Эвакуация

      Амала дёрнулась во сне и больно приложилась коленкой о шершавую стену.       — Мать твою! – прошипела она, потирая ушибленное место.       Крохотное помещение, в котором ее держали, больше походило на шкаф, чем на комнату: ни окон, ни какой-либо мебели, лишь пыльный побитый молью ковер на полу. Однако толку от него не было, лежать было одинаково холодно и жестко что с ним, что без него.       Уже третий день она прозябала в чёртовой кладовке и за неимением других вариантов досуга прокручивала в голове события, приведшие её сюда.       В то злосчастное утро в окна хлестал ливень, а Амале для нормальной работы организма требовалось минимум три чашки кофе. Ник Кенсингтон, её младший коллега, ворвался в их общий кабинет и, подпрыгивая от нетерпения, сообщил, что всю команду отправляют в Афганистан.       — Какой, к дьяволу, Афганистан? – подняла на него красные от недосыпа глаза Амала. – Ты снова уснул в лаборатории с опиоидами?         Проигнорировав её выпад, Ник затараторил:       — Мне только что звонил Кларк, а ему звонил кто-то «сверху», – многозначительно указал он пальцем в потолок. – Где-то под Кандагаром наши нашли склад, а в нём странные вещества. Подозревают биологическую угрозу. Ты, я и Кларк летим туда.       От щенячьего восторга лаборанта у Амалы звенело в ушах. Она помотала головой, пытаясь собрать в кучу всё своё внимание.       — Так радуешься, будто тебя в Диснейленд отправляют, – буркнула она. – Ты хоть понимаешь, что там война?       — Конечно, – не унимался Ник. – Мы примем участие в серьёзном деле!       — Тут тоже всё серьёзно, – Амала выразительно постучала пальцем по высоченной стопке бумаг на своём столе, – но ты, видимо, этого не осознаёшь и заполняешь отчёты как попало. А мне потом приходится за тобой перепроверять…       — Не бухти, – скорчил умильную гримасу Ник. – Вернёмся из поездки, и я всё-всё доделаю. Обещаю. А сейчас я пошёл собираться. Кларк поручил мне подготовить оборудование и реактивы. Встретимся через час на брифинге.       Вихрь по имени Ник умчался, а Амала устало откинулась на спинку кресла и посмотрела на промозглую лондонскую хмарь.       «Что ж, в Афганистане хотя бы теплее, чем тут. Погреемся», – попыталась она подбодрить себя.       На следующее утро Амала, Ник и Джошуа Кларк уже стояли у трапа военно-грузового самолёта, который должен был доставить их прямиком на британский военный аэродром в Кандагаре. Хотя формально старшим в группе был назначен Кларк, фактически эту роль исполняла Амала. Так было практически во всех их совместных делах. Несмотря на почтенные седины и десятки лет опыта, Джошуа был разгильдяем и мечтал только о скорой пенсии. Так что по одну сторону от Басу был ещё совсем зеленый, а потому бесшабашный Ник, за которым нужен был глаз да глаз, чтобы никуда от служебного рвения не угодил, а с другой – флегматичный и по-старчески брюзжащий Кларк, которого приходилось постоянно пинать. Поездка обещала быть незабываемой.       Встретивший их в Кандагаре молодой сержант Кэмпбелл сразу попытался установить с Амалой более тесный, чем того требовала задача, контакт, но Басу в характерной ей лаконичной манере дала ему понять, что находится здесь с одной-единственной целью – работать. Сержант наградил её званием «высокомерная сука», а Амала удовлетворённо и не без гордости кивнула. Так держать, Басу, ещё один жирный минус твоей сексуальности и женственности.       Она лишь выругалась себе под нос, когда выяснилось, что именно Кэмпбелл вместе с еще одним бойцом повезут их к схрону. Оставалось надеяться, что сержант не станет портить ей и без того непраздную поездку. Но оба солдата – и грубоватый Кэмпбелл, и будто в противовес ему слащавый рядовой МакДермотт – были паиньками и с расспросами и глупостями не лезли, исправно выполняли возложенную на них задачу: довезти до места, помочь безопасно обосноваться, после окончания работ сопроводить обратно.       Первые два пункта были исполнены безукоризненно. Добравшись до нужного места, солдаты быстро провели разведку, убедились, что скрытых угроз нет, помогли ученым установить специальные палатки и подключить оборудование к генераторам. Все вместе сходили в пещеру, где находились дощатые ящики со стеклянными колбами, а в них – то самое «потенциально опасное» вещество. С соблюдением всех мер предосторожности две колбы были перенесены в походную лабораторию.       Работа кипела весь день без перерыва. Афганская жара никак не сочеталась с плотным мембранным комбинезоном. Стекло респиратора постоянно запотевало, и необходимость регулярно его протирать жутко раздражала. Лишь когда от дневного света осталась блеклая полоска на самом горизонте, решили прерваться на ужин.       МакДермотт остался на посту, а Кэмпбелл присоединился к остальным, чтобы перекусить.       — Что скажете? – обратился он к Кларку и кивнул в сторону пещеры. – Опасна ли эта дрянь?       Но Кларк безразлично пожал плечами, будто ответил: «Мне плевать и на дрянь, и на тебя, и на весь этот мир». Ник тоже промолчал, уплетая ужин. Ответила Басу:       — Наверняка мы узнаем только после окончания всех тестов, но по предварительным результатам можно сказать, что это не биологическое оружие в окончательном его виде. Может быть, это один из его компонентов, но сам по себе он не представляет большой угрозы.       — Так я и знал, что эти бородатые черти слишком тупые, чтобы разработать настоящее биологическое оружие. Предел их научного развития – наркота.       Комментировать слова сержанта никто не стал, и ужин продолжился в молчании.       Тесты должны были проводиться без перерыва до полудня следующего дня под неусыпным наблюдением ученых, поэтому Басу, Кларк и Кенсингтон распределили между собой часы дежурства. Амала взяла себе последнюю треть ночи, чтобы перепроверить за коллегами их работу. В предрассветной тишине, которую нарушал лишь едва различимый писк приборов, она вдруг услышала что-то похожее на стук шагов по камням. Звук был коротким и отдалённым, и Амала не успела на нём сконцентрироваться.       А в следующий миг мир будто разорвало. Несколько автоматных очередей с разных сторон пронзили пространство, им аккомпанировали крики на английском и другом, непонятном ей, языке.       В палатку ворвались пятеро вооружённых афганцев, схватили оцепеневшую Амалу, сжимавшую в руках планшет с записями, словно щит. На их требовательные крики ответить она не могла, лишь распахнутые от ужаса глаза метались по лицам боевиков.       Те не стали с ней церемониться. Набросили на голову мешок и поволокли куда-то. Рывком, будто неодушевлённый предмет, бросили в кузов и под рык мотора увезли в неизвестном направлении. Следующее, что она увидела, были серые безликие стены её темницы.       От бесконечного прокручивания этих воспоминаний Амалу замутило. Преодолевая боль в затекших мышцах, она попыталась сесть. Из-под деревянной двери лился слабый свет, свидетельствовавший о том, что уже рассвело.       Значит, с минуты на минуту к ней придёт старик с клочковатой седой бородой, красными глазками и выражением скорби на морщинистом лице, принесет кувшин с водой и миску сухого риса. На какое-то время Амалу снова оставят в покое, пока она, немного подкрепившись, не начнёт барабанить в дверь, прося выпустить из этой клети по естественной нужде. Если повезёт, за ней придёт женщина, укутанная в тёмно-синюю паранджу, невесомо возьмёт за локоть и отведёт в дальний угол двора, где стоит покосившийся туалет. После поведёт обратно, нарочито медленно, чтобы пленница успела надышаться сравнительно свежим воздухом, ведь потом до самого вечера ей снова придётся томиться с тесной душной комнатушке.       Если же не повезёт, то вместо тихой семенящей женщины придет боец с Калашниковым поперёк груди, грубо вздёрнет её на ноги, пихнет прикладом между лопаток, указывая направление. Но в туалете закрыться не даст, а заставит зайти за него и в добавок будет искоса подглядывать. Обратно погонит едва ли не бегом.       Амала услышала шарканье старческих ног, и мгновенно ощутила во рту сухость, предвкушая первый глоток воды.       «Нужно выбираться отсюда любой ценой, – думала Басу. – Можно сбить старика с ног, когда он откроет дверь, выскользнуть наружу и бежать куда угодно, лишь бы подальше отсюда. Может быть, они поздно спохватятся, и я уже успею отдалиться на безопасное расстояние?»       Она прикрыла глаза и попыталась вызвать в памяти все подробности этого места, которые успела заметить во время своих коротких вылазок. Скопление глинобитных домиков жалось к почти отвесной скале, а с трёх других сторон, на сколько хватало взгляда, простиралась пустынно-скалистая местность. Всё было как на ладони, и шанса улизнуть незамеченной практически не было.       «Ладно, – решила Амала, – подставиться под пулю и сдохнуть ты всегда успеешь, а пока нужно разработать план поумнее. Да и остальные… Как их тут бросишь?»       Басу не была уверена, что кто-то из её спутников выжил, но от мысли, что она тут одна, становилось ещё хуже.       Открылась дверь, появился старик, и всё пошло по обычному сценарию – прожевать рис, запить, посидеть пару минут с закрытыми глазами, пытаясь додумать насыщение. Но сегодня Амале не пришлось сбивать кулаки о занозистую дверь в попытках отвоевать себе несколько минут снаружи.       За ней пришёл тот самый боец с автоматом, пнул её в бедро, заставляя встать. Сквозь тонкую ткань майки Амала почувствовала, как в спину уткнулось нечто маленькое, круглое и холодное. Автоматное дуло.       Адреналин разлился по телу жидким азотом. На мгновение кровь в жилах застыла, но сразу следом бросилась в голову и застучала в висках. В моменты опасности «бить или бежать» было не про Басу. В ситуациях, подобных этой, она рефлекторно замирала, как зверёк, попавшийся на глаза хищника и рассчитывающий, что его не заметят, если он не будет шевелиться. Даже конечности, казалось, переставали ей подчиняться.       Ощутимый тычок в спину заставил Амалу сделать несколько неуверенных шагов. Было дико страшно споткнуться: ватные ноги не слушались, а любое резкое движение с её стороны могло заставить дёрнуться палец бойца на спусковом крючке.       Почему-то вели не на улицу, а вглубь дома, который оказался обширным, с множеством комнат. Какие-то из них были заперты, в других сидели люди с закрытыми лицами. Вокруг них громоздились дощатые ящики без маркировок, но не похожие на те, что она видела в пещере. Догадаться, что хранилось в этих, было несложно. Оружие и амуниция.       Наконец Амала и конвоир подошли к запертой комнате. Афганец что-то гаркнул, и дверь открылась. Посреди обширного помещения, освещаемого льющимся из окон светом, стоял грубо сколоченный табурет, а по диагонали от него – камера на штативе.       Басу поняла, что ей предстоит делать. Сейчас её посадят на табурет, дадут в руки листок с коряво переведённым на английский язык текстом и заставят читать его на камеру. И жить она будет лишь до тех пор, пока согласна играть роль моста между террористами и внешним миром.