Отведи меня домой.

Олеся, если честно сказать, не ожидала от Игоря такого неожиданного предложения. Они знакомы совсем недавно, и уже в такой ранний период их общения он предлагает ей остаться у неё и переночевать. Соколова ощущает себя несколько смущенно и неловко от того, что он выразил ей такую гостеприимную идею, но, несмотря на это, она понимает, что это предложение было сделано исключительно из-за его великодушия и сочувствия к её сложившейся ситуации. Игорь, безусловно, прекрасно осознает её внутреннее состояние и тот факт, что она не испытывает желания возвращаться домой, где ожидает её неприятная встреча. Он знает, что её желание уйти домой не слишком велико. Олеся, не в силах сдержать свои эмоции, перебирала свои руки от волнения и невольно прикусывала губу, пытаясь разобраться в своих чувствах и принять верное решение. — Игорь, я хочу поблагодарить тебя за твоё предложение, но, думаю, что всё же лучше пойду домой. По моим расчетам, к моменту моего прихода мать, скорее всего, уже успокоится, — произнесла она с задумчивым улыбкой, хотя в глубине души она прекрасно понимала, что желание вернуться домой у неё нет. Она знала свою мать, Ирину Петрову, уже многие годы, и понимала, что та не в состоянии так просто забыть о произошедшем сегодня. Её мать, скорее всего, будет продолжать издеваться над ней до тех пор, пока не сломает её волю и не добится желаемого. Ирина Петровна, без сомнения, будет использовать каждый возможный момент, чтобы сломать дух своей дочери и заставить её повиноваться. Несмотря на то, что знакомство Олеси с Игорем было еще в самом начале, она уже начала испытывать к нему определённое чувство комфорта. Игорь был человеком с добрым сердцем и отзывчивым характером, и Олеся не могла не заметить, что они могли бы легко стать близкими друзьями. Она очень хотела иметь такого друга, который был бы готов слушать её истории, который был бы готов принять её как есть и никогда не осудил бы её за её мысли и поступки. Она искала человека, который бы мог поддержать её, дать полезный совет или просто настроить на позитив. Тем не менее, Олеся осознавала, что пора идти домой, но это было не что иное, как тяжелый выбор. Она не могла себе позволить вновь погрузиться в атмосферу домашнего насилия и жестокости, в которой она жила. Это было не просто тяжело, это было ужасающе и причиняло невыразимые страдания. Олеся не знала почему, но чувствовала, что если она вернется домой, её мать сразу же возобновит свои злые поступки, продолжит наносить ей боль и страдания. Она была абсолютно уверена в этом, как будто все проценты на свете говорили ей, что Ирина Петровна не оставит её в покое. Но, несмотря на все это, Олеся сохраняла какую-то искорку надежды, что если она вернется домой, то её матери, наконец, не будет там. Но иногда ирония судьбы бывает такой забавной и непредсказуемой, что она может нарушить самые заветные желания человека, заставляя его столкнуться с нежелательным воплощением своих самых страшных страхов. Игорь был в состоянии точно определить все нюансы её эмоционального состояния, особенно после того, как он сделал предложение, которое предполагало её присутствие у него на протяжении всей ночи. Он был полностью уверен в своем желании оказать ей поддержку, ведь его сердце было наполнено сочувствием к ней, и он не мог представить, чтобы её мать снова обратилась к ней с насилием. Олеся, безусловно, не заслуживала такого бесчувственного и жестокого отношения, ведь она обладала не только отзывчивым сердцем, но и светлой, чистой душой. Для Игоря было особенно важно и притягательно то, что несмотря на все преступления и издевательства, которым подвергалась от её матери, Олеся оставалась по-прежнему чудесным человеком. Она не содержала ни малейшего злого намерения, не являлась агрессивной, а была пропитана добротой и миролюбием. Её взгляд, полный нежности и доброты, был наполнен голубыми глазами, которые заставляли желать оставаться в их поле зрения вечно, и её улыбка, такая искренняя и прекрасная, которую она не старалась скрывать. Игорь знал, что у Олеси было сердце, наполненное добротой, и это сердце пытались разрушить и уничтожить, что было еще более ужасающим, ведь этим жестоким человеком был самый близкий к ней, тот, кто её родил. Именно поэтому Игорю было так важно оказать ей помощь, не только как человеку, но и как другу. Несмотря на относительно короткий период времени, который они провели вместе, Игорь уже считал Олесю своей подругой, хотя, наверное, сама Олеся еще не успела привыкнуть к этому статусу. Гром, с легкой улыбкой на губах, осторожно, но ощутимо сжал руку Олеси, словно хотел передать ей часть своей теплоты и поддержки. Его действия были наполнены дружелюбием и заботой. — Олесь, я хочу быть для тебя настоящим другом и предложить тебе мою помощь, — продолжал он, взгляд его был полным искренности и сочувствия. — Ведь, если мне доверять твоим рассказам, которые ты мне рассказывала, твоя мама не сможет просто так взять и успокоиться, особенно сегодня, когда ты возвращаешься домой. Попробуй представить, что может произойти, если ты решишь вернуться назад не в самый подходящий момент, скажем, ночью. В таком случае, я боюсь, она может быть еще агрессивнее и вступить в конфликт с тобой и прибить прямо в собственной квартире. Игорь, несмотря на свою умеренность в выражениях, в душе был уверен, что его слова не перестарались, и Олеся, которая была в курсе всех возможных обстоятельств, осознавала, что он не просто говорит, а имеет веские основания для своих опасений. Истина, что его слова были полны весомости. Даже если представить, что Олеся, несмотря на все предостережения, решит вернуться домой уже после заката, когда вокруг царит тишина глубокой ночи, и её мама, не теряя надежды, будет ожидать её у входа, то в этом случае от девушки, несомненно, не останется и следа. Вернуться домой — это неотъемлемое правило, но сейчас Олеся не находит в себе силы соблюдать его, ведь она прекрасно осознает всю полноту трагедии, которая может произойти в тот момент, когда она переступит порог своего дома. Мать, без сомнения, не оставит её без внимательного взгляда, и наказание будет очень суровым — до последних следов, до момента, когда на теле девушки останутся шрамы, до момента, когда она, не выдержав боли, потеряет сознание. И нет никаких гарантий, что в этот момент кто-то из соседей решит вмешаться и прийти на помощь. Даже если Олеся решится на последний, отчаянный шаг и начнёт кричать, надеясь на помощь, её голос, скорее всего, не дослушают до конца, и она останется в одиночестве, пока её голос не будет утомлен до предела и не охрипнет, не доведя до конца последнее призывное крик. — Ну, с одной стороны ты, конечно, прав, — она медленно пожимает плечами, словно пытаясь найти слова, чтобы выразить свою неоднозначность по этому вопросу. — Но вот тут есть какие-то особенности, которые не позволяют мне оставаться здесь. Во-первых, я не пришла к тебе с планами на ночлег, поэтому у меня совсем нет подходящей для этого одежды, чтобы переодеться. А во-вторых, представим, что совсем скоро твой отец может прийти домой после своей ночной смены. И что если он обнаружит в своём доме девочку, которую он не знает? Как он будет реагировать на этот непредвиденный случай? Её беспокойство по поводу спальной одежды было не столь значительным, как волнение по поводу возможного возвращения отца Игоря и его реакции на обнаружение незнакомой девушки в их общем жилище. Она ясно представляла себе, что если он вернётся из своих ночных занятий и обнаружит, что в их квартире спит какая-то незнакомая ему девушка, то это непременно вызовет у него волну вопросов и недоумения. Игорь, в свою очередь, мог бы столкнуться с необходимостью объяснять обстоятельства такого необычного посещения, что, безусловно, могло бы вызвать определенные трудности в их отношениях. Олеся с особым вниманием и заботой проводила ладонью по своему плечу, которое, к великой радости и облегчению, уже почти не причиняло дискомфорта. И это было возможно благодаря тому, что Игорь с таким заботой и профессионализмом помазал его. Нога, хоть и не причиняла такой же острой боли, как раньше, но все же сохраняла маленькую, но заметную боль, что заставляло Олесю подумать, что ей еще стоит немного отдохнуть и подождать, пока этот неприятный ощущения не пройдут. — По поводу спальной одежды ты не особо переживай так, — с легкой усмешкой и уверенностью в голосе Игорь обратился к ней, при этом ласково проводя ладонью по своим густым и кудрявым волосам. — Я уверен, что смогу найти что-то подходящее, и я постараюсь сделать так, чтобы ты почувствовала себя как дома, в своей обстановке. — Он сделал паузу, чтобы подчеркнуть свою решимость. — А по поводу моего отца, ты можешь полностью расслабиться и не беспокоиться. Я смогу объяснить ему всё, в самых мельчайших деталях рассказать о ситуации, и я уверен, что он поймет тебя, войдет в твою позицию. Не волнуйся, мой папа — это очень добрый и понимающий человек, и он никогда не позволит себе выгнать тебя на улицу, особенно когда ты будешь спать. — Ну, я всё равно не могу избавиться от этого ощущения неловкости, — Олеся с некоторой растерянностью и неуверенностью в голосе ответила. — У меня есть свой дом, моя собственность, и я буду ночевать у тебя… Ну, это кажется мне не совсем моими качествами, не соответствует моим привычкам, — она пожимала плечами, отражая свою беспомощность и необходимость срочного принятия решения. Она стояла перед выбором: либо вернуться домой, либо остаться у Игоря. Она могла вернуться в то место, где ей приходилось испытывать чрезвычайную жестокость, где её морально уничтожали, либо остаться в доме у своего нового друга, где царит спокойствие и доброжелательность. Игорь не мог не заметить, как на щеках Олеси, что было особенно заметно на фоне её светлой кожи, медленно, но уверенно, появлялась нежная розоватая окраска, которая с каждым мгновением становилась всё ярче и красочнее. Он моментально догадался, что в душе девчонки царит некоторая стеснительность, которая не даёт ей полностью раскрыться и чувствовать себя уютно в этой обстановке. — Какая ты, Леся, всё-таки очень стеснительная, — Игорь произнёс эти слова с легким и дружелюбным усмешкой, который не мог не распространяться на окружающих. Его взгляд не переставал рассматривать её глаза, словно он пытался прочитать в них её мысли и чувства. — Слушай, если тебе действительно не хочется остаться у меня, нет проблем. Ты можешь пойти к своей подруге. У тебя же, верно, есть подруга, к которой ты можешь пойти? — Да, у меня есть подруга, — Олеся медленно ответила, и в её голосе было слышно некоторое колебание и замешательство. — Но, подумаю, это было бы очень некорректно, если бы я неожиданно оказалась у них посреди ночи. Это поставило бы ее в весьма неловкое положение. Ей было нельзя вернуться домой, потому что там, вероятно, уже ждала её разъярённая и недружелюбная мать, которая могла бы встретить её с некоторой агрессией. А пойти к подруге было бы не менее проблематично, ведь она не желала видеть их в таком неловком и неудобном положении, когда они, возможно, уже воспользовались возможностью заснуть. Единственным подходящим и нормальным вариантом, который она могла придумать, было остаться у Игоря до утра следующего дня. Этот вариант казался ей самым разумным, хотя она осознавала, что ей могут быть некоторые сложности с чувством стеснительности. — Так, Игорь, подожди, — Олеся с некоторой напряжённостью произнесла эти слова, вырывая свою ладонь из его ладони и начиная с сосредоточенным вниманием раздумывать о том, какое решение принять. Игорь кивнул, как знак своего согласия, и, вставая с дивана, направился в сторону кухни. В его голове сложилась мысль сделать чай, чтобы помочь Олесе хоть немного успокоиться и разрядить напряжённую атмосферу. Соколова медленно повернула голову, и ее взгляд устремился к стеклу окна, которое отражало мрачное небо, наполненное ночными сумерками. Внешнее пространство улицы уже было окутано темным одеялом, и это заставило ее бросить взгляд вперед с легким нахмурением бровей, словно она глубоко задумчиво замерла. Игорь, с которым она недавно познакомилась, оказался очень милым и доброжелательным человеком, его улыбка очаровала Олесю, вызывая у нее теплые чувства. В этот момент ее взгляд проскользнул через кухню, где Игорь с особым вниманием и заботой разливал чай, аккуратно переливая его из чайника в кружки, которые он расставил по столе. Она осознала, что если она откажется от предложенной ей возможности переночевать у Игоря, то ей придется искать приют на улице, возможно, на какой-нибудь лавочке, где она сможет устроиться на ночь. Но это было бы не самый удобный вариант, особенно учитывая ее болезненную ногу, которая уже давно требовала ухода и отдыха. Поэтому, сделав выбор, она решила остаться у Игоря. — Игорек, — произнесла она, обращаясь к нему, и Игорь, слыша ее голос, поднял голову, его взгляд на мгновение встретил ее взгляд издалека. — Я согласна у тебя переночевать. Это, пожалуй, наилучший выбор, ведь я не хочу проводить ночь на улице, особенно когда моя нога еще болит. — О, вот и отлично, — ответил Игорь, его лицо расплылось широкой улыбкой, которая явно выражала его искреннюю радость по поводу ее решения остаться. — И чай, кстати, уже готов. Игорь, не теряя ни сколько-нибудь своей уверенности и спокойствия, аккуратно взял в обе руки две изящно оформленные чашки, наполненные теплым и ароматным чаем. Он начал медленно и с особым вниманием к деталям перемещаться в сторону Олеси, которая, невольно наблюдая за его маневрами, уже готовилась принять предложенное ему напитие. Однако, на его пути оказался порог, который, казалось бы, должен был быть ему уже знаком, но в этот раз он оказался внезапно неуловимым препятствием. Игорь едва не потерял равновесие, едва не споткнулся и не упал, что не могло не спровоцировать улыбку на лице Олеси. Её лицо осветилось нежной и приятной улыбкой, которая даже несколько расширила её глаза от неожиданного смеха, но в то же время она не могла не испытывать беспокойство за его благополучие. — Аккуратнее, Игорек, — она произнесла, прикрывая свои губы рукой, чтобы скрыть свою улыбку, но не скрывая радость и утешение, что ничего страшного не случилось. — Да у меня уже стало привычкой спотыкаться об этот порог, — Игорь, неловко улыбнувшись, ответил, и, несмотря на свою неловкость, он сделал шаг вперед и уселся на диване, протягивая Олесе одну из чашек. — Спасибо, Игорек, — девушка, приняв чашку из его рук, сделала глоток чая, и в её глазах заиграло узнавание, — чай с малиной? — Ага, — Гром кивает головой, — я подумал, тебе понравится. — Правильно подумал, — Леся поворачивает к нему голову и смотрит в глаза, — это мой любимый вкус. Видимо, у тебя интуиция хорошо сработала. — Может быть, — Игорь, не отрывая взгляда от телевизора, который он только что включил, ответил, и в его голосе было слышно некоторое удовлетворение от того, что его интуиция не подвела его. В тот момент, когда он находился рядом с Олесей, он ощущал невероятное спокойствие, словно мир вокруг его замер, и он погрузился в особое состояние душевного равновесия. Даже мысль о том, что его отец, который, как он знал, должен был скоро вернуться из работы, не вызывала у него особого беспокойства. Он не испытывал сильного недовольства или обиды из-за того, что его отец временно отсутствовал дома, несмотря на то, что ему было несколько скучно без привычного его присутствия. Но в то время, когда он был рядом с Олесей, он, как будто, забывал обо всех своих заботах и неприятностях. Это чувство было таинственным, и он не мог вполне объяснить себе, почему именно рядом с Олесей он мог на время отвлечься от всего, что обычно напрягало его душу. *** После того как в доме Ирины разразилась настоящая ссора, которая случилась между ней и ее дочерью, Ирина ощутила сильнейшую потребность в том, чтобы как можно скорее облегчить напряжение и отвлечься от всех переживаний, вызванных поведением ее непослушной дочери, которая, казалось, сломала почти всю ее жизнь своей непредсказуемостью и непослушанием. Ирина, время от времени, позволяла себе задуматься о том, как бы ей устроилась жизнь без Олеси, как бы она чувствовала себя действительно свободной и не испытывала необходимости возвращаться домой к дочери, которая, казалось, была ей не нужна. Ирина не испытывала к Олесе ни малейшей теплицы материнской любви и не стремилась к тому, чтобы эта любовь появилась, ведь она не могла примириться с тем, что эта девочка — ее дочь. Олеся, как будто специально, не имела ни малейшего сходства с матерью: ни в глазах, ни в лицу, ни в характере. Единственное, за что Ирина могла бы похвастаться и что ей приносило, хоть и небольшое, удовлетворение, это были успехи Олеси в учебе. Девочка демонстрировала выдающиеся результаты в школе, получала отличные оценки, и это было единственным аспектом, который Ирина могла найти в своей дочери и который ей действительно нравился. Ирина Петровна не испытывает никакого сочувствия к своей дочери, и ей абсолютно безразлично, что она чувствует и какое состояние её здоровья. Эта женщина не обращает внимания на эмоции других людей, ведь, как она считает, это бессмысленно и не приносит никакой пользы. Ирина Петровна концентрируется исключительно на собственной жизни, её личных интересах и потребностях, и она не заботится о кому-либо ещё, кроме себя. Её бесстрастное отношение к окружающим проявляется в том, что она не обращает внимания на синяки и шрамы, которые появляются на теле её дочери, и которые, возможно, никогда не исчезнут. Ирина Петровна может безжалостно ударить свою дочь по голове ремнём, если та потеряет сознание и будет лежать в крови, и это не вызывает у неё никаких эмоций. Казалось бы, невозможно представить, что женщина, которая прошла через трудности беременности и родов, может так жестоко обращаться со своим ребёнком, которого она должна была бы любить. Но, к удивлению, такие случаи в жизни встречаются. Если бы Олеся была хоть немного похожа на свою мать, то, возможно, Ирина Петровна была бы способна испытывать к ней любовь. Но тем не менее, Олеся, которая больше напоминает своего отца, остаётся нелюбимой. Ирина Петровна не обращает внимания на слёзы дочери, когда та просит её не бить, ей равно, когда кровь из носа льётся на пол, когда она наносит удары настолько сильно, что дочь теряет сознание. Для Ирины Петровной её дочь — это лишь незавершённый аборт, который, по её мнению, должен был состояться, но что-то пошло не так, и теперь она вынуждена жить с этим тяжёлым бременем. В её сознании, как и в сознании многих женщин, которые оказались в подобной ситуации, вина за то, что она не смогла принять решение о прерывании беременности, лежит исключительно на плечах её матери и бывшего супруга, которые, стоя на позициях традиционных ценностей, настоятельно рекомендовали ей принять рождение ребенка. В момент, когда она узнала о своей беременности, она была еще очень молода, невинна и наивна, она верила в идеалы любви и гармонии в отношениях, но у нее не было ни малейшего желания стать матерью, ведь дети ей не были необходимы в тот момент. В это время её муж, будучи уверенным в своих чувствах и ответственности, уговаривал её не делать аборт, обещая, что будет рядом и поддерживать её в любой ситуации. Однако, как оказалось, его стремление к семейной жизни было не столь глубоко и серьезно, как казалось. Как только их дочь появилась на свет, он, как оказалось, не готов был к такой ответственности и покинул их обоих, бросив жену и новорожденную. Этот поворот событий стал для нее полной неожиданностью и таким тяжелым ударом, что она начала ненавидеть все вокруг, включая свою маленькую новорожденную дочь. Она не могла переносить её крики, когда девочка просила её об уходе или когда она жаждала материнского тепла и пищи. Она ненавидела всё, что касалось этого маленького существа, от ног до головы. Ирина Петровна, очевидно, не понимала, что её дочь ни в чем не виновата и что она не заслуживает такого отношения, но, тем не менее, она продолжала выплёскивать на Олесю всю свою злость и разочарование, которое она испытывала в этот момент. Маленькая Олеся, в свою очередь, была полностью беспомощна перед этими чувствами своей матери и, вероятно, даже не понимала, почему она стала объектом такой интенсивной ненависти со стороны самых близких ей людей. Ирина, находясь на пороге очередной эпизода алкогольного расстройства, начала употреблять алкогольные напитки в количествах, которые могли бы вызвать ужас и беспокойство у любого здравомыслящего человека. Ее жизнь стала незаметно складываться таким образом, что ночные пребывания дома были редкостью, а вот ночные прогулки по городу — обыденностью. Когда мать Ирины, Дарья Сергеевна, решила взять в свои руки заботу о внучке Олесе, Ирина почувствовала некий облегчение. Теперь она могла спокойно расслабиться, ведь ее жизнь освободилась от того, чтобы каждый день видеть маленькую Олесю в своей квартире, от того, чтобы слышать ее плач, который мог быть настолько громким, что мог ворваться в самые уютные уголки души. Ирина больше не нужно было переодевать дочь, не нужно было сталкиваться с теми эмоциями, которые та маленькая могла вызывать у нее. Однако, несмотря на это облегчение, Ирине было не по себе от одного ужасного ощущения. Она чувствовала себя отвергнутой, когда замечала, что ее мать старается проявлять больше материнской любви и заботы к внучке, чем к самой Ирине. После того, как в ее жизни появилась Олеся, Ирина словно полностью исчезла из поля зрения Дарьи Сергеевны. Ирина, ведущая себя как маленькая девочка, которая была глубоко обижена, стала уходить в алкоголь еще глубже, и иногда она пропадала на целые недели, что становилось для Дарьи Сергеевны настоящим испытанием, ведь она не могла найти ни единого способа, чтобы возвратить дочь обратно домой. Дарья Сергеевна, несмотря на все свои старания и заботу, не могла найти ответа на вопрос, что же произошло в жизни Ирины, что заставило ее так поступить с дочерью. Она не могла понять, почему Ирина не может найти в себе силы и желание уделить должное внимание своей дочери, которая, как никто другой, нуждается в материнской заботе и любви. Дарья Сергеевна постоянно мучила себя раздумьями о том, что же она сделала не так в воспитании Ирины, но, несмотря на все старания, она не могла найти ответа на этот вопрос. В определённый момент, когда Ирина наконец переполнилась обидой на свою мать, она решила взять на себя ответственность за воспитание своей дочери, которую, несмотря на отсутствие особой любви и теплых чувств, она решила вырастить самостоятельно. Однако, если говорить о воспитании, то это слово звучит слишком благородно, ведь в действительности Ирина не стремилась к образовательным методам. Вместо этого, она часто выходила из себя, не сдерживая свою злость, и наказывала свою дочь за даже самые незначительные промахи. Она не только регулярно наказывала её, но и нередко запирала в комнатах, изолируя от внешнего мира, чтобы маленькая Олеся могла задуматься над своими поступками и, возможно, измениться. Иногда, в моменты особой раздражительности, Ирина могла даже забыть о своей дочери, оставляя её одну в темной и пустоте кладовой, где девочка сидела в полном одиночестве, охваченная страхом и тревогой. Несмотря на свои три маленьких года, Олеся испытывала настоящий страх перед темнотой. Это было естественно для такого юного возраста, но после того как мать начала регулярно запирать её в темной и пустой кладовой, её страх перед темнотой неожиданно ушёл. С тех пор Олеся перестала бояться темноты, но этот перелом в её восприятии света и тьмы стоил ей немалых усилий, нервных срывов, панических атак и горьких слёз. Это было сложным испытанием, которое она пережила в таком юном возрасте, и наверняка оставило неизгладимый след в её психике. В этот вечер, когда осенние тени уже начинали наступать на город, Ирина Петровна, не скрывая своего утомления, устроилась на мягком соседнем диване, находясь в уютной обстановке квартиры подруги. Её внимание было полностью сосредоточено на рассказе, который она делилась с близкой подругой Екатериной. Ирина Петровна, с нескрываемым ужасом в голосе, описывала драматические события, которые происходили в их семейном кругу на протяжении последних нескольких часов. С каждым новым словом она всё больше и больше жаловалась на свою дочь, Олесю, изображая её в негативном свете. Ирина Петровна, словно ищет поддержки, постоянно подчеркивала, что её дочь страдает от каких-то проблем со здоровьем, и это, по её мнению, является причиной многих недоразумений в семье. Екатерина, в свою очередь, всегда была готова поддержать свою подругу, несмотря на то, что её отношение к Олесе было отнюдь не нейтральным. Она всегда проявляла явное предубеждение к девушке, иногда даже позволяя себе оскорбительные высказывания в её адрес. Екатерина, казалось, всегда была на стороне Ирины, даже когда последняя была неправ, что, впрочем, Екатерина не замечала. Для неё Ирина была не просто подругой — она была всегда и во всем права, независимо от обстоятельств. Екатерина, не имея собственных детей и живя одна, скучала по семейному кругу и так, казалось, переносила свои невысказанные желания на Ирину, видев в ней идеальную мать и женщину. Екатерина, в свою очередь, считал, что Олеся — это девчонка, которая чрезмерно избалована и которая требует от жизни слишком многого. Она не ценит то, что ей даёт её мать, и именно за это, по мнению Екатерины, она заслуживает такого отношения от матери. У самой Екатерины не было детей, и ей уже далеко за тридцать, но она не имела ни мужа, ни детей, ни даже парня. Вместо этого, у Екатерины была подруга Ирина, с которой они ежедневно наслаждались жизнью, посещая различные клубы и проводя вместе каждый доступный момент времени. Екатерина, обладая глубоким и тонким чувством, испытывает к Олесе, этой невинной и милой двенадцатилетней девочке, чувство, которое можно охарактеризовать как невероятно сильную ненависть. Это чувство не остается без внимания, и оно становится все более ярким и ощутимым после того, как Екатерина услышала от своей верной и надежной подруги, Ирины, ряд рассказов, которые оказали глубокое влияние на ее восприятие Олеси. Ирина, обладающая безграничной добротой и добрым сердцем, рассказала Екатерине множество историй, которые сформировали в ней убеждение, что Олеся заслуживает только ненависти. Екатерина уверена, что Ирина не рассказывает ей слова в пустом месте, ведь она знает, что ее подруга искренне и бескорыстно заботится о добром отношении к окружающим. Екатерина даже утверждала, что если бы у нее была дочь, подобная Олесе, то она бы уже давно выгнала ее из дома, не оставив шанса на прощение, и пусть та, потеряв родительскую опеку, бы скиталась по улицам, ощущая все тяготы бездомности. Екатерина, в свою очередь, уверена, что Олеся выдает себя за милого и добрую ангела, который наслаждается любовью и уважением окружающих, но на самом деле она является ангелом во плоти, который, скорее всего, в ближайшее время раскроет свою истинное лицо, демонстрируя совершенно иное отношение к окружающим. Ирина, как и Екатерина, разделяет эти мысли, ведь она доверяет словам своей надежный подруги, Катюши, которая всегда говорила только правду и была искренна в своих оценках. Ирина и Екатерина, находясь в уютной кухне у Кати, наслаждались атмосферой дружеского общения, при этом не упуская возможности для того, чтобы поделиться своими взглядами на жизнь, пили различные алкогольные напитки. Они выбирали между пивом, коньяком, иногда даже позволяли себе немного водки, однако такой моменты были исключением и приходились лишь в экстренных случаях. Они сидели за одним столом, который был завален разнообразными блюдами и напитками, и в ходе их беседы звучали отрывистые разговоры о самых разнообразных и порой неожиданных темах. Их стаканы периодически стучались в знак дружбы и дружеского согласия, и все это происходило в атмосфере спокойствия и умиротворения, когда они медленно, но уверенно пили алкоголь. Ирина, кажется, не могла найти лучшего способа для того, чтобы выразить свои переживания, чем жаловаться на свою дочь, которая, по ее словам, была источником бесконечных неприятностей. Она, выпив небольшой глоток коньяка из стакана, который был наполнен до самых краёв, с жалостью в голосе и в то же время с некоторой степенью раздражения в голосе, произнесла: — О, нет, ты только представь, какая это она противная личность! — с нескрываемым отвращением в голосе Ирина выразила своё недовольство, медленно и с некоторым отвращением делая небольшой глоток из стакана коньяка, который она держала в руках, — я ей всё даю, всё, что у меня есть, а она, видишь ли, не проявляет ни малейшего признака любви и уважения ко мне! Я её вырастила! Дочь, называется, а я её, по-видимому, не достаточно строго наказала, так что она не уважает меня. — Ой, Ирочка, я тебе не завидую, — с глубоким сочувствием в голосе отвечала Екатерина, — такой ребёнок, это просто беда. Я не могу понять, как ты ещё не выгнала её из дома. — Чтобы соседи ещё больше меня осуждали? Нет, нет, пусть она останется, но я ей такую сладкую жизнь устрою, что её прошлое будет казаться раем в сравнении с будущим, — с гневом в голосе и сжатой гривой говорила Ирина, когда её мысли возвращались к дочери. — Да не трогай ты её, — советовала Екатерина, — действуй так, будто ты её совсем не замечаешь, а то не дай бог она вдруг пойдет и подаст заявление на тебя в ментовку за жестокое обращение, или что ещё хуже, позвонит бабке и все расскажет. — Она опустошила свой стакан и сразу же наполнила его коньяком, не забыв также и подругу. — Не обращай на неё никакого внимания, будто она вообще не существует. — Да пусть она только попробует позвонить моей матери, — Ирина, с легким ухмылкой на устах, тщательно вытерла свои губы, которые были слегка увлажнены после того, как она попробовала коньяк, — но я обещаю тебе, что если она действительно осмелится сделать это, я буду так разозленна, что на ней не останется ни одного цельного участка кожи. — Ирина сделала паузу, чтобы перегрузиться, а затем продолжила: — Но, признаюсь, ты в какой-то мере права. Я не готова еще сидеть в узком кругу, ментовка мне не подходит, я еще нуждаюсь в свободе. Потому что она, эта девочка, настолько непостоянная и непонятная, что может и написать письмо. Ведь она просто сбежала из дома, и это всё. — И вот именно об этом я и хотела тебе напомнить, — ее подруга с короткими волосами, словно желая поддержать Ирину, опустила свои руки на ее плечи и начала ласково поглаживать, словно пытаясь передать ей часть своей силы и уверенности, — просто игнорируй ее. Сосредоточься на том, чтобы наладить свою жизнь, и не обращай внимания на ее существование. Живи так, будто у тебя никогда не было дочери. Возвращайся к тому, как ты жила до ее появления на свет. — А вот я и буду жить так, — Ирина, подняв взгляд на свою подругу, на ее лице появилась широкая улыбка, и в ее глазах заиграла хитрая игрой, — пусть она живет, как ей угодно, пусть жрёт и одевается, как ей вздумается. Ирина, словно испытывая внезапный всплеск смеха, громко рассмеялась, и ее смех был настолько бешеным и непредсказуемым, что казался похожим на смех человека, который на грани безумия. Она начала так громко и резко смеяться, что ее руки, которые держали стакан, начали стучаться в ритме ее смеха о поверхности стола, и ее подруга, не в силах противостоять этой инфекции смеха, также подхватила его, и в комнате наполнился звуками их общих, объединенных в одном мгновении смеха. *** Прошло уже несколько часов после полуночи, и ночь наполнилась неповторимым тишиной. Олеся, эта девочка с мягкими чертами лица и нежным взглядом, нашла уют в глубоком уголке кровати, укрывшись в мягких объятиях одеяла, которое словно ласкало ее тело, и устроившись на подушке, которая казалась ей невероятно мягкой и приятной. Игорь, не желая видеть Олесю в дискомфорте, с добрым сердечным жестом предложил ей свою белую майку, которая казалась ей легкой и приятной на коже, а сам нашел в своем гардеробе старые чёрные шорты, которые он давно не надевал и которые, как ни странно, на Олесю оказались идеальным размером. Олеся с легким сердцем устроилась на кровати Игоря, которая казалась ей не просто мягкой, а воздушной, словно облако, даже более мягкой, чем ее собственная кровать, которую она покинула на некоторое время. Игорь, в свою очередь, с уважением к ее комфорту, решил устроиться на полу, который, несмотря на твердость, казался ему подходящим местом для ночного отдыха. Он расстелил там свою кучу, аккуратно сложив подушку и накрывшись одеялом, словно мальчик, который решил переночевать в шатке на природе. Однако, несмотря на то что часы уже пробили глубокую ночь, ни Олеся, ни Игорь не могли заснуть. Словно некий тайный союз с ночными звёздами, они не желали упускать этот момент, когда мир вокруг спит, а они могут погрузиться в бесконечные разговоры на самые разнообразные темы. Игорь, демонстрируя свою остроумие, шутил шутки, которые вызывали у Олеси искренние смешки, и она, в свою очередь, рассказывала о школьных успехах, о том, как она учится отлично и насколько прекрасны ее отношения с одноклассниками. Игорь же делился своими впечатлениями о школьной жизни, рассказывал о том, какие интересные олимпиады он посещал, и какие увлечения он нашел в стенах учебного заведения. Олеся, ощущая легкую жажду, медленно и нежно облизывала свои губы, в то время как ее уши прислушивались к тихому, но немного приподнятому дыханию Игоря. В комнате царила та самая темнота, которая закрывала все детали интерьера, и потолок был практически неразличим, словно погруженный в непроницаемый туман. — А где твой папа работает? — спросила Олеся, при этом ее взгляд блуждал по потолку, который она могла лишь предполагать, ведь обстановка в комнате была настолько мрачной, что даже привычные границы пространства терялись из виду. — Его так долго нет, хотя уже прошла глубокая ночь. — А он в милиции работает, — ответил Игорь с легкой улыбкой, которая возникла на его губах, и он медленно повернул свою голову в левом направлении, направляя взгляд к кровати, на которой уютно растянулась Олеся. — Он ловит преступников. Но я надеюсь, что он уже скоро вернется, — продолжил он, в голосе Игоря было слышно некоторое огорчение, которое Олеся не могла не заметить. — Просто иногда ему приходится задерживаться на работе слишком долго. Игорь говорил эти слова с некой нежностью и грустью в голосе, и Олеся, обладая чутьём и наблюдательностью, точно определила эти эмоции. Она слегка поднялась с подушки, опираясь на локти, и повернулась к Игорю, который не снимал с неё взгляда, как она заметила. — Игорек, не расстраивайся так, — пыталась Олеся подбодрить его, используя самые умиротворяющие и утешающие слова, — это же всё-таки очень сложная и ответственная работа, борьба с преступностью, раскрытие преступлений, задержание самых разных злодеев, от маньяков до педофилов, наркоманов и прочих. — Ну я же не спорю, это тяжело, конечно, но с сыном время тоже проводить надо, — сказал Игорь, в его голосе проступала небольшая грусть, и это привело к улыбке Олеси. Она увидела, как он хмурился, и это вызывало у нее положительные эмоции, ведь даже в такой темноте она могла отличить его мимику. — Знаешь, Игорь, я даже тебе завидую, — с глубоким вздохом девушка, которая недавно пережила тяжелую эмоциональную нагрузку, снова укрывается в уютной подушке, — я бы тоже мечтала ожидать своего отца, когда он возвращается с работы, даже если бы это было ночью. Всегда хотелось мне осознать, испытать на себе, как это — жить в полном семействе, где есть заботливый отец. Но, знаешь, всё это не имеет большого значения. Я, кажется, никогда не смогу испытать это на себе. — Леська, — Игорь, неожиданно для Олеси, осторожно прикоснулся к ее ладони, которая располагалась на краю подушки, — не переживай, может быть, твой отец однажды все же найдет тебя, я надеюсь. Ведь в жизни случаются чудеса. — Может быть, — с легкой улыбкой на губах она отвечает, ощущая нежную теплоту от руки Игоря, — ладно, Игорек, давай уже спать, а то поздно. Игорь кивает в знак согласия, затем, аккуратно и с уважением к окружающему пространству, ложится на пол, аккуратно расставляя свои колени и плечи, чтобы не нарушить уют и привычный ритм его ночного отдыха. Игорь лег на подушку, аккуратно поправляет свои кудрявые волосы, которые всегда добавляют ему некую искренность и непосредственность, и, взглянув на Олесю, которая уже готовилась к ночному отдыху, произносит: — Спокойной ночи, Лесь. — Спокойной ночи, Игорек, — она отвечает, улыбаясь ему и, словно желая сохранить тепло и уют, аккуратно прикрывает свои глаза, чтобы полностью уйти в мир снов. Через несколько минут, словно под действием невидимой силы, которая связывает их в один единый мир, они оба, уже не один раз сталкивавшиеся с ночными приключениями, вдвоем, словно по инерции, уходят в мир сновидений, где каждый из них может найти свое утешение и счастье, которое так ищет каждое человеческое сердце. *** В эту ночь Олеся наслаждалась несравненно спокойным сном, который был полностью свободен от каких-либо тревожных мыслей, которые могли бы нарушить её покой. Положение на кровати Игоря оказалось для неё настолько приятным и уютно, что даже возможности удобства её собственной кровати не могли сравниться с тем, какое ощущение комфорта она испытала во время сна в этой ночлежке. Обычно, чтобы заснуть, Олесе приходилось трудиться, переворачиваясь на кровати в поисках наилучшей позиции, но в этот раз уснуть ей было просто, без каких-либо затруднений. С наступлением утра на улице начала проникать утренняя радость, которая сопровождалась первыми лучами солнца, пробуждающими окружающий мир к новому дне. Олеся, с трудом открывая свои тяжёлые веки, которые еще не успели полностью пробудиться, ощутила, как теплое солнце светит ей в лицо через окно. Она потянулась, и, несмотря на её старания не сделать этого слишком громко, прозвучал тихий стон. Олеся уже начала собираться встать с кровати, чтобы начать свой день, но в этот момент её внимание привлекли голоса, которые доносились из кухни. Один голос был ей очень знаком: это был Игорь, и, судя по всему, его папа. На кухне, в уютной и теплой обстановке, находился мужчина, которому, на вид было чуть больше тридцати лет. Он уединялся в тишине, наслаждаясь каждой вдохом ароматной сигареты, в то время как его взгляд был направлен на сына, который, как будто в ответ на его присутствие, занял место напротив. — Игорь, я хочу тебе сказать, что твоя инициатива, твоя самостоятельность — это хорошо, — Константин, находящийся в состоянии глубокого размышления, замедлил свои слова, словно пытаясь найти идеальный ритм для их высказывания, в то время как дым от его сигары медленно растворялся в воздухе, — девочка, которую ты привел сюда, несомненно, обладает необыкновенной красотой, и я не стану оспаривать твоего вкуса, — продолжал он, и его голос звучал немного более серьезным, — но представляешь ли ты, что если ее мать внезапно появится здесь, она может начать громко орать, обвиняя нас в похищении ее дочери? — Не волнуйся, пап, — тихо ответил Гром-младший, который, казалось, был полностью поглощен своим внутренним миром, и его взгляд был прикован к тарелке с кашей, которую он медленно и аккуратно ковырял ложкой, словно пытаясь разгадать какую-то загадку. — Ее мать не придет, — уверил он, и его голос звучал уверенно, хотя и с легким вздохом. — Подумай, пап, — продолжил он, не отрываясь от своего размышления, — мать, которая могла нанести дочери такие сильные травмы, что последствия были столь очевидными, чтобы нога несколько часов не могла нормально ходить, не может быть серьезно заинтересована в поиске своей дочери. — Все настолько уж плохо? — Константин Игоревич, который до этого момента казался спокойным и рассудительным, внезапно напрягся, и его брови сомкнулись в глубоком раздумье, в то время как он все еще держал сигарету в правой руке. Игорь в ответ на этот вопрос только кивнул головой, словно подтверждая все предыдущие слова и оставляя отцовский разговор в ожидании продолжения. Как только Игорь проснулся и обнаружил папу на кухне, у него возникло несколько вопросов, и он сразу же начал рассказывать о том, что произошло. — Вот именно поэтому я предложил ей остаться здесь у нас на эту ночь, — продолжал Игорь, и в его голосе было слышно уверенность и решимость. — И Олеся, к слову, не согласилась сразу, но я уговорил ее. Игорь добавил в рот еще одну ложку овсянки, словно пытаясь найти в ней ответ на вопросы, которые еще требовали разрешения. Олеся, слушая этот разговор, ощущала, как стыд постепенно охватывает её, делая её чувства более остро и неудобными. Теперь, когда знания о её личных неурядицах распространились даже до отца Игоря, она испытывала невероятное желание просто исчезнуть, уйти в бездну земли, чтобы уйти от всех взглядов и высказываний. Олеся, пытаясь найти хоть какое-то укрытие от всеобщего взгляда, покрыла свое лицо руками, словно пытаясь скрыться от всех, кто был вокруг. Но день уже наступил, и ей нельзя было продолжать лежать в постели, ведь время требовало встать и начать новую дневную рутину. Олеся, собравшись с мыслями, встала с кровати, аккуратно уложила свои волосы, которые, как у домовёнка, были слегка распутаны и несколько неровны. Она медленно, с осторожностью и неспешностью, направилась в сторону кухни. Её шаги были медленными и осторожными, словно она что-то боялась. — Доброе утро... здравствуйте, — произнесла девочка, ее голос был неуверенным и слегка дрожавшим от эмоций, — я уже сейчас ухожу, не хочу вносить в вашу жизнь какие-то неудобства, прошу прощения за мою беспомощность. — Лесь, ты чего? — Игорь, внезапно бросив ложку в тарелку, быстро встал со стула и подошел к Олесе. Его голос был решительным и уверенным, он пытался успокоить девочку, говоря, что все в порядке, что ей не стоит волноваться. — Но все же, я пойду, — Олеся, прикусив губы от неловкости, окинула взглядом Игоря и его отца, уже готовясь покинуть комнату и переодеться перед уходом из их дома. Но Константин, отец Игоря, быстро реагировал на ее намерения и, взяв ее за руку, усадил за стол, словно пытаясь сказать, что она здесь как дома, и ей не стоит беспокоиться о своем местоположении. — Значит, здравствуй, Олеся, — Гром-старший, с легкой улыбкой на губах, обратился к девочке, — во-первых, хочу твердо заявить, что ты не создала ни малейшего неудобства, Игорь мне все подробно рассказал о произошедшим, так что я прошу тебя отказаться от любых негативных мыслей, которые у тебя в голове. Во-вторых, я не собираюсь отпускать тебя до тех пор, пока ты не будешь накормлена, ты слишком худая, будто вообще ничего не ешь. Давай, не медли, поешь. Константин Игоревич с особым вниманием и заботой положил в её тарелку горячую и вкусный овсяный каша и осторожно переместил тарелку к Олесе, чтобы она была удобнее доступна для приёма пищи. Олеся, заметив такой внимательный и заботливый жест, не смогла удержаться от небольшого умиления, которое отразилось на её лице в виде едва заметной улыбки. Игорь, который наблюдал за происходящим, также не мог не улыбнуться в ответ. — Спасибо вам большое, — Олеся, со слезами на глазах, кивнула, взяв ложку в руки, — но на самом деле я могла бы и дома покушать. — Давай, не заморачивайся, до дома ещё долго, а здесь у тебя сейчас есть прекрасная возможность насладиться вкусной овсяной кашей. Давай, не отказывайся, — Константин Игоревич улыбнулся, умоляя её согласиться, — о, какая у тебя щека красная, прямо алая такая, и опухшая еще. Константин, сквозь сгущенные брови, медленно и с некоторым недовольством проследил взглядом по щеке девушки, которая казалась ему несколько неуклюжей. Его пальцы, словно медленно плывущие рыбки, коснулись легко и нежно её мягкой кожи. В этот момент, когда его пальцы едва касались её, она, словно не ожидая такого прикосновения, невольно издала тихое пронзительное ворчание, которое было вызвано внезапным ощущением легкой боли. — Так, понятно всё, — пробормотал он, вздыхая с некоторой усталостью и сложив руки по бокам, — часто ли твоя мама прибегает к таким методам воспитания? В этот момент Олеся, казалось, чуть не захлебнулась кашей, и Игорь, не проявив ни малейшего энтузиазма, но все же с определённой мягкостью и заботой, похлопал её по спине, чтобы помочь справиться с этой неприятной ситуацией. — Пап! — с нескрываемой злостью и недовольством прозвучал голос мальчика, который бросил на своего отца взгляд, полный негодования и недоумения. В тот критический момент, когда всё стало очевидно, Олеся почувствовала, как холодный поток страха пробежал по её спине. Её мысли быстро переплелись в один непреодолимый клубок, потому что она вспомнила, что отец Игоря занимает весьма серьёзную должность в органах правопорядка. Это означало, что он обладает достаточной властью и авторитетом, чтобы без труда устроить серьёзное беспокойство её матери. Он мог легко заставить Ирину понять, что её поведение в отношении дочери не соответствует нормам и требует немедленного изменения. Ирина же, в свою очередь, обладала таким характером, что её реакция на такие угрозы могла быть крайне агрессивной и даже опасной для самой Олеси. Она могла быть настолько взволнована и возбуждена таким поворотом событий, что в ответ на попытки воздействия на неё сотрудниками правоохранительных органов могла совершить непредвиденные и нежелательные поступки, которые могли бы иметь далеко идущие последствия для всех замешанных в этой ситуации. Она, с неподдельным испугом в глазах, обратилась к Константину. В её взгляде было что-то такое уязвимое и беспомощное, что слова ей не хватало, чтобы выразить всю глубину своих чувств. — Пожалуйста, я прошу вас, только не начинайте разговор с моей мамой… — её голос дрожал от страха, и каждое её слово звучало как молитва, наполненная страданиями и тревогой. Глаза её были наполнены болью, которая была настолько очевидна и пронзительна, что Константин Игоревич сразу же осознал всю тяжесть ситуации, не уточняя ничего и не задаю вопросов. В тот момент, когда Игорь, очевидно, чувствовавший её дискомфорт и неуверенность, обнял девочку за плечи, пытаясь наделить её чувством защиты и поддержки, чтобы она не переживала так сильно.