Преданных предали

Хруст свежего снега под ногами вторил звонкому смеху детворы, резвящейся на детской площадке. Воздух, морозно-щиплющий, наполнял лёгкие бодрящей свежестью, а предновогодняя суета, витавшая в воздухе, добавляла ощущения волшебства. Пчёлкины шли по заснеженной улице, направляясь к центру города. Сугробы, действительно, были внушительными – местами снег доходил почти до колен, и идти приходилось, осторожно ступая, чтобы не провалиться. — Какие сугробы намело! — воскликнула Вера, чуть приподнимая подол платья, чтобы не испачкать его снегом. — Это же хорошо, знаешь, я в детстве предпочитал кататься на санках с горки, — улыбнулся Витя, вспоминая детские забавы. —Помню, у нас была одна особенно крутая горка рядом с домом, с неё можно было лететь чуть ли не до самой реки! Страшно было, но так весело! Вера, утопая сапогами в сугробах, с улыбкой слушала Пчёлкина. Он увлеченно рассказывал о своих детских зимних забавах, и его глаза буквально сияли при воспоминании о лихих скачках с горки. — А однажды,— продолжил Витя, — мы с Сашкой так разогнались, что чуть ли не до самой реки долетели! Он тогда еще головой об дерево стукнулся, легкое сотрясение получил. Но ты же знаешь Саню — его такими пустяками не остановишь. Через неделю опять с нами на горку полез. Вера засмеялась, представив эту картину. — Ну вы даете, настоящие сорвиголовы! — сказала она, слегка завидуя такой беззаботной детской радости, которой у нее практически не было. — Ага, — улыбнулся Витя. — Было время! А у тебя как проходили предновогодние дни в детстве? Вопрос застал Веру врасплох. Ее лицо на мгновение омрачилось, улыбка исчезла. Детские воспоминания... Они были, конечно, но связаны в основном с мамой, с ее теплотой и заботой. Яркие картинки с мамой, запахи мандаринов и елки, но все это было так давно, словно в прошлой жизни. После смерти матери о таких развлечениях, как катание с горок или игры в снежки, не могло быть и речи. Отец работал, а Вера была предоставлена сама себе. — Знаешь, я не особо помню, — ответила она, потупив взгляд. — Я была маленькая, когда мамы не стало… — Вера осеклась, не желая вдаваться в подробности. — Потом как-то не до горок было. Витя, заметив ее смятение, поспешил сменить тему. — А знаешь, — сказал он, оживленно, — сейчас же тоже зимние горки работают. В парке открыли целый городок ледяной. Может, сходим? Вера удивилась и одновременно обрадовалась такому предложению. С одной стороны, ей было немного неловко — она же уже не ребенок. С другой — перспектива прокатиться с горки казалась ей удивительно привлекательной. — Ты это серьезно? — спросила она, неуверенно улыбаясь. — Мы же уже не дети. — А кто сказал, что взрослым нельзя кататься с горок? — парировал Пчёлкин, лукаво прищурившись. — Это же отличный способ поднять настроение и получить заряд позитива. Да и вообще, — добавил он, понизив голос, — я бы с удовольствием увидел тебя, смеющейся как ребенок. Его слова заставили сердце Веры забиться чаще. — Ну… — протянула она, чувствуя, как на ее лице появляется застенчивая улыбка. — Если ты так настаиваешь… — Вот и отлично! — воскликнул Витя, довольно улыбаясь. — Тогда пошли. Я даже знаю одну отличную горку, с которой открывается ну просто потрясающий вид на город! И, взяв Веру под руку, он повел ее в сторону парка, где среди заснеженных деревьев сверкали огни праздничной иллюминации и раздавался веселый смех катающихся с горки людей. Витя, несмотря на свой солидный статус, вел себя как мальчишка — шутил, рассказывал забавные истории, подбрасывал снег вверх, заставляя Веру смеяться. Кто бы мог подумать, что за этой маской серьезности и деловитости скрывается такой открытый и веселый человек. Он с удовольствием поддавался легкости момента, наслаждаясь обществом Веры и этой беззаботной атмосферой. Давно он не чувствовал себя так свободно и раскованно. Работа, постоянные встречи, ответственность за бизнес — все это давило, заставляло быть собранным, серьезным. А сейчас, рядом с Верой, он мог позволить себе расслабиться, быть самим собой. И это ощущение легкости и свободы было просто невероятным. — А вот и горка! — воскликнул Пчёлкин, указывая на блестящую ледяную дорожку, с которой с визгом и смехом скатывались дети и взрослые. — Ну что, спецназ, готова к штурму? Вера, глядя на горку, немного засомневалась. Всё-таки кататься с горки в ее возрасте казалось ей немного несерьезным. — Я не знаю — протянула она, неуверенно переминаясь с ноги на ногу. — Может, просто посмотрим? — Ну нет, — решительно сказал Витя. — Раз пришли, то нужно кататься. А то какой же это Новый год без зимних забав? Давай, не бойся! Я тебя поймаю. Он подмигнул ей, и Вера, глядя в его лучистые глаза, почувствовала, как все ее сомнения рассеиваются. — Хорошо, — согласилась она, улыбаясь. — Уговорил, только чур, если упаду, ты виноват! — Договорились, — засмеялся Пчёлкин. — Но я тебя точно поймаю! Обещаю! И, взяв Веру за руку, он повёл ее к лестнице, ведущей на вершину горки. Сердце Веры билось часто-часто, предвкушая и волнуясь. Но рядом с Витей она чувствовала себя спокойно и защищенно. И это было главное. Лестница, ведущая на вершину горки, была скользкой, и Вера несколько раз чуть не оступилась. Витя, идя следом, поддерживал ее за локоть. — Осторожнее, — говорил он, — не хватало еще, чтобы ты тут ногу подвернула. — Спасибо, — ответила Вера, чувствуя, как его прикосновение посылает по ее телу приятную дрожь. Наверху горки было довольно многолюдно. В основном, конечно, дети, но были и взрослые, решившие вспомнить детство. Витя, как и обещал, помог Вере устроиться на ледянке, после чего спустился вниз, дабы поймать ее. Скорость нарастала, ветер свистел в ушах, снег летел в лицо. Вера, не в силах сдержаться, заливисто смеялась. Внизу, у подножия горки, ее ждал Пчёлкин, расставив руки, словно собираясь ее ловить. Ледянка вылетела на ровную площадку и, как и планировалось, затормозила прямо у его ног. Вера, все еще смеясь, попыталась встать, но ноги не держали, и она, потеряв равновесие, свалилась прямо на Виктора. — Ой! — вскрикнула она, приземлившись на него всем телом. Витя, не удержавшись на ногах, рухнул в сугроб, увлекая Веру за собой. Они оказались в снегу, Вера сверху, Пчёлкин снизу. Вера, все еще не в силах остановиться, смеялась, ее щеки раскраснелись от мороза и веселья. Витя, глядя на нее снизу вверх, тоже не смог сдержать улыбки. — Ну ты даешь, — пробормотал он, с легкой иронией в голосе. — Так меня еще никто не атаковал. — Извини, — сквозь смех проговорила Вера. — Я не хотела. — Да ладно, — ответил Витя, все еще улыбаясь. — Мне даже понравилось. Только вот как мы вставать-то будем? Вера, наконец, перестала смеяться и попыталась подняться, но, запутавшись в дубленке и шарфе, снова чуть не упала. Витя, поддержал ее за талию, помогая подняться. — Осторожно, — сказал Виктор, поддерживая Веру за локоть. — Спасибо, — ответила Вера, чувствуя, как его рука приятно согревает ее сквозь ткань пальто. Они шли, о чем-то переговариваясь, когда вдруг рядом просвистел снежок, задев Веру по плечу. — Эй! — воскликнула она, оглядываясь по сторонам. — Кто это бросил? Пчёлкин тоже посмотрел по сторонам, но никого подозрительного не заметил. В этот момент еще один снежок пролетел мимо его головы. — А, так это война, — с азартной искрой в глазах воскликнул Витя. — Ну, держись! И тут началось! Вера и Витя, как дети, бросились лепить снежки и обстреливать друг друга. Парк превратился в поле снежного боя. Несколько раз Вере удалось попасть в него, но чаще всего снежки пролетали мимо, попадая в деревья или сугробы. Витя, будучи более ловким и быстрым, оказался серьезным противником. В разгар баталии, когда Вера, запыхавшись, прислонилась к стволу дерева, чтобы перевести дух, Витя решил воспользоваться моментом. Он бесшумно подкрался к ней сзади и, резко обхватив за талию, приподнял над землей. — Ага, попалась! — воскликнул он, обхватывая ее за талию и приподнимая над землей. Вера завизжала от неожиданности, но, поняв, что это Пчёлкин, рассмеялась. — Отпусти, — смеясь, кричала она. — Сейчас уронишь. Витя на мгновение притворился, что собирается сбросить ее в ближайший сугроб. — Нет, пожалуйста, — в притворном ужасе взмолилась Вера, хотя в ее глазах плясали веселые огоньки. — Сжалься! Пчёлкин осторожно опустил ее на землю, не переставая улыбаться. — Ну что, небось продрогла? — спросил он, заглядывая ей в глаза. — Немного, но ничего страшного — призналась Вера, потирая покрасневшие от мороза руки, сняв перчатки. — Тогда идем за глинтвейном, — предложил Витя. — А то, чувствую, нам обоим нужно согреться. И они, румяные, с мокрыми от снега перчатками и шарфами, направились к палатке с горячим глинтвейном. Витя подошел к окошку палатки и заказал два глинтвейна. Пока он расплачивался, в его спину прилетел снежок. Он обернулся и увидел Веру, стоящую невдалеке с невинным выражением лица. — Это ты? — спросил он, прищурившись. Вера, округлив глаза, отрицательно покачала головой. — Нет, конечно! — воскликнула она. — Это, наверное, ребенок. Витя огляделся. Рядом, действительно, стоял мальчишка лет пяти, увлеченно лепящий снежки. — Ага, конечно, — с иронией протянул Пчёлкин, поворачиваясь обратно к Вере. — Вера Леонидовна, как вам не стыдно сваливать свои злодеяния на маленького ребенка? Вера рассмеялась. — Ну правда не я, — проговорила она сквозь смех. — Клянусь! Витя, все еще улыбаясь, забрал у продавца два стаканчика с дымящимся глинтвейном. — Держи, — сказал он, протягивая один стаканчик Вере. — Согревайся. — Спасибо, — ответила Вера, беря глинтвейн и делая небольшой глоток. Горячий напиток приятно согрел ее изнутри. Они продолжили прогулку по парку. Вера, взяв Пчёлкина под руку, с удовольствием вдыхала морозный воздух, смешанный с ароматом глинтвейна и хвои. Ей было так хорошо и спокойно рядом с ним. Хотелось запомнить каждый момент этого вечера, каждую деталь, каждый его взгляд, каждую улыбку. Стемнело быстро, как это обычно бывает зимой в Москве, и парк преобразился. Гирлянды, развешанные на деревьях, зажглись разноцветными огнями, превращая заснеженные аллеи в сказочный лабиринт. Фонари, отбрасывая мягкий желтый свет, добавляли волшебства. — Как же красиво, — прошептала Вера, невольно замедляя шаг, чтобы полюбоваться мерцающими огнями. — Да, — согласился Витя, но его взгляд был устремлен не на гирлянды, а на Веру. — Очень красиво. Он сделал паузу, и, когда Вера повернулась к нему, чтобы узнать, что он хочет сказать, добавил, глядя ей прямо в глаза: — Вот сейчас — особенно красиво. Вера почувствовала, как ее щеки вспыхивают румянцем. От его слов и взгляда, теплого и внимательного, у нее затрепетало сердце. Смущенно отведя глаза, она сделала вид, что с интересом рассматривает украшенную игрушками и мишурой ёлку, стоящую неподалеку. — Мне очень понравилось, — проговорила она, все еще чувствуя на себе его взгляд. — Давно я так не гуляла. — Я рад, что мы сегодня вышли, — сказал Витя, и в его голосе прозвучала искренняя теплота. — Надо будет повторить как-нибудь. — Обязательно, — ответила Вера, и уголки ее губ приподнялись в улыбке. В этот момент Пчёлкин остановился и, не говоря ни слова, снял свои перчатки. Затем он осторожно взял руки Веры в свои. — У тебя руки ледяные, — сказал он с легкой тревогой в голосе. — Сейчас отмерзнут совсем. Не дожидаясь ответа, он засунул ее руки вместе со своими в глубокий теплый карман своей куртки. Со стороны они теперь выглядели, как обнимающаяся парочка. Их лица оказались совсем близко друг к другу. Вера замерла, чувствуя, как его тепло передается ей. Она подняла глаза и встретилась с взглядом Вити. В этом молчаливом обмене взглядами, в теплых руках, спрятанных в кармане его куртки, было что-то необыкновенно волнующее. Снежинки, кружась в воздухе, словно танцевали вокруг них, подсвеченные разноцветными огнями гирлянд. Витя медленно наклонился к ней. Вера затаила дыхание, чувствуя, как ее сердце начинает биться все быстрее. Его дыхание коснулось ее щеки, легкое, как прикосновение снежинки. А затем его губы мягко коснулись ее губ. Поцелуй был нежным и робким, словно вопрос, на который Пчёлкин ждал ответа. Вера закрыла глаза, отвечая на его поцелуй. В этом поцелуе было все то, что она чувствовала к нему — нежность, волнение, радость и тихая, рождающаяся любовь. Мир вокруг перестал существовать. Остались только они вдвоем, снег, мерцающие огни и этот поцелуй. Когда Витя отстранился, Вера медленно открыла глаза. Она смотрела на него, все еще чувствуя легкое головокружение. Внутри все трепетало, как крылья бабочки. Тепло руки Пчёлкина, крепко сжимающей ее пальцы в кармане его куртки, возвращало ее в реальность, такую теплую и уютную реальность. — Ммм, — промурлыкала Вера, не в силах подобрать слов, чтобы выразить переполнявшие ее чувства. Витя нежно улыбнулся, глядя на нее с нескрываемой лаской. — Ну что, — проговорил он, и его голос был слегка хриплым, — кажется, нам пора. Уже довольно поздно, а ночью всякое бывает. Он сделал паузу, словно подбирая слова, а затем добавил с игривой интонацией: — Мало ли, маньяки всякие шастают. Вдруг Витя Пчёлкин тоже из них? Вера рассмеялась. Представить Пчёлкина в роли маньяка было просто невозможно. — Перестань, — сказала она, слегка толкнув его в бок. — Не пугай меня. — Да шучу я, шучу, — ответил Витя. — Хотя, кто его знает эти тихие омуты. Он многозначительно посмотрел на нее, и они снова рассмеялись. Напряжение, возникшее после поцелуя, рассеялось, уступив место легкости и радости. — Ладно, пойдем, — сказала Вера, беря Витю под руку. — А то вдруг ты прав, и Пчёлкин уже вышел на охоту. — Именно, — с серьезным видом кивнул Виктор. — Береженого Бог бережет. Тем более нас ждет наша квартирка. А там уж никакой Пчёлкин не страшен. Они вышли из парка и направились в сторону дома, оставляя позади сказочное сияние новогодних огней.

***

Дверь с шумом распахнулась, впустив в квартиру вихрь морозного воздуха и заливистый смех. Вера, едва удерживаясь на ногах, продолжала хохотать, слушая рассказ Пчёлкина. — …и тут я, — сквозь смех рассказывал Витя, стягивая с себя куртку, — говорю ему: «Ну че, Сань, жим-жим?». А он сидит, надулся, как сыч, лицо — зеленее, чем ель на улице! — Ой, не могу! – проговорила она, вытирая выступившие от смеха слезы. — Бедный Саша, вы его, наверное, до инфаркта довели. — Да не, — усмехнулся Виктор, вешая куртку на крючок, — Саня крепкий малый. Только буркнул что-то типа: «Спасибо, братья, умеете человека поддержать». А мы ему еще и поддакиваем: «Да ладно тебе, Саня, зато запомнится!» Вера снова расхохоталась, представив эту картину. — Ну и компания у вас, — сказала она, наконец, отдышавшись. — Издеваетесь над человеком в такой ответственный момент. — Да ладно тебе, Саня не обижается. Он же знает, что мы его любим. К тому же, все обошлось, доехали вовремя. — Витя снял ботинки, аккуратно ставя их рядом с Вериной обувью. Приглушенный свет двух настенных бра создавал уютную атмосферу, мягко рассеивая тени. — Ух, какой же мороз сегодня, — поежилась Вера, потирая руки. — Но, знаешь, гулять было здорово. Так освежает! — Холод собачий, — согласился Виктор, стряхивая с висящего пальто прилипшие снежинки. — Не помню, когда в последний раз гулял при такой погоде. Нос у меня, кажется, вот-вот отвалится. — У меня тоже, — засмеялась Вера. — Ничего, сейчас отогреемся. Вера, едва переступив порог спальни, тут же направилась к ванной. Витя, следуя за ней, увидел, как она уже открывает кран и начинает мыть руки. — Что, прямо с порога в бой? — шутливо спросил он. — Микробы атакуют? Вера слегка улыбнулась, не оборачиваясь: — Привычка. После улицы всегда мою руки. — А, понял, — протянул Витя, облокачиваясь о дверной косяк. — Стерильность — залог здоровья. Или как там у тебя? — Просто не люблю чувство грязных рук, — пояснила Вера, заканчивая мыть руки и вытирая их полотенцем. — Твоя очередь. Витя в это время склонил голову, сосредоточившись на мытье, а Вера вышла в спальню, чтобы переодеться в домашнюю одежду. На ее лице отразилось удовлетворение, когда она достала мягкий свитер и легкие штаны из шкафа. Заколола волосы высоко на затылке, оставив пару прядей свободными, нежно обрамляющими лицо. Витя все еще стоял у раковины. Она любезно спросила: — Ты не хотел бы поужинать? Я могу что-то быстро приготовить, если ты голоден. Из ванной до Веры донесся голос Вити. — Я голоден, как зверь. Так что я только «за»! Даже готов «за» всем присутствующим: руками, ногами и так далее — посмеялся он, вытирая руки. — Хорошо, — улыбнулась Вера, уходя на кухню. — У меня уже есть пара идей. В то время как она была занята на кухне, Витя остался в спальне. Он уселся на край кровати и задумчиво рассматривал свои руки, словно пытаясь разобраться в чем-то важном. После пары моментов размышлений, он вдруг наклонил голову назад, упрямо теребя замшевую подушку, и вздохнул. Он вспомнил утренний телефонный разговор, свой запрос о расследовании инцидента, в который попала Вера. — Что же, надо заняться этими мразями, — произнес он тихо, разговаривая сам с собой. Он встал с кровати и начал переодеваться. Скинув рубашку, он достал из шкафа чистую футболку. Решение было принято: сразу после ужина он позвонит и узнает, есть ли какие-то новости по его запросу. Он не мог допустить, чтобы Вере снова что-то угрожало. Даже несмотря на фиктивность их брака, он чувствовал ответственность за нее. Что-то в его отношении к Вере определенно менялось. На кухне Вера уже вовсю хозяйничала. Звук льющейся воды, шипение масла на сковороде, лёгкий звон посуды — все эти звуки наполняли квартиру душевностью и комфортом. Она напевала себе под нос незатейливую мелодию, ловко управляясь с ножом, нарезая овощи для салата. Аромат обжаренного чеснока и креветок начал распространяться по квартире, дразня аппетит. Она старалась, вкладывая в приготовление не только умение, но и частичку своей души. Витя вышел из спальни. Аромат ужина уже достиг его, и желудок предательски заурчал. Он направился на кухню, где застал Веру, склонившуюся над плитой. — Ммм, как вкусно пахнет, — произнес Витя, подходя ближе. — Что у нас сегодня в меню? Вера обернулась, улыбнувшись ему: — Паста с креветками и овощной салат. Надеюсь, ты не против? — Я и против? Да я сейчас готов все съесть прямо со сковороды! — воскликнул Витя, игриво обняв Веру за плечи. Вера слегка покраснела от его слов и, высвободившись из объятий, продолжила готовить. — Садись за стол, — сказала она. — Сейчас всё будет готово. Витя сел за стол, наблюдая за Верой. Она двигалась по кухне легко и грациозно, словно танцуя. Он заметил, что в последнее время стал обращать на неё больше внимания. Ужин прошел в приятной тишине, нарушаемой лишь звоном вилок, шумом телевизора и негромким обменом фразами. Витя с удовольствием уплетал пасту, нахваливая кулинарные способности Веры. Она же, в свою очередь, радовалась, что ему все нравится. Вера, закончив есть, начала собирать со стола, аккуратно складывая тарелки. Витя, наблюдая за ней, решил поддержать разговор. — Вкусно, — сказал он, откидываясь на спинку стула и довольно поглаживая живот. — Ты прям кулинарный мастер. Вера смущенно улыбнулась: — Спасибо. Старалась. На самом деле, это довольно простой рецепт. — Простота — залог успеха, — поддержал её Витя. — Кстати, давно тебя в университете не видно. Решила, что ну её — эту учебу? — Что ты, — Вера рассмеялась, — Просто Алиса предупредила, что преподаватели уехали на какие-то семинары, и многих лекций не будет. Но уже послезавтра я снова буду пропадать в универе. — Похвально, похвально, — кивнул Витя. — Знания — сила. Хотя, — он сделал паузу, задумчиво глядя в окно, — я уже говорил, но повторюсь, что всё равно не вижу потребность в образовании. Вера, удивленно посмотрела на него: — Почему ты так отрицательно настроен в этом отношении? — А какой смысл? — Витя пожал плечами. — Еще когда мы с пацанами рэкетом занимались, я уже больше отца заколачивал. Какой университет? Там бы мне только время терять. Пока мои одноклассники зубрили учебники, я уже бизнес строил. И, знаешь, не жалею. Вера задумалась, продолжая убирать со стола. — Наверное, ты прав, — тихо произнесла она. — Но все-таки высшее образование это престижно. — Престижно — это много денег, — усмехнулся Витя. — А диплом, ну, кому он нужен, этот диплом? У меня вон, полкомпании с высшим образованием работают, а толку? Все равно я им говорю, что делать. — Но ты же самоучка, — возразила Вера. — У тебя, наверное, особый талант к бизнесу. Не у всех так получается. — Талант, — Витя усмехнулся, — плюс хорошая хватка и немного наглости. В нашем деле без этого никуда. Вера споласкивала последнюю тарелку, когда Витя, облокотившись о столешницу, продолжал рассуждать о ценности образования, плавно переходя на тему всеобщего экономического упадка в стране. — В стране бардак, девяностые на дворе, все рушится, а они про дипломы рассказывают. Выживает сильнейший, понимаешь? — спросил он, саркастично хмыкнув. — Мы, конечно, не жалуемся, — продолжал Витя, бросая беглый взгляд на блестящую поверхность дорогого итальянского стола. — Живем, ни в чем себе не отказывая. Но ты посмотри, что вокруг творится! Люди в нищете утопают, работы нет, зарплаты копеечные... Полная деградация. — Но ведь это не значит, что образование не нужно, — тихо возразила она, ставя чистые тарелки в шкаф. — Наоборот, именно сейчас оно важно, чтобы выбраться из этого кризиса. Витя усмехнулся, покачав головой. — Выбраться? — переспросил он, с явным неверием в голосе. — Сейчас деньги решают все. Связи, наглость... вот что сейчас нужно. 
Вера молча вздохнула. Спорить с Витей было бесполезно. Он жил в своем мире, где царили совсем другие законы. Мир, далекий от её представлений о справедливости и человечности. — А ты не боишься, что все это может рухнуть? — спросила она, собравшись с духом. — Что вся эта роскошь окажется мимолетной? Витя рассмеялся, словно она рассказала ему смешной анекдот. — Рухнуть? — повторил он. — Нет, дорогая, не рухнет. Я слишком много для этого сделал. У меня все схвачено. Я знаю, как выживать в этой стране. И тебе советую научиться. Вера поняла, что они говорят на разных языках, и ей вдруг стало грустно. Витя, заметив, что Вера помрачнела, понял, что перегнул палку. Он не хотел её обидеть или расстроить. Он привык говорить прямо, не задумываясь о чувствах других, но с Верой он старался быть мягче. — Эй, ну ты чего загрустила? — спросил он, подходя ближе и слегка касаясь её руки. — Я же не со зла. Просто реалист, понимаешь? Вера, подняв на него глаза, медленно кивнула. — Понимаю, — тихо ответила она. — Просто иногда это тяжело слышать. — Знаю, знаю, — Витя мягко улыбнулся, стараясь развеять её грусть. Вера вытерла руки полотенцем и повернулась к Вите. В этот момент он, словно под действием неведомой силы, поднял её и посадил на столешницу. Вера невольно опустила глаза и, чтобы сохранить равновесие, положила руки ему на плечи. Неожиданность этого жеста заставила её сердце забиться чаще. В воздухе повисла тишина, нарушаемая лишь тихим гудением холодильника. Витя смотрел на неё, завороженный её близостью. В его глазах читалось что-то незнакомое Вере. Что-то, что выходило за рамки их привычных шутливых перепалок и легкого флирта. Он медленно наклонился к ней, и его губы коснулись её губ. Поцелуй был сначала робким, исследующим, но постепенно набирал силу, становясь все более страстным, полным сдерживаемой энергии. Вера ответила на поцелуй, её руки скользнули с его плеч на шею. Она сама не понимала, что происходит, но не могла противиться этому внезапному порыву. Витя, чувствуя её ответ, обнял её за талию и, подхватив на руки, понес в гостиную. Опустившись на диван, он посадил Веру к себе на колени. — Вера… — прошептал он, глядя ей в глаза. Его голос был хриплым Вера молчала, не в силах вымолвить ни слова. Она была смущена, взволнована и в то же время испытывала странное, незнакомое ей ранее чувство близости с этим мужчиной, который еще совсем недавно был для нее чужим. Вера молчала, не в силах вымолвить ни слова. Её щеки пылали, а сердце билось так сильно, что, казалось, готово было выпрыгнуть из груди. За окном сгущались сумерки, мягкий свет лампы окутывал комнату тёплым сиянием. В тишине, нарушаемой лишь учащённым дыханием, двое словно растворились друг в друге. Ласки становились всё смелее, шепот – всё откровеннее. Ткань платья скользнула по коже, словно шелковистый водопад, обнажая плечи. Пальцы переплелись, тела прижались друг к другу в поисках ещё большей близости. Мир за пределами дивана перестал существовать, время потеряло всякий смысл. Остались только двое, слившихся в едином порыве страсти. Каждый вздох, каждое прикосновение отзывались эхом в душе, разжигая огонь желания всё ярче. Комната наполнилась невысказанными словами, зашифрованными в языке тел, понятном только им двоим. Граница между реальностью и грёзами расплылась, уступая место волнующей неизведанности. Время стремительно летело, и вскоре, не замечая, как это произошло, Витя упал на мягкие подушки, а Вера легла поверх него. Ткань покрывала обвивала их тела, словно второй кожей, скрывая от посторонних глаз всё, что произошло, но не сдерживая жар их взаимного влечения. Она прижалась к нему, чувствуя, как его грудь под ней поднимается и опускается в ритме его уставшего дыхания. Вера закрыла глаза, вдыхая его аромат, в котором смешивались нотки свежести и легкой терпкости, он был так сладок и знаком. Несколько минут они лежали молча, не нарушая тишину, лишь прислушиваясь друг к другу. Витя медленно приводил в порядок своё дыхание, ощущая, как звуки его сердца перекрываются с ритмом жизни Веры, которая нежно лежит у него на груди. Усталось накрыла его, но это была другая усталость – не такая, как после долгого рабочего дня; это была усталость, наполненная счастьем и удовлетворением, обладающая теплой интимностью момента. — Устала? — тихо спросил Витя, наклонившись и мягко целуя её в затылок. Это прикосновение было полным нежности, в нём не было никакой спешки. Вера склонила голову, позволяя ему поцеловать её, ощущая, как по её спине пробегает легкая волна удовольствия. — Очень, — призналась она, чувствуя, как её веки становятся тяжелыми. Физическая усталость смешивалась с эмоциональной, с нежным покоем, который окутал их обоих. — Отдыхай, сегодня был насыщенный денёк, — сказал он, обнимая её крепче. Его рука прошлась по её спине, как будто запечатлевая каждую деталь, каждую линию её тела. Это был не просто физический акт; это была связь, которая их скрепила, и Витя чувствовал, что каждый миг, проведённый с Верой, придаёт ему сил. Вера кивнула, погрузилась в его объятия и, прикрыв глаза, отпустила все тревоги и переживания, которые были до этого момента. Усталость постепенно накрыла её, и скоро она уснула, зная, что в этом мгновении всё было правильно. Наполненная чувствами, о которых она даже не смела мечтать, она доверилась этому новому переживанию. Её дыхание стало ровным и спокойным, и Витя, глядя на неё, почувствовал, как его собственное сердце наполнилось спокойствием. Витя ещё некоторое время лежал неподвижно, прислушиваясь к ровному дыханию Веры. Убедившись, что она крепко спит, он осторожно, словно боясь потревожить хрупкий сон, начал высвобождаться из её объятий. Сначала он аккуратно убрал её руку со своей груди, затем медленно, миллиметр за миллиметром, сполз с дивана. Вера, погружённая в глубокий сон, никак не отреагировала на его движения. Встав на ноги, Витя подошел к креслу, где лежала его одежда. Он бесшумно оделся, стараясь не производить лишнего шума. Надев штаны и футболку, он вышел из гостиной и направился в кабинет. Время уже перевалило за полночь. За окном царила непроглядная тьма, лишь изредка прорезаемая светом далеких фонарей. Витя подошел к письменному столу, на котором стоял телефон, и решительно набрал номер. Гудки короткими импульсами разрывали тишину кабинета. — Слушаю, — раздался на том конце провода низкий, хрипловатый голос. — Докладывай, — коротко бросил Витя, его голос был напряженным и холодным. — Есть информация? — Да, Виктор Павлович, — ответил голос. — Всех нашли. Держим их на складе. — Отлично, — Витя сжал кулаки, — Ждите, скоро буду. И смотрите, без меня их сильно не трогать. Мне они целыми нужны. — Понял, Виктор Павлович, — почтительно ответил голос на том конце провода. — Будем ждать. Витя повесил трубку и на несколько секунд замер, глядя в одну точку. В его глазах читалась холодная решимость. Он знал, что предстоит непростая ночь. Быстрыми движениями он переоделся в свой привычный костюм — темный, идеально сидящий. Он накинул плащ и вышел в коридор. Тихо, чтобы не разбудить Веру, он обулся и вышел из квартиры, аккуратно закрыв за собой дверь. На улице его встретила морозная свежесть ночного воздуха. Снег укрыл всё вокруг белым покрывалом. Витя подошел к своей машине, стряхнул с неё снег и сел за руль. Заведя мотор, он плавно выехал со двора и направился в сторону заброшенного склада, расположенного на окраине Москвы. Ночной город проносился мимо. Снег, кружась в воздухе, создавал ощущение нереальности происходящего. Витя, сосредоточенный на дороге, думал о предстоящей встрече. Заброшенный склад, мрачный и зловещий, возвышался посреди заснеженного поля. Его обветшалые стены, покрытые ржавыми подтёками, словно хранили в себе память о давно ушедших временах. Возле склада стояло несколько машин, вокруг которых толпились вооруженные люди. Это были люди Пчёлкина, готовые выполнить любой его приказ. Витя подъехал к ним и, помедлив секунду, достал из бардачка пистолет. Он вышел из машины, пряча руки в карманы плаща, где надежно покоился пистолет. — Виктор Павлович! — раздались почтительные приветствия со всех сторон. Витя кивнул в ответ, не останавливаясь. Его взгляд был холодным и сосредоточенным. Он подошел к одному из своих людей — высокому, крепко сложенному мужчине с суровым лицом. — Где они? — коротко спросил Витя. — Здесь, — ответил мужчина, делая жест рукой в сторону одного из помещений. Витя, не говоря ни слова, направился в указанном направлении. Внутри цеха, слабо освещенного тусклой лампочкой, он увидел троих мужчин, сидящих на коленях со связанными за спиной руками. Их лица были покрыты синяками и ссадинами. Это были те самые твари. — Ну что, голубчики, — произнес Витя, медленно обходя их кругом, — пришло время познакомиться. Витя медленно прохаживался вокруг связанных мужчин, словно хищник, изучающий свою добычу. — Итак, господа, — начал он, его голос звучал спокойно, но в этой спокойствии чувствовалась скрытая угроза. — Кто вы такие? Чем промышляете? Какая группировка? Говорите быстро, время дорого. Мужчины, переглянувшись, молчали. Их лица выражали смесь упрямства. — Ну, что, языки в задницу засунули? — прорычал он. — Или все-таки расскажете мне, кто из вас главный заводила был? Кто первый эту идею подал? — Мы из «Быков», — промямлил наконец один из связанных, отводя взгляд, не понимая, о какой «идее» говорит Пчёлкин. — «Быки»? — Витя усмехнулся, в его глазах вспыхнули искры ярости. Он вспомнил все те мелкие пакости и провокации, которые устраивали ему эти «Быки» в последнее время. Они явно думали, что он все терпит. Они ошибались. Он резко схватил одного из них за шиворот и поднял его на ноги. — Слушайте меня сюда, суки бычьи, — прорычал Витя, впиваясь взглядом в глаза перепуганного мужчины. — Я здесь не в игры играть приехал. Девушку помните, которую вы в машину к себе затолкали на днях? Мужчины, побледнев, замолчали. Они, конечно же, помнили Веру. — А что? — хрипло спросил один из них, пытаясь изобразить наглость, которая сейчас выглядела жалкой и неуместной. — Красивая была. Мы с ней хорошо повеселились бы. Сначала бы связали ее, как следует напугали, — он залился грязным смехом. — Потом бы одели ее в что-нибудь сексуальное. А дальше… — он облизнул губы, — думаю, сначала бы я ее трахнул — он использовал грубое, вульгарное слово, обозначающее насильственный половой акт. — Потом Бритый бы ее... А потом может бы и отпустили, если бы хорошо себя вела. Витя слушал эти отвратительные подробности, и ярость в нем нарастала с каждой секундой. Он вспомнил страх в глазах Веры, её дрожащий голос, когда она рассказывала ему о случившемся. И в этот момент что-то внутри него щелкнуло. — Ничего, — процедил он сквозь зубы. — Это жена моя, выблядок. Будешь знать. Напряжение, копившееся в Вите весь вечер, наконец прорвалось. Он больше не мог сдерживать ярость, кипевшую внутри. Витя вложил в удар всю свою силу. Его кулак, сжатый до хруста костей, врезался в лицо мужчины с глухим звуком. Голова «Быка» резко дернулась назад, тело обмякло, как тряпичная кукла. Из разбитого носа хлынула густая, темная кровь, брызнув на одежду Вити и на бетонный пол. Мужчина хрипло застонал, и из его горла вырвался булькающий звук. — Никто, — процедил Витя сквозь зубы, сжимая окровавленные пальцы, — слышите меня, мрази? Никто не смеет даже думать о моей жене! Она — моя! И горе тому, кто посмеет ее тронуть! Он отшвырнул обмякшее тело, как сломанную игрушку. Его руки были в крови, костяшки пальцев саднили, но Витя не чувствовал боли. Адреналин, бурлящий в его венах, заглушал все остальные ощущения. В этот момент он был готов разорвать их голыми руками. В его глазах горел холодный, безумный огонь. — Следующий! — рявкнул Витя, переводя взгляд на остальных «Быков». — Кто следующий хочет рассказать мне о своих планах на мою жену?! — Да ладно тебе, мужик, — прохрипел второй. — Чего ты так взбесился? Баба твоя цела же. Мы ж ничего ей не сделали. Просто пошутили. Третий, до этого молчавший, поддакнул: — Да, просто пошутили. Забыли уже все, чего вспоминать-то? Витя с отвращением посмотрел на них. Эта напускная бравада, попытки отшутиться, выводили его из себя еще больше. Они до сих пор не понимали, с кем связались. — Вам смешно было, да? — тихо спросил Витя, доставая пистолет из кармана. Щелкающий звук взведенного курка мгновенно отрезвил «Быков». В их глазах появился неподдельный ужас. Выстрелы раздались один за другим, короткими, резкими хлопками. Пули просвистели возле колен связанных мужчин, зарикошетив от бетонного пола. «Быки» взвизгнули от страха. Следующие выстрелы были точными и безжалостными. Каждому из них Витя прострелил по колену. Помещение наполнилось их истошными воплями. — Отведите их в подвал, — холодным тоном приказал Витя своим людям. — И держите там, пока не сдохнут. Люди Вити, без единого слова, подхватили кричащих от боли «Быков» и потащили их к выходу. — Ты еще пожалеешь, — прохрипел один из них, из последних сил пытаясь кричать сквозь боль. — Босс еще отомстит тебе за нас! Витя остановился и, обернувшись через плечо, рассмеялся. — Босс? — с издевкой переспросил он, подходя ближе к связанным. — А кто твой босс? Тебе самому не смешно? Он схватил раненного за лицо, сильно сжав его пальцами. — Кто твой босс? — повторил он вопрос, улыбаясь холодной, жестокой улыбкой. Затем, резко откинув его голову, Витя щёлкнул пальцами, поторапливая своих людей. — В подвал их, — скомандовал он и, развернувшись, вышел из цеха. На улице Витя закурил сигарету, глубоко затягиваясь и выпуская клубы дыма в морозный воздух. К нему подошел Антипов. — Ну что там с ними? — спросил Сергей. — Что они сделали, что ты так с ними? Витя рассказал ему всё — о том, как «Быки» пытались напасть на Веру, о их грязных планах, о том, что он с ними сделал. — Суки, — прокомментировал Сергей, слушая рассказ Вити. — Правильно ты с ними, Виктор Павлович. Так им и надо. Витя докурил сигарету, последняя затяжка обожгла легкие горьким дымом. Он бросил окурок на заснеженную землю и раздавил его каблуком ботинка. Морозный воздух приятно холодил разгоряченное лицо. — Антипов, — обратился он к своему помощнику, — как эти выродки будут готовы, сообщи мне. И проследи, чтобы все было сделано как надо. — Не беспокойся, Виктор Павлович, — ответил Сергей, — все будет сделано в лучшем виде. Мы знаем, как с такими ублюдками разговаривать. — Хорошо, — кивнул Витя. — Тогда я поехал. Если что, звони. — Будет сделано, Виктор Павлович, — Сергей проводил Пчёлкина взглядом. Витя пожал руки остальным своим людям, поблагодарил их за работу и сел в машину. Заведя мотор, он выехал с территории заброшенного склада и направился домой. Город постепенно просыпался. На востоке уже алела полоска рассвета, окрашивая небо в нежно-розовые тона. Снег перестал падать, и воздух стал прозрачным и чистым. Витя думал о Вере, о том, как она спит, ничего не подозревая о том, что произошло этой ночью. Он был рад, что смог защитить ее, отомстить за нее. Но в то же время он понимал, что это только начало. Мир, в котором он жил, был жесток и беспощаден, и ему нужно быть всегда начеку, чтобы защитить свою семью от любых опасностей. Подъезжая к дому, Витя почувствовал усталость. Ночь выдалась тяжелой, и он мечтал только об одном — принять горячий душ и лечь спать рядом с Верой.