Frei im freien Fall

— Что тут забыл?! — Прошипела Мари, но парню не нужно было отдельное предложение, чтобы войти, поэтому он ввалился в прихожую, едва не падая. Удержать его было тяжело, все-таки Том был выше почти на двадцать сантиметров и весил ни как пушинка, но дать ему упасть было бы ещё хуже, поэтому она напряглась, поддерживая. Внутри вертелись мысли куда лучше его запихнуть, чтобы родители, очень чутко спавшие наверху в доме с хорошей слышимостью, не спустились из-за шума. Первой идеей было потащить Каулица в ванную, там если что включить воду в душе, заглушающую звуки, но если кто-то спуститься вниз, чтобы зайти в туалет, как она будет объяснять присутсвие там парня, так ещё и после включенного душа. Кабинет отца тоже был не вариантом, поэтому Мари, быстро потащила его в бойлерную, закрыв рот ладонью. Эта маленькая комната находилась ближе всего к двери. Там стояли стиральная машина, посудомойка, сушилка, бойлер и остальные технические вещи. Тихо закрыв дверь, Грау очень надеялась, что папе не придёт идея посреди ночи сходить проверить работу бойлера. Том, потеряв опору, плюхнулся на пол, облакатившись на посудомойку. — Что ты здесь делаешь?! — Повторила она, яростно шепча. — Ну, просто, я подумал о тебе и вспомнил, — он заплетался в словах, и девушке только оставалось гадать, какое количество алкоголя он потребил. — Вспомнил и что? — Вспомнил, где ты живёшь… — И зачем врываться сюда! — Внутри полыхала ярость, она даже не отказалась бы сейчас, как следует ударить его. — Просто я соскучился, ты такая, — Том замолчал, переводя взгляд на неё, — такая красивая. Особенно сейчас. — Все, перестань. Дай сюда телефон, — Мари оставила свой где-то в гостиной, а оставлять пьяного парня одного было явно не лучшей идеей. — Ну же, Том. Он не торопился искать мобильник, продолжая пялиться. От его взгляда Грау стало не по себе, но найти телефон было важнее, поэтому она наклонилась, пытаясь найти его в карманах Каулица, но потеряла равновесие и свалилась прямо на парня. Тот время терять не стал и обвил руками талию, прижимая ближе к себе. — Черт, отпусти меня немедленно! — Она закрутилась, чтобы освободиться. Вся ситуация действовала на нервы, и в уставшем мозгу появилась мысли о том, каким красивым был сейчас Том с покрасневшими щеками и тёмными глазами, которые она наконец могла рассмотреть. — Блять, — его руки наконец ослабили хватку, и Мари плюхнулась на кафель рядом, зато найдя телефон. Долго искать номер Билла не пришлось, от него было пару десятков пропущенных, но теперь, вместо внезапной тяги к объятьям, Каулиц начал бормотать что-то. — Заткнись лучше, а то я тебе полотенце вместо кляпа запихаю, клянусь. Ну же, — она ждала, когда гудки поменяются на голос Билла. — Том, ну наконец, куда ты пропал? — Брюнет, судя по всему, тоже был пьян, но не так, как его брат. — Билл, какого черта он забыл у меня дома?! — Теперь ярость Мари обрушилась на него. — Мари? Он что с тобой? — Ага, заявился ко мне, забери его скорее, у меня родители спят, и если они узнают… — Да, конечно, я скоро буду, — парень не дал ей закончить, чувствуя злость в голосе. — Только напиши адрес. — Разумеется, — она закончила вызов, скорее печатая ему сообщение. Том рядом притих, внимательно изучая ящик с инструментами. Билл пообещал приехать через пятнадцать минут, и Мари, тяжело выдохнув, потерла глаза. Она уже собиралась идти спать, засыпая за чтением, но тут заявился он. Грау облакатилась на стиральную машинку, в висках уже начинала пульсировать боль от перенапряжения. — Я соскучился по тебе, — внезапно продолжил Том, у него заплетался язык, но это не мешало пониманию его слов, — ты в последнее время такая напряженнная, и я знаю, что что-то не так. — Том, — это не помогло, он продолжил. — Но ты ничего не говоришь, ничего не рассказываешь, и я хочу тебе помочь, но не знаю как. Если это что-то в школе, если ты думаешь, что сможешь справится со всем одна, — он покачал головой. — Том, — она повторила настойчивее, обнимая себя за плечи. Меньше всего сейчас хотелось копаться в своих проблемах, но в мыслях неизменно всплывало то, что не хотелось видеть или помнить. — Расскажи хоть кому-то. — Я и рассказала, — Мари не знала зачем вступает в спор с ним сейчас. В этом не было ни капли смысла, но, даже осознавая, ей хотелось переубедить его. — Не ври, — Том смотрел на нее, медленно переводя взгляд на губы, и она поддалась чему-то внутри. Они сидели так близко, одни в комнате, и все ушло на задний план, как на той дурацкой вечеринке. Прозвучал ринготон телефона, в гробовой тишине это звучало, как удар колокола. Конечно это был Билл, он приехал за братом. Мари резко встала, от чего на мгновение в глазах потемнело, а после потащила за собой Каулица. Все это очень действовало нервы, вызывая мигрень. — Не ври хотя бы себе, — голос Тома заставил её замереть, но она быстро отдернула себя. Он пьян и ничего не вспомнит завтра, не стоит слушать бред, а тем более воспринимать его в серьёз. На улице их ждал Билл, стоящий рядом с такси, он, не переставая извинялся, забирая брата. За несколько минут Мари успела промокнуть на сквозь под ливнем, но все равно осталась смотреть на удаляющуяся машину.

***

Утром на следующий день родители уехали, оставляя её одну в тихом доме. Казалось это то, что нужно, но из головы никаких не выходили слова Тома так же, как и он. Мари маялась весь день не находя себе занятие, чувствуя себя ужасно из-за недосыпа. После ночного инцидента она лежала в кровати больше часа, а после решила сходить в горячий душ, надеясь, что это поможет окончательно успокоить нервы и уснуть, но смогла уснуть только к четырём утра, проснулась в десять и уже не смогла вернуться ко сну. Голова болела, а телефон разрывался от сообщений. Ирма узнала обо всем и без неё, теперь пытаясь узнать больше. Мари отвечала неохотно и неточно, вспоминать и прокручивать все снова не хотелось, потому что она не могла ответить себе, зачем вообще впустила его. Все сообщения от Тома она просто игнорировала, даже не читая их содержание. Ярость внутри утихла, но не успокоилась до конца. Он не имел права вести себя так эгоистично и те взгляды, пусть лучше найдёт кого-то с кем будет весело. Желающих полно, он точно сможет восполнить все с кем угодно из их школы, но Мари не была влюблённой в него фанаткой, не была лёгкой интрижкой, она чётко знала, чего хочет и не торопилась заводит отношения. Все эти переглядывание стоит прекратить. Вместо отдыха на каникулах она устала ещё больше, вся ситуация с Томом не отпускала её. В школе Мари отсела от него в самый конец класса, и Вибек с радостью воспользовалась ситуацией. Каулиц, обнаружив это, не пытался переубедить её, понимая, что получит не больше, чем просьбу отстать. Мари не избегала его, а просто не замечала и сначала это казалось правильным решением. Ей казалось, что это решает проблему и это идеальный вариант мести, но совсем скоро заметила, как на уроках смотрит в строну своего старого места. Сидя теперь в полном одиночестве, Грау в полной мере поняла, как сильно привязалась ко всем шуточкам и комментариям от парня. Теперь же ей оставалось только наблюдать издалека, чувствуя разъедающую зависть и ревность, прошедшую на место злости. Она ощущала, что наказала саму себя и страдала тоже только она, ведь это не Том лишился компании. Ему явно было не скучно. Зато Вибек отстала, решив, что это подействовала её угроза. Разговоры про то, что вернётся он, не заканчивались, но Грау старалась не слушать. В последнее время и так было достаточно проблем. В один из обычных и скучных будней, слившихся в один, Мари вместе с подругой шли из столовой. — Подожди, мне нужно взять из шкафчика учебники. Ирма остановилась рядом, рассказывая о недавней контрольной и том, как ей помог Георг. Грау, открыв ящик, заметила внутри что-то новое, удивленно смотря на лежащую там книгу. Её она хотела купить уже месяц, но не могла найти, обходя множество книжных. — Что такое? Очередная записка от Вибек? — В голосе подруги звучало беспокойство, но Мари покачала головой, показывая книгу. Она открыла её и в самом начале была вложена записка, а на форзаце знакомым почерком выведена фраза «Лучшему другу от Тома». — Что в записке? — Не знаю, потом посмотрю и, конечно, скажу тебе, — она захлопнула книгу, убирая её в рюкзак. — Ладно, тогда я пойду. — Хорошо.

Nervous — The neighborhood

Уже в классе, за своим одиноким местом она раскрыла записку, ожидая, что именно там будет. «Можем сегодня поговорить? После уроков». С начала её молчания прошло уже практически две недели, Мари простила Тома для себя давно, но что-то внутри мешала рассказать ему об этом, поэтому она достала телефон, быстро напечатав положительный ответ. Им правда надо поговорить. Каулиц сразу повернулся, только увидев сообщение. Она улыбнулась ему, но вскоре перевела взгляд в учебник. Дождаться окончания уроков было сложно и её преследовало ощущение тайны между ними. Никто не знал и не мог даже подумать, что они поговорят. Хотя Билл явно что-то понял. Ирме не пришлось ничего говорить, уже неделю до дома её подвозил Георг, пусть и жил в другой стороне. Около остановки на ближайшей парковке стояла знакомая машина, и девушка решила, что Том ждёт её там. Так и было. — Привет, — она поздоровалась, садясь на переднее сиденье. Неловкость ощущалась в воздухе, и Мари отчаянно желала это исправить, осознавая, что в какой-то мере сама виновата в затянувшемся молчание. — Привет, — Том вздохнул, собираясь с силами и повернулся, — мне очень жаль за то, что было. Извини меня. Я ничего не помню, я давно не пил столько. Ничего не помню, я же не сделал чего-то ужасного? — Не помнишь? — В голове снова пронеслись воспоминания, его слова и их почти поцелуй. — Ничего такого не было. Просто я испугалась, что родители услышат, — это была слабая отговорка. Её родители вряд-ли бы сильно ругались, возможно папа, но недолго. Мари знала, что все злость появившаяся тогда была из-за неё самой. Она пыталась быть идеальной, быть тем подростком, которому не интересны вечеринки и выпивка, обманывая себя. — Прости, мне очень стыдно. Я понимаю, почему ты так долго не хотела говорить, я бы вёл себя также. — Уже все хорошо, — она улыбнулась, — извинения приняты, я не злюсь. — Хорошо, это чудесно, — улыбку Тома, по которой Мари успела соскучиться осветила машину. — Кстати, как Билл поехал домой? — Вызвал такси, — он пожал плечами, — давай я тебя отвезу, все равно автобус ты пропустила. — Хорошо, и ещё, как ты нашёл книгу? — Связи. — Ладно, думаю адрес повторять не придётся, да? — Мари, — Том упрекающе посмотрел на неё. — Все, я молчу. Снова поговорить с ним было приятно, казалось, что вместо двух недель прошло два года. Каулиц жаловался на Вибек и то, как тяжело с ней сидеть, они обсудили Ирму и Георга, дружно решив, что скоро появится новая парочка. Мари чувствовала словно вернулась домой. Том рассказывал все в привычной манере, что вызывало у неё улыбку. — Мари, — он позвал её, когда девушка уже собиралась выходить, — у меня есть два билета на оперу «Волшебная флейта». Сходишь со мной? — Что? Серьёзно? Конечно, а в какую именно оперу? — Государственная опера. Она выпучила глаза от удивления, неверяще смотря на него. — Правда? Откуда? Только не говори связи. Туда невозможно попасть. — А я смог, — Том улыбнулся, — представление в эту субботу, надеюсь ты свободна. — Конечно, ради этого можно все планы отменить. Только, — Мари задумалась, — если тебя увидят там с кем-то, не будет статей и всего остального? — Не волнуйся, никто не увидит нас. — Ладно, — она скептически посмотрела на него, но желание попасть в оперу, пересилило страх снова попасть в газеты. — Тогда я заеду за тобой в шесть, все начнётся пол восьмого. — Хорошо, спасибо. На прощание девушка улыбнулась и уже на улице помахала ему рукой. Она ни разу не была в опере, только ходила на балет с бабушкой и родителями. Мари давно хотела сходить именно на «Волшебную флейту», но то у родителей не было времени, то у неё. А теперь она пойдёт в главную оперу страны.

***

Ирма, узнав о приглашении, сразу решила, что поможет подруге собраться. Мари особо с ней не спорила, потому что смысла в этом не было, тем более она уже решила, что наденет. Оставалось только рассказать об этом родителям, а это самое тяжёлое. Выбор пал на вечер пятницы, в это время у них обычно хорошее настроение. Когда она спустилась в гостиную они болтали за столом, братья снова играли в приставку. Мари села рядом с мамой, беря себе помидор черри. — Мама, меня пригласили в оперу. — Классно, когда поймёшь? — Мм, завтра вечером, — она почувствовала, как краснеет. Но ведь в том, чтобы сходить куда-то нет ничего плохого. — Хорошо. Как называется? — Это «Волшебная флейта» Моцарт. — А куда идёте? — Подключился папа. — Это, а, в государственную оперу. — Так твой друг богатый, да? — Мама подмигнула ей, улыбаясь. — Да, но мы просто друзья с Томом, сидим за одной партой… — Ты идёшь с Томом?! — Ханс резко перебил её, отвлекаясь от игры, — мама, у неё вообще-то в классе Том и Билл из «Tokio Hotel» учатся, а она мне ничего не говорила. А сейчас ещё и идёт с Томом на свидание! — Это никакое не свидание! — Да он тебе нравится, — не замолкал брат, — влюбилась! Ты в него влюбилась. — Ханс, замолчи немедленно! — Крикнула Мари. — Правда, успокойся, — добавил папа, — а вообще, если что всегда можешь позвонить нам, и мы тебя заберём. — И главное не забывай про защиту… — начала мама, но Грау не дала ей закончить, яростно замахав руками. — Мы просто друзья и ничего больше. Перестань, мам, — она направилась обратно к себе, не переставая уверять всю семью в их дружбе. На следующий день Ирма появилась за два часа до того, как Том пообещал приехать. — Так что ты хочешь надеть? — Спросила она, поудобнее расположившись на кровати. — Вот это платье, — Мари достала из шкафа платье, купленное ей на свадьбу тети. Оно было в пол, красное, бархатное и на бретельках, из-за чего открывался вид на её ключицы и плечи. — И мои туфли. — Мило, и когда ты в последний раз его надевала? — На свадьбу, мне некуда в таком ходить, так что перестань. — А у тебя нет каблуков? — Серьёзно? Я их не ношу, — она плюхнулась на стул, ища в ящиках стола тушь, которой пользовалась редко и только по особо важным случаям. — Вау, ещё и тушь, это все из-за Тома, да? Вы ведь идёте буквально на свидание. — Это все из-за оперы, — отрезала Мари, — в таких местах есть дресс код, приходит туда в обычной одежде некультурно во-первых, а во-вторых это банальное неуважение. И Том тут непричем! — Ладно, — Ирма подняла руки вверх, — сделаю вид, что поверила. И, кстати, ты не голодная? — Кажется внизу осталось немного салата цезарь со вчера. — Чудесно, — она вскочила со своего места, направляясь к двери, — люблю тебя. — И я тебя. После перекуса, немного затянувшегося из-за разговора Ирмы с Уве. Вообще девушка давно предполагала, что её подруга была первой детской любовью брата. Он с детства делился с ней конфетами и всегда очень стеснялся, когда Ирма приходила к ним, а она считала брата Мари очень милым. Лёгкий макияж Грау прошёл под монолог о Георге, и девушке пришлось приложить усилия, чтобы не уснуть. — Ты только не забудь, что у тебя тушь и не заплачь там, — наставляла подруга. — С чего это я должна заплакать? — Мари развернулась на стуле, прекращая красить губы. — Ну как, опера ведь о любви, растрогаешься ещё. — Перестань. — Ну или из-за Тома… — Ирма! — Он тебе совсем не нравится? — Давай только не сейчас об этом, пожалуйста. — Ладно, но я запомнила, — Ирма подмигнула подруге, на что она только закатила глаза. — Девочки, — в комнату зашла мама Мари, — я подумала, что под это платье подойдут мои каблуки. — Мне кажется каблуки это уже слишком, — Мари скептически посмотрела на чёрные туфли. Они, конечно, были очень красивыми и, к тому же, дорогими, но она не хотела, чтобы Том подумал что-то не то. — Не слушайте её, — Ирма забрала их, — они идеально подойдут. В заключение ко всему образу Грау мучилась почти пол часа, пытаясь сделать французский пучок, оставив при этом несколько прядей волос спереди. — Ты так смотришь, как будто на свадьбу провожаешь меня. — Ну я и на свадьбу планирую тебя провожать, желательно с Томом, — Ирма подмигнула. — Вместе с ним меня будешь провожать? Вот это дружба сквозь года. — Мари! — Она хлопнула по плечу. — Спасибо. Внизу сидела вся семья, они смотрели фильм, ожидая, когда будет готов ужин. — Вау, очень красиво, — заметила мама. — Очень, — согласился с ней папа. — Спасибо, — Мари проверила телефон, — ну, Том уже ждёт, я пойду. — Можно с тобой? — Подключился Ханс, — хочу с ним поговорить. — Нет, сиди, — тут вмешались родители. Рядом с домом стоял чёрный кадиллак, а Том ждал рядом с ним. В костюме. Она, конечно, надеялась, что он наденет что-то подходящее, но представить Каулица в костюме, а не его обычной одежде, было чем-то за гранью её воображения. — Офигеть, — Ирма рядом была также ошарашенна, но поспешила уйти. — Привет. — Привет, очень красиво, — он явно нервничал, что было ещё одним удивлением для Мари. Ведь это точно не первый раз, когда он идёт куда-то с девушкой. — Спасибо. Всю дорогу они молчали. Говорить было не о чем, а Том заставлял себя следить за дорогой, а не пялиться на неё. Пусть он и видел её в платье, но сейчас Мари выглядела в сто раз лучше, и внутри он не переставал благодарить Ирму, которая и придумала все это. Сам Каулиц в жизни не пошёл бы в оперу, все эти сюжеты и совершенно непонятные реплики были не для него, хотя он, конечно, уважал труд певцов, работающих в операх. Билл как-то затащил в их всех в Миланскую оперу и был единственным заинтересован, а Том просто уснул и сейчас очень надеялся, что это не произойдёт снова, потому что Грау могла расценить это, как неуважение к искусству, а у неё были очень серьёзные правила. Об этом рассказала тоже Ирма. — А почему ты так любишь, ну, все это? — Просто я занималась музыкой, — повернулась к нему Мари. — Серьёзно? — Эта новость поразила сильнее всего. В мыслях просто не укладывалась эта информация. — Да, — она усмехнулась, увидев ступор Тома, — родители отправили меня в музыкальную школу, потому что я любила петь в детстве. Правда, поступила на фортепиано, ну и немного вокалом занималась. — Офигеть. Но почему бросила? — Мне, не то, чтобы надоело, я люблю и всегда любила музыку, но вот музыкальная школа это ад. Как только мне разрешили бросить, я это сделала, а мама хотела, чтобы я потом пошла в филормонию. — Да, музыкалка это ужас. — Ну знаешь, не каждый из неё становится всемирно известным. — Дело не только в этот, все благодаря моей харизме, и внешности, конечно, — гордо произнёс Том. — Хотя Билл тоже постарался. — А Георг и Густав? — Каждому фильму нужна массовка, — он улыбнулся. — Да ладно, они же твои друзья! — Конечно, но кто кроме меня скажет им правду? А вообще они на репетициях и похуже могут выдать, поверь. Мари, сдерживая смех, смотрела на него и покачала головой. — Верю.

***

Внутри девушка на секунду застыла от красоты интерьера. Здание было построено более 250 лет назад и сколько известных исторических личностей было тут. Мари думала о том, как когда-то по этим коридорам ходили правители разных стран. — А какие у нас места? — В бельетаже. Их провели отдельно от остальных, поэтому заметить Тома было очень сложно, но она считала, что и узнать его в костюме было бы почти невозможно. Как только они оказались в зале, Мари рассматривала каждую деталь, вспоминая уроки истории. — Разве это не захватывающее, что здесь был, например, Фридрих второй, он и отдала приказ её построить. — Замечательно, — Том поудобнее располагался на своём месте, перелистывая страницы программы. — Прямо здесь? — Не думаю, скорее всего ближе к центру, — она указала рукой, — как же тут красиво. — Ты никогда не ходила на оперу? — Нет, только на балете. У подруги бабушки сын балерун, поэтому часто ходили. Все оставшееся до начала время Мари посещала Тома в различные исторические факты о здании, Моцарте и его опере, что ещё сильнее клонило его в сон. Весь первый акт она внимательно следила за происходящим, сверяясь с программой. Каулиц прикладывал усилия, чтобы не уснуть, но пение и музыка только усиливала сонливость. На втором акте он сдался и, облакатившись на спинку кресла, задремал. Мари, заметив это, только улыбнулась, вспоминая брата, и продолжила смотреть на великолепное выступление.

***

Холодный ветер раздувал полы пальто стоило только им выйти. Мари прокручивала всю оперу в голове, не торопясь прикрыть шею шарфом. Том рядом потянулся, проспав почти все время, он наконец смог взбодриться. Время было позднее, но возвращаться домой совсем не хотелось. — Не хочешь прогуляться? Тут набережная недалеко, — он нарушил тишину. — М? — Мари нахмурилась, пытаясь вспомнить вопрос, — давай. Только может не туда, где полно людей? — Без проблем, — улыбка сама собой появилась на его лице. Задавая вопрос, Том был почти уверен, что она откажется. В последнее время, ещё до их небольшой ссоры, Грау вела себя очень осторожно, не допуская, чтобы кто-то мог подумать не о том. Отчасти он её понимал, потому что и сам должен был делать также, фанатки явно будут не в восторге и могут упасть рейтинги, но зачем все это Мари? От огромного и величественного здания они свернули в тихий переулок. Людей там было значительно поменьше. Фонари освещали улочку, открывая вид на старые здания с лепниной. Порывы воздуха раздували ее волосы и пробирались под одежду, вызывая мурашки. Совсем скоро начнётся зима, и погода постоянно напоминала об этом. Помимо них здесь была парочка, но они не обращали внимания на подростков, занятые поцелуем. Мари поспешила отвернуться, только заметив это. — Как тебе опера? — Кашлянуо он, тоже переводя взгляд подальше от пары. — Замечательно, но не буду спрашивать у тебя, понравилась или нет… — Это ещё почему? — Да ладно, я видела, что ты спал. — Просто я немного не люблю все это, — смутился Том под её внимательным взглядом, но вместо осуждения увидел только улыбку. — Ага, я заметила. Очень непривычно видеть тебя в костюме. — Но мне ведь идёт? — Не буду тебя разочаровывать, — Мари похлопала по его плечу, а, заметив впереди детскую площадку ускорилась. На ней, из-за позднего времени, никого не было, и девушка заняла одни из качелей, висевших слишком низко. Том вскоре догнал её, садясь рядом. Теплый свет фонаря отбрасывал тени на её лицо, но увидеть что-то вдали было тяжело. Однако она и не пыталась, рассматривая ближайшее дерево, погружаясь в свои мысли. Каулиц рядом зевнул ещё раз.

Кладбище самолётов — Валентин Стрыкало

— Знаешь, — Мари повернулась к нему, все ещё пытаясь понять для себя стоит ли рассказывать, — я с детства любила качели. После моего рождения мама не планировала долго оставаться в декрете, чтобы не потерять место в больнице, со мной все время была бабушка. Она тогда писала статьи в научный журнал. Когда мне было три, наверное, они решили, что сидеть в городе ребёнку вредно и купили дом рядом с Дунаем. Мы с бабушкой уезжали туда на все лето и, чтобы я не скучала, они купили качели. Не представляешь, сколько времени я там проводила, придумывала столько всего, а как только научилась писать, начала записывать их. На чердаке до сих пор лежат тетради со всеми этими сказками. — Я бы прочитал, — Том улыбнулся, представляя ту Мари, которую видел на семейных фотографиях. С хвостиками и в розовых платья, представил, как она сидела в своей комнате, переводя все мысли на бумагу, — правда. — Во-первых ты бы скорее всего ничего не понял, потому что у меня очень долго был отвратительный почерк, а во-вторых это были рассказы, где я попадала в фильмы и меняла сюжет. — Звучит супер, тем более ты знаешь, у меня и сейчас почерк не очень. — Мягко сказано, — она усмехнулась, потому что Том наигранно обиделся, отворачиваясь в другую сторону. Раньше она никому не рассказывала об этом, даже Ирме. Знали только родители, но почему-то сегодня внутри было желание поделиться чем-то очень личным с Томом. Он постоянно выводил её на такие разговоры, с ним было комфортно, и это постоянно удивляло, ведь Каулиц не выглядел так. — Ладно, приму это с честью, — небольшая пауза, возникшая между ними была естественной и гармонировала с темой разговора, — я помню, когда впервые взял гитару. Мне было лет шесть, и я просто обожал рок группы. AC/DC, Metallica… мы с Биллом обожали такое, соревнуясь, кто включит свою любимую песню громче. Один раз, мама тогда только начала встречаться с Гордоном, они пришли домой, а я с Биллом смотрели выступление AC/DC и пытались паридировать участников. Я, конечно, Ангуса Янга, это их гитарист. Гордон, увидев это, предложил научить меня играть, тем более тогда он пытался познакомиться с нами ближе. Я был так счастлив и, пусть это было сложно, не помню, чтобы когда-то хотел бросить гитару. — Вау, это так, не знаю, классно, что ты нашёл дело своей жизни. — У тебя не было такого с музыкой? Мари с сожалением посмотрела на него, качая головой, — нет, я не думаю, что когда-то хотя бы представляла себя музыкантшей. — А кем? — Оживился Том, — обычно наши детские мечты о профессии и есть то, что нам надо. — Не важно, все равно я не смогу этого сделать. Он хотел сказать, что загонять себя в рамки глупо, но внутри совсем не понимал в чем дело. После того откровения о том, что она пишет, понято было, что писательство не просто её мечта, а дело жизни. Но почему Мари отказывается от этого, единственное, что приходило ему в голову это запрет родителей. Мама — врач, отец — финансист, но почему тогда ей разрешили пойти в гуманитарный класс. Решив все же не узнавать это сейчас, Том встал со своего места. Было поздно, а им ещё надо доехать до дома. — Помнишь про желание? — Сказала Мари, когда они уже шли обратно к машине, — у Ханса скоро день рождение и, может, вы придёте к нему. Ненадолго, пол часа максимум, просто поздравить, поговорить немного, но если остальные откажутся ничего. — Конечно мы придём, только пусть это будет не твоё желание, а просто дружеское одолжение, хорошо? — Серьёзно? Том, там будет, как минимум, пять тринадцатилеток, ты уверен, что это не слишком. Потому что я говорила с родителями, мы можем заплатить… — Перестань, все мы были подростками, тем более они наши фанаты. Посидим, поговорим с ними, узнаем, чего от нас ждут, и это точно будет неплохая реклама, — он улыбнулся, — я буду только рад познакомить остальных с Хансом. — Если что, даю тебе шанс подумать и отказаться до среды, а то такие решения так сразу не принимают, — она удивленно смотрела на парня, уверенная, что он просто не понимает на что идёт. Однако её не могло не радовать, насколько Том был искренне рад и воодушевлен. За этот вечер они, казалось, сблизились ещё сильнее. Рассказы о своём детстве, продолжившиеся и по пути домой завязывали ниточку доверия, ведь деляясь самым сокровенным, они открывались друг для друга.

***

Утро воскресенье встретило Мари лучами солнца, пробившимися сквозь облака. Ночью прошёл дождь и с улицы веяло свежестью и прохладой. — Мари, можешь проверить почтовый ящик? От тети Барбары должно было прийти письмо, — спросила её мама, сама она замешивала тесто для пирога на кухне. — Конечно. Надев тапочки, девушка вышла во двор. Было всего десять утра, большинство соседей ещё спало. Мурашки пробежали по спине, потому что Мари вышла только в пижаме. В почтовом ящике и правда лежало письмо от тети и ещё несколько, но помимо обычных извещений о оплате электричества и остального, там был неподписанный конверт. Она решила открыть его прямо на улице, любопытство заглушило логику, что лучше сначала показать его родителям. Внутри лежали фотографии, на которых она с Томом выходит из машины и из оперы, улыбаясь, была даже фотография с той площадки. Остальные письма упали на асфальт, а внутри Мари поднялась паника.