Буревестник 2. Железный край

      Диме удалось поспать только половину ночи. Вторую половину он немного охуевал.       По началу спросонья он не понял, что происходило. Думал, что уже утро, и Илья включил свой тупой сериал на компе, забив на уши. Диме даже в какой-то момент стало сниться, что он пытался заснуть, пока парень смотрел очередную серию очередного говна, но потом сон отступил, а звуки вокруг стали чуть насыщеннее.       Потом Дима вспомнил, где он находился, следом подумал, что в лагере уже раннее утро, и открывать глаза вообще перехотелось. Вспомнил то, как прошёл его вечер, вспомнил сраного Ваню и лишь сильнее закутался в лёгкое одеяло из-за утренней прохлады. А после распахнул глаза, вдруг осознав, что именно происходило. А происходило одно: Илье снился кошмар.       Бубнеж в ушах быстро приобрёл чёткие звуки снаружи. И эти звуки Дима больше никогда ни с чем не перепутает.       Сон как рукой сняло.       Перевернувшись на другой бок, Дима попытался найти в кромешной темноте силуэт Ильи, который спал на соседней койке и видел кошмар. Бубнил что-то, всхлипывал, постанывал. И всё с сомкнутыми губами. Мужчине не пришлось думать дважды, чтобы понять, что их вызвало. Это было возвращение «домой» и довольно бурный первый день с драками и потерянным пацаном, в котором Илья видел себя молодого. Диме было жаль, что психика парня переживала это так. Во сне. Что она вообще решила дать ему хоть какой-то отголосок прошлого по возвращению. Напомнить, что ничего не проходит бесследно. Ничто не забыто, ничто не отпущено. Всё рядом. Под сердцем. Живёт в памяти и просыпается во снах.       Сев на край кушетки, Дима лениво потёр сонные глаза. Вздохнул, откинул одеяло к ногам и встал, после чего слегка вздрогнул.       — Его лучше разбудить? — раздался хриплый, сонный голос Вани через одну койку.       — Сука, испугал, — рыкнул Дима и ещё раз вздохнул. — Нет, блядь, можем до утра это послушать, — огрызнулся он и прошёл к выключателю, шлёпая босыми ногами по парусине, что была расстелена в палатке. Выключил одинокую тусклую лампочку и вернулся к Илье, который спал на спине и едва заметно сжимал губы.       На своего Илюху было больно смотреть, когда он такой. Вновь поломанный и уязвимый перед своим внутренним искалеченным миром. Раньше, до всей этой канители с любовью и привязанностью, Дима ещё мог порычать, сказать, что Илья заебал со своими кошмарами, но теперь, вновь слыша знакомый бубнеж среди ночи, испытывал только непреодолимое желание защитить парня от кошмаров. Утешить его, прижав к себе, и забрать подальше от того, что заставляло страдать.       Сев на край койки Ильи, Дима с горестным вздохом потянулся к нему рукой и сжал плечо. Жаль, что всё возвращается. Жаль, что этого не станет меньше. Наоборот. Кошмары вернутся, и всё то, что Илье только удалось забыть, вновь начнёт каждый день напоминать о себе. Без этого, кажется, никуда. У Димы так же. Просто в разы легче. Травмированными были все. Только вот Илье досталось сильнее остальных. В тылу он никогда не отсиживался.       — Илюх, — позвал Дима товарища и слегка потряс, надеясь, что тот проснётся без особых проблем от мягких касаний и негромкого голоса. Но Дима часто надеялся на лучшее, чтобы произошло худшее.       Илья не реагировал. Спал крепко. И, наверное, спасибо, что не кричал. Подобное Дима не то, что не хотел слышать. Он боялся слышать крик Ильи.       — Илюх, подъём, — сказал громче и сильнее тряханул друга за плечо, пока Ваня сидел на койке рядом и наблюдал за этим зрелищем, сжимая пальцами край кушетки вместе со спальником Бизона. Сейчас мелкий пацан только раздражал. Просто тем, что дышал. — Илья!       Открыв рот, Илья жадно вдохнул и начал дышать чаще и тяжелее, словно бежал. И Дима понял, что легко не будет.       — Да сука ты, блядь, ёбаная! — рявкнул он неясно кому и обхватил плечи парня двумя руками. — Илья, вставай, нахуй! Илья!       Заскулив, парень нахмурился и мотнул головой, будто пытался проснуться, как в параличе, но не мог.       — Заебал крепко спать, — шипел Пророк, глядя на плотно закрытые веки Ильи. — И только попробуй закричать…       — Это часто с ним? — вновь подал неуверенный голос Ваня, и Диму вдруг накрыло.       — Ты бы вообще свой ебальник на замке держал, ладно?! — рявкнул пацану, вперившись в него разъярённым взглядом. — Нахуевертил тут дел, не можешь с ними разобраться, так сиди и молчи лучше! Для меня было бы слаще, если бы тебя просто по кругу всем лагерем пустили! Я бы, может, тоже поучаствовал!       Ваня отвернулся, сильно поджимая побелевшие от страха губы. Бесполезный кусок говна, что мог только вонять. Дима желал ему если не скорой смерти, то скорее покинуть это место и оставить Илью в покое. Но мелкий пацан — это на потом. Пока надо Илью в реальный мир вернуть. Спасти. Сидеть как раньше и просто смотреть на его мучения у Димы больше не было возможности, сил и безразличия.       — Илюш, просыпайся. Слушай мой голос, давай, не заставляй меня применять к тебе силу, Илюш.       — Т-иста, — шепнул Илья, едва двинув пересохшими от дыхания губами, а потом Дима заметил блестящие под тусклым светом слёзы в уголках его глаз. — Триста, — повторил он чётче и мотнул головой.       — С меня достаточно, — вздохнул Дима и закрыл глаза, чтобы в пару секунд собраться силами и мыслями. Так Илью не добудишься. У него во сне наверняка шумела война. Для него голоса здесь, в реальном мире, как шорох пыли на верхней полке. Поэтому, сильнее обхватив плечи товарища, Дима тряханул его что есть мочи и, игнорируя начавшийся крик Ильи и его сопротивление, принялся будить. — Бизон, вставай, нас накрыли! — закричал он, пугая пацана, что сидел рядом, и перехватывая руки товарища, который начал защищаться. — Нас хуярят! По норам!       Илья затих и быстро открыл веки, не сразу фокусируясь на реальности. В болотных глазах был ужас и потерянность. Они смотрели не на Диму, а на то, что ещё миг назад происходило во сне. Илья дышал как после пробежки, но всё-таки медленно приходил в себя, что не могло не радовать Пророка, который едва ли не перекрестился, когда всё закончилось. Осторожно отпустил запястья парня и устало закатил глаза.       — Аллилуйя, — сказал он тихо. — Илья, ты как? Тебе кошмар приснился.       — Дима? — просипел он пересохшим горлом, наконец-то обретя немного ясности во взгляде.       — Я, Илюх. Это я. Мы в лагере.       Илья опять закрыл глаза. Утёр с виска слезу и глотнул прохладного ночного воздуха, после чего содрогнулся, будто действительно сильно замёрз, и Дима повыше накинул на него одеяло, чтобы скрыть голую грудь и согреть.       — Медпункт тут есть? — не глядя на Ваню спросил Пророк. Он смотрел только на Илью, жадно следя за его состоянием. А того заметно трясло. От нервов или холода — пока неясно.       — Есть, — тихо ответил Ваня.       — Круглосуточно?       — Да.       — Иди туда и приведи кого-нибудь с набором всех таблеток, что есть, — приказал парню Дима, перекладывая ладонь поверх груди Ильи, который от прикосновения, даже под одеялом, вздрогнул.       — Но меня ведь могут… — начал было Ваня, но Дима даже не стал его слушать.       — Слушай ты, хуйло бесполезное, — зарычал он на Ваню, медленно переведя на него уставший и голодный взгляд. — Ты сейчас поднимаешь свой бесполезный, ещё не отъёбанный зад и идёшь за медиком для Илюхи. Мне абсолютно поебать, что с тобой произойдёт по пути. Хоть подохни, но чтобы через несколько минут медик или сам начмед с чемоданом своих пилюль стояли рядом.       Ваня молчал. Его поджатые губы подрагивали, и он не спешил подниматься с койки, чтобы выйти из палатки и привести врача. И этим не то что бесил или раздражал Диму. Он выводил его из себя. И стоило открыть рот для последующих оскорблений и угроз, пацан встал и молча вышел из палатки. И, как надеялся Пророк, он ушёл за помощью, а не восвояси.       А пока мелкого уёбека нет, Дима переключится на Илью, который продолжал лежать с закрытыми глазами, тяжело дышать и дрожать.       — Илюш, — мягко позвал его Дима, и чужие веки со слипшимися от влаги ресницами приоткрылись. — Ты как, кот?       Котиком его язык не повернётся назвать, как и другим уменьшительно-ласкательным, но это банальное и приторно сладкое «кот» как-то само слетело с языка. И сразу так неловко стало, что хоть спать ложись.       Илья на прозвище не среагировал. С трудом приподнялся над подушкой, сел и покачал головой, говоря этим жестом, что он никак. Хуёво ему. И выглядел парень так разбито, что в груди Пророка всё заныло.       — Сиди, Иль, я сейчас… — зашевелился вдруг Дима. Взял своё одеяло, накинул его на плечи парня, а сам, сверкая задницей в чёрных боксерах, полез в рюкзак за бутылкой минеральной воды без газа. Достал её, открутил голубую крышку и, вернувшись к другу, протянул воду ему. — Давай, попей немного, ладно?       — Я не хочу пить, — просипел Илья и отвернулся от бутылки, начиная смотреть пустым взглядом на свой спальник, который смятым лежал на кушетке Вани.       — Илья, четыре глотка. Хуже не будет. Ты знаешь…       Тяжёлый и уставший вздох покинул Илью. Разбитый взгляд упал на открытую, наполовину пустую бутылку. А после он взял её в ладонь и прислонил горло к губам, чтобы, на счастье Димы, сделать те самые небольшие четыре глотка. Заодно пересохшее горло смочит.       — Вот молодец, — улыбнулся Дима, забрав бутылку из рук товарища. Закрыл её и кинул себе на кушетку. — Ну ты как? Сильно накрыло? — с волнением в голосе спрашивал Дима, просто не имея возможности вести себя иначе. За последнее время, а это немногим больше, чем год — это первый кошмар. Всё возвращалось.       Погрузив палатку в тишину на минуту, Илья, с подрагивающей челюстью, всё-таки слабо кивнул и посмотрел на Диму. И в чужих глазах Дима видел всё тот же ужас, который был и при пробуждении.       — Я домой хочу, — сломанным голосом произнёс Илья и завалился на Диму.       А у Пророка от этих слов внутри начало рваться всё, что только могло.       Прижав к себе дрожащего парня, Дима не знал, что сказать. Просто не мог переварить услышанное и как-то устаканить это в голове для рождения ответа. Дима был абсолютно растерян.       — Я не хочу войну, — добавил Илья, цепляясь пальцами за спину Димы и вжимаясь в его плечо горячим лбом. — Мне страшно. Я не хочу обратно. Я домой хочу. Я устал.       — Илюха, блядь, — выдохнул Дима, найдя в себе только это фразу. И, зарыв пальцы одной руки в волосы на затылке Ильи, принялся поглаживать его, другой рукой прижимая парня к себе. — Что ж тебе снилось такое… — спросил он больше себя, обнимая дрожащего товарища, который цеплялся за мужчину, будто падал. До боли.       И Диме вместе с Ильёй стало страшно. От его слов, настроя и воспоминаний того, как товарищ одним пьяным вечером делился с ним моментами, которые пережил. В одиночестве и с болью. Опустошением и отсутствием любого желания выжить. Дима помнил глаза Ильи, когда он говорил, что в то время у него была только одна просьба и не к кому-то, а к Богу. Чтобы тот поскорее забрал его, окончив эту бесполезную, затянувшуюся агонию.       Илья был тем, кто по прошествии многих лет и с огромной горой опыта не должен сторониться войны. И как раз после стольких лет, в которые он смотрел ей прямо в глаза, именно он имел полное право её бояться.       Для своих тридцати лет Илья пережил слишком многое, чтобы быть простым. И Дима всё равно его любил. Илья заслужил того, чтобы быть любимым.       — Давай уедем? — шепнул он на ухо парня, после чего, забив хуй абсолютно на всё, оставил на чужой щеке лёгкий поцелуй. Шорохов в тамбуре не было, звуков шагов тоже не было слышно, окна закрыты от посторонних глаз. Можно рискнуть. Илье это нужно. — Мы пока никому и ничего не должны.       Илья продолжал молчать, цепляясь за Диму. И пока парень был недвижим, Дима продолжал оставлять лёгкие поцелуи на его лице. На щеке, скуле, лбу, в кончик носа поцелует, оставит невесомый поцелуй на закрытом веке, заставляя его дрожать. Да и сам успокаивался от этих действий.       — Куда скажешь, туда и пойдём, Иль. Всё, что захочешь. Я с тобой, — шепнул и наконец оставил такой же лёгкий поцелуй поверх чужих губ. Напряжённых и сухих, но всё ещё горячих и самых лучших.       — Люблю, — сказал Илья едва слышно, но всё же громко для ушей Димы, что быстро и отчётливо уловил это слово. Сразу улыбнулся и провёл носом по чужой шее, втягивая знакомый и любимый аромат кожи. — Извини, что тебе достался я. Я… не хотел.       Пророк замер, стерев с губ свою лёгкую улыбку. Отстранился от парня и, осторожно обхватив его лицо ладонями, заставил посмотреть на себя сквозь прикрытые веки.       — Ты, конечно, не подарок, но ты самое яркое, что было в моей жизни, понял? — с нажимом произнёс он, глядя прямо в уставшие глаза парня. — Так что завязывай с этой хуйнёй. Я с тобой до талого…       Илья мягко ухмыльнулся, едва заметно изогнув край губ в улыбке или её подобие.       — Спасибо…       — Гонд… — начал говорить Дима, но услышал рядом с палаткой шорохи. Улыбнулся Илье и, выпусти его из объятий, поспешно отсел немного дальше. И как раз вовремя. Ещё секунда, и в палатку вошёл Ваня, ведя за собой сурового невыспавшегося мужика, в котором Дима быстро узнал старых знакомых.       К ним шёл никто иной, как всеми любимый парамедик Драйв. Держал в руке свой рюкзак, смотрел под ноги и недовольным шёл вперёд, прямо за Ваней. Но стоило подойти к больному и поднять взгляд, как улыбка растеклась по его губам, и вся недоброжелательность в миг исчезла.       — Илюша! — воскликнул он, присаживаясь рядом с парнем на другой от Димы стороне койки. — Опять другим спать не даёшь? — спросил с доброй улыбкой и открыл свой набор инструментов для спасения жизней и душ пострадавших это ночью. — Здаров, Димон, — обратился следом к Пророку и протянул ему руку. — Давно вас не видно и не слышно.       — Да заскочили ненадолго. Пока не решили ничего, нас в инструктора пихнули. И вот, в первый день жахнуло.       Илья молчал. Лежал и просто молчал, уставшим взглядом смотря то на Драйва, то на Диму. Ему явно было не до старых знакомых. Он точно вспомнил ещё несколько, пока спал. Возможно, давно погибших.       — А чего жахнуло-то? Курили? — расспрашивал Драйв то Диму, то молчаливого Илью. Ваня же стоял за спиной парамедика и следил за обстановкой, слушая и разглядывая присутствующих. — Пили?       — Ничего из этого, — ответил Дима, переводя взгляд на товарища, которому всё было по барабану. — Просто кошмары по возвращению. Наверное.       — Ну, бывает, — вздохнул мужик и выковырял из пачки одну таблетку. — Выпей. Но проспишь до полудня. Обещаю, снов не будет, — протянул таблетку на ладони Илье и улыбнулся ему.       — Что это? — устало спросил парень и приподнялся над подушкой, чтобы взять таблетку, пока Дима хватал бутылку с водой, которую недавно кинул на свою койку.       — Таблетка, Бизон. Обычная таблетка.       — Транк?       — Неа.       — Нейролептик?       — Не-а. Я не скажу, чтоб ты потом не бегал и не искал её. Пей и спи. Большего я дать не смогу, — всё улыбался Драйв, несмотря на невыспавшееся лицо. Видно, разбудили, но старых знакомых он был рад видеть. — И береги себя. Менталка ни к чёрту с нашей работой. Ещё увидимся. Надеюсь, что за выпивкой.       Встал, махнул парням и сам пошёл на выход.       Илья без вопросов закинул в себя таблетку и улёгся обратно на подушку. Закутался в одеяло, повернулся к Ване спиной и посмотрел на Диму, который едва различал в тени его слабую улыбку. И как же было сложно сидеть вдали, не имея возможность просто наклониться и оставить поцелуй на лбу товарища. Как поцелуй на ночь. Ебучий Ваня мешал. Мешал им все карты и в целом мешал. У них палатка на двоих. Тут можно было бы рискнуть и побыть вместе. Не сильно надолго и не сильно близко, но вот такие поцелуи и касания могли бы быть. Это раздражало и печалило Диму. И об этом, если Илья будет в минозе, он поговорит днем.       — Спи, Илюха, — сказал он парню и не сдержал мягкой улыбки. Быть собой старым будет сложно. Хотя, может, привычка сделает своё. Окружение его изменит. Или вообще их изменит.       — …аль не с…шь, — буркнул парень в край подушки и закрыл глаза. А Дима нихера не понял, поэтому ему пришлось нагнуться к парню и с вопросительным «а» подставить к парню ухо. — Жаль не споёшь, — так же тихо, но уже разборчиво повторил Илья.       — Вань, выйди, — сказал Илья, подняв взгляд к парню, когда выпрямился. — Нам с Бизоном нужно поговорить. Постой у входа.       Что Диму сильно удивило, так это то, что Ваня молча развернулся и пошёл на выход, глубоко сунув руки в карманы штанов. пацан учился быстро, этого не отнять. Или смирился со своим положением, которое не шибко-то и изменилось. Он никто. Он обязан выполнять чужие приказы или огребёт. Но как бы то ни было, когда мелкий говнюк покинул палатку, даже вышел из тамбура, Дима смог действовать, чтобы помочь другу, товарищу и партнёру заснуть. Подвинулся ближе к его голове, положил ладонь на волосы Ильи и, принявшись мягко поглаживать макушку товарища, начал тихонько напевать. И улыбка Ильи, что стала шире, была отличным показателем того, что всё будет хорошо. Только вот…       — Я даже не думал, что мне может быть страшно, — буркнул Илья, приоткрыв глаза. — Думал, я домой вернулся, всё хорошо будет. Что дом вообще там, где ты.       — Но?..       — Но ебал я это всё. Я даже не знаю, по чему я больше скучал, пока мы были на гражданке. По этой сраной бытовухе, по общению со своими, по ебучему азарту, когда ты на задании, или по адреналину. Не знаю, — покачал головой Илья, пока Дима всё гладил и гладил его по волосам. — Но точно не потому, что я видел во сне.       — А что там было? — попробовал узнать Дима, глядя на лицо Ильи, выражение которого отдавало непонятной мужчине детской растерянностью.       — А это имеет значение? — хмыкнул парень. — Ничего хорошего мне не снилось. Я чувствую себя жалким…       Дима только печально вздохнул на эти новости. Убрал руку от волос парня, коснулся костяшками его скулы и перевёл взгляд на тамбур, где последний раз видел Ваню.       — Это из-за того, что мы вернулись? Место воспоминания навевает?       Илья пожал плечами под одеялом, ластясь к тёплой ладони товарища.       — Наверное, — ответил он с задержкой. — Ещё и ребёнок этот себя молодого напомнил, — выдохнул тихо и вновь закрыл глаза, расслабляясь под ласковыми пальцами Димы.       — Ты действительно хочешь…       — Защитить хочу, — не дал договорить Илья. — Я был на его месте. Я прекрасно знаю, каково ему сейчас.       Дима почему-то отказывался слушать эти слова. Отказывался понимать Илью и принимать его цели. Ведь мужчине пацан не нравился. Вообще. Ни рыба ни мясо. Тупой, бесполезный, одним словом — лишний. В этом месте точно. Или так же, как и Дима, думали остальные, когда смотрели на Илью, которому ему было семнадцать?       От этих мыслей стало некомфортно.       — Поэтому я прошу тебя, будь с ним помягче. Я вижу, что он тебе не нравится.       — Впервые вижу, чтобы ты хотел кого-то защитить, — фыркнул Дима, морща нос. — Даже не верится. И не кого-то, а… ребёнка! — едва воскликнул он.       — Дим…       Дима тяжело вздохнул.       — Не хочу тебе обещать таких сложных вещей, но… Я постараюсь. Если тебе это будет доставлять проблемы, я сам от него избавлюсь. Твоя жизнь превыше его.       — Он неуч, чтобы быть полезным.       — Не говори, что и обучить его хочешь воен…       — Я просто хочу, чтобы он уехал отсюда, — вновь перебил Диму Илья, звуча всё тише и неразборчивей. Препарат брал свое. — А если Валера меня не послушает, то да, я хочу его всему обучить.       Дима промолчал, хотя ему было что сказать. Он был в просто в ахуе от этой ситуации. Ещё вчера днём Илья ебальник начищал, а теперь в няньку играл. Ему будто солнце голову за день напекло, и он ещё не отошёл от теплового удара. Надежда оставалась только одна — что он очухается завтра.       — Всё, меня рубит пизда. Док, мразь, транк влепил всё же, — нахмурился и тяжело вздохнул, уже почти не владея языком.       — Надеемся, что противотревожный, чтобы ты хорошо поспал с пони и радугой, да?       Илья ничего не ответил, но Дима видел, как в тени шевельнулись его губы.       — Спи, кот, — сказал он больше себе и, кинув быстрый взгляд на выход в тамбур, наклонился к парню, чтобы поцеловать его в висок.       Илья уже спал.       Дима ещё какое-то время посмотрел на его умиротворённое спящее лицо и, надеясь, что остаток ночи пройдёт без казусов, принялся одеваться, чтобы выйти и покурить. Заодно, может, перетрёт с этим Иваном, будь он в жопу неладен.       Накинул на плечи куртку, взял спальник с койки Вани и вышел из палатки.       На улице было незначительно холоднее, чем внутри, несмотря на то, что в палатке спало всего три человека. Дима даже удивился, как он смог в трусах столько времени просидеть, ибо на улице его сразу охватила дрожь из-за холода. Ещё и Ваня стоял рядом весь трясся. Мужчина, кажется, даже слышал, как клацнули его зубы.       — Держи, — буркнул Дима, протягивая парню спальный мешок Ильи, который, вообще-то, взял для себя, чтобы согреться, если замерзнет. Но, глядя на парня и вспоминая просьбу товарища, просто не мог дальше вести себя как гнида. Особенно, когда было прекрасно видно, что ребёнок замерз. — Расстегни и накинь на себя, я слышу, как стучат твои зубы.       Ваня не спорил. Принял из руки Димы спальник, шустро отыскал молнию, вжикнул ей и вскоре стоял, закутанный в зелёный летний спальник Ильи. А Дима вместо него закутался в свою куртку, которая, благо, хотя бы защищала от ветра. Но сейчас закурит и, может, чуть согреется. Или просто акклиматизируется.       Было странно любить Илью. Даже спустя два года. Да и в целом было странно любить парня. Мужчину. Но было в этом что-то правильное и очень хорошо знакомое. Может, дело в том, что это Илья, которого Дима хорошо знал? Или дело в том, что он мужчина, и не приходилось ждать истерик на ровном месте? Несмотря на свои проблемы с психикой, парень был вполне стабильным на гражданке. Он был спокоен как лось, если рядом не было никаких триггеров. Почти никогда не спорил, всегда уходил от ссор, словно они ему неприятны. Он был… идеальным для отношений! Горячий, ненасытный, понимающий и не делающий мозги. Да, он мужчина, здоровый такой мужик без киски и груди, которую всегда так любил Дима, но всё-таки охуительный мужик. Спустя два года Дима даже не думал о том, чтобы вставить женщине, что у Ильи нет груди, даже одного соска и что любить парня — это зашквар.       Илья — идеальный для любви. Он создан для неё. Он создан для Димы.       — Вы давно знакомы? — решил заговорить Ваня, будто думая, что раз Дима вышел к нему и дал спальник, значит, ножи, на которых они были до этого, убраны. Но как бы не так. Дима просто пытался быть с ним помягче снаружи, потому что так попросил его горячо любимый друг.       — Тебе-то что? — спросил мужчина и достал из кармана штанов сигареты. Следом отыскал зажигалку, вынул палочку, поджёг, закурил и выдохнул дым в ночное небо. Такое тёмное из-за туч, будто он находился в открытом космосе. И спасибо Илье за его любовь к документальным фильмам. Теперь Дима знал, что в открытом космосе ни звезды. — Я тебе совсем не друг. Ты мне — тоже. Особенно, чтобы говорить на подобные темы.       Ваня промолчал. Только вздохнул и, запахнув края спальника на груди, развернулся, чтобы уйти. Но не этого хотелось Диме.       — Стоять, — рыкнул он приказным тоном, скашивая глаза в сторону парня, что замер, как лань. — Я тебя никуда не отпускал.       Ваня развернулся, как стоял. Опустил взгляд в пол и замер, ожидая дальнейшего. И Диме вдруг стало интересно, почему он не может оскалиться? Послать Пророка, послать всех. Он ведь может уйти отсюда и идти искать других людей, которые смогут встать на его защиту. Но нет. Ваня терпел отношения Димы к себе. Такое скотское, что любой другой уже давно бы оскалился. Как минимум. Или он терпел из-за Ильи, который дал ему надежду?       Вспомнив о том, как говорил о себе молодом Бизон, Дима приказал себе быть чуть мягче с этим пацаном. Да и он сказал, что попытается. Не пообещал, но всё-таки…       — Скажи мне вот что, Ваня… — цокнул языком Дима и осмотрел тлеющую сигарету в пальцах. — Почему к тебе цепляться начали? Почему сразу дёру не дал или сдачи? Ты ведь понимаешь, что сам виноват в том, что к тебе такое отношение среди бойцов?       — Жертва всегда виновата в том, что вынудила кого-то причинить себе боль? — невесело усмехнулся Ваня и покачал головой.       — Не всегда, — не согласился Дима. И Ване стоит понять, что если что-то плохое с тобой происходит здесь, в лагере, и если это не дедовщина — виноват в этом только ты. — Ну тк… Почему?       Перед тем как признаться, пацан долго стоял и смотрел на небо, затянутое тучами. Мял в пальцах спальник, покусывал губы и молчал.       — Из-за возраста по началу, — сказал тихо и мельком глянул на Диму, который просто стоял и спокойно курил, слушая ребенка. — Как только узнали, что мне нет восемнадцати, то стали цепляться. Будто этот один год что-то кардинально изменит. Даже восемнадцатилетние пацаны ко мне цепляться начали, но им я не позволил меня гнобить. А потом… — вздохнул и посмотрел на Диму в темноте ночи. — А потом все увидели, что у меня маленький член. И понеслось.       Дима прыснул со смеху от этого заявления. С какой стати тут кто-то кого-то стебал из-за маленького члена? На его памяти этого никогда не было. Да никто вообще не обращал внимания на чужие причиндалы. Порой эти самые причиндалы приходилось и пальцами трогать, если ранение приходилось в паховую область. Большой или маленький — один за всех и все за чужой член. Переживают, спасти пытаются. А тут у пацана маленький член и это стало причиной его травли?       У Ильи небольшой член. Это факт. Девушки такие не любят — стебут. Но Дима любил его аккуратный и толстый хер. И никто никогда Илью не стебал из-за него.       Хотя попробуй постебаться над Бизоном. Семья получит гробовые, а тебя никто никогда не найдет.       — Хуйня, — отмахнулся Дима, не веря парню. — Ты что, дрочил на глазах у всех или кто-то решил потрогать твой маленький стручок, чтобы убедиться в его… Пф, маленькости?       — Нет и да, — твёрдо сказал Ваня. — Я не дрочил. Но меня трогали за член. Пару дней назад. А сегодня хотели трахнуть.       — Пидарасы, блядь, — шикнул Дима и откинул бычок в сторону мусорки в виде чёрного пакета у их палатки. — Я тебя не понимаю, — замотал головой Дима, убирая руки в карманы куртки. — Ты пришёл сюда за деньгами, окей. Но ты стал тут местным мальчиком для потех, тебя хотят трахнуть, и ты не хочешь отсюда уезжать? У тебя с головой нормально вообще или причинно-следственные связи — это не для тебя?       Ваня промолчал.       — Ты хоть раз войну видел, хуйни ты мелкой кусок? — рыкнул Дима, раздражаясь от вранья этого маленького подонка и его нечеловеческой глупости. — Наигрался в свои калл оф дьюти и баттлфилды и думаешь, что тут так же? — сказал тише, наклоняясь к пацану, который, кажется, весь сжался. И сжался бы вообще, если бы это было возможным. Схлопнулся бы, как в мультиках. Главное не тут и не рядом с мужчиной. — Ты понятия не имеешь, куда попал. Ты даже в страшном сне не узнаешь, что тебя тут может ждать. Но ничего, — выпрямился Дима. — Илья завтра тебе быстро растолкует, что тут как.       Фыркнул раздражённо, как растревоженный бык и пошёл в палатку. Разговор как-то не очень задался. Дима не сказал того, что хотел и не услышал того, о чём спрашивал. А этим россказням про маленький член поверит только идиот. Не зря парню всего семнадцать. Только в этом возрасте можно придумать такую хуйню.       Скинув на выходе куртку, мужчина зашёл в палатку и быстро нашёл взглядом спящего в конце Илью, который как лежал на боку спиной ко входу, так и продолжал лежать в этом положении. Ни стонов, ни криков, ни бубнежа — грело сердце Димы, который неосознанно начал вспоминать те дни, когда Илью накрыло после вечера на кухне вместе с Жекой на день рождение Пророка. Как он кричал, как в бреду не давал дотронуться до себя. Дима крайне редко видел такое поведение. Абсолютно психическое и стрёмное. И если оно касалось Илью — было вдвойне страшно.       Пройдя к своей койке, Дима скинул на рюкзак куртку и сел на край. Увидел, как зашёл пацан, стягивая с плечей накинутый спальник Ильи, посмотрел на спящего Бизона и, стянув с себя штаны и обувь, сам лёг под одеяло.       — А что с Ильёй случилось? — шёпотом спросил Ваня, но достаточно громко, чтобы услышал Дима, который лежал и смотрел на спящего Бизона, что во сне не казался таким уж и грозным.       Вопрос ребёнка застал врасплох оттого, каким тупым он был.       — Сам как думаешь? — в полный голос спросил Дима, прекрасно понимая, что под таблеткой Илью так не добудишься. Нужно что-то более резкое и громкое. Пророк даже себя помнит, когда в госпитале под транками валялся. Глаза закрываешь, а потом открываешь, будто по голове ударили. Ни снов не помнишь, если они вообще были, ни того, как в коридоре кто-то отношения выяснял на всё здание. Забавная это вещь — медикаменты. Как и подсесть можно, так и присесть, а ещё жизнь спасти себе или кому-то. — Че у тебя за тупые вопросы, мля, я понять не могу?       — Это просто вопрос… — буркнул Ваня и кинул спальник обратно на кушетку. Застегнул его, расправил и лёг сверху, скрываясь от глаз мужчины за спящим парнем.       — Отвоюешь с его, так же спать будешь, — только и ответил Дима, больше не имея сил и желания сраться с пацаном.       Опять же, он ведь хотел попробовать быть с ним мягче из-за Ильи. Если парню это важно, действительно важно, и он трезво взвесил свои желания и причину этих желаний, то Дима с ним. Поможет, спасёт и всё такое. И Илью, и ребёнка его. В совсем крайнем случае.       — Вы давно знакомы? — последовал очередной вопрос Вани. И Дима охуел оттого, каким вдруг разговорчивым стал этот недомерок. Любопытным, бесстрашным и разговорчивым. Не на улице, когда Дима его спокойно спросил, почему все так обернулось, а здесь, в палатке, рядом со спящим, можно сказать, товарищем, который полчаса назад мучился от кошмаров. Ваня или идиот, или даун, или просто тупица.       — Лет… — всё же вздохнул он, задумываясь над ответом. — Лет так десять, наверное.       Спать всё равно не особо хотелось. А тут за скучными разговорами, может, и захочется.       — Ого, — только и сказал пацан. А потом приподнял себя на локте и через Илью взглянул на Диму. Будто они старые приятели. Можно вот так потрещать среди ночи, будто они не в наёмничьем лагере, а в детском. И болтать Ваня хотел не с кем-то, а с Димой, который, кажется, вполне чётко дал понять, как он к нему будет относиться. — Долго… Мне десять лет назад только семь было…       Дима был обескуражен поведением этого ребёнка. У него явно не все дома. И ладно мать умерла. В голове у него не всё дома. Там явно не хватало серой жидкости и пары извилин. Ваня отталкивал своим поведением. Наивным, тупым, не поддающимся анализу. А потом Дима вспомнил Илью, который сам порой как ребёнок. Капризный, обидчивый и тупой.       — Вань, хули ты добиваешься от меня, я не всекаю? — покачал головой Дима и потёр пальцами уставшие глаза. — Я тебе не друг. И не товарищ. Я — твой враг. Запомни это, лады?       — С врагами ведь тоже диалоги ведут… — задумчиво протянул пацан и вновь улёгся на койке. Вздохнул, пошуршал чем-то, скрипнул пружинами. А Дима всё думал над его словами и над своим ответом на подобное высказывание. — Я просто рад, что с кем-то поговорить можно.       Дима не хотел слышать подобное. С него хватит.       — Жалости от меня не жди, пацан. Я бессердечная мертвая сука. И ты будешь таким же, если останешься тут. А теперь выключи свет, ты последний зашёл, и спи. Завтра поедешь домой.       — Нет у меня дома… — тихо сказал Ваня и встал с койки, чтобы выключить сраную тусклую лампочку, что работала маячком для всех насекомых в радиусе сотни метров.       — Тогда поедешь в детдом, — огрызнулся Дима.       Ваня больше не говорил. Выключил свет, вернулся на койку, лёг, и воцарилась тишина. Илья тихо и уютно посапывал, Дима вслушивался в дыхание родного человека и сам медленно засыпал, не переставая переживать из-за новой ситуации с ребёнком, который сто процентов подложит Илье какую-нибудь свинью.

***

      Илья продрал глаза ближе к обеду. Вокруг уже было вполне шумно, а под закрытыми веками вместо сплошной тьмы был полумрак. В макушку дул тёплый ветерок, в нос время от времени бил запах варёного мяса, и спать дальше хотелось всё меньше.       Открыв глаза, Илья сразу увидел лежащего на соседней койке Диму, который, подтянув к себе колени и облокотив на них его планшет, смотрел что-то и доставал из пакетика рядом орех за орехом, которые они купили вчера на станции.       Воспоминания вчерашнего дня и ночи медленно, как прилив, настигали сознание.       — Привет, — прохрипел Илья и попытался изменить положение, чтобы разогнать кровь и проснуться.       — Привет, спящая красавица! — усмехнулся Дима и, нажав пальцем на экран планшета, отложил его в сторону, смещая центр внимания на парня. — Выспался?       — Угу… — довольно промычал он и потянулся. Было просто прекрасно, что окно рядом с ним было открыто. Свежий тёплый воздух был очень сладким и в то же время свежим. — Сорян за ночь. Накатило что-то.       Дима с улыбкой покачал головой.       — Базара ноль, брат. Бывает.       Илья уже скучал по мужчине. Хотелось подтянуть его к себе, завалить рядом и ещё поспать минуток так шестьсот. После всех ночей вместе тела мужчины рядом не хватало. Его дыхания не хватало, прикосновений и колючей челюсти, которой он любил скрести по плечу парня, когда просыпался и подползал ближе. Илья скучал по редкой нежности от Димы, которую он начал открыто позволять себе лишь где-то полгода назад. Успокаивало одно: его глаза всё ещё говорили «люблю». Пока что этого хватало.       — Пахнет вкусно, — пробубнил Илья, потирая зудящий нос о подушку. Вздохнул, перевернулся на живот, ещё раз потянулся и блаженно застонал, когда тело повторно расслабилось, прибивая его к койке. — Я голодный, — пробурчал он в подушку.       — Так уже обед скоро! — рассмеялся Дима.       Илья лениво поморгал. Вздохнул ещё раз и повернул голову в другую сторону, обвивая руками подушку и подтягивая её себе под грудь. Повернулся и увидел Ваню на соседней койке, который сидел как Дима и смотрел в телефон.       Илья почти забыл о пацане.       — Привет, — сказал он ему, и взгляд Вани быстро метнулся к парню. Уголки губ дрогнули в подобии улыбки.       — Привет, — ответил он поспешно. — Как спаслось?       Илья криво ухмыльнулся, вспоминая своё неудачное пробуждение.       — Второй раз нормально, — ответил честно и услышал вздох позади себя. Тяжёлый и недовольный.       Дима всё негодовал, почему этот Ваня теперь с ними. Но тому придётся с этим свыкнуться. По крайней мере на ближайшие два дня, пока Илья не поговорит с Отцом и не выдворит ребёнка за пределы наёмничьего лагеря. Он хотел сделать это сегодня, но пока вставать куда-либо было лень. Спасибо, что, пока они были в лагере, никто не доёбывал с построениями и другой армейской хуйнёй. Все просто отдыхали. Кто хотел — шёл на полигон, который всегда был рядом. Кто не хотел — занимался другими делами. Отдых или работа — выбор всегда только за бойцом, пока нет задачи и он не находился в непосредственной близости от места боевых действий. Да даже если находился — мог отдыхать. Только аккуратно.       — Готов домой ехать? — спросил Илья, и Ваня отвёл глаза в сторону. Его взгляд в секунду стал таким пустым, что Бизон даже удивился.       — Он, видимо, не особо понимает, куда попал, — подал голос Дима, почти гавкнув, как сторожевой пёс, и Илье пришлось лечь на спину, чтобы иметь возможность крутить головой к Диме и к Ване. — Втолкуй ему нормально, что такое война. Или покажи, у тебя этого добра навалом! — поднял планшет и потряс им в воздухе.       — Мне нечего терять, — холодным голосом сказал Ваня, продолжая смотреть куда-то в сторону.       — Так всегда говорят, пока не прижмёт. Как только смерть мелькнёт перед глазами, сразу почему-то все вспоминают, зачем им вообще жить! — воскликнул Дима.       Илья потёр пальцами закрытые веки, думая, что делать с этими двумя. Бодались, как два оленя. Точнее, Дима наставлял рога на Ваню, и Илье это было неприятно. Дима был важнее, чем этот пацан, иначе никак, но и Ваню бросить на произвол судьбы он не мог. Почему Пророк не мог потерпеть всего два дня? Два дня, и ребёнок уедет. Что в этом сложного?       — Дим, — только и сказал Илья, надеясь, что мужчина как-нибудь сам сможет успокоиться.       — Чё «Дим» сразу? Я твою работу делаю! — махнул рукой в сторону Вани. — Пытаюсь этому недоноску объяснить, что тут вообще к чему! Давай, сам начни, раз мне нельзя! Расскажи, что такое война! Расскажи ему, почему ты кричал, почему на тебе шрамов больше, чем на мне родинок, и отчего у тебя полностью разъёбанная психика! — рявкнул и встал с койки. На Илью больше не смотрел. Взял пачку сигарет и стремительно вышел из палатки.       Илья лишь тяжело вздохнул. Он не хотел, чтобы парень стоял между ним и мужчиной. Это бесполезно. Илья выберет мужчину, потому что иначе никак. Дима более опытный товарищ — это во-первых, если думать о полезности общения и распределении своих интересов. А во-вторых, Илья просто любил его. Всегда хотел быть с ним, держать его в поле зрения, слышать. Илья просто не может допустить, чтобы мужчина покинул его. А такие опасения почему-то были, хотя Дима верный, как пес.       — Он прав, — заговорил Илья, вновь глядя на притихшего Ваню. Что он сам тут с шестнадцати, говорить не стал. Ни к чему это пацану. И вообще не хотелось, чтобы ещё кто-то знал Илью так же хорошо, как Дима. И неважно, что многие из ветеранов знали историю Ильи. — Ты либо слишком упрямый, либо слишком глупый, чтобы это понять. Если твоя мать умерла, то делать тебе тут больше нечего.       Ваня окончательно отвернулся, подставляя под взгляд Ильи только свой бритый затылок. Больше Бизону нечего было ему сказать.       Спустив с койки ноги, Илья потянулся за штанами. Быстро оделся, ещё раз потянулся, глотнул воды, что так и стояла рядом с его спальным местом, и пошёл на выход, чтобы тоже покурить, стрельнув у Димы сигаретку. На Ваню больше не смотрел, пока шёл на выход, но прекрасно слышал, как тот два раза тихонько всхлипнул.       Ему тут действительно нечего делать. Не его это война. Пусть лучше сражается со своими целями в жизни.       Дима курил чуть в стороне, разглядывая траву под ногами. Задумчиво прикладывал сигарету к губам, облизывал губы, словно у табачного дыма был какой-то особенный вкус, и подходящего к себе Илью даже не замечал. Зато когда заметил, сразу слабо улыбнулся, и Илья едва сдержался, чтобы не боднуть его, как привык за всё прожитое вместе время. Боднуть, а потом легко поцеловать. Илья скучал по этому.       — Вставил ему опездюлин? — начал Дима опять о старом. Протянул пачку сигарет товарищу и стал ждать ответ.       — Пока нет, — отрицательно мотнул головой Илья и закурил, чиркнув зажигалкой. Затянулся, поднял взгляд к голубому небу и протяжно выдохнул в него сизый дым. — Какой смысл? Всё равно Валере решать…       — И когда ты пойдёшь с ним говорить? — продолжал давить недовольным тоном Дима, не сводя голубых глаз с друга.       — Не знаю. Чё ты вот доебался, а? Оставь эту тему. Хватит.       Дима лишь фыркнул и отвернулся, начиная разглядывать другую палатку в их ряду.       — А что насчёт твоего, кхм, страха?       Илья чуть заметно напрягся, сжимая кончик сигареты в пальцах и едва хмуря брови. Он помнил ночь. Помнил, что говорил Диме. И свои ощущения он тоже прекрасно помнил. Каким он был жалким и перепуганным, не смея отпустить сон из разума и тела. А ведь это всего лишь сон. Им никогда нельзя верить. Но так же их не стоило недооценивать, потому что они отлично умели напоминать о некоторых вещах.       О боли, ужасах, потерянности и смертельной усталости, которая всегда граничила с желанием сдохнуть.       — Пока нормально, — неохотно ответил Илья, не желая уходить от ответа при разговоре с Димой. Он этого не заслужил. Только не Дима. — Утром всегда всё немного…       — Нормально, — закончил за парня Дима и выкинул бычок в траву, после чего втоптал его в землю носком ботинка. Илья на слова товарища кивнул. — Ты как сам? Нормально?       Илья с опаской прислушался к себе, но ничего страшного не обнаружил.       — Голова немного кружится, слабость и жрать хочу как конь.       — Как бизон скорее, — улыбнулся Дима и положил ладонь на его плечо. — Я тоже голодный. Мы не ходили на завтрак… А ты ложись, я принесу тебе еды. Двойную порцию.       Не став капризничать и отказываться от подобного, Илья только благодарно улыбнулся Диме. Ему и вправду не хотелось никуда идти. Хотелось лежать. Рядом с Димой желательно. Кожа к коже. Но подобная роскошь позади, и к этому он ещё не привык.       Зайдя в палатку, Илья сразу двинулся к своей койке, чтобы продолжить валяться, а Дима сразу позвал пацана, который сидел на своём месте и что-то смотрел в телефоне. И глядя на ребёнка, Илья подумал, что надо бы разыскать место, где он раньше обитал, чтобы забрать все его вещи. А то сидел тут как неприкаянный. Ни рюкзака, ничего. Даже трусов запасных и то нет. И Илье почему-то очень не нравились собственные мысли, которые почему-то работали в сторону того, что Ваня останется с ними.       Когда пацан молча встал и пошёл вместе с Димой на обед, Илья разделся, чтобы ещё полежать. Пока никого нет, поменял свою и Димину подушку, лёг под одеяло, ткнулся носом в подушку Пророка и закрыл глаза. В том, что Дима не даст Ваню в обиду, он был уверен на все сто. Единственное, в чём он был не уверен, что они смогут избежать неприятностей с теми, кто заметит их вдвоём и решит забрать пропажу. Но Дима хороший и сильный боец, чтобы дать отпор. Но если их будет слишком много…       Открыв глаза, Илья тяжело вздохнул. Было тревожно. За этих двух. Если действительно будут неприятности и на Диму нападёт толпа, то Ваня тоже решит дать отпор? Он был макарониной. Даже если он осмелится, то вряд ли что-то сможет противопоставить. Даже одному человеку.       Зарычав, Илья встал и принялся одеваться, чтобы найти своих и в случае чего стоять спина к спине.       На улице солнце изредка скрывалось за тучами, а с поля дул тёплый ветерок, не позволяя потеть от жары, как последняя тварь. Илье это было на руку, потому что из-за слабости после таблетки сопротивляться жаре не было никаких сил. Он целенаправленно шёл в сторону столовой и надеялся, что всё нормально. Тревожное ощущение очень мерзко душило и давило, а подобные предчувствия Илье никогда не нравились. И вообще это больше к Пророку. Все эти его предчувствия, которые в девяноста процентах сбываются.       Подходя к столовой, Илья услышал шум. И, к собственному сожалению, он отчётливо слышал ругань Пророка.       Дима стоял перед тремя мужиками и просто поливал их грязью, говоря им, что они тупые членососы, а Ваня прятался за его спиной и переминался с ноги на ногу, чувствуя себя явно неуютно, если не перепугано. В стороне стоять Илья не мог по многим причинам. Да и не хотел. Хотя из-за слабости не сказать, что у него были силы на драку.       — Смотри, жена твоя пришла! — рявкнул мужик, который стоял посередине других. Здоровый, бородатый и рыжий, как подгнивающая морковь. Илья его помнил. Он был у костра вчера вечером.       Бизон молча встал рядом с Димой. Кровь уже медленно начинала закипать от подобных высказываний в свой адрес. Ещё раза два мужик мог открыть рот. На третий Бизон кинется в атаку.       — Пришли сюда такие охуенные! Порядки наводить?! Да вы кто, бля, ваще такие?!       Илья заранее устал.       — Это Пророк, — махнул рукой на Диму. — Мы вчера вечером познакомились.       — Да, — кивнул рыжий с глубокой морщиной между глаз. — Твой ёбырь.       Это правда, но об этом не стоит никому знать. Илья даже улыбнулся на эту фразу. В точку ведь.       — Пророк — один из командиров.       — Ага, а я королева Елизавета третья! — хрюкнул кто-то ещё в рядах полудурков.       — А я просто Бизон. Тут с шестнадцати лет.       — Ммм, — промычал третий носатый бородач, с виду похожий на дага. — Тебя тоже поёбывали, да? Хуй у тебя такой же мелкий, как у нашего стручка? — кивнул на пацана за нервно поскрипывающим зубами Димой.       — Подойди и посмотри. Даже подрочу специально для тебя, чтоб на стоячий хер посмотрел. Можем сравнить. Можем на шпагах кожаных подраться, ты ведь так любишь члены, да?       — Э, завались, бля.       — Все вы муслимы такие. С виду верующие, а как мальчиков поёбывать, так с божьей помощью, да?       Илья отдал должное дагу. Тот бросился в атаку без мыслей и намёков. Просто рванул вперёд. Горячая кровь своё сделала, а остальные двое последовали его примеру.       — Что опять?! — раздался громогласный голос, и все мигом замерли, поворачивая голову на звук голоса. Илья, завидев шагающего на обед Отца, улыбнулся уголками губ. Он пиздец как вовремя. Илья не боец, а трое на полтора — это такие себе шансы. — Какого хуя тут каждый день происходит? Вы меня, гниды, уже заебали! — махнул он рукой на трёх мужиков. И ты, Илья!       — А?       — Бэ! Опять драка?!       Илья так растерялся от подобного заявления, что не сразу нашёл нужные слова. С отцом так всегда. Стоит ему повысить голос, и всё, у Бизона ни уверенности, ни интеллекта первые мгновения.       — Да я… Они… Ваня! — махнул на пацана, который продолжал стоять за ухмыляющимся Пророком. — Мы его пытались отбить от этих…       — Бизон, — гаркнул Отец, начиная смотреть на парня исподлобья. — Два дня до нового места. Два сраных дня, а ты всё не можешь жить в мире? Я думал, что после двух лет на гражданке ты немного остепенился…       Илья ощутил себя почти виноватым. Почти.       — Они над пацаном малым издеваются! — крикнул он, продолжая удерживать поднятую во взмахе руку по направлению к Ване. — Он пришёл ко мне за помощью, мы на обед, а тут эти!       — Детский сад, — вздохнул Валерий и потёр вспотевший лоб.       — Я хотел зайти к тебе, чтобы ты его домой отправил, но после таблетки…       — Таблетки?       Илья прикусил язык. Не то чтобы это было секретом для отца, что его Бизон всегда на препаратах, но после двух лет он явно не ожидал услышать это.       — Неважно, — мотнул головой Илья, ощущая на себе взгляд каждого зеваки, который проходил мимо. Илья всё ещё не мог быть собой рядом с Валерием. Что это — уважение или страх, он не понимал. Даже спустя два года хотелось голову перед ним склонить, как волчара перед вожаком. — Просто решил пацана защитить. Я же помню себя, — буркнул совсем тихо и покосился на Диму, стоящего неподалёку и продолжающего закрывать собой ребёнка, будто его вот-вот и кто-то утащит. Странно было наблюдать за этой картиной. Но ещё более странным, наверное, было, что Илья хотел защитить этого ребёнка. Бизон. Великий и ужасный железный молот и наковальня этой ЧВК, один большой и многоразовый снаряд, животное и ещё много чего до кучи, хотел защитить чужого для себя человека. — Не хочу ему того же…       Глаза Валеры расширились от удивления.       — Ну, тогда возьмёшь его с собой в тренировочный лагерь. Воспитаешь, обучишь, наречёшь пасынком, дашь позывной, — рассмеялся вдруг Отец, не услышав просьбы своего пасынка.       Тупой вопрос «что» стоял поперёк горла, пока Илья неверящим взглядом смотрел на командира. И вроде хотелось перечить, спорить, доказывать что-то, но в глотке будто растекался клей, который с каждой секундой склеивал её тем больше, чем больше возникало грубых слов по отношению ко всей этой ситуации.       — Я…       — Всё, Бизон. Мне не до этих глупых разборок. Я его принял после долгого и нудного разговора. Лично. Знаешь, что это значит? — холодно и твёрдо произнёс Отец.       — Знаю, — кивнул Илья, опуская взгляд под ноги.       А значило это, что решение обсуждению не подлежит.       — О тебе и твоем прошлом я тоже помнил, чтобы знать, что может ждать пацана и чтобы принять это решение. И я рад, что ты решил взять его под опеку, — хлопнул подопечного по плечу и довольно тепло хмыкнул. — Значит, выживет.       Илья был обескуражен этим разговором. А ещё был сильно зол.       — Всё. У меня сегодня последний день тут. Давай без фокусов, м? И вы, — щёлкнул пальцами, обращаясь к остальным бойцам, что грели уши. — Если тут опять произойдёт какая-то кровавая баня, если кто-то кого-то решит ущемить или просто поглумиться, вы пропадёте без вести. Ни выплат вашим родным, ни новостей, что с вами стало. Вы исчезнете для этой планеты, и даже почву не удобрите, — сказал он и обежал взглядом каждое лицо, которое видел. — Меня эта хуйня заебала. За месяц десять трупов вдали от любых боевых действий. Вы охуели. Вы — наёмники, а не поганые приматы. Хотите жести, сидите смирно и ждите, пока вас не кинут в место погорячее. Я всё сказал. Кто не услышал, втолкую лично.       Ещё раз посмотрел на Илью в полнейшей тишине и пошёл дальше, чтобы спокойно поесть. И Бизон только потом свободно вздохнул.       Три мужика, косясь на него злобным взглядом, пошли по своим делам. И что-то парню подсказывало, что это не всё. Им вредность не позволит просто отпустить эту ситуацию.       — Илюх, бросай его, — заговорил Дима, подходя со спины и перекладывая ладонь на его лопатки, чтобы привлечь к себе внимание. Встал позади и склонился над ухом, чтобы ребёнок не слышал. — У нас обязанностей будет до пизды, и времени не будет нихуя следить за этим недомерком, — шептал на ухо, опаляя его своим горячим дыханием. — Проблем не оберёмся.       Илья был слишком зол, чтобы воспринимать слова Димы спокойно и с умом. Он просто не верил в то, что Отец поступил так, как поступил. Что опыт с Бизоном ему ничего не дал. Видимо, только Илья для него не просто боец, пока остальные — обычный расходный материал. Пришёл? Отрабатывай своё.       — Ты меня слышишь? Нам эта обуза не нужна, от него ничего хорошего не будет.       — Иди на хуй, Дим, — рыкнул Илья и пошёл обратно в сторону палатки.       — Ты серьёзно? — не понял Пророк.       — Да, серьёзно. Не нравится? Можешь не помогать, — обернулся Илья и заметил растерянность на родном и любимом лице, которое в сложившейся ситуации только раздражало. Он думал, что Дима с ним до талого. Он сам сказал. Но нет. Один какой-то сраный ребёнок сможет это сломать? Видимо, да. — Мне с твоим говнежом вечным тоже неохота что-то делать.       — Да больно хотелось, — пожал плечами Дима, по-детски обиженный таким раскладом дел. — Тогда, с твоего позволения, снимаю с себя ответственность за его безопасность и жизнь, — поклонялся Пророк и подошёл к Ване, который вообще не знал, что происходит, что делать и что говорить. Стоял как столб и молчал. А потом Дима, удивив и ещё больше разозлив Илью, просто дал пацану подзатыльник. Звучный и сильный. — Иди к папочке. Попробуй, убей его своим существованием. Тут, оказывается, легко перо получить, да? Уж за такую-то сучку, — шикнул ему в ухо и пошёл за Отцом обедать, оставляя Ваню Илье.       А Илья всё, что мог — это стоять и смотреть в зелёные глаза ребёнка, не понимая, как вообще всё обернулось именно так. Они приехали на войну, но Илье страшно, а ещё тут вылез вот такой вот маленький хуец, за которым теперь глаз да глаз, потому что у Ильи, оказывается, два слабых места.       Может, действительно оставить его, потому что неужели ребёнок важнее Пророка? Неужели они вообще впервые поругались? Илья не знал, что делать в этом случае. И злобно, и страшно, и обидно. А ещё немного больно, потому что Дима точно не хотел товарищу ничего плохого. Он волновался за него, чтобы говорить подобные вещи, он действительно был на стороне Вани, когда Илья попросил его. Он всегда видел чуть дальше, чем Бизон. Анализировал, рассчитывал, прикидывал, как будет, если выбрать иной вариант решения проблемы. Пророк был мудрым, если дело касалось некоторых проблем. Он умел думать в отличие от Ильи.       Илье всегда казалось, что их рассорит что-то серьёзное, но никак не семнадцатилетний пацан. И что делать, чтобы примириться, Илья не знал, ведь оставлять Ваню на произвол судьбы он не мог.       Или мог? Уж ради Димы. Который ради Бизона не мог помочь пацану не двинуть кони в первые дни его боевого пути.