Леди Рэд

      Как говорится: «Бежал, упал, очнулся — гипс». Здесь примерно тот же принцип, но с поправкой «Бежал, упал, очнулся — мигрень». Нет, правда. Голова жутко раскалывается, в ушах звенит, а в качестве бонуса ужасная жажда.       Кое-как разлепив глаза, девушка попыталась сесть, ведь, как оказалось, всё это время находилась в лежачем положении, но потерпела неудачу. Тело отказалось выполнять команды мозга из-за обострившегося чувства голода и затёкших мышц.       Какое-то время юная леди просто лежала, а когда глаза привыкли к темноте, стала осматривать помещение. Выяснилось, что она лежала на очень старой железной койке. Постельное бельё не менялось, видимо, ещё со времён динозавров. Сама комната была довольно маленькой. Рядом с кроватью стояла тумбочка без ручки, из-за чего та не была закрыта до конца. Слева от кровати она заметила маленькое окно, хотя окна как такового не было. Вместо него отверстие в стене занимала решётка. Судя по виду из этого самого окна, сейчас как раз наступил рассвет, и в комнате постепенно становилось светлее.       Девочка предприняла ещё несколько попыток встать, одна из которых наконец увенчалась успехом. Головная боль постепенно сходила на нет и теперь была терпимей. Жажда и голод никуда не делись, потому она сейчас не могла думать ни о чём, кроме еды и воды.       Деревянная дверь прямо напротив кровати с грохотом распахнулась. В дверном проёме появилась чья-то фигура. Девочка прищурила глаза, пытаясь свыкнуться с новой порцией света.       — Дрянная девчонка! — услышала она крик женщины, стоявшей проёме. — Уже рассвет, а ты до сих пор лежишь?! Живо встала, нечего мне тут отлынивать!       Она прищурилась и в этот раз смогла разглядеть незваную гостью. Это была женщина средних лет, полного телосложения с маленькими глазами-бусинками и бородавкой на носу. Из одежды на ней девочка смогла разглядеть только чёрное платье с белым фартуком. На голове было что-то вроде чепчика.       — Если ты сейчас же не встанешь, вместо ужина будешь мыть полы во всём приюте!       Женщина покинула комнату с таким же шумом, с каким вошла.       Девочка растерянно посмотрела на закрытую дверь. Вопросы всё больше копились в голове.       Где я? Кто это был? Какой ещё приют?!       Эмоции накатили огромной волной, не давая здраво рассуждать. Что здесь, чёрт возьми, происходит?! Паника увеличивалась, дыхание сбилось. Шестое чувство надрывала глотку, требуя немедленно покинуть это странное место. Руки тряслись, и девочка была не в силах унять дрожь. Дышать становилось труднее, воздуха не хватало.       Так, стоп. Как говорится, слезами делу не поможешь. Нужно сосредоточиться. Девочка закрыла глаза, пытаясь привести мысли в порядок. Вдох-выдох, вдох-выдох…       Для начала следует выровнять дыхание и не поддаваться панике. Почему она здесь, если должна быть… Нужно подумать, а где она должна быть, если не здесь?       Девочка попыталась обратиться к своим воспоминаниям, силясь понять, как она здесь оказалась, однако попытка не увенчалась успехом. В голове была одна пустота без всяких намёков на ответы.       Видимо, ничего больше не оставалась. Поднявшись, юная леди с большой неохотой пошла в сторону двери и осторожно оную приоткрыла. Снаружи оказался коридор со множеством таких же дверей. Те открывались одна за другой, и оттуда выходили дети разных возрастов: от двух до семнадцати лет. Все они направлялись в одну сторону, и наша героиня решила слиться с толпой.       Поток детей вывел её в новую комнату, а если быть точнее — в столовую. Помещение явно выглядело намного лучше, чем комната, в которой она находилась ранее. Длинные столы, накрытые чистыми скатертями, расположены вдоль стен. Они создавали уютное пространство для общения и обеда. На стенах висели яркие рисунки, выполненные детьми, которые когда-то побывали в приюте.       Тем не менее, несмотря на уютное оформление, атмосфера здесь царила не лучшая. Дети расселись за столом. Как заметила девочка, все сидели группами, в зависимости от возраста. Девочка села рядом с детьми, которые были с ней примерно одного роста. Она так и не смогла взглянуть в зеркало, но предположила, что ей было лет 6-7.       Вопреки немаленькому количеству детей в столовой было тихо, а вокруг была гнетущая атмосфера. К каждому ребёнку стали подходить женщины в таких же платьях и фартуках, как у той, что вломилась в комнату ранее. Они стали раздавать всем тарелки. По столовой распространился запах еды, и голод вновь дал о себе знать. Казалось, будто прошла вечность, перед тем как очередь дошла до неё. В тарелке не было ничего особенного: манная каша, кусок хлеба и стакан молока. Сейчас же для девочки это пища богов, и она быстро приступила к трапезе, перед этим убедившись, что и другие уже кушают.       Женщины, что раздали еду, вышли за дверь, видимо, по каким-то своим делам, и тяжёлая, как ей казалось ранее, атмосфера исчезла. Утолив голод, дети стали потихоньку общаться между собой. Благо, её не трогали, а потому она могла спокойно осмотреться вокруг.       Она прекрасно понимала каждое слово, но что-то ей подсказывало, что английский, а именно на нём разговаривали окружающие, не был её родным языком. От мыслей её отвлёкла рука, маячевшая у неё перед глазами. Девочка перевела взгляд на хозяина руки и увидела девочку её возраста в чистом, но старом платье с двумя косичками. Волосы были русые, глаза серые, а лицо усыпано множеством веснушек.       — Ау, ты меня слышишь? Я тебя зову-зову, а ты не реагируешь. Белла!       Поняв, что данная особа обращается к ней, девочка ответила:       — А, прости, задумалась, — ответ прозвучал практически машинально, будто давно заученный текст.       Новая знакомая на это обиженно надула щёки. Смотрелось это довольно комично.       — Вечно ты в облаках летаешь, а мне повторять приходиться.       — Прости, больше не буду. Так о чём ты говорила?       Русоволосая улыбнулась и стала о чем-то тараторить. Из всей её тирады Белла смогла уловить несколько фактов. К примеру, сегодня на ужин будет овощной салат, что, судя по восторженным рассказам, здесь было редкостью. Ещё было что-то о том, что некая миссис Боунс сегодня уехала по каким-то «супер-важным» делам сразу после того, как разбудила детей, и не будет её около двух недель. Похоже, это миссис Боунс ворвалась к ней в комнату с утра. Как она узнала, миссис Боунс частенько любит так будить ребят, да и детей та не особо любит. Белла не совсем поняла, откуда столько известно ребёнку, и потому спросила её об этом. Сероглазая лишь махнула рукой в сторону, мол дети постарше рассказали ещё вчера перед сном, вот она и поделилась с подругой.       — Здорово, что твоё наказание закончилось, и теперь ты вернёшься в нашу комнату. Мне было скучно без своей любимой соседки! Что ты такое натворила, что всю ночь провела в той холодной комнате одна?       На этот вопрос девочка пожала плечами, не зная, какой дать ответ. Так значит, это была не её комната в приюте, а «наказание»? Ситуация не так уж критична.       Таким образом, завтрак прошёл, и Белла с той девочкой отправились за остальными детьми. Каждый по очереди подходил к раковине и мыл, а после складывал свою посуду. Дети, что ещё этого не умели, лет эдак от трёх до пяти, отдавали свои тарелки воспитательницам, стоящим неподалёку и отправлялись в другую сторону. Дети общались и делились последними новостями, и то странное ощущение исчезло, но у Беллы остался какой-то странный осадок и предчувствие чего-то нехорошего.       Встряхнув головой, девчонка прогнала странные мысли и посмотрела вперёд. Раковина находилась на кухне прямо напротив столовой. Её очередь была уже скоро, но тут взгляд зацепился за зеркало, висевшее слева от неё. Наконец, она увидела своё отражение и могла рассмотреть себя детальней. На ней было такое же платье, как у большинства девчонок в приюте. Оно не было новым, но было довольно чистым и опрятным. Волосы были распущены, и золотые локоны свободно свисали до самой середины спины. Белла немного поправила волосы, всё-таки, она их даже не расчесала, но выглядели они не так критично, как можно было подумать. Да и на ощупь довольно шелковистые. Глаза красного цвета хорошо сочетались с молочно-белой кожей. Маленький ровный нос и пухлые губы завершали образ эдакой милой куколки.       Белла с удивлением смотрела на новую себя. Это тело было довольно красивым, и она не сомневалась, что в будущем вырастет настоящей красавицей. Это открытие подняло настроение девочке, и она не заметила, как уже сидела во дворе. Как она выяснила позже, русоволосую звали Ника. Ника — девочка общительная, и друзей у неё было много — самых разных возрастов, благодаря чему она являлась просто кладезем полезной информации.       У самой Беллы друзей не было, но благодаря Нике она могла узнать самые свежие сплетни. И хотя ей самой хотелось побыть наедине со своими мыслями, сероглазая всё никак не уходила и постоянно ошивалась рядом. Ника — девочка, конечно, хорошая, но Белла оказалась больше интровертом, чем экстравертом, и чьё-либо общество её довольно утомляло. Прибавить ко всему этому то, что первоначальный шок от происходящего прошёл, и эмоции пытались взять контроль над разумом. Благо, пока безуспешно.       В принципе, день прошёл без особых проблем, и вскоре наступило время отбоя. Оказывается, комендантский час в этом приюте начинается ровно в 22:00. Благодаря Нике проблем с поиском спальни не возникло. Покопавшись в вещах на своей половине комнаты, Белла нашла несколько платьев, ночнушку и зубную щётку.       Ванная комната была разделена на «мальчик/девочка» и находилась в самом конце коридора. Очередь туда была от младших к старшим, так что пришлось немного подождать. Но вот все водные процедуры окончены, и теперь девочки лежали в своих кроватях, которые на удивление были чистыми и достаточно удобными.       Ника заснула почти сразу, как её голова коснулась подушки, и теперь у Беллы появилось время хорошенько обдумать сложившуюся ситуацию. Одно она знала точно — эта жизнь ей не принадлежит. Она не помнила, кем была до этого дня, но явно старше семилетней девочки.       Сон быстро стал забирать блондинку в Царство Морфея, напрочь игнорируя её желание разобраться со своими думами. Последней мыслью было то, что пока красноглазая не вспомнит, кто она есть — будет приспосабливаться к новому месту жительства и искать способы выжить в незнакомом мире.

Два дня спустя. Лондон.

      Что есть бал? Думаю, многие задумывались об этом, и чаще всего это делали девочки и девушки разных возрастов. Услышав слово «бал», на ум чаще всего приходит большой изысканно украшенный зал в каком-нибудь не менее красивом дворце или, по крайней мере, особняке. Парни и девушки в красивых нарядах самого разного кроя, леди в пышных и ярких платьях, каждое из которых отличалось какой-то своей изюминкой и — куда же без них — утонченная музыка и всевозможные танцы, начиная с вальса и заканчивая мазуркой. Обязательно должны быть светские беседы и общество харизматичных молодых юношей и леди, разделяющих твои интересы. Ну и конечно столы, накрытые всевозможными яствами, так и манящими попробовать хотя бы кусочек.       Однако, к счастью или к сожалению, не всё было так радужно, как представляли себе современное поколение взрослых и детей, а также молодых совсем юные представители молодёжи Викторианской эпохи. Для аристократов бал — это средство достижения цели. У каждого она была своя. Кому-то было важно крутиться в советском обществе, дабы показать себя, мол вот он/она/я — живу и существую! Для кого-то это был способ обзавестись полезными связями, неважно, брак это или дружба. Для кого-то бал был ценным источником информации. В конце концов, где, как не здесь, можно узнать все самые свежие и не всегда правдивые сплетни. Но были и те, кого подобного рода мероприятия не прельщали и были очень утомляющим занятием.       Конкретно сейчас Светская львица Баронесса Анджелина Барнет, в девичестве Даллас, относилась как раз-таки к последней группе. На протяжении долгого времени её преследовали сильные головные боли и своего рода апатия. Не хотелось делать абсолютно ничего: просто упасть на такую уютную кровать и не вставать. От подобного состояния не спасали даже визиты к любимой сестре и её мужу и игры с обожаемым двухлетними племянниками. Впрочем, ей вполне себе удавалось держать лицо на публике и даже весело общаться со всеми, кто к ней подходил. В какой-то момент из обычных светских бесед тема разговора переключилась на благотворительность, чем в последнее время развлекались дворяне. Именно, «развлекались», а не пытались как-то искренне помочь нуждающимся.       — Мадам, что вы думаете по этому поводу? — поинтересовалась стоявшая рядом с ней шатенка в зелёном платье.       Мгновение Баронесса пыталась вспомнить, о чём они только что говорили. Как оказалось, речь шла о том, что в моду вошло брать под своё крыло талантливых сирот и обучать их. Высшее сливки общества находили, как уже говорилось, талантливых сирот и брали над ними опеку. Это не означало полноценное принятие в семью, нет, скорее просто найм работников, которых они сами обеспечивали кровом, едой и образованием, а те остаток жизни посвящали служению принявшей их семье.       — Долг аристократов — заботиться о населении. Я считаю, что каждый дворянин, приютивший сирот, поступил правильно, — всё это было сказано с лёгкой улыбкой и тёплым взглядом. Тем не менее, голос звучал твёрдо, и такой контраст располагал к этой женщине людей, как рабочего класса, так и «высшего».       Слушатели внимали каждому слову и согласно закивали, выслушав ответ миссис Барнет.       — А что насчёт вас, Мадам Рэд? Вы с Бароном не хотите приютить ребёнка? — спросила всё та же шатенка.       В её вопросе не было присущей многим аристократам надменности, только искреннее любопытство. Девушка была ещё довольно юна для всякого рода интриг и потому оставалось в какой-то мере наивной.       Анджелина снисходительно улыбнулась девушке и дала расплывчатый ответ. Впрочем, никто не настаивал, и тема быстро сменилась, однако слова леди надолго засели в голове Баронессы. И правда, почему бы и не приютить ребёнка? Они с мужем уже давно пытаются зачать своё дитя, но никак не получается. Возможно, это послужит решению столь незначительной проблемы. Мадам Рэд любила детей и своих племянников, но хотелось, чтобы был ребёнок, который мог с присущей детям наивностью и любовью назвать её, Анджелину, «мама». Светская львица была уверена, что муж не будет против и поддержит её. В тот же вечер, уже лёжа в своей постели, она приняла решение наведаться в приют, как только выдастся такая возможность.