Надежда умирает последней

"Сладкий вкус ягод и мёда... как же отвратительно это пить," — думал Осаму, выпивая чай. Он пил не потому, что надо, а потому что Чуя приготовил его для него, принёс чай первым ему, а не себе. Излишнее уважение... Или... Нет. Он продолжал пить чай, и время от времени поглядывая на Чую, встречая его взгляд, его глаза начинали бегать по комнате, и он нервно пытался скрыть волнение — что у него получалось ужасно. В отличие от Чуи, Дазай спокойно сидел, думая о черноволосой девушке. О том, как она нежно гладила его по голове на третьем свидании, пока он лежал у неё на коленях. С того момента прошло два года. Сейчас всё было не так. Проблемы Осаму были гораздо серьезнее, чем он представлял. Черноволосая не виновата в этом, но страдать ей всё равно придётся долго... Огромные старинные часы пробили один час ночи. Сколько времени они сидели за столом, молча? Ленивый зевок Чуи заставил его подняться и посмотреть на Дазая. — Тупая скумбрия, из-за тебя мы завтра оба проспим работу, — тихим, но грубым голосом сказал Чуя, немного искривив лицо и злым выражением смотря на любимого. — Допивай чай и пошли спать. — Да-да, как я посмею перечить своему чибику, — игриво и с насмешкой ответил Дазай, чувствуя, как на душе становится тепло. И даже на долю секунды, на миг, он забыл о своих проблемах и смотрел лишь на Чую — его Чую. Такая ответка не понравилась Чуе, что было явным. Но, глядя на его улыбку, он лишь хмыкнул и подошёл к выходу из комнаты. — Тупая скумбрия... — тихо сказал Накахара и вышел из комнаты, оставив Дазая одного. Дазай с ленцой допил чай, оставляя чашку на столе. Его мысли всё ещё блуждали где-то далеко, не в этой Дазай с ленцой допил чай, оставляя чашку на столе. Его мысли всё ещё блуждали где-то далеко, не в этой комнате, не с Чуей. Прошлое тянуло его за собой, напоминая о своих старых привязанностях и боли, но улыбка Чуи была настоящей. Она прогоняла мрак хотя бы на миг. Он поднялся и потянулся, зевнув. Тело затекло от долгого сидения, но его настроение заметно улучшилось. Чуя давно ушёл, оставив свою обиженную реплику висеть в воздухе. Но именно такие моменты и делали их взаимодействие такими уникальными. Дазай медленно направился к комнате Чуи, его движения были тихими, чтобы случайно не разбудить весь дом. Когда он открыл дверь, его взгляд сразу упал на матрас, аккуратно разложенный рядом с постелью Чуи. "Этот парень всегда так трепетно заботится обо мне," — подумал Осаму, невольно улыбнувшись уголками губ. Улыбка сразу угасла, когда он вспомнил, как часто отталкивал эту заботу в прошлом, будучи слишком занят своим внутренним адом. Накахара уже был под одеялом, лежал на спине, пристально уставившись в потолок. Тусклый свет луны, пробивающийся через шторы, подсвечивал его чёткие черты лица. Чуя заметил Дазая, как только тот вошёл, и резко повернулся на бок, показав ему только спину. — О, ты даже сделал мне спальню, Чибичан, — игриво произнёс Дазай, снимая пиджак и не торопясь расстёгивая рубашку. Он явно наслаждался моментом. Чуя сердито буркнул, натянув одеяло выше. — Не переоценивай себя, скумбрия. Я сделал это только потому, что ты бы наверняка свалился где-нибудь в коркоридоре. И мне пришлось бы тебя тащить. Дазай бросил свою рубашку на стул, оставшись в одной тонкой майке. Он подошёл ближе к своей постели и демонстративно тяжело упал на матрас, как будто весь день таскал на себе тонну металла. — Ох, ты всё равно заботишься обо мне, — протянул он, пристально посмотрев на затылок Чуи, — Твоя мягкость однажды станет твоей слабостью. Чуя медленно повернул голову, их взгляды встретились. Несмотря на весь вызов в его словах, глаза Накахары блестели странной теплотой. Но, чтобы не выдать себя, он тут же поджал губы и отбросил одеяло. — Если будешь продолжать, я выкину тебя в окно. — Голос был полный угрозы, но Дазай уже давно научился читать между строк. Границы между игрой и реальностью размывались каждую минуту. Осаму вдруг привстал на локте, наклонившись ближе к Накахаре, словно что-то задумал. — А ты знаешь, как это выглядит со стороны? — медленно произнёс он, игнорируя протестующий взгляд Чуи. — Вот лежим мы тут. Такая милая семейная сцена. Честно, я поражён, Чибичан. Когда ты успел стать таким… уютным? На этот раз Чуя резко сел. Его лицо было пунцово-красным, но взгляд горел гневом — впрочем, это только раззадоривало Осаму. — Дазай, если ты сейчас же не закроешь рот... — Что ты сделаешь? Укусишь меня, как бешеная собачка? — не отступал Дазай, игриво склонив голову набок. Чуя замер, почувствовав, как пульс от возбуждения и раздражения забивает в висках. Ему нужно было срочно сменить тему, но всё в этом человеке сбивало его с толку. И больше всего злило то, что он никак не мог контролировать своё сердце. Это идиот, с его кривой ухмылкой и длинными, красивыми пальцами, всё заполнял своим присутствием, и казалось, его мысли больше никогда не станут прежними. Не найдя, что сказать, Накахара резко выдохнул и снова лёг на спину, демонстративно закрыв глаза. — Ты невыносим, Дазай. Вместо ответа Осаму просто тихо улыбнулся, провалившись на свой матрас и уставившись в потолок. Эта ночь казалась обычной и в то же время важной. Тёплый свет луны, запах Чуи, смешанный с едва уловимым ароматом табака, который пропитал его куртку, всё складывалось в картину, от которой становилось немного легче. Только здесь он мог забыть обо всех травмах и боли. Несмотря на всё, что когда-либо происходило в их жизни, Чуя был его якорем. И хотя Дазай ни за что бы этого не признал, глубоко внутри он ценил каждую ссору, каждый упрёк и даже каждую насмешку. Только так он чувствовал себя живым. На следующее утро было тихо. Чуя спал до позднего утра, обвившись одеялом и скрыв лицо в подушке, пока свет снаружи не прорвался сквозь шторы. Дазай же проснулся раньше, как всегда, в его привычном стиле — с небольшим ускорением, будто его сознание ещё пыталось догнать тело. Он сидел на краю кровати, обхватив голову руками, в этот раз без привычного для него игривого настроя. Странная тишина окружала его, несмотря на привычный комфорт этого места. "Не могу больше её видеть," — подумал Дазай, потирая лоб. Мысли о девушке, Гин, навязчиво вторгались в его сознание. Их отношения затянулись, но его сердце отказывалось следовать логике. Он точно знал, что за день до этого она пыталась поговорить с ним о будущем, а Дазай как раз старательно искал пути, чтобы избежать этой разговорной ямы. Гин не понимала, сколько боли он таил, скрывая правду. Чуя был каким-то образом почти не заметен в этот утренний момент. Несмотря на обыкновенную резкость его характер, он всё-таки доверял ему. Вот уже много лет. В том числе доверял в те моменты, когда на этот доверие полагаться было небезопасно. Дазай надел одежду, излишне не обращая внимания на свою внешность — это не имело значения. То, что его ожидало позже, не требовало ярких нарядов. Набросив пальто на плечи, он взял ключи и аккуратно положил их в карман. Чуя уже проснулся, слышался звук, как он шумно протирал глаза, пытаясь собраться после ночи. Его одеяло было повсюду, как раз одна нога торчала из-под него, неосвежённо. — Ты куда? — на этот раз голос Чуи был менее агрессивным, но в нём по-прежнему чувствовалась та настороженность. Он смотрел на Дазая с явным раздражением на лице, как будто спросил — это последний раз или же им предстоит снова всю ночь подряд бороться с нервами, скрывая свои чувства? — Эм... куда обычно? — Дазай не сразу сообразил, переводя взгляд на часы. Подниматься в шесть утра было привычкой, но этот день обострил чувства до какой-то иррациональной степени. — На работу, Чибичан. Его глаза не скрывали недовольства. Чуя подскочил с кровати и поспешил к его шагам, разглядывая собранного Дазая. И снова почувствовал ту душевную тяжесть — он почти ненавидел, когда его друг уходил таким образом, как будто вовсе не возвращался в следующий раз. — Да ты с ума сошел, давай хотя бы завтрак! — сказал Чуя, с раздражением отталкивая попытки Дазая уже направиться к выходу. «Не уходи, не уходи», — шептал в глубине души. Дазай понял, что Чуя задает вопросы, которые чаще всего могли его преследовать. Как скрыть темную работу в жизнях, через которые они продирались? Как скрыть тот секрет, который всегда висел на этом стенде доверия? Его душа кричала об этом, но никаких истинных ответов не существовало. — Слушай, Чуя, ты же знаешь... Мне нужно идти. Ты как-бы понимаешь. Он действительно предпочитал уходить, не говоря ни слова о тех опасностях, которые он нес в себе как нелегальный посредник в деле наркоторговли для компании. Сил для ещё одной интриги или попытки анализа ситуации у него не было. Чуя подошел к нему и остановил у двери, всё так же не отрывая взгляда. — Ты же говоришь, что всё в порядке. Но ты ненавидишь возвращаться домой. Дазай вновь без эмоций ответил: — У меня нет дома. Это лишь пристанище. Чуя смотрел на него немного дольше, чем обычно. Это было не просто утверждение. Он мог почувствовать неуверенность в глазах друга. Молчание тянулось, и перед уходом Дазай кратко ответил: — Сколько бы мы не пытались, мы не станем счастливыми. Через мгновение он скрывается из виду. И только оставшийся в доме друг знал — для Дазая эта игра уж слишком опасная.