Отброс

      В комнате было тихо. Единственным звуком был равномерный гул вентиляции, который за прошедшее время стал чем-то вроде фона, как постоянное напоминание о жизни в подулье. Я опустилась на узкую кровать, чувствуя, как натруженные мышцы отзываются лёгкой болью. Душ, пусть и холодный, помог смыть грязь прошедшего дня, но не смог помочь с накапливающейся усталостью.       Мой взгляд скользнул по стене напротив, на которой ровными рядами выстроились выцарапанные отметки. Каждая отметка — один цикл. Сначала это было чем-то вроде игры. В первые месяцы я отмечала каждый день с некой тоской по тому, что когда-то называла временем. Теперь же — привычка. Я провела пальцем по последнему ряду отметок. Ещё несколько дней, и их число достигнет трёх тысяч. Три тысячи циклов. Полторы тысячи дней. Почти четыре года. Машинально пересчитав в уме, я словно пыталась подтвердить эту простую арифметику. Всё сходилось. Сколько из этих дней я потратила на что-то значимое? Без понятия.       Повернув голову, я посмотрела на своё отражение в листе полированного металла, прикреплённого к стене. Конечно, назвать это отражение чётким было трудно, но и этого было достаточно, чтобы увидеть, как я изменилась. Из подростка я превратилась в высокую, худую женщину с острыми чертами лица, которые выглядели ещё резче из-за шрама, тянущегося от скулы к надорванному правому уху. Глаза… Глаза оставались прежними, но казались ещё глубже из-за залегших под ними кругов. Я провела рукой по прядям коротких волос, заправляя их за уцелевшее ухо, и отвела взгляд. Прислонясь лбом к холодному металлу, я закрыла глаза. На мгновение моё сознание унеслось в далёкое прошлое — к тому времени, когда всё было проще, вкуснее, чище. Помимо своей воли я вспомнила вкус макарон по-флотски, крепкого чая и домашнего печенья. Воспоминания были такими яркими, что мой желудок отозвался громким и болезненным кваканьем. «Хватит» — тихо сказала я себе, стряхивая наваждение. Натянув куртку и застегнув её на все пуговицы, я покинула комнатку. Тесный коридор, ведущий в зал «Угрюмого Жука», отозвалась эхом моих шагов.       «Угрюмый Жук» жил своей обыденной жизнью — едва слышно играло радио, за стойкой хлопотала Далла, а в зале раздавались приглушённые разговоры. Большинство посетителей как всегда избегали смотреть в мою сторону. На моём месте кто-то другой, это могло бы задеть, но я уже давно привыкла. Молча заняв свой привычный столик рядом со стойкой, я поправил лежащий за пазухой небольшой мешочек с деньгами — заказ Грисса по «истребованию долга» был выполнен и оставалось лишь передать ему деньги. Впрочем, Грисс вполне мог и подождать, пока я не закончу свой обед. — Что-то ты задержалась, — прозвучал спокойный голос Даллы. — Клиент, как всегда, пытался скрыться, — ответила я, — никак они, блядь, не научатся… — О, и что на этот раз? Пытался откупиться, угрожать, или сразу стрекача задал? — Этот вообще особенным был и попытался включить дурачка. Я настолько преисполнилась удивлением от такого новшества, что даже оставила ему несколько пальцев.       Уголки губ Даллы чуть дрогнули, но она тут же вернула себе привычное выражение усталой серьёзности. — Есть будешь заказывать? — Да, Далла, буду. Водички ещё налей, пожалуйста. Далла развернулась и пошла к барной стойке, бросив через плечо: «И постарайся сама не забыть об оплате долга за комнату. Я благотворительностью не занимаюсь». Эх, Далла, цундере из тебя просто никакая, и меня ты не обманешь. Уж я-то прекрасно вижу, что ты обо мне по-своему беспокоишься. Стоило Далле удалиться к себе за стойку, как мой слух уловил очередную волну перешёптываний в зале. — Опять кого-то пришила… — Харе пялиться, тебе не похуй? Сам ведь всё знаешь…       Я слышала всё это уже сотни раз. Поначалу мне даже было немного лестно, но теперь эти шепотки воспринимались скорее как фон и доказательство моей репутации. Когда Далла вернулась с заказом, то она поставила его на стол с небольшим стуком, привлекая моё внимание. — Ты в порядке? — спросила она. Голос звучал равнодушно, но в ауре и глазах я видела вспышки беспокойства. — Бывало и хуже, — ответила я, пододвигая к себе тарелку с кружкой. — Что-то случилось? — Ты слишком много работаешь, — тихо заметила Далла. — Будь осторожнее, иначе просто-напросто сгоришь. — Спасибо, Далла, я ценю твою заботу, — у меня получилось подавить горькую усмешку, что грозила появиться на моём лице. — Ты права. Возможно, мне стоит немного отдохнуть.       Дождавшись, пока хозяйка «Угрюмого Жука» не вернётся к своим хлопотам, я принялась за еду. Тарелка стояла передо мной, едва уловимо испуская запах, который можно было бы принять за пищевой, но только если очень сильно напрячь воображение. Белёсая масса протеиновой тюри едва заметно подрагивала, словно сама сомневалась в своём праве называться едой. Я машинально зачерпнула массу ложкой и подняла к лицу. Никакого аромата, ничего, что могло бы вызвать хоть проблеск аппетита. Я закрыла глаза. В голове возник образ другой тарелки, из другой жизни. Тарелки с варёной картошкой. Простой, обыкновенной картошкой в мундире. Я словно чувствовала, как зубы осторожно прокусывают горячую кожуру, под которой скрывается рассыпчатая, мягкая мякоть. Немного сливочного масла, соли и чуть-чуть укропа. Я вдохнула это воспоминание так глубоко, как только могла. Тепло дома, уют, пробивающиеся сквозь листву деревьев лучи закатного солнца. Лёгкая усталость после рабочего дня. Я даже могла вспомнить звук вилки, царапающей тарелку, когда я ловила последний кусочек.       Я открыла глаза. Протеиновая масса, всё ещё дрожа, как будто бы издевалась. Горечь поднялась откуда-то изнутри. Один момент в жизни, одна картошка… как этого может так сильно не хватать? Я тихо засмеялась, скорее нервно, чем искренне. «Картошка. Серьёзно, Яна? Всё, что тебе нужно для счастья — это картошка?». Зачерпнула ложкой, запихнула тюрю в рот. На вкус она была, как и всегда, никакой. Безвкусная, с чуть ощутимой горечью химии. «И снова приятного аппетита» — подумала я, машинально прожёвывая. Глаза снова закрылись, почти против воли, когда на ум неожиданно пришло новое воспоминание. Свежий, тёплый хлеб, только что купленный в булочной рядом с домом. Хрустящая корочка, тонкий аромат, наполняющий кухню, и мягкий, чуть влажный мякиш, который буквально таял во рту. Я вспомнила, как зачастую ела его просто так, без всего — настолько он был вкусным. И это было простое удовольствие — не роскошь, не изыск, а лишь повседневная еда. Глотнув тёплой воды из металлической кружки, я вернулась в реальность. Привкус воды казался затхлым, несмотря на тщательную фильтрацию. Не было ни корки, ни мягкого мякиша. В подулье хлеб, который мне удалось заказать через Грисса несколько лет назад, оказался пародией на воспоминания: сухой, жёсткий и горький. Пшеница и рожь точно не использовались для его приготовления, явно уступив место многократно изменённым и адаптированным злакам. После того раза я решила больше не тратить деньги на эту иллюзию прошлого. Ещё одна ложка протеиновой массы. В воспоминаниях хлеб оставался тёплым и мягким. Здесь же еда была такой же отвратной, как и сам подулей. Я немного отодвинула тарелку и уткнулась лбом в ладони. Всё вокруг казалось таким серым. Даже мои мечты. Почему-то именно сегодня боль от воспоминаний ударила меня особенно сильно.       Доедая последние ложки протеиновой каши, я услышала как меня окликают от входа. «Эй, Яна! Ты тут?» — посыльного Грисса я заметила сразу — сутулый подросток около тринадцати лет, с бегающими глазками, словно его вот-вот должны схватить. Он пробирался между столами, ловко уворачиваясь от спин и локтей посетителей. Его взгляд нашёл меня, и он ускорился, чуть не споткнувшись о чью-то ногу. — Что? — коротко бросила я, даже не отрывая ложку от тарелки. — Босс хочет тебя видеть. Срочно, — проговорил он, ловя дыхание. — Конечно, срочно. У него всё срочно, когда дело доходит до меня, — я закатила глаза. — Скажи ему, что я только вернулась с прошлого заказа. Может, он забыл, что живые существа, в отличие от машин, должны есть и отдыхать, — проворчала я, опуская ложку в тарелку с чуть большей силой, чем хотелось бы. — Он сказал, ну, что если ты будешь возмущаться, то я должен передать, что это не только срочно, но и, эээ, потенциально прибыльно, — замявшись и чуть наклонившись ко мне сказал посыльный.       «Ну конечно. Сладкая пилюля в конце, чтобы не дергаться» — подумала я, сгребая тарелку в сторону. «Ладно. Передай ему, что я сейчас буду», — коротко бросила я, поднимаясь со стула. Посыльный закивал, как будто его жизнь зависела от этого, и поспешил к выходу, не дожидаясь, пока я пройду за ним. Возвращая посуду, я на мгновение задержалась, бросив взгляд на Даллу. Та мельком взглянула на меня, подняв бровь. — Что-то случилось? — спросила она, в очередной раз протирая свой любимый стакан. — Грисс меня вызывает. Говорит, что срочно, — ответила я, одёргивая куртку. — Ну, удачи тогда, — кивнула Далла, продолжая своё дело. — Ага, — коротко ответила я, шагнув за порог.       В голове мелькнула мысль: «Что же на этот раз? Очередной идиот, решивший не платить? Или ещё какая хренотень?». Я зашагала по направлению к лавке Грисса, внутренне готовясь ко всему.       Подойдя к магазину, я замедлила шаг. Ещё издалека мне стали видны несколько фигур, которые явно не относились к обычным прохожим, сновавшим по грязным улочкам. Возле лавки стояло шесть человек: двое бойцов Хефе, двое знакомых мне силовиков из охраны подъёмника на поверхность и ещё пара неизвестных. Последние выделялись не только оружием — редкими в подулье словно единороги лазганами, но и осанкой. Преувеличенно чёткие движения, слишком пустые взгляды. Солдаты, причём вымуштрованные. Я подняла руку в приветствии, коротко кивнув бойцам Хефе и силовикам. Ответные кивки были чуть напряжёнными, но не враждебными. В их аурах мелькнуло любопытство — видимо, терзались размышлениями по поводу солдатиков и их начальника. Я пробежалась взглядом по двоим незнакомцам. Их ауры переливались одновременно абсолютным безразличием и готовностью к действию. Лёгкое напряжение, но больше никаких эмоций. Прямо роботы какие-то. Стрёмные ребятки.       Войдя внутрь, я тут же отметила присутствующих: Грисса, склонившегося над своим новеньким терминалом, стоящего позади него Сэма, опёршегося на край прилавка Хефе, и третьего — незнакомца в идеально выглаженном мундире. Мужчина с идеальной осанкой, одетый в ткань столь чистую и дорогую, что она казалась чужеродной в пыльном полумраке подулья. Золотистый блеск аугментации вдоль висков добавлял «сутенёристости» его уже крайне надменному лицу. Чуть сбоку от незнакомца стоял его охранник, аналогичный двум бойцам снаружи. Аура незнакомца была холодной, словно застывший лёд. Презрение, едва скрытое за маской самодовольства, окутывало его плотным коконом. Меня он словно не замечал, и это было странно и непривычно: обычно люди либо инстинктивно опасались мутанта, либо как минимум, сдержанно недолюбливали. Был ещё и третий вариант — те, кто сразу пытался проломит мне голову, но такие долго не жили. Этот же тип демонстрировал нечто большее — абсолютное отвращение, смешанное с равнодушием, будто я была грязным пятном на его идеально начищенном ботинке. — Яна! — Грисс посмотрел на меня с облегчением, хотя в его ауре ощущались напряжение и следы страха. — Рад тебя видеть, девочка. Ты как раз вовремя.       Хефе лишь коротко кивнул, но его взгляд задержался чуть дольше обычного. Непривычное тепло в его ауре сменилось холодной сосредоточенностью, когда он вновь посмотрел на третьего. Этот, тип даже не повернулся в мою сторону — просто указал пальцем на меня, и начал говорить, обращаясь исключительно к Гриссу. — Это она? — Она, — подтвердил Грисс, кашлянув и воровато взглянув на меня. — Отлично. Тогда перейдём к делу, — холодно продолжил «золочёный», словно не замечая моего присутствия. — Один из наших чиновников исчез в приграничном районе подулья. Последние известные координаты уже переданы. Я хочу, чтобы его вернули… или то, что от него останется, — последние слова он произнёс без тени эмоций, словно речь шла о бездушном оборудовании. — Если вам нужен его труп, то зачем такие сложности? — вступила я в диалог. «Золочёный» перевёл взгляд на Грисса и Хефе, по-прежнему делая вид, что меня не существует. — Выживание носителя не входит в приоритет задачи. Мне нужен его краниальный аугмент. В нём содержатся данные, потеря которых дорого обойдётся. Если ординат выживет, то это повлечёт за собой бонус к вашей оплате. Но главное — аугмент.       Грисс закивал, как будто это было вполне разумным требованием. — Что-нибудь ещё, что мне стоит знать? — спросила я напрямую. — Убедись, что она справится. Я не собираюсь терять время, работая с кем попало, — бросил Гриссу незнакомец, снова полностью игнорируя моё присутствие.       Мои губы дёрнулись в усмешке, но я её тут же подавила. Меня совершенно не волновало мнение этого лощёного пидора обо мне. Кристобаль начал объяснять суть задания, явно стремясь не упустить ни слова и не вызвать недовольства заказчика. В это время я продолжала оценивать обстановку. Аура Хефе — спокойная, но с волнами напряжения, особенно когда его взгляд падал на заказчика. Сам Грисс переливался смесью страха и подчинения. Всё это лишь усиливало впечатление того, что работа не просто попахивает, но откровенно смердит. Когда заказчик, передав планшет с информацией, удалился вместе со своим охранником, простоявшим всё это время без движения, в воздухе, казалось, осталась тяжёлая, липкая тишина. Только когда звуки их шагов растворились за дверью, я повернулась к Гриссу и Хефе. «Босс, ты в курсе, что это за работка? И почему я должна влезать в этот бардак? Тем более, что я только что вернулась с прошлого задания и даже толком поспать не успела» — спросила я, сложив руки на груди. Грисс нервно потирал руки, как будто хотел стереть с них невидимую грязь. На его лице и в ауре читалась смесь облегчения и напряжения, словно он только что выиграл время в битве, но уже готовился к следующему раунду. Я смотрела на него молча, ожидая объяснений. Первыми не выдержали нервы у Хефе. — Говори, мелкая, что у тебя на уме. Видно же, что ты недовольна, — его голос был ровным, но раздражение в нём сквозило явственно. Его аура мерцала, словно факел на ветру, фоня любопытством и лёгким раздражением.       Я поджала губы, бросив взгляд на закрытую дверь, за которой исчез заказчик. Затем вернула взгляд на присутствующих и наконец заговорила. — Босс, ты уверен, что хочешь, чтобы я это взяла? Задание, мягко говоря, странное. — Странное? — Грисс приподнял бровь. — Это работа. А работа — это деньги, Яна, причём не только для тебя. — Работа-то да, но, Босс, сам посуди, — я на секунду замолчала, обдумывая слова. — Пропажа целого ординатора в наших ебенях? Это уже как минимум подозрительно. В смысле, какого хера он вообще тут делал? Гулял? Проводил инспекцию срунов на мушиных фермах? И если это похищение, то он пропал уже четыре цикла назад — как ты думаешь, что с чиновником Администратума сделали за это время?       Я сделала шаг ближе, сверля взглядом сначала Грисса, а затем Хефе. Они не отвели глаз, но их ауры едва заметно вздрогнули — у босса лёгкое смятение, у Хефе раздражение и напряжение. — Даже если он ещё жив, — продолжила я, повысив голос, — мы говорим о подулье. Если кто-то решил поработать с ним, то от бедняги уже не осталось ни аугментов, ни даже костей. Далее, этому самоходному хую кровь из носу нужна его голова, так? Ему без разницы, живой он или мёртвый. Почему бы тогда не прислать кого-нибудь калибром побольше, с техникой и прикрытием, если этот чиновник такой важный? Уверена, что пара отделений силовиков или даже арбитров выполнят работу с гарантией.       Грисс вытер пот со лба, но не стал сразу отвечать. Хефе, напротив, заговорил быстро, и жёстко. — Мы не знаем всех деталей, и, откровенно говоря, это не наше дело. Твоя работа — найти его, или то, что от него осталось. За это платят деньги, Яна, и платят хорошо. — Lucri bonus est odor ex re qualibet, так? — я саркастически хмыкнула. — Но если это какая-то мегажопа, то кто вытащит меня из неё? Или мне опять придётся выбираться из говна своими силами?       В помещении воцарилась пауза. Я продолжала смотреть на них, ожидая ответа. Грисс, наконец, прервал тишину. — Яна, я понимаю твои сомнения. И ты права — дело явно рисковое и воняет возможной подставой. Но таким заказчикам отказывать нельзя. Если ты не возьмёшься, то придётся поручить работу кому-то другому. Загвоздка в том, что если ты откажешься, то все остальные точно зассут. После чего, мы все рискуем просто-напросто исчезнуть. Я по-прежнему молчала, ожидая продолжения речи. — При этом, ты единственная, кого я знаю, кто может влезть в это говно и остаться в живых, — добавил более тихим тоном Грисс, сделав паузу.       Слова застряли у меня в горле. Я хотела ещё возразить, но что-то в его ауре, остановило меня — смесь надежды и страха. — Ладно, босс, — сказала я, выдохнув. — Но учти, это пахнет не просто плохо, а отвратительно. Если меня прикончат, я вернусь и заставлю тебя пожалеть об этом, — я кивнула в сторону Хефе, добавив, — и тебя тоже. — Не сомневаюсь, мелкая, — усмехнулся Хефе.       Забавно, что Хефе всё ещё называет меня «мелкой», хотя я уже давно переросла его на полголовы…

В то же время

      Тяжёлые сапоги дознавателя Ибрагима Ардана гулко стучали по металлическому настилу туннеля. Едва заметная дымка паров и пыльного воздуха подулья скрывала детали, но это не мешало ему двигаться уверенно. Охранник следовал чуть позади, на шаг позади своего господина, готовый реагировать на любую угрозу.       «Отродье…» — мысль Ардана была холодна, как сталь. — «Последний след в деле Колакса-Альфа-2, этого проклятого безумного магоса. Последний кусок головоломки». Он остановился у стены туннеля, с видимым презрением осматривая облупленную краску и ржавчину. Впрочем, эти детали его не интересовали. Гораздо важнее было то, что обитающая здесь «мута» за несколько лет заработала весьма устрашающую репутацию. «Она без сомнения богомерзка, но всё же несёт в себе потенциальную пользу» — рассуждал он, пристально глядя на затянутые дымкой дали туннеля. «Проклятый Колакс! Даже если половина слухов про способности его отродья являются преувеличением, то она может стать крайне полезным инструментом». Он с лёгкой улыбкой поднёс к губам респиратор и сделал глубокий вдох очищенного воздуха. «Если проанализировать все слухи об отродье, то она каким-то образом чувствует находящихся поблизости людей. Определённо опасная мутация». «Однако, она далеко не единожды выходила на бой против сторонников Архиврага…». В глубине сознания уже начали формироваться планы.       «Сначала тест. Эта ячейка культистов…» — он представил лица своих будущих жертв. «Они всё равно подлежат уничтожению. Пусть отродье одновременно продемонстрирует свои возможности и посодействует нам в искоренении заразы. Если слухи правдивы, она справится». Взгляд Ибрагима стал жёстким, словно клинок. «А если не справится? Что ж, ещё один богомерзкий мутант будет уничтожен. Выживет — приемлемо. Сломается — тем лучше». Охранник, шагающий позади, заметил оскал на лице своего господина, но не посмел ничего сказать.       «Захват…» — мысли Ардана переключились на детали операции. «С её репутацией не стоит недооценивать отродье. Будем действовать удалённо: оглушающие мины, дистанционно-управляемые сетемёты и станнеры. Пусть машины сделают свою работу». Он сделал пару шагов вперёд и добавил про себя: «Если слухи о её скорости и реакции верны, снайперы подстрахуют. Конечно, и я сам…» — его губы искривились в самодовольной улыбке. «В конце концов, вербовка или приведение приговора в исполнение — моя прямая обязанность».       Достигнув поворота туннеля, Ибрагим Ардан бросил последний взгляд в сторону рассадника грязи, где скрывалось отродье. «Она лишь пешка на доске для регицида. Да, иногда пешки могут стать ферзём, но точно не в этот раз» — с этими мыслями он двинулся дальше, уверенный в своей стратегии и в том, что финальный акт драмы будет разыгран на его условиях.

Одна жертва исекая

      Улицы Авилага-3, какими бы привычными они ни стали за эти годы, всё равно не внушали ни малейшего чувства безопасности. Глухие коридоры, выщербленные стены и бесконечные клубы жирной пыли словно напоминали о том, что каждый здесь живёт на взводе. Каждый шаг мог привести к проблемам. Я шагала по узкому проходу между лачугами, придерживая на плече плотно набитую сумку с провизией и боеприпасами. Параллельно, я размышляла, вертела в голове обрывки мыслей, словно перематывая старую киноплёнку. Доверять заказчику? Ха. Да этот хлыщ не только выглядит так, будто считает себя хозяином всей подземной ямы — он и думает соответственно. Его аура… даже не аура, а какой-то факел ледяного презрения и фанатизма. Если честно, то по законам жанра он просто обязан быть частичкой одной пресловутой организации. В принципе, буквально осязаемое внимание Инквизиции весьма закономерно — четыре года назад Хефе скооперировался с остальными главами поселений, после чего началась массовая зачистка хаоситов. Крови тогда пролилось очень много, причём с обеих сторон. Когда звездатые уроды разрушили и как-то осквернили две трети ферм в подулье всем пришлось очень тяжело — по большому счёту, живущие тут до сих пор не оправились от последствий голода. Так и жрём отвратную, но безопасную протеиновую кашку… Несмотря ни на что, уродов тогда знатно погнали ссаными тряпками. Вот только уничтожить их до конца никак не удавалось, так что в перерывах между выбиванием долгов и заказной мокрухой мне частенько приходилось работать по «культистскому профилю».       Оные культисты уже неоднократно пытались поймать меня в ловушку, но старались ни крайне паршиво. Вот только от этого задания у меня так же сводило кишки, как и при приближении к засаде хаоситов. Страх уже давно был взят под контроль и не туманил мысли даже малейшей паникой. Тем не менее, стрёмный заказчик и крайне мутное задание просто вопили о потенциальной ловушке. Я шла механически, думая лишь об одном: «Почему я не развернулась и не ушла, как только этот самодовольный еблан начал вещать про своё задание?». Ответ был прост. И пугающе знаком. А куда, собственно, я пойду? Вернусь к своим «обычным» заданиям? Долбить по черепам должников или выносить очередных конкурентов по заказу Хефе? Всё то же самое, день за днём. Может, это задание и есть то, что положит конец всему этому? Уж если этот мир столь очевидно хочет меня убить, то может быть, стоит дать ему такую возможность? Мои губы непроизвольно дрогнули в жалкой пародии на усмешку, когда перед глазами снова всплыли обрывки памяти о радостях прошлой жизни: любовь близких людей, сладкий аромат яблок, мурчание кошки. Всё это уже давно стало каким-то далёким сном, не имеющем воплощения в реальной жизни. Уже четыре года я живу на еде, что больше напоминает мусор, и на воздухе, который хочется выплюнуть, а не вдохнуть. По большому счёту, сейчас мне было уже абсолютно наплевать на возможную смерть.              Я продолжала шагать, а мои мысли уже скользнули на более практичные темы. В частности — на тему моих способностей. В то время, как «рапид» неизменно выполнял свою работу, на чутьё уже нельзя было полагаться как на идеальный инструмент разведки. Четыре года назад, сразу после пробуждения моя способность видеть ауры открывала куда больше. Я видела даже свет Астрономикона, сиявшего где-то в бесконечном космосе. Казалось, это было так давно, будто бы даже и не со мной. Теперь моё «зрение» сжалось до двух сотен метров, и каждая попытка «надавить» приводила к обжигающей боли в висках. Помнится, как очень давно, ещё в прошлой жизни я читала серию книг, где рассказывалась история одной телепатки. Там была описана интересная деталь, заключающаяся в том, что способности достигают своего пика при «прорыве», после чего с возрастом выходят на «плато». Если честно, то похоже на правду.       С телекинезом было проще и сложнее одновременно. Я так и не смогла научиться метать окружающие предметы с опасной для человека скоростью. При этом, я всё так же была ограничена небольшими предметами и мизерным радиусом действия моей способности. Однако, мой контроль над предметами значительно вырос. Открыть замок — не проблема. Выдернуть чеку из гранаты — можно. Пережать артерию или «поиграть на нервах» — можно, но только на очень близком расстоянии. К счастью, свидетелей применения мной телекинеза не было в живых, так что об этой стороне моих талантов точно никто не знал. Всё же приятно иметь в рукаве туз.       Тем временем, в полумраке уже вырисовывался фасад «Угрюмого Жука». Когда-то эта забегаловка стала для меня больше, чем просто местом ночлега. Без вопросов, без взглядов, без проблем. Войдя внутрь, я кивнула Далле, которая по-прежнему стояла за стойкой. Вытащив небольшую пачку купюр, я положила их на стойку. «Это за месяц вперёд» — коротко сказала я. Далла посмотрела на меня так, будто знала всё, что творилось в моей голове, но не стала задавать вопросов. Лишь кивнула и забрала деньги. — Если убьют, то деньги я не возвращаю, — слабо усмехнулась женщина. — Справедливо, — ответила я, направляясь в свою комнату.

***

      Я сидела на полу своей комнатки, окружённая разложенным снаряжением — небольшой ритуал, который я старалась проводить перед каждой работой. Бандольеры, магазины, оружие и аптечка образовали вокруг меня своеобразный круг. Яркий свет люм-лампы заливал комнату, отбрасывая резкие тени. Привычным жестом я сняла с пояса старый револьвер, проверила барабан и вытащила патроны. Револьвер всё так же оставался откровенным архаизмом, но за эти четыре года он доказал свою надёжность. «Ты хотя бы не подведёшь», — следуя своей давней привычке пробормотала я, бережно протирая ствол. На дальних дистанциях о точности можно и не мечтать, но при столкновениях накоротке он оставался настоящей палочкой-выручалочкой.       Оставив револьвер, я потянулась к автогану. Несмотря на все эти годы, проведённые в суровых условиях, автоган по-прежнему оставался безотказным. Я проверила работу затвора и проверила патронник, после чего примкнула уже снаряжённый магазин и дослала патрон в патронник. Оружие ответило мне механическим щелчком. «И ты не подведёшь», — я усмехнулась, убирая автоган в сторону.       Набор из двух зажигательных и трёх осколочных гранат был недавней покупкой — специально для работы. Каждая была ещё раз внимательно осмотрена на предмет повреждений, после чего все они заняли своё место среди снаряжения.       Нож и штык автогана были осмотрены и привычно заняли свои места в «круге». Увесистый тесак, который я подобрала несколько месяцев назад, выглядел как классическая самоделка –словно его собирали из остатков шасси какого-то механизма. Тем не менее, лезвие было заточено так, что легко могло бы отсечь конечность. «Ну, ты просто прелесть», — сказала я тесаку, который уже успел зарекомендовать себя.       Рядом со мной лежала аптечка. Перевязочные материалы, гемостатики, несколько шприцев-ручек обезболивающего и стимуляторов — всё было разложено в строгом порядке. Я открыла аптечку и проверила герметичность упаковок. Всё в порядке, как и всегда.       Наконец, мой взгляд упал на запас рационов и три пластиковые фляги с водой. Три литра — как раз должно хватить на работу и дорогу обратно.       Когда проверка закончилась, я собрала всё обратно. Заполненные магазины легли в бандольеры, нож и штык вернулись в ножны, а аптечка и гранаты заняли место на разгрузочном поясе. В небольшом ранце заняла своё место провизия и вода. После небольшого размышления, туда же отправился комплект кандалов. Крайне удобная вещь, когда цель необходимо доставить заказчику в живом виде. Тот факт, что я прекрасно могла незаметно отпереть их с помощью телекинеза лишь добавлял им полезности. Закончив со снаряжением, я принялась за броню, элементы которой я снимала со стоящей в углу стойки. Пускай в скорости реакции и быстроте действий никто из людей не мог со мной сравниться, пулям и осколкам было совершенно наплевать. Особенно случайным пулям и осколкам. Выковыривать из своей филейной части попавшую рикошетом пулю — отдельное «счастье», равно как и прочие посторонние предметы из своего нежно лелеемого мяса. Хорошо, что телекинез и здесь протягивал мне «руку помощи». Непроизвольно потерев периодически ноющий шрам на правой ягодице, я начала облачаться в свои «доспехи».       Высокие, усиленные стальными накладками ботинки, надёжно защитили мои ступни и щиколотки. Следом — поножи и наколенники. Я почувствовала привычную тяжесть на ногах, которая уже давно перестала меня беспокоить. Затем пришло время сегментных нагрудника и наспинника. Они были холодными на ощупь, а металл приятно обнимал тело, стоило только застегнуть ремни. Пластины брони были тщательно подогнаны, чтобы не мешать движениям, но при этом обеспечивать надёжную защиту груди, живота и боков. Спина защищена аналогичным образом: сегменты плотно прилегают друг к другу, позволяя двигаться свободно, но блокируя удары и осколки. Прямое попадание из автогана, наподобие моего, такая броня не удержит, но от рикошетов и осколков убережёт.       Осталась бронемаска. Я провела пальцем по её поверхности, задержавшись на глубоких царапинах. На самом деле, безликая маска оказалась крайне полезным элементом снаряжения, особенно когда я уже заработала себе определённую репутацию. «В лицо» меня знало не так уж и много людей, но вот маску… маску узнавали все. Всё же было нечто приятное в том, что тебя считают чуть ли не местным аналогом Бобы Фетта. Эрзац-вариантом, так сказать. Надетая маска несколько сужала поле «обычного» зрения, но у меня всё ещё оставался мой «воллхак-радар».       Надев броню и закрепив на себе всё своё снаряжение, я завершила образ своим старым пончо. Его края были уже сильно обтрепаны, а само пончо покрыто пятнами и мелкими прожжёнными отметинами. Эх, мне бы какую музыку подходящую…

***

      Локация соответствовала описанию Грисса: корявое здание кустарного цеха по переработке отходов, поглощённое временем и прошедшими тут боями. Ржавчина окутала стены, словно язва, а окна зияли пустыми проёмами, обрамлёнными осколками выбитых стёкол. Всегда задавалась вопросом, а где вообще тут достают такие мелочи, как оконные стёкла? И, самое главное, зачем? Подойдя поближе, я замерла в тени завалов из непереработанного хлама, позволив себе несколько минут наблюдений перед началом полноценной разведки. А что? — несмотря на свои способности и репутацию, я ни в коем случае не считаю себя самой крупной рыбой. Так что самое время вновь включить режим «шиноби»…       Двадцать семь. Двадцать семь аур, плотные, насыщенные, каждая — с характерным оттенком запаха той самой дряни, что я за четыре года научилась распознавать с первого взгляда. Этот запах цианоакрилата и меркаптана стал неотъемлемым и надёжным определителем культистов-хаоситов. Однако, в то время, как присутствие культистов не было для меня чем-то необычным, некоторые детали обстановки стыковались со скрипом. Например, тот факт, что культисты пришли сюда совсем недавно — не более полутора часов назад. Посты толком не выставлены, патрулей нет — лишь в паре стен выбитые кирпичи и ауры выдавали позиции стабберов. Также, совершенно отсутствовала аура предполагаемой «пропажи» — ничего похожего на ауру, светящуюся страхом, болью или отчаянием. Я напряглась, снова расширяя радиус своего чутья. Головная боль запульсировала в висках. Всё те же двадцать семь аур. Никаких новых источников. И всё же… Что-то было не так. Крайне паршивое ощущение, будто кто-то пялится тебе прямо в затылок. Чувство цеплялось за разум, словно назойливый комар. Однако ни одна из аурных отметок не демонстрировала признаков того, что я была замечена.       Пока я успокаивала головную боль, невольно начала думать о том, как же изменились эти уроды за прошедшее время. С тех пор, как я впервые столкнулась с этими хаоситами, их снаряжение эволюционировало. Грязные лохмотья сменились чем-то похожим на броню: куски переработанного металлолома, наспех сваренные вместе, и даже элементы бывшей формы СПО. Пришедшие на смену дедовским берданкам автоганы и стабберы выглядели подозрительно новыми — слишком новыми для тех, кто обитает в подулье, причём на более чем нелегальном положении. Мысли склонялись к тому, что весёлых ребят со смешными рисунками начал спонсировать кто-то «сверху». Всё же, в некоторых стычках участвовали и блюстители с верхних уровней — уж они-то точно должны были составлять отчёты и посылать доклады о творящемся в подулье пиздеце. Но ничего не происходило. Ни рейдов силовиков, СПО или Арбитров — ничего. И всем наверху словно наплевать на то, что под их ногами зреет крайне опасный нарыв в виде очень хорошо оснащённой группировки хаосопоклонников.       Впрочем, бесполезно гадать. Если кто-то наверху спонсирует этих уродов, то я с этим точно ничего не смогу сделать. Когда «благородные господа» решают перемолоть часть своих людей в мясорубке, рядовой обыватель ничего с этим сделать не может. Ох, что-то меня опять понесло… Возвращаясь к изменениям — изменилось не только снаряжение хаоситов, но и они сами. Если при первом моём столкновении с ними эти ребята щеголяли «только лишь» ритуальными татуировками и шрамами, то теперь они всё чаще демонстрируют крайне стрёмные мутации. Нередко приходилось сталкиваться с ебанинами, обладающими дополнительными конечностями, костяными наростами и прочими зубами в труднодоступных местах. Поначалу даже думала, что вместо культистов начали появляться генокрады, но вроде как «обошлось», если можно так сказать — вонь хаоса служила надёжным идентификатором.       Тем временем, головная боль прошла, но чувство, что за мной наблюдают, не покидало. Ауры культистов были спокойны, в пределах нормы, но ощущение всё равно оставалось. Как зуд под кожей. Где-то в глубине сознания инстинкты говорили, что я не одна. Однако в радиусе моего чутья больше никого не было. Если честно, то стоило бы свалить от этой явной подставы. Если бы на месте культистов были «обычные» бандиты, то я бы без раздумий повернула обратно и отказалась от работы — слишком уж мутная получается ситуация. Вот только наличие хаосопоклонников рубило этот вариант на корню: этих мразей нужно валить при первой же возможности, причём наверняка, так что придётся поработать.              Я проверила своё снаряжение — револьвер, автоган, гранаты и холодняк. В голове уже выстраивались схемы, маршруты, очередность.       Почему культисты здесь, кто их послал — это уже не моё дело. На данный момент моё дело — расчистить эту кучу говна. Пропавшего чиновника я здесь не найду. Либо его никогда не было, либо он уже труп — буду исходить из этого. В любом случае, нужно будет постараться оставить парочку в живых для вдумчивой беседы… Легко перехватив автоган, я двинулась к цеху, пользуясь завалами и тенями.       Грузовые ворота сразу отпали — за ними гарантированно будет весьма открытое пространство цеха, так что я направилась к одному из «служебных входов». Помня об огневых точках, я проложила маршрут так, чтобы не попасть в их зону обстрела, и при этом оказаться как можно ближе к одному из стабберов и его расчёту. Двигаясь легко и бесшумно, я без каких-либо эксцессов добралась до крыла, где раньше были расположены «технические» помещения, после чего принялась за вставшую на моём пути дверь. Массивный, но капитально проржавевший висячий замок не смог устоять перед хваткой моей металлической конечности и смялся с жалобным скрипом. Избавившись от замка, я начала потихоньку, миллиметр за миллиметром открывать дверь, стараясь не допустить скрипа дверных петель. Какого-либо масла у меня не было, но я уже имела опыт весьма тихого открывания заржавевших дверей. Главное — не дёргать, а вести плавно, контролируя вес створки (в чём мне крайне помогал протез). Моя осторожность была вознаграждена, когда в расширяющемся проходе блеснула тонкая словно паутинка медная проволока. С одной стороны, это было хорошо — толщина проволоки явно говорила о том, что на одном из её концов не находится граната. С другой, та же самая толщина проволоки означает, что передо мной прошедшая сквозь тысячелетия обрывная сигналка. Простая как сапог и надёжная как кирпич конструкция практически не изменилась, да и зачем? Проще только банки на верёвочке.       Подобные хреновины начали появляться в арсенале культистов примерно спустя год после моего первого с ними столкновения. Уроды осознали, что базирующаяся на колдовстве сигнализация работает далеко не всегда, так что начали дополнительно страховать себя и свои передовые лагеря более «традиционными» способами. Простую конструкцию, состоящую из извещателя и тонкого, незаметного провода можно было развернуть буквально за пятнадцать минут, чем и пользовались любители человечины и восьмиконечных звёзд. Впрочем, простота — это палка о двух концах, одним из которых является, собственно, лёгкость обезвреживания подобного девайса.       За время моей «трудовой деятельности» на поприще «наёмной пушки» я сталкивалась с этой системой достаточно раз для того, чтобы выработать относительно надёжные алгоритмы работы с ней. Учитывая, что я по-прежнему ощущала на затылке чей-то взгляд, я решила обойтись без использования телекинеза. Из кармашка на поясе я достала небольшой моток аналогичной проволоки, и оторвала от него отрезок нужной мне длины. Теперь настало время крайне аккуратных действий — пользуясь буквально двумя пальцами, я надёжно закрепила оба конца импровизированной перемычки на сигнальном проводе, после чего перерезала его. Ауры культистов по-прежнему не показывали беспокойства, так что можно с уверенностью сказать, что мои манипуляции увенчались успехом. Также, судя по отметке ауры, ближайший к входу культист сидит спиной к двери. Отлично — главное, чтобы не решил вдруг посмотреть назад.       Потратив ещё немного времени на обследование двери, я, к своему удивлению, не обнаружила никаких ловушек. Каких-либо специализированных мин-ловушек в арсенале культистов пока что не было (к счастью), но что такое «растяжка» эти товарищи прекрасно знали, понимали и умели. Всё страньше и страньше — то есть, местный вариант «Трепанга» они успели прокинуть, но на то, чтобы примотать к дверной ручке гранату у них не хватило времени? Хм, в принципе, вполне возможно, учитывая, что судя по всему, они только-только начали обустраиваться на позиции — судя по тому, что я могу наблюдать, они были тут не более полутора часов. Ловушки, похоже, просто не успели поставить… Но всё равно, странно. Обычно они такими вещами не пренебрегают.       Скользнув вглубь тёмного коридора, я направилась к своей первой цели — одному из стабберов с расчётом. Расположение аурных отметок совпадало с разведанной ранее импровизированной амбразурой, проделанной во внешней стене, так что я уверенно и неслышно двигалась в их сторону. Вопреки ожиданиям, при проникновении внутрь здания чувство наблюдения никуда не исчезло. Непривычным было также то, что в ощущаемом взгляде я не чувствовала никакой угрозы. Пока что. Так ладно, двое культистов у стаббера уже виднелись обычным зрением, а слух улавливал их тихую беседу. Один из бойцов стоит у дверного проёма, спиной ко мне, а его напарник у противоположной стены. Стаббер между ними. На губах появляется намёк на улыбку — у «дальнего» культиста нет шлема, а это значит, что количество вариантов действий увеличилось. В голове начинает вырисовываться последовательность нужных действий. Валить бойцов надо однозначно — слишком опасно оставлять позади себя орудие, способное одной очередью перевести человека в состояние красной взвеси в воздухе.       С каждым шагом моё сердцебиение становилось всё ровнее. План действий был выработан и готов к исполнению. Главное — соблюсти чёткую последовательность действий. Я закрепила автоган на спине так, чтобы он не начал бряцать при движении. В левую руку скользнул нож, а пальцы правой руки поудобнее обхватили ребристый корпус невзведённой гранаты. Три. Два. Один. Начали. Перейдя в «рапид», я рванула внутрь комнатки, за шаг до пересечения порога метнув невзведённую гранату в лицо «дальнего» бойца. Брошенный со всей моей точностью и силой полукилограммовая чугуняка цилиндра осколочной гранаты проделал уже три четверти пути до лица культиста, а я уже была сбоку от его «придверного» товарища. Мой нож вошёл в голову культиста под челюстью, чем избавил меня от необходимости зажимать ему рот — десяток сантиметров стали в головном мозге способствуют тишине собеседника. Не заботясь о том, чтобы вытащить клинок, продолжаю движение к «дальнему», и уже начинаю тянуть из ножен тесак. Спустя мгновение понимаю, что дальнейших действий не требуется — брошенная со всей дури граната буквально вмяла лицо хаосита внутрь его черепа и отправила его душу к Тёмным Богам. Всё же, контроль не повредит — вытащив нож из головы культиста, я на всякий случай пробила каждому сердце. Мало ли что. Достав застрявшую гранату из лица хаосита, я как могла обтёрла её, и приступила к следующему пункту плана — нужно было привести стаббер в негодность.       Нет, честно говоря, я была бы совершенно не против того, чтобы присвоить его себе и пройтись по оставшимся хаоситам очередями крупнокалиберной смерти. Вот только… Этот стаббер был конкретно так осквернён. И дело было не только в том, что он был обмазан какой-то непонятной субстанцией, обмотан в некоторых местах явно человеческой кожей и изрисован культистскими писульками, а в том, что от него хорошо так несло той самой «вонью Хаоса». Одной из первых вещей, что уяснили бойцы во время столкновений с культистами было то, что как бы ни хотелось, использовать их оружие нельзя. Судя по всему, тёмные силы были невероятно рады забирать жизни «нормальных» бойцов с помощью заражённого оружия и снаряжения, причём в самые неподходящие моменты. Мне навсегда запомнятся ошмётки тех, кого подорвали «ништяковые такие гранаты» — один из бойцов Хефе позарился на трофейный подсумок с новенькими гранатами, который он нашёл на теле одного из дохлых хаоситов. Самое паскудное, что эти гранаты не сразу разорвались у него в руках, а «дождались» момента, когда боец вернётся к своему отряду. Сразу минус десяток бойцов. Так что только уничтожение — раз уж в нашем окружении нет способных провести переосвящение осквернённого оружия. Осмотрев стаббер и потратив мгновение на раздумья, я разрядила его, выбросив патронную ленту «на улицу», после чего со всей силой своего протеза смяла окно приёмника — на большее нет ни времени, ни возможности.       Повернувшись в сторону коридора, я уже начала было двигаться дальше, как застыла от открывшейся мне картины. Какого хрена?! Ещё десять секунд назад все были спокойны, так почему сейчас ауры культистов светятся тревогой, а сами они движутся в мою сторону?! «Неужели я не заметила ещё одну нитку сигнализации…» — мысль была прервана, когда я опустила взгляд на тело хаосита у двери. Если быть точнее, то на его лицо, на котором бледно-розовым цветом светилась какая-то руна. Я вот нихрена не колдунья, но что-то мне подсказывает, что у этих ребят было что-то похитрее местного аналога «Трепанга». Рискну даже предположить, что есть крайне ненулевая возможность того, что вся эта группа может быть объединена в некое подобие колдовской сети, а я только что «погасила» два её узла. Упс. «Осмысление предпосылок» не заняло и секунды, а я уже сдёрнула автоган со спины и примкнула штык. «Ну, раз не получилось по-тихому, значит будем действовать быстро, громко и с огоньком» — сказала я, дослав патрон в патронник.       Я прильнула к стене коридора, выдыхая ровно и медленно. Все посторонние мысли ушли — разум отсекал всё лишнее, оставляя только расчёт вариантов боя и путей к победе. Из двадцати пяти оставшихся культистов четверо остались на месте — где-то на втором этаже. Остальные движутся ко мне с разных сторон, группами по два-три человека, пытаясь перекрыть коридоры. Я прекрасно вижу их ауры — напряжённые, взбудораженные. Хаоситы точно знают, что расчёт стаббера мёртв, причём, судя по тому, что почти все они ломанулись в мою сторону чего-то подобного они ожидали.       Тем не менее, у меня есть несколько секунд на то, чтобы выбрать свои первые цели.       Выбираю ближайшую группу. Два культиста приближаются по узкому проходу слева, с автоганами наперевес, готовые открыть огонь в любой момент. Достав револьвер, целюсь в голову первого — выстрел. Его череп разлетается алыми брызгами, а тело мешком оседает на пол. Второй культист только начинает поворачиваться в мою сторону, но слишком поздно — ещё один выстрел и его шея разорвана, а сам он падает, хватаясь за глотку.       Аккуратно, но быстро смещаюсь вправо, чтобы уйти из простреливаемой зоны с другой стороны. В голове уже просчитан следующий ход. Там, в дальнем коридоре, ещё трое. Они услышали выстрелы и спешат ко мне, уже осознавая, что их союзники мертвы. Отлично — пора ускориться.       Я хватаю гранату с пояса, срываю чеку — запал начинает весело плевать искрами — считаю: раз… два… три… бросок. Глухой взрыв, заполняющий пространство поднятой пылью. Крики, грохот оседающего металла. Минус трое.       Следующие.       Быстро перезаряжаю истраченные патроны в револвере, после чего подхватываю автоган и бегу дальше. Культисты теперь знают моё положение и пытаются работать организованно. Четверо занимают позиции за перевёрнутым большим столом в дальнем коридоре — в голове только проносится мысль «О чём вы думали, дебилы?». Я поднимаю автоган и вжимаю спуск. Очередь бронебойно-зажигательных пуль прошивает жесть и пластик, а вместе с ними и плоть. Трое сразу падают замертво, и лишь четвёртый корчится на полу, пытаясь зажать развороченный бок. Подбежав поближе, я добиваю его уколом штыка.       Девять мертвы.       Быстрый перекат вбок, за колонну — и уже следующая группа бежит ко мне. На этот раз шестеро. Эти уже куда опаснее — массивные нагрудники, шлемы и тяжёлые автоганы. Их шаги гулко отдаются в полу — идут слаженно, ожидая моего появления. Но зачем мне это?       Ориентируясь на ауры, я отправляю в полёт вторую гранату, которая взрывается ещё в воздухе. Трое сразу превращаются в месиво, но принимают на себя все осколки и оставляют вторую тройку относительно целой. Контузия, тем не менее, никуда не делась, так что хаоситы «просто» лежал на полу, едва ворочаясь — там их и настигли очереди из моего автогана.       Пятнадцать.       Я дышу глубже, отступая к стене. Грохот шагов — приближаются ещё две тройки, так что пора менять тактику. Достаю из ножен тесак и прижимаюсь к дверному проёму. Первые двое появляются, ожидая увидеть меня на прежнем месте, но я уже за их спинами. Быстрое движение — удар тесака в шею первого, брызги крови. Второй оборачивается, не успевает — моё лезвие врезается ему в висок. Оставшиеся четверо пытаются вскинуть свои стволы, но в узком коридоре только мешают друг другу. Выстрелить успевает лишь один, и сноп картечи бьёт меня в грудь словно кувалда. К счастью, броня выдерживает, но дыхание сбито. Заваливаясь назад, я перехватываю автоган и выпускаю по хаоситам весь магазин, превращая их в решето. Поднявшись на ноги, я понимаю, что один из них каким-то образом остался в живых. Неважно. Вскидываю автоган.       Выстрел.       Двадцать один культист отправился на встречу к своим «благодетелям».       Тишина. Только капающая кровь и звон в ушах.       «Походу, я что-то не учла» — цианоакрилатно-меркаптановый смрад сгущается, и сама атмосфера становится тяжёлой, давящей, словно воздух перед бурей. Мой взгляд устремляются вверх — туда, где остались четыре ауры, про которые я позабыла в горячке боя. Всё бы ничего, но вот вид этих аур заставлял меня бороться с желанием свалить подальше. Я до последнего держала в глубине души глупую надежду на то, что «классические» культисты не будут творить свою «классическую» херню. Напрасно надеялась. Ауры оставшейся четвёрки не горели ровным пламенем — они мерцали и дрожали словно свечи, охваченные порывом ветра. А спустя мгновение — исчезли. Вместо четырёх огоньков я увидела здоровенный сгусток пламени несуществующего в природе цвета. И в тот же миг пространство разорвал нечеловеческий рёв.