а если заплачу?

***

Волны со всей силы били о края корабля. Бесило ли? Неимоверно. Звуки то резко врезались в уши и пугали своей внезапностью, то медленно капали на нервы. Выводило из себя. В каюте было и душно, и холодно, и громко, и тихо одновременно. Лэйн пыталась заставить мысли молчать. Условия идеальны, вокруг полно отвлекающего шума. Но каждый раз все возвращалось к тошнотворной и мертвой цепочке мыслей, которая заглушала все. “ А тебе ее жаль? Тебе жаль Киру? А где твои слезы, Лэйн? Ну же, плачь. Анна выла и скулила, чем ты лучше? Так это же ты дала ей умереть. По твоей вине ее тело так и лежит на дне этого колодца всё разорванное и изуродованное из-за глубины и силы удара. Ты все слышала, а тебе даже не противно...” Драгоценная книга, за которую пришлось поплатиться жизнью влетела в стену, оглушая, по крайней мере, все соседние комнаты, включая самого криптографа. Эта стопка скрепленных бумаг была до ужаса дорога. До смерти дорога. В другой подобной ситуации Лэйн бы так не поступила. Она бы никогда не выпустила гнев в столь простой обстановке из-за такого пустяка. Никогда не поступила так с “Книгой апокалипсиса”. Но сейчас не было важно, что у нее в руках: книга, кружка, чья-то голова. Да плевать. Криптограф не просто была зла на себя, ей не просто надоели эти мысли. Гнев и усталость настолько сильно управляли, что от ощущений внутри дрожали руки и слезились глаза. Дыхание давно сбито, пульс достиг критических показаний, глаза горели, а рука тянулась я к предательской слезе, которая готова была обжечь красную от раздражения щеку. – Лэйн?       Хлипкая дверь каюты открылась беззвучно. Голова резко дернулась в сторону, рука упала на колени. Лэйн к гостям не готова. Не готова, чтобы кто-то видел всё это. Но похоже гостю было до ужаса плевать, что на лице у девушки слезы, что красная обложка валялась под ногами у него же самого. Он легонько пнул бумагу в сторону стола, не глядя. – Курить пойдешь? - Ян достал из кармана пальто смятую пачку. Крышка отлетела, сигареты всего две.       А она посмотрела на него. Не на лицо, не на руки, а точно в глаза. Они глядели в ответ. Серые, глубокие, немного растерянные, но такие же твердые. Родные и близкие. Понятные.       Пульс замедлился, дыхание постепенно выровнялось (не до конца, ровным оно не бывает никогда), глаза без моргания начали засыхать. Они вздохнули одновременно: Лэйн, чтобы наконец получить воздух, Ян - из-за осознания ее состояния. После нескольких секунд она встала резко, отодвинув стул, который врезался в ножку кровати. Книга вновь оказалась на столе. Вся в пыли, но целая. Глаза опять забегали в поисках куртки, что означало согласие на предложение. Ян нашел короткую кожанку быстрее: снял с крючка на обратной стороне двери и коротким жестом поманил Лэйн ближе. Сию же секунду она подлетает ближе. Аккуратно вставляя руки в рукава, молчала. Охотник же не ждал ни слова. Лишь застегнул молнию до ключиц, чтобы не душить, поправил задравшийся уголок.       Теперь здесь тихо. Наконец волны не надоедали, а стуки на палубе не слышны от слова совсем. – Пойдем, - Ян сзади. Положил ладонь на плечо, немного подталкивая к выходу. Погода за хорошую сойти отнюдь не могла: морось и влажность создавали всюду эффект липкости. – Спасибо, - вылетело, когда его рука протянула предпоследнюю сигарету. Лэйн спрятала ее в ладони. Намокнет - не зажжется. Услышав тихую, едва слышную благодарность, Ян улыбнулся. Зажав оставшуюся трубочку в зубах, прикрыл огонь от ветра и поднес зажигалку сперва к Лэйн. Она уже расслабилась: облокотилась на поручень и вернула привычный для всех вид. Безжизненный и грубый. Вдох за вдохом тело теряло ту пугающую напряженность. Ян же ни разу не отвел взгляда. – Почему опять не спишь? Разве не разошлись два часа назад? Дмитрий сказал, завтра подъем ранний. – Тебя когда его слова начали волновать? - колко, резко и верно, - ты его день назад убить пытался.

Не попал. Под ребром Лэйн периодически кровоточила рана. Бинты особо кровь не задерживают.

– Не это волнует, - постарался вернуть внимание к вопросу. А правда, сколько раз приходил ночью - не спит никогда. – Я тебя ждала. Что? Ложь ли, правда ли? Плевать. Это сказано случайно, не обдумано. Но честно, искренне, с надеждой на ответ. – Неужели настолько курить хотела. – Нет, живот болит. Ян вздохнул, оперся на ограждение. Голова опустилась вниз, а глаза тихо прикрылись. Ему было жаль, стыдно, даже слегка обидно, что нож попал именно в нее, а не в цель. – Сильно? – Все в порядке, просто неудобно и раздражает. Убери его, - Лэйн подняла низ черной куртки вместе с краем кофты, оголяя часть кожи, обмотанной грязным лоскутом. Вчера ночью было невыносимо настолько, что, случайно надавив на порез в попытке прекратить боль, она раскрыла едва зажившую рану. Единственное, что было рядом - подаренная Анной футболка с ярко-синим рисунком. – Такая ткань плохо влагу держит, еще бы салфетками обмотала - затушив сигарету об метал и бросив ее за борт, он подошел ближе. Перехватил из рук края одежды и поднял выше, загнув так, чтобы можно было отпустить. Большой палец прошелся по лоскуту футболки, слегка поглаживая, что не вызвало никакой реакции. Терпела. - У меня с собой ничего нет. У тебя? - Ян поднял голову к лицу Лэйн. Она же опрокинула свою назад, сохраняя зрительный контакт. – Что-то было в рюкзаке, я не помню. Ян снова взял ее за руку, перед этим забрав и выкинув в море истлевший окурок. Потянул обратно в каюту. Лампу пришлось зажечь - луна светом не доставала. Лэйн села на колени, пытаясь найти эти ничтожные бинты до того, как испачкает еще и кофту. Бок болел, но показывать это нельзя. Слабость часто становится причиной бед. Белый сверток оказался во внутреннем кармане, дабы не испачкаться и не порваться. Схватив и зажав его в руках, она отпихнула рюкзак к стене. Быстро встать не удалось, голова закружилась, а рука постаралась ухватиться за стоящую рядом койку. – Ну же, уже и встать сама не можешь, герой? - нарочно смеялся. В момент подхватил Лэйн под мышки и поставил точно перед собой. От неожиданности к ней вновь вернулся гнев. – Не вмешивался - может и встала бы. Ты всегда так по-идиотски смеешься без причины? - меж бровей просела складка. – Если не делать этого, можно и сойти с ума, да, Лэйн? Ян наматывал слой ткани один за другим, когда в ногах уже валялась куртка и бардовый, некогда белый, лоскут. А Лэйн отвратно устала. Она никогда не была такой, как сейчас: вымотанной, рассеянной, злой, слабой и тихой. В голову полезли мысли вновь - боль вернула воспоминания о сдернутом на пальце ногте, а грязном плаще Ника, о его зубах валявшихся под ногами, о слезах, о теле Киры на дне колодца, о словах Каина, о чужих воспоминаниях, а безумных и расширившихся зрачках Яна, о блестящем лезвии. – Не думай, пугаешь молчанием, - он был слишком серьезен. Вел ли он себя так когда-нибудь? Сейчас они оба раскрывались совсем с другой и непривычной друг для друга, да и для всех, стороны. – Если руки ничего не чувствуют, то зачем тебе бинты? Разве раны за столько лет не должны были зажить? - сейчас Ян был рад и такому бестактному вопросу, главное - не молчит. – Лэйн, кто еще доверяет мне после того, как узнали, что я Охотник? Представь, что бы было, узнай все об этом, - указал на свою изуродованную щеку и отчего то горько улыбнулся. – Я Лэйн, не медля , подняла свою кисть, опустила на его лицо. Провела пальцем по скобе в уголке шрама. Теплая. Сама хмыкнула и спрятала улыбку. “Еще бы, почему она должна быть холодной. У него же лицо горит”. Вторую руку подняла к своему, положила сперва на лоб, потом на скулу. – Ты теплее – Значит я чуть меньше тебя мертв? – Без понятия, кого из нас еще можно назвать живым. Если поразмышлять, оба из них давно не жильцы. Один - наполовину заражен, вторая - наполовину отродье. Но оба еще существуют. По крайней мере сейчас, когда сухие мужские губы перехватили и поцеловали шрам. Шрам, доказывающий, что перед ним не человек, а нечто иное, непонятное. – Ника убила ты? - а имеет это значение? Нет. Ему все равно настолько, что сам не понял, зачем спросил. – А ты поверишь, если скажу нет, - наконец улыбнулась. – Не поверю. Ян сделал всё быстро: оторвал край бинта и загнул его, отодвинул чужие руки и опустил их. Обмотанные кисти проскользнули ниже, по повязке на животе. Заключив талию Лэйн в кольцо, он поднял ее, едва отрывая тяжелые ботинки от старых досок. Ему и правда плевать, что перед ним сидит убийца. Может люди в ее список входили реже, а может и чаще, его это лишь забавляло. Да он и сам из ума выжит уже давно. Ситуация абсурдна до предела, но ею руководили лишь отголоски оставшихся чувств, которыми были лишь отчаяние, страсть и капля адреналина. Глоток. Бокал. Целая бутылка. Теперь черные глаза наполнились нетипичной для них игривостью, будто им бросили вызов. Ян усадил ее на край подобия кровати, а она же, задрав ноги, поставив их на металлический каркас, воздвигла между телами что-то по типу преграды. Которую хотелось сломать обоим. – Неужели ты совсем не совсем не соответствуешь своему имени, Иоанн? - упрекала или провоцировала на ответную реакцию? – Да хоть Иисусом зови. А она как безумная смеяться начала. Не громко, просто обстоятельства заставляли задуматься. Рукой убрала темную челку, буквально оголила его взгляд. В нем читалось всё: задорность, заинтересованность, легкую задумчивость, терпение. Без команды не нападет. Наверное. Стоит проверить. Она больше не двигалась, уставилась и слегка расфокусировала взгляд. “Фас” Ноги сами опустились на пол, опять упали на половицы. Больше преграды для них не было. Ее никогда не было. Яну пришлось наклониться. Неудобно, странно со стороны, зато близко, что наиболее важно. Губы лишь слегка коснулись друг друга, не зная, чего ожидать дальше. Лэйн веки даже не прикрыла, продолжала сверлить взором. Тяжелым для всех, для него - не тяжелее пера. – Какая честь - целоваться с богом. Священник не поверит. – Какая честь - целоваться с отродьем. Тут и я не поверю. - передразнивал. – Что хуже? – Боюсь задумываться. Тросы оборвались, а опора под ногами рухнула. Губы потихоньку начали терзать чужие. Пазлы сложились, карточный домик развалился. А она наконец закрыла глаза. Ян как с цепи сорвался: голову наклонил и напор увеличил. А Лэйн лишь усмехнулась, рада была. Чтобы не упасть назад, подставила руку, которая под напором иного тела начала в локте сгибаться.

И на это плевать - им завтра умирать.

Он отодвинул красные волосы с плеч, отбросив их на девичью спину, на которую в момент положил свою ладонь. Шершавую, большую и теплую. Удерживая, притягивая. Воздуха слегка, немного, достаточно, невероятно сильно не хватало. Со вздохом стараясь отстраниться, Лэйн вдыхала кислород как после погружения под лед. Позже сразу припала обратно сама, обхватывая уже голые твердые плечи. От ее касаний белая кожа покрылась мурашками. Она сжала несильно, не с целью сделать больно или притянуть ближе. Целью было лишь одно - не упустить. Мужские губы сначала поднялись выше, покрывая уколами нос, уголки глаз, поцеловали там же, где отметина на его лице. Сел на колени и уткнулся лбом в шею, слушая удары крови под кожей. А Лэйн все мало было. Стараясь удержаться в сидячем положении, обхватила голову двумя руками, притянула ближе. Ласка сменилась терзанием. Острые клыки прокусили нижнюю губы, что напомнило о дне. Вчерашнем. Кровавом. – Лэйн, заткнись. А она и молчала. Приглушая все голоса в ушах, размазывая алую жидкую каплю по уголкам рта, Ян вновь спасал. Его губы щипало, они обветрятся через пару часов. Дьяволу лишь важно, им - нет. Он был в одной лишь безрукавке, но кожа горела. Тепло пульсировало по всей груди. Хотелось прижаться к сердцу Лэйн, почувствовать тот же палящий жар и от нее. Еще чуть-чуть и сознание покинет его совсем. Движения становились реже, глубже, требовали большего. Но совсем не пошлого. Они лишь требовали полного слияния душ воедино. Мысли должны были переплестись, они должны быть стать одним целым. Лэйн сознание отпустила еще давно, как только села. Веки опустила, позволила стать марионеткой. Ее главный страх сейчас превратился в наслаждение. Окружение она не замечала, чувствовала лишь руки Охотника, которые расчесывали ее волосы за спиной. Было не стыдно, стыдно ей не бывает, немного непривычно. С чего бы кому-то сдались эти пряди. “Не отстригу, не трону больше” - единственное, на что хватило ее сил. – Дмитрий, я тебя ради всего святого прошу, хватит! - голос Анны пронесся по всей палубе, просочился в щель двери. – Я успокоюсь, когда сделаешь это ты Анна. - ответил куда более знакомый, ненавистный тембр для обоих. Звуки пролетали настолько близко, что ссора, казалось, происходила прямо за порогом. – Чтоб их.. – Тише, - засмеялся Ян. Смех успокоил в момент. Может и правда, чтобы не сойти с ума, стоит попробовать? “Куда тебе? Уже давно поздно что-то менять, милая” – Где ты берешь сигареты? - одним вопросом стерла всё, что произошло ранее. Нет, не стерла, отодвинула. Такое обычными фразами не сотрешь. Такое не забудешь ни-ког-да. Она, по крайней мере, на это надеялась. – Хочешь узнать, где находится мой тайник? – Хочу, где? Ян усмехнулся, привыкнув к необдуманным словам, опустил голову на тонкие колени, настолько тонкие, что лоб упирался в кости. Большими пальцами потер предплечья криптографа, которая снова потянулась к его волнистым, небрежно стриженым, видимо на ходу, волосам. Ей они дико нравились. Сжав их, сложилась пополам. Едва поцеловала затылок, положила на него свой лоб. – Ян, - прошептала на выдохе, - Анна так рыдала. – Мм? – А я почему нет? Ян сжал ее бедра до боли, самому внутри жгло. – Тебя это волнует? - неважно, что волновало это его. Главное, чтобы не задевало ее. – Может, если заплачу, станет лучше? – Тебе? – Им. Всем. – А тебе на самом деле жаль? – Ни капли. – повернув голову вбок, Лэйн уставилась на красный корешок, ценой которого являлись три жизни. Но сейчас книга рядом. Быть честно, на остальное все равно.        Больше звуков не издавала. Даже не дышала. Лишь ощущала теплое прерывистое дыхание на своих ногах и глупо пялилась на два наполовину стертых слова - “Кни..а Аппока..сиса”. Теперь на душе тихо. Неестественно, приятно тихо. Теперь на душе не больно, лишь спокойно. Рядом он и она. – Тогда я не хочу, чтобы ты плакала.