Буревестник 2. Железный край

Илья долго сидел и смотрел в одну точку, подперев подбородок ладонью. Слушал бубнеж двух голосов рядом, но не прислушивался к тому, о чём говорят люди — следил за мухой, что ползала возле подсыхающих капель варенья, которое открывал Женя. Взлетит, сядет на него, опять взлетит, сядет, пробежится вокруг. Суматошная жизнь, лишённая всякого смысла и осознания. Глупое животное, которое неясно зачем нужно. Говно жрать, да бесить. Зато Илья вот обратно в кампанию собирался, вот у него есть смысл в жизни — воевать. Работать наёмником до последнего вздоха. Делать то, что у него лучше всего получалось. Он будет приносить пользу и нести победу за победой, потому что иначе он не умеет. А потом будет получать очередные внутренние награды и награды стран, в которых он отличится. Он явно лучше и полезнее сраной мухи. Но глядя на неё, всё же думал, что, возможно, в некоторые моменты он хотел бы быть как она — просто существовать. Без мыслей, желаний и страхов. Просто инстинктами. И не теми, которые живут при контакте с врагом, а базовые: жрать, размножаться и ещё раз жрать. Не думать о будущем, не вспоминать прошлое, не переживать о настоящем. Летать вокруг варенья и жрать его — вот это да, вот это жизнь. Илья бы, может, хотел сейчас перекинуться из этого тела в тело мухи и не думать, что мысли о скором отбытии его мутят и заставляют нервничать. Но самое ужасное во всём этом: он вообще не хотел этого делать в редкие моменты. Эти мысли уже пугали и злили, потому что так может думать кто угодно, но не Бизон, который без войны и дня не видел. — Погнали с нами! Илья вздохнул и отвёл взгляд от мухи. Чего бы он не хотел и о чём бы не мечтал, он так и останется человеком, привязанным к жизни в боевых действиях, который всё, что умеет, это сражаться и выживать. Хотя вот уже два года он живёт на гражданке с любимым человеком под боком, и воспоминания о войне кажутся приятным мороком, который хотелось превратить в жизнь. — Я… я… куда?! Подняв взгляд к Диме, Илья тепло улыбнулся. Пророк сидел с горящими азартом глазами и болтал с Женей, к которому они заглянули посидеть и сказать об отбытии. Немного пьяный, раскрасневшийся от вина, взлохмаченный, губы блестели. Красивый, болтливый, родной. Просто охуенный. Илья так привязался к нему за эти два года, что казалось, пройдёт день без мужчины рядом, и парень сдохнет от тоски. — Куда-куда… — заворчал Дима, — куда направят. На дальняк, наверное. Чё там у нас сейчас? — обратился к Илье и поймал его слабую и тёплую улыбку. — Африка вроде всё, да? Илья со вздохом пожал плечами. Он за этими делами давно не следил. По телеку слышал о больших, мировых конфликтах, а о заботах компании ничего. И не говорят об этом по телевизору. Так, мелкие упоминания, которые каждый раз заставляли сердце парня ёкать и вспоминать покинутое. Семью. Что он принадлежит той кампании, которая мелькнула в эфире на несколько секунд. Он — её часть. Большая. Звено, без которого почему-то всё продолжает существовать. — Там вроде заканчивается всё, горячая фаза позади, — продолжил говорить Дима, сведя взгляд с парня. — Ничего особо опасного. Денег подзаработаешь! Платят хорошо, вовремя, с премиями! Женя тихо и неловко засмеялся, почёсывая чёрный затылок. — Да куда мне с Игорем? — У меня дочь и ничего, — хмыкнул Дима, — воюю как-то. Зато её обеспечил полностью. Образование, считай, всё оплачено. Одета, обута, сыта. Квартира есть, все удобства есть, — загибал он пальцы, глядя в потолок, будто так легче подсчитывать всё, что он смог купить на деньги с работы в ЧВК. — Две машины, загородный домишко… — Мне не на кого его оставить, у меня нет жены. И уж простите, но даже «ничего особо опасного» всё же сулит беду. Я… — вздохнул и прикусил губу, думая над продолжением своих слов, — я не хочу умирать… Вот честно, ребят, это не мое. — Как будто мы, блядь, хотим! — развёл руками Пророк с выражением полного недоумения на лице. — Дим… — Не, Жек, я не настаиваю, ты не думай, — сделал шаг назад Дима, хотя Илья прекрасно прочёл в его взгляде горячее желание забрать Жеку с собой. Нахуя? Вопрос. — Просто мы бы с Ильичом натаскали тебя, секретики там, знаешь, солдатские, хуё маё… — Ребят, я вас уважаю, правда, но… Я вон, машины чиню, — и ткнул большим пальцем в сторону окна. — Так механиком можешь пойти. Ты даже не представляешь, как часто там техника выходит из строя. Ни дня без работы не посидишь. Машины, броня, чё хошь! Женя устало вздохнул, также устало глядя на Диму, что сейчас был прямо как муха, что продолжала мельтешить вокруг варенья. А Илью это забавляло и заступаться за Женю он даже не планировал. — Понял, — твёрдо сказал Пророк и поднял ладони в примирительном жесте. — Так бы и сказал, что не хочешь. Чё развозить-то… Женя лишь громко цокнул языком, а Илья прыснул со смеху. Но смех не длился долго. Сменив угрюмость на удивление, Женя вынудил Илью замолчать. Причём это произошло так быстро, а удивление Жени было таким явным, что в голове парня тоже появились вопросы. Например, что здесь происходит? Почему они с Димой тут, сидят, прощаются с Женей, а не валяются в кровати, наслаждаясь друг с другом последними деньками, которые они могут провести телом к телу. — Вы что, — почти прошептал Женя, — реально уезжаете? Типа… Всё? Дима недовольно хмыкнул, поднимая кружку, в которую то и дело подливал себе вина. Взглянул в неё, поплескал алкоголь внутри, будто это могло бы изменить его вкус или аромат, и закинул остатки в горло, словно пил водку. — А ты думал? — спросил мужчина, искоса глядя на Женю, который сразу весь сник. — Думал, мы шутки шутим? Через два дня отбываем. Сегодня шмурдяк собираем и всё, — свистнул, махнув ладонью на дверь, — только ищи нас. — Надолго? — Месяцев на… — взглянул на Илью и тот дёрнул бровью, сам не зная, на сколько они туда собираются. — На девять? — спросил Диму. На три мало, шесть ни туда, ни сюда, на год уже будто бы много, хотя до этого сколько Илья безвылазно сидел там? Но теперь всё. Теперь у него есть Пророк, с которым жить вместе было иногда в тягость, но так восхитительно и прекрасно, что сложностей будто бы и не было. Илья уже даже не очень понимал, что действительно важнее: бои или Дима. Сердце продолжало гореть, и это жжение было сильнее огня от войны. Но несмотря на это, привычка и зависимость, выработанные за годы работы, игнорировали любой комфорт гражданки и любовь. Илья думал, и думал много о возможностях и путях своей жизни, но то и дело возвращался мыслями туда, откуда уехал. В тишине, без Димы. Вспоминал и сравнивал. — На девять, — повторил Дима и кивнул. — Так много… — опять почти шепнул Женя, опуская взгляд на стол. — Я думал вы так… по делам туда, решить чего. — Ага, решить, — усмехнулся Дима. — Дела у нас там и правда есть… Илья залпом допил свою кружку с вином и кивнул Диме, говоря ему этим жестом, что пора идти. Он устал сидеть тут и выслушивать их бесконечный трёп. Эти двое точно нашли друг друга. Что Женя говорун, что Дима радио. Это Илья обычно сидит, слушает, молчит и скучает, а эти двое как два воробья не могут заткнуться. И ведь темы любые. Абсолютно. Что о космосе философию развести, что о женщинах поговорить. — Ладно, Жень, мы пойдём, — сказал Дима и встал со стула. — Завтра, может, ещё заскочим, так, по-трезвому посидим. Илья тоже встал со своего стула и хлопнул Женю по плечу, чтобы тот не унывал. Хороший он всё-таки парень. Простой. И на прошлое Илье уже давно поебать. Оно неинтересно ему. По крайней мере то, что было с Женей. По пьяни, по молодости чего не бывает? Илья не злился и ничего противного не испытывал. Женя стал его хорошим приятелем на гражданке. Общий знакомый, которому они любили портить вечера своими визитами с алкоголем, когда его сына Игоря не было дома. — Надеюсь зайдёте, — вздохнул Жека и тоже встал, чтобы проводить гостей. — Зайдём, — буркнул Илья, обуваясь. — А ты пока думай над предложением Димы присоединиться. Мы всегда сможем поднатаскать тебя вне общего обучения. И если поедем куда, то и ты с нами. Присмотрим, сохраним. — Ильич дело говорит, — всё не мог замолчать Дима, забирая с комода свою кепку. Натянул её на голову, поправил козырёк и улыбнулся. Сначала Жене, потом товарищу, от чего сердце Ильи уже привычно, но всё равно приятно начало греть изнутри. — Будешь нашим юным учеником! Илья сам знаешь, отлично учит. Бизон хмыкнул, вспоминая то, как учил Женю стрелять два года назад, а ещё неделю назад учил его узлы вязать. И чему научился Женя? Ничему. Женя только скривил губы в подобие улыбки, а Диме уже чисто ради прикола хотелось Женю побесить подобным предложением. По его хитрым глазам было видно. Илья вот точно знал, что Жека не присоединится к ним, не тот кадр. Семьянин, мирняк, который максимум что будет делать на войне, это по подвалам прятаться, даже если эта война придёт на его землю. Это Илья с Димой другие. — Давай, до встречи, Жек, нам ещё дела делать завтра. Справку забрать, например, — посмотрел на Илью, и парень кивнул. — Если завтра время ещё будет, мы обязательно зайдем. — Могу проводить вас до аэропорта. Подвезти. Илья открыл дверь и вышел за порог, дожидаясь, когда Дима наконец-то закроет свой рот и тоже выйдет. Они часа два сидели у Жени, и Илья за эти два часа сказал предложения три от силы. Всё, что он делал — это слушал разговоры Димы и Жеки, смотрел на товарища и думал, вылетая из чужого разговора. Анализировал, продумывал, вспоминал. — О, это хорошее предложение, если что! Короче, на связи, — пожал руку Жени и тоже вышел из его квартиры. — Пока, Жек, — кивнул ему Илья и пошёл к лестнице, чтобы спуститься на этаж ниже и скрыться уже в квартире. И когда дверь в квартиру старого друга закрылась, Илья вздохнул. — Я думал, ты никогда не заткнёшься… — Я просто обрадовался, что у меня наконец собеседник появился, а не простой слушатель, — подмигнул ему Дима и ткнул в бок. — О, да иди ты, — закатил глаза Илья и ускорил шаг. Отпер дверь, вошёл внутрь квартиры, разулся, кинул связку ключей на тумбу. Почти два года в этой квартире. Это странно, но Илья уже считал это место домом. Этот город, эту квартиру. Не ту, где он вырос, а именно эту, где он жил с Димой и выживал без него. Два года, а прошла будто вечность. Сколько лет у него не было дома? — Чего замер? — донёсся сзади голос Димы, а следом его руки обвили парня за талию и подтолкнули к себе, заставив прижаться спиной к груди мужчины. — Да ничего. Так, задумался, — отмахнулся Илья и переложил ладонь на руки Димы, сцепленные на животе. — Чем займёмся? Дима тихо хмыкнул и уложил подбородок на плечо парня. Притёрся колючей щекой об ухо и задумчиво замычал. А Илья вновь потянулся за прикосновением. Притёрся своей щекой о Димину и наконец-то довольно и расслабленно улыбнулся. — У нас ещё есть три серии сериала или… или мы можем навестить твоих предков. Илья сразу выпутался из объятий товарища и обернулся с недовольным выражением лица. — Что?! — воскликнул Дима, разведя руками. — Последний день! Ну ладно, завтра ещё один. Я не настаиваю, Иль. Просто предложил. Ты ж их так и не видел… — И не хочу, — рыкнул парень и обошёл Диму, чтобы войти в комнату. Скинул с себя красную рубашку в клетку, потом чёрную футболку. Потянулся было к ремню на рабочих камуфляжных штанах расцветки мультикам, но Дима его остановил, просто войдя в поле зрения. — Дим, давай без этого, ладно? Я думал о них. И я не хочу их видеть. — Почему? — спросил спокойно и окинул довольным взглядом торс Ильи. Илья отвёл задумчивый и печальный взгляд в сторону. Почему, спрашивает Дима. А Илья будто знает точный ответ. Не хочет и всё. Погружаться в прошлое не хочет, видеть лица тех, кто пнул его в эту жизнь, жизнь наёмника, тоже не хочет. Только если батю увидеть, и в лицо ему, может, дать. Но это бесполезное действие. Прошлого не исправить. — А зачем? — задал он встречный вопрос и принялся расстёгивать ремень. — Мы уезжаем. Всё. Завтра последний день здесь. Хочу провести его рядом с тобой, а не шляться по незнакомым людям, — фыркнул он и спустил штаны. Дима рядом тихо и довольно хмыкнул. — Незнакомым, — повторил он себе под нос и сел на диван перед Ильёй. Взглянул на него в одних трусах и откинулся на спинку. — И куда ты разделся? Больше никуда не пойдём? — Не хочу в жару сидеть в одежде, — буркнул Илья и плюхнулся рядом с товарищем, широко разведя ноги. Яйца вспрели. Дима ничего не сказал. Положил ладонь на волосатое бедро парня, пробежал пальцами по шраму на внутренней стороне, заставляя всё тело Ильи напрячься, а потом ткнулся губами ему в щёку и начал прокладывать почти невесомую дорожку из поцелуев к шее и обратно. Илья без долгих раздумий повернул голову к мужчине и поймал его губы поцелуем. Положил ладонь на шею и утянул на себя, чтобы вспотеть целиком из-за чужого жара и близости тела. Илья никогда не сможет насытиться Димой. Он даже не имел ни малейшего понятия, каково будет среди своих, где момент уединения — это непозволительная роскошь. Как они будут скрываться, как терпеть. Каково это будет — быть прошлыми версиями себя после двух лет нарабатывания новых привычек? Конечно, на людях они казались неприветливыми и суровыми товарищами, и то по большей части Илья, но в комфортной обстановке и наедине друг с другом, язык расслаблялся, как и руки, и уже мало кто понимал, что он говорил или делал. И среди своих, где выдастся бесценный промежуток уединения, ни один человек не мог дать обещания, что никто не ворвётся и не разрушит все. И во «всём», будет жизнь Димы и Ильи, потому что живыми после подобного представления их вряд ли отпустят. Ебать пацанов могли в тайне за пределами кампании. Но подобное внутри пресекалось всегда быстро и жёстко. И чего они лишатся перед тем, как лишиться жизни, будет зависеть от того, кто решит их казнить. Оборвав поцелуй, Илья обхватил лицо Димы, отстранив его от себя, и взглянул в помутневшие от желания голубые глаза. — Как думаешь, мы справимся? — спросил Илья, бегая взглядом от одного глаза к другому. — С чем, господи? — шепнул Дима и клюнул Илью в губы последний раз перед тем, как окончательно отстраниться. — Сможем, ну… Держаться друг от друга на расстоянии? — не очень уверенно спросил Илья, решив поделиться этим переживанием с Димой. Они ведь даже не обсуждали это. Признались, что переживают той ночью, в любви тоже опять признались и всё. Следующий день уже погряз к подготовке: сбор вещей, медкомиссия, нужные прививки, Илье даже стоматолог понадобился, если он хотел на дальняк уехать. — Мне вот, например, сложно, когда мы одни. Я как банный лист, знаю, но не могу иначе, — хмыкнул Илья и кинул неуверенный взгляд на Диму, что довольно тепло улыбался, глядя на парня. — И этим мне нравишься. Иначе бы давно в ебучку прописал, — хмыкнул товарищ и потянулся. — Но я думаю, что мы справимся. Приедем туда, вольёмся обратно и станем собой. Ты в работе пропадёшь, я в работе пропаду и всё. Выбора не будет… Иначе и не получится… Может, даже вы… — и сразу закрыл рот, нахмурив брови. Облизнулся, отвернулся и покачал головой. — Что? — Хотел сказать, что вылечимся там, но потом понял, что… Не хочу этого, — договорил, наконец, до конца, и опять посмотрел на Илью, который обожал слышать такого Диму. Неуверенного, уязвимого и откровенного. Любящего и заботливого. Понимание, что он переживал за их отношения, говорило парню только о том, что всё у них и между ними правильно. — Я к тебе слишком привык за эти два года в другом, кхм, русле. Я люблю женщин, но с тобой будто получаю больше что ли, — усмехнулся неловко и вновь положил ладонь на бедро Ильи, чтобы погладить. — Ты и мозги не так часто выносишь, тоже плюс, — рассмеялся и потянулся к Илье, чтобы уложить на его плечо голову. Притёрся к нему щекой, прижался к косточке от ключицы губами и поцеловал. — Я, если честно, был лишён этого с женщинами… — Чего? — тихо спросил Илья, тая от такого Димы. Нежным и ласковым он стал не так давно. Раньше таким был только Илья, иногда стесняясь своего поведения. Но так или иначе ничего с таким поведением он поделать не мог. Хотелось и всё тут. Любил. И умел любить только так. Но и грубым мог быть, если переклинит. Синяки, укусы, даже придушить мог, забыв о шраме и прошлом Димы, из-за которого он прятал шею и не любил, когда её кто-то трогал. — Любви? Дима тихо засмеялся. — Нет, Илюх… такого поведения, — признался и оставил ещё один поцелуй поверх косточки. — Скажем так, — вновь замялся он и опять положил щёку на плечо, заменив ей свои губы. — С тобой я начал уметь быть… Не знаю! — воскликнул и всплеснул руками, выпрямляясь на диване. — Слабым? Илья вскинул брови, не совсем понимая, что имел в виду Дима. И уже два года прошло. Неужели у них ещё есть много чего невысказанного? Хотя если он мог бы подумать подольше, то понял бы, что такого слишком много. Они действовали, а не говорили. Они не обсуждали свои отношения — они в них жили. Илья и Дима любили дела вместо слов и продолжали так жить. Недавняя ночь, когда они впервые за два года признались друг другу в чувствах — прекрасное тому подтверждение. Илье всегда казалось, что момент не тот, или что Диме вообще подобные разговоры не нужны. Или нужных слов вообще не находилось, чтобы точно объясниться. Всегда было более доступное средство — поцелуи и объятия. Если Илья хотел сказать Диме, что он ценен парню, Илья просто прижимал его к себе. Надолго и без каких-либо пошлостей. Просто тело к телу. Так близко, чтобы можно было ощутить чужое сердцебиение. Крепко, но в то же время нежно, словно Дима был хрупким. Понимал ли мужчина, что именно вкладывал в подобное парень, Илья не знал, но не прекращал говорить о своей любви так. — Я не понял, — сказал Илья после долгой паузы. Дима со вздохом закатил глаза. Он явно не знал, как объясниться, что на него не было похоже. Дима говорить любил и умел. И объясняться умел. Только если это не приносило ему слишком много дискомфорта. Видимо, как и эта тема. — Я не мог позволить себе вот так нежиться с девушкой, — признался он и опустил взгляд на ковёр под ногами. И пока Илья молчал, обдумывая подобное, решил стянуть с себя носки и расстегнуть штаны. — Почему не мог позволить? Дима опять вздохнул. Но совершенно не раздражённо. Скорее разочарованно. Что он говорил об этом или решил признаться. Тут уж Илья не мог понять, но ждал ответа. Он ещё так многого не знал о Диме. О том, что было внутри него. В его голове, мыслях. Он так и не узнал о страхах мужчины, о его мечтах. Кажется, узнал только за эти два года, что любимый цвет Димы — это пшеничный. Ровно как пшеница в полях. И этот цвет иногда так подходил его волосам и глазам… Дима сразу становился каким-то летним и тёплым. И от этого сравнения Илья улыбнулся. — Я не знаю, почему, — пожал плечами Дима, продолжая смотреть перед собой. — Я мужик. Военный когда-то, силовик, ебать, потом суровый наёмник. Чунга-чанга, блядь. Дикарь. Волосатая грудь там, знаешь, отсутствие манер и мозги в хуе. Это почему-то нравилось женщинам. Всё было холодным каким-то. Поэтому я с ними не нежился и от них подобное не часто получал. Нам было нормально так. Даже с женой. — А хотелось? Дима молча кивнул. — Хотелось. И выходит это теперь почему-то только с тобой, — хмыкнул Дима. — С парнем… — Я доверяю тебе всё, что у меня есть, поэтому… — Может, как раз поэтому и смог, — вновь хмыкнул Дима и посмотрел на Илью. И выдержав зрительный контакт, позволил улыбке тронуть свои губы. — Ты уже как родной стал. Не хочу превращать это в инцест, но… Больше, чем братом? — Нас все братьями считают, — улыбнулся Илья и потянулся к товарищу, чтобы заключить его в тесные объятия. — Будь со мной ласковым. Это… приятно. Дима рассмеялся в шею Илье и тоже обнял его. — По крайней мере, последнее время ты именно такой. — Привыкаю, — всё посмеивался Дима. Жаль, что поздно привыкать начал. Илья больше ничего не говорил. Завалился на диван вместе с Димой и закрыл глаза, с трудом вдыхая тёплый летний воздух квартиры из-за веса товарища на себе, что сдавливал его грудную клетку. Обнимал и просто наслаждался моментом, стараясь ни о чём не думать. Но когда факт того, что они скоро уедут мигнул в мыслях, не смог больше быть спокойным и собранным. Забытое волнение ухнуло в груди и заставило его открыть глаза. — А всё-таки мне страшно, — признался он и тяжело сглотнул. Дима вопросительно хмыкнул, ожидая продолжения. — Мне и хочется вернуться, я скучаю, но и… Зная нас… Дима приподнял себя над Ильёй и взглянул в его глаза, слегка хмуря брови. — А зачем думать об этом? Зная нас, я могу сказать, что смерть будет поджидать нас за каждым углом. С такими мыслями можно поседеть раньше времени. — Значит, мне не думать о том, что я могу потерять тебя? Дима сильнее нахмурился и поджал губы, будто понял, что он не прав. Или неправильно выразился. — Хорошо тому, кто первый умрёт. Можно уже не волноваться, конечно… — Я не об этом, Илья… — Тогда выражайся яснее. Я впервые боюсь потерять кого-то близкого. Меня вообще смерть-то, оказывается, пугает. Вот такая. Далёкая и не моя. Я понимаю, что тебе плевать на свою смерть, так же, как и мне плевать на свою, все мы там будем, но не надо отбирать у меня право переживать за твою жизнь. Дима слез с парня и сел рядом на самый край дивана, подставляя взгляду Ильи свою сгорбленную спину, обтянутую зелёной футболкой. И Илью вдруг выбесил этот разговор. Глупый и лишённый всякого смысла. Они не понимали друг друга. Пора прекращать эту тему. — Я тебя понимаю, но это плохо, — заговорил Дима. — Об этом и говорил Валера. Что это будет нам мешать… Пришло время Ильи хмуриться. И в голове вдруг пролетело так много мыслей, что он даже растерялся. Но каждая была важной. — Не думаю, что мы будем переживать друг за друга иначе, вот что я понял вдруг, — сказал он, вынеся только это из всех быстрых мыслей в своей голове. — В моменте всё будет другим. Дима покачал головой. — Может. Иногда. Но ты вспомни нас у Валеры. Только вспомни какой херней мы занимались. Меня стреляй, не меня. Драма, блядь, на «Домашнем». А что в моменте на бз будет? Илья тоже сел. — То же, что и всегда, — не отступал от всего Илья, прекрасно понимая, что Дима прав. Как только они вернутся, большая часть их жизни станет прежней. Война не прощает ошибок. Война — это много закостенелых привычек, от которых невозможно избавиться. И выработанное поведение на ней — одна из них. — Ты сам говорил. Приедем, вольёмся, станем собой. И переживать друг за друга будем как и прежде. — Ты сам себе противоречишь. — В каком месте? — пожал плечами Илья, хмуро глядя на спокойный профиль Димы. И вместо ответа мужчина покачал головой. — Ахуенно поговорили. — А о чём ты хочешь поговорить, Илья? — вздохнул Дима и посмотрел на парня рядом, что начал пыхтеть от возмущения. И когда и где он успел завестись, и главное из-за чего — он не знал. Будто всё его лечение у неврологов и психиатров не могло вылечить его поганого, созданного войной характера. — Мы вроде нормально начали, а потом… — Потом ты просто слился с разговора, решив не отвечать, — резко перебил его Илья, теперь понимая, что Дима просто не услышал самого важного, что Бизон носил в себе два года и сейчас решил нормально высказать, а не парой слов. — Потому что я понял, что этот разговор лишён смысла, — тихо ответил Дима и наконец-то посмотрел на Илью вполне спокойным и даже чуть усталым взглядом. — Мы можем говорить об этом долго, накручивать себя, спорить, но решит всё не наш разговор и представление о будущем. Илья сразу притих, улавливая суть слов товарища. Уронил взгляд и начал рассматривать свои волосатые ноги, где в некоторых местах была лысина из-за линий шрамов. — От нас там мало, что будет зависеть, Иль… Но мы давно не новички в этом деле, да? Илья кивнул скорее бездумно. — И всё решит наша подготовка, закалка и хладнокровие. Мы ведь можем такими быть, когда того требует ситуация? — Я никогда не был в таких ситуациях, когда в ней может погибнуть самый дорогой мне человек, — почти шепнул Илья, чувствуя волну страха, что обняла со спины и заставила поёжиться. Даже думать не хотелось о таких моментах. А представлять подобное было страшно — сердце в груди сразу разгоняться начинало. — Как ты помнишь, я тебя даже за друга не считал, чтобы переживать как положено. Дима не нашёл, что на это ответить. Вместо слов придвинулся ближе и боднул парня лбом в его тёплое плечо. — Вообще никогда не думал, что смогу переживать за кого-то так сильно, — продолжил Илья, сосредотачиваясь на чужом тепле под боком. — Мне и так было норм. Одному. А тут херня какая-то началась внутри. Понимаю, что ты прав, что мы будем собой, но… будто так же я знаю, что я не смогу так. Для меня это новое. Другое… Сильное. Я действительно противоречу себе. Дима тихонько усмехнулся, и Илья перевёл взгляд на его макушку. — Скажи лучше, поедем как? Самолётом или на поезде? — вдруг резко перевёл тему Дима, и Илья позволил ему это сделать. Он сам слишком много сказал. Теперь было страшно и неловко. Парень сам себя не узнавал. Просто полилось, и поток было не остановить. — Если самолётом, то в этот же день приедем, а если поездом, то позже… — А куда нам? — В Иркутск. Потом… Потом… Не помню… куда-то на границу с Монголией. В чатике надо глянуть. Нас подберут там… Где-то. — Илья на несколько секунд задумался, пытаясь понять, где лучше и на чём лучше. И думать долго не пришлось. — На поезде. Понравилось мне на них кататься. — Это ты нашу поездку в Якутск вспоминаешь? — усмехнулся Дима, опалив плечо парня дыханием, и Илья кивнул. — Ага. Душевно проехались. — Душевно, — повторил Дима полным удовольствия голосом. — Ну да. Купе или плацкарт? — Купе, — без раздумий ответил Илья. — Хочу с тобой время провести. Выкупим сразу всё… Дима не стал спорить. Обнял парня и начал сползать на ковёр, вместе с тем утягивая на него и Илью, чему он не противился Позволил себя стянуть, лёг рядом и сам обнял. На диване вдвоём действительно лежать неудобно. Там максимум, это или между раздвинутых ног Димы сидеть или рядом друг с другом. Для остального — остальная квартира. Даже трахаться на диване всегда было как-то неловко из-за неудобства. Хотя в моменте казалось, что нет места лучше. — Чем ближе поездка, тем меньше ты успеваешь что-то делать, — грустно вздохнул Дима и ткнулся носом в грудь парню, перекинув через него руку. — Согласен, — тоже вздохнул Илья, перекладывая ладонь на волосы Димы, чтобы погладить и помассировать его голову, от чего он всегда расслаблялся до состояния растаявшего масла. — Всё как-то скомкано. Хочешь успеть многое и не успеваешь ничего. — Поэтому предлагаю не торопиться. Вечером купим билеты и всё. Расслабимся и будет жить моментом, — буркнул он и прижался теснее. Илья сильнее сжал пальцы вокруг чужого затылка и очень пожалел о том, что Дима лежал рядом в одежде. Несмотря на жару хотелось липнуть к его телу. — Зайдём к Жеке, попросим довезти нас, проводит заодно, а там… Справки забрать из больнички и домой. — Вместе валяться? — усмехнулся Илья. — Валяться. Именно. Мягко схватив Диму за волосы на затылке, Илья так же мягко попросил его посмотреть на себя. И когда он поймал прикрытый взгляд голубых глаз, потянулся за поцелуем, очень радуясь, что у них есть ещё один день. Только Илья и предположить не мог, что этот день пролетит как по щелчку пальцев, будто его и не было.