидеть, не покидая сна, поэтому они любят языками чесать. Много разных слухов ходит про тебя. Мы, конечно, стараемся по возможности пресекать самые бредовые и дикие из них, но всем рты не заткнёшь... – Что за слухи? – Не уверен, что могу обсуждать их с тобой, – замялся охотник. – Да брось. Я не кисейная барышня, да и тебе самому интересно, я же вижу. Парень ещё немного поколебался, но в конце концов любопытство взяло над ним верх. – А ты не обидишься, если я перескажу некоторые из них? Если что, я совсем так не думаю! – Не обижусь, – успокоил его Эграссель. – Спрашивай. – Твои глаза. Что с ними случилось? Это какая-то болезнь? Ожидаемый вопрос. Первый боялся, что тот спросит что-то пострашнее, но ответить на него было довольно просто. – Не волнуйся, это не заразно. Такое случается со всеми, кто по какой-то причине утратил Искру. – Искру? – Это то, что позволяет Ло и Джону путешествовать по мирам. – Так ты тоже междумирец?! – воскликнул парень. – Или как это... мироходец? Получается, ты тоже прибыл издалека? – Нет. Архей — мой родной дом. – А где же ты тогда был? Кроме леди Сайриссы мы до тебя не встречали других эльфов... – А что вам по этому поводу рассказали Лололошка с Джоном? – осторожно уточнил Эграссель. Альфред неловко почесал затылок. – Да они нам вообще толком ничего про тебя не говорили. Сказали только, что объяснят потом, но это «потом» так и не случилось. – Тогда и я пока помолчу. Дело не в том, что я вам не доверяю, просто это... ох, это будет действительно тяжело объяснить. – Хорошо, – легко согласился охотник. – Тогда следующий вопрос? – Да, следующий вопрос. – Ты встречался с леди Сайриссой раньше? – Нет. – Точно-точно? – Однозначно, а почему ты так странно на меня смотришь? – Да просто интересно... от кого тогда у неё будет ребёнок. Эграссель вскинул брови. – Леди Сайрисса в положении? Это замечательные новости. – Ага... Н-неважно! Итак, есть вопрос, — который я считаю полным бредом! — но всё же... ты Отец? Эльф поперхнулся воздухом. – Боже, нет! Альфред весь обмяк от облегчения, шумно выдохнув. – Я знал это, но всё равно было приятно получить подтверждение. – Неужели кто-то здесь действительно верит в подобный бред? Да будь я Отцом, Джон с Лололошкой стали бы первыми, кто захотел добить меня, а не пытаться спасти! – Я знаю! На самому деле, я уже один раз видел Отца... но это длилось всего несколько секунд и я совсем не запомнил его лицо под всем этим заражённым скинтом. Увидел только то, что он тоже эльф, вот и всё. – он помолчал, переваривая собственные слова. – Всё-таки это замечательно, что ты — не он... не думаю, что смог бы продолжать так спокойно с тобой разговаривать, окажись всё иначе. – Я совершенно точно не Отец, – заверил его Эграссель, решив раз и навсегда закрыть эту тему. – Следующий вопрос? – А?.. Ой, да-да! Только он немного неловкий... – Не думаю, что существует сплетня хуже, чем предыдущая. В этот раз Альфред молчал довольно долго, собираясь с мыслями. Эграссель видел, как напряжённо он пытается построить предложение так, чтобы не обидеть его. – Она касается вас с Лололошкой. Первый весь подобрался, брови выстроились в линию. – Видишь ли, многие заметили, что он — единственный из нашей компании, кто никогда не заходит к тебе... А Лололошка в это время стоял поодаль, прислонившись спиной к тёмной стене и не сводил глаз с палатки. Щель в ткани позволяла ему видеть, как Эграссель о чём-то беседовал с Альфредом, однако расстояние скрадывало любые звуки, как бы он ни напрягал слух. На сердце лежал камень величиной с небольшую гору, но мироходец не мог заставить себя даже подойти ближе, не то что зайти прямо к эльфу и поговорить с ним. После всего, что случилось... Парень не думал, что всё ещё имеет на это право. Он не знал, сколько так простоял, но сеанс самобичевания был прерван сильным ударом в плечо. Лололошка даже пошатнулся, схватившись за ушибленное место. – Джон! Какого чёрта ты творишь? – Это ты какого черта творишь?! – сердито переспросил тот, опуская кулак. – Ло, у тебя вообще есть совесть? – Какой из моих грехов ты имеешь в виду? – Не строй из себя идиота, тебе не идёт! – Джон, я правда... – Ты постоянно находишь причину, чтобы не навещать Эграсселя, расспрашиваешь всех вокруг о его состоянии и используешь наше Слияние, чтобы просто зайти в чёртову палатку! Ты ведёшь себя как самый последний трус! Слова больно ужалили, но Лололошка подумал, что вполне этого заслуживает. JDH был прав. – И что ты от меня хочешь? Я не могу... то, что было когда-то уже не вернуть. Я забыл его, Джон, и не вспоминал миллион лет! А потом он ещё и потерял Искру по нашей вине, я просто не знаю, как смотреть ему в глаза после всего, что случилось! – Слушай, – Харрис раздражённо дёрнул уголком губ. – Никто не заставляет тебя снова вступать в отношения, окей? Но как минимум объясниться с ним ты обязан! Эграссель ждёт, когда ты зайдёшь к нему, ведь сам он не может просто взять и отправиться на твои поиски! Поэтому, наберись, блин, смелости, Лололошка, и поговори уже со своим бывшим! – Не называй его так! – ощетинился мироходец. – А ты перестань убегать! Вот вроде взрослый полуэльф, а ведёшь себя как сопливая восьмиклассница!.. – Кхе-кхем... – прервал их неуверенный голос Альфреда. Охотник вздрогнул, когда на нём скрестились два напряжённых взгляда. – Чего тебе? – буркнул Харрис. – Да просто услышал, как вы спорите и хотел узнать, всё ли в порядке... – Твоя смена уже закончилась? – Не совсем... Мы поговорили, и Эграссель уснул, — устал, наверное. В общем, будьте потише немного, ладно? Разбудите ведь, а ему отдых нужен. – Ладно, Альфред, спасибо, что сказал. – кивнул Джон, а потом вдруг добавил. – Хотя постой-ка. Можешь отправляться отдыхать, дальше дежурить пойдёт Лололошка. – Что?! – Междумирец даже попятился. – Нет! – Да! – огрызнулся JDH. – Альфред тоже устал, а очередь Сайриссы наступит ещё только через два часа! Эграсса всё равно спит, чего тебе бояться? Хотя бы для приличия поучаствуй немного в его выздоровлении! – Джон, я не знаю... – Я знаю! Пшёл в палатку, пока я тебя пинком туда не отправил! От его резкого тона Лололошка вздрогнул и, ещё немного потоптавшись на месте, медленно побрёл в указанном направлении, словно отруганный ребёнок. Джон, скрестив руки, провожал его взглядом, а потом, когда тот отошёл достаточно, негромко обратился к Альфреду: – Значит, он согласился? – Да, но не сразу. – усмехнулся тот. – Пришлось уговаривать. Эграссель очень не хотел обманывать Ло. – Ничего, это пойдёт им обоим на пользу. Нельзя же убегать вечно! – Надеюсь, ты прав... Лололошка осторожно заглянул внутрь палатки, прежде чем безрассудно заходить. Эграссель действительно спал, перекинув одну руку поперёк живота, а вторую оставив рядом с собой ладонью вверх. Его дыхание было ровным и неспешным, на лице никаких тревог. Мироходец очень медленно просочился внутрь, стараясь ступать так бесшумно, чтобы даже шорох его одежды не разрывал тишину этого уголка. Сначала он сел на определённом расстоянии, неотрывно глядя на то, как подрагивают светлые ресницы эльфа, но потом не удержался и пересел немного ближе. Первые несколько минут было очень страшно шевелиться, ведь он мог нечаянно разбудить Эграсселя, и тогда... тогда Лололошке пришлось бы с ним поговорить. Как бы Джон ни утверждал, что это необходимо, мироходец не знал, сможет ли он... Но эльф, кажется, спал крепко, и парень расслабился, скользя взглядом по очень знакомым чертам лица и тонким пальцам, словно предназначенным для того, чтобы играть на каком-нибудь музыкальном инструменте. Ло смутно помнит, как держал эту руку очень-очень давно, прогуливаясь по светлым улицам Архея и слушая искристый смех его личного солнца. У них было так ничтожно мало времени вместе, прежде чем Эграсселю пришлось запечатать себя... Забывшись, мироходец потянулся к чужой ладони и осторожно сжал, переплетая пальцы. Осознание настигло его слишком поздно, Лололошка попытался убрать руку, но Эграссель неожиданно резво перехватил его запястье и открыл глаза, в которых не было ни грамма сонливости. – Попался, – констатировал Первый. Ло хотел было выдернуть конечность, но не смог сделать это с первого раза, а применять силу к и без того ослабленному эльфу он бы точно не стал. Сердце забилось испуганной птичкой, напряжение сковало мышцы, не давая ему пошевелиться, только тяжело смотреть сверху вниз. Иной на месте Эграсселя в его лице увидел бы злость или что-то в этом роде, но Первый слишком хорошо знал Лололошку, и понимал, что это нервы, а не агрессия. – Прости. Это был не мой план. Парень напряжённо улыбнулся. – Кажется, я догадываюсь, чей... Ну Джон у меня точно получит. – Но он рассуждал правильно. Ло, нам нужно поговорить. – Извини, у меня сейчас дела. Я вспомнил, что мне нужно срочно помочь Беренгарию... Мироходец быстро встал, чувствуя, как соскальзывают чужие тёплые пальцы с его кожи, и подошёл к выходу из палатки, однако в последний момент всё же остановился. Даже не поворачиваясь, он чувствовал на себе полный печали взгляд эльфа. – Ты... ничего не скажешь? – Если ты хочешь уйти, я не стану больше тебя останавливать. Совесть вгрызлась стальными клыками, Харрис был на сто процентов прав во всех своих обвинениях. Немного так постояв, Лололошка молча вернулся и сел обратно, Первый не стал никак комментировать его позорную попытку бегства, и Ло был ему очень за это благодарен. – ...как твоя рана? – Уже лучше. Снова неловкая тишина, которую разбило осторожное замечание эльфа: – Ты очень изменился. – Стал трусливее? – скорее всего Эграссель не имел в виду ничего такого, но слова вырвались быстрее, чем мироходец успел их как следует обдумать. Он быстро прикусил язык, однако было уже поздно. – Нет. Стал взрослее. Совсем не похож на себя прежнего, – он вдруг мягко улыбнулся. – Я сразу узнал тебя, Ло. Там, в поместье, когда вы с Джоном проникли за печать. Миллион лет назад, когда мы в последний раз собирались с нашими братьями... это ведь был ты? – Как... неужели я был настолько очевиден?.. – О, да. – Чёрт возьми. Эграссель усмехнулся, ненавязчиво касаясь кончиками пальцев его грубой от работы руки, которой он упирался в землю рядом с собой. – Путешествие во времени... Вы очень сильно рисковали. – Я знаю. И, как выяснилось, совершенно напрасно. – Почему? – Потому что мы всё равно по итогу остались здесь. Я не захотел покидать Архей, а Джон остался тут из-за меня. Сейчас мы пытаемся что-то сделать с заражением, но... – Леди Сайрисса рассказывала мне, что вы добились огромных успехов. И я своими глазами видел, как вы заставили моего прежде непобедимого Отца обратиться в бегство. – он ощутимо сжал чужую ладонь. – Вы уже сделали очень много. Лололошка не чувствовал себя достойным его поддержки. Ему до сих пор казалось, что он крадёт что-то чужое, такое желанное, но тем не менее не принадлежащее ему. – Эграссель... я не тот человек, которого ты знал. – Я это понимаю. Ты даже зовёшь меня по-другому. – Я не помню практически ничего из того, что нас связывало, и не думаю, что когда-нибудь вспомню. – Знаю. – Я больше не смогу стать тем, кем был когда-то. Я чуть не убил тебя, потому что это виделось мне самым простым решением проблемы. Из-за меня ты лишился Искры. Ты всё ещё хочешь продолжать то... то, что у нас началось когда-то давно? Эльф шевельнул ушами. – Ох, Ло... Тебе не нужно становиться кем-то другим. И я не жду от тебя, что ты вдруг изменишься. Я только прошу не избегать меня больше, ведь я очень по тебе скучал. С течением времени все становятся не такими, как раньше, но ты всё ещё мой самый близкий друг, каким и был тысячелетия назад. И не важно, что за очки ты носишь, – в шутку добавил он, подметив чуть ли не единственную изменившуюся в его гардеробе деталь. – П-прости... прости за то, что бросил тебя одного и долго не приходил. – Твои друзья были очень заботливы, так что всё уже в порядке. На душе стало чуточку легче оттого, что они, наконец, поговорили, хоть и оставалось ещё много вопросов, которые следует прояснить, но что-то продолжало висеть мёртвым грузом. Подняв голову, он встретился с потухшими жёлтыми глазами, и ответ нашёлся поразительно быстро. Эграссель ведь теперь даск... Лололошка видел, какое к ним было отношение в Поэне, и отчаянно не хотел, чтобы кто-то здесь даже смотрел косо в его сторону. Это было просто нечестно! Почему из всех именно его должна была постичь столь незавидная участь? Нет. В этот раз он не сдастся! Если понадобится, Лололошка перероет все миры и мультивселенные, но найдёт способ вернуть ему Искру! – Мы исправим это, – твёрдо глядя в глаза, пообещал парень. Тот сначала не понял, что он имеет в виду, а потом поднёс руку к лицу, касаясь кожи под нижним веком, и с облегчением рассмеялся. На недоумевающий взгляд эльф пояснил: – Ло, всё совсем не так страшно! Я ведь был первым, кто поделился своим Светом с другими, неужели ты забыл? Конечно, я знаю, как работает передача энергии! – ...то есть? – Нам всего лишь нужно будет попросить кого-нибудь из наших братьев и сестёр поделиться со мной Искрой. Не думаю, что они откажут, ведь их сила в любом случае быстро восполнится. – Вот так просто?.. – А что сложного? Мы ведь столько раз проделывали этот трюк! Верно... а он уже напридумывал себе невесть что! Но минуточку! – Не нужно кого-то просить, – вдруг заупрямился парень. – Я ведь тоже Первый? Только скажи, что нужно делать, и я хоть прямо сейчас отдам тебе столько энергии, сколько потребуется! – Воу-воу-воу! Тише, Ло, не торопись так. – Эграссель искренне улыбнулся ему. – Мне очень приятно, что ты готов помочь, но если сделать это сейчас, мне вряд ли станет лучше. Сначала нужно, чтобы рана полностью зажила, так будет безопаснее. – Точно... Ты скажешь мне, когда будешь готов? – Обязательно. Спасибо, Лололошка, я очень ценю это. – Это меньшее, что я могу для тебя сделать, – пробормотал тот, переворачивая руку и зацепляя пальцы эльфа своими. Жест отдавал щемящей нежностью и обещанием отныне и навсегда оставаться рядом.. Больше мироходец ни за что его не покинет.