Secrets of the night

С момента, как дверь захлопнулась за вампирами, Ёнджун не мог найти себе места. Находясь в незнакомой квартире, куда в любой момент могут вернуться Кай и его родители или, о чем Джун совсем не хочет думать, их враги, чтобы забрать его как пищу или наживку, заманить его Кая и убить. Та мысль, что привиделась ему в пьяном бреду всё еще обвивала сердце тревожными цепями и беспокоила рассудок, позволяя страху пробираться под кожу противными мурашками. Ёнджун очень боится потерять Кая, ведь без него жизни уже не будет. Как и не было до его появления. Отсчитывая минуты и меряя шагами квартирку, Джун не знал, чем себя занять. Пожарить мясо? Но Каю нравится, когда оно еще горячее. И Тэхену вроде тоже понравилось. Рассортировать кровь по группам и резусам? Кай ведь предпочитает вторую положительную, ссылаясь на то, что она более сладка, чем все остальные. Но он не знал, что предпочитают Тэхен и Субин. Возможно стоит подготовить медикаменты? Но с учетом регенерации вампира, нужны ли они будут? Не смотря на это, Ёнджуну всё же надо было чем-то занять руки, чтобы было меньше беспокойных мыслей в голове. Облазив все ящики и полочки в квартире, он смог найти только небольшой моток бинта, меньше половины бутылька с перекисью и пару мелких огрызков ваты. Этого явно было мало. Вспоминая, что Кай настрого запретил ему покидать квартиру, Ёнджун всё же посмотрел по картам ближайшую круглосуточную аптеку, благо она находилась в том же доме, но с другой стороны. Ничего опасного, просто зайти за дом и тут же вернуться с пакетом медикаментов, так ведь? Он оделся, накинув на голову капюшон и замотавшись, кажется почти полностью, шарфом, выдохнул и открыл дверь. Дождь и грозы в декабре большая редкость, будто сама природа подсказывала, что вампиры вышли на охоту, оглушая громом всё вокруг. Ледяные капли били по куртке и лицу, не смотря на плотно повязанный шарф, ветер пробирал до косточек и кажется, что вода тут же замерзала, оказываясь на куртке. Двигаться в такую погоду было очень тяжело, но всё же он дошел до аптеки. Колокольчик прозвенел над дверью, оповещая фармацевта о появлении нового посетителя. Маленькая худощавая женщина вышла из-за угла, бормоча себе под нос «кого принесло в такую ужасную ночь?», но завидев Ёнджуна расплылась в улыбке. — Что тебе, милый мальчик? — словно мама она оперлась о стол, завороженно разглядывая черты лица Джуна. Но стоит ему перечислить всё необходимое в нужном количестве, как женщина напрягряглась и тут же побежала собирать медикаменты. Она предлагала всё новые обрабатывающие средства и Ёнджун соглашался, вспоминая название мазей и таблеток, которыми его кормили, когда он возвращался с работы на грани смерти. — Надеюсь этого хватит и ничего страшного не произошло, — женщина после оплаты, протянула Джуну пакет. Он поклонился, попытался улыбнуться, но фармацевт всё равно не увидела из-за шарфа, и выбежал из аптеки, вновь встречаясь с ледяным дождем и ветром. Почти дойдя до нужного подъезда, ночную тьму разрезал яркий свет молнии и сразу же за ним последовал оглушающий и содрогающий все нутро от силы природы гром. Ёнджун присел на корточки, не в силах выдержать этот грохот, что сотрясал даже землю, и лишь когда тот сошел на нет, бросился в дом, скорее забегая внутрь подъезда. Сердце колотилось бешеным ритмом, отзываясь эхом у старых стен дома. Стоять на одном месте долго нельзя, поэтому Джун оторвался от стены, заставляя ноги двигаться дальше, вперед, выше. Бежать на восьмой этаж тяжело, легкие горят, ноги подгибаются, в глазах всё плывет, но останавливаться нельзя. Вдруг Кай и Тэхен вернулись? Вдруг с ними что-то случилось? Шуршание пакета и тяжелое дыхание отражается от стен, когда Джун, наконец, достигает двери их временного убежища. Руки дрожат и ключ не сразу попдает в замочную скважину. Один поворот. Второй. Дверь открылась чуть не снося Ёнджуна с ног от сквозняка и следующего за ним леденящего душу ветра. Он закрывает дверь за собой с усилием и тут же проворачивает замок. Держит пакет при себе и, не раздеваясь, бежит осматривать квартиру. На кухне его встретила огромная дыра в стене, порывистый ветер и Кай с Тэхеном на спине, лежащие на полу. Ёнджун тут же роняет пакет с грохотом множество бутылочек и тюбиков мази в нём, и бежит к вампирам, аккуратно переворачивая Тэхена, чтобы он лежал отдельно. Руки пачкаются в крови, когда он тянет за водолазку, удивляясь, что та так спокойно съезжает с тела. Переворачивая Кана на спину, Джун сдержал тошноту от увиденного, кажется, слишком глубокого пореза на груди и животе. Рана уже не кровоточит и заживает, но слишком медленно. Он понимает, что всё плохо и тянется к пакету, вытаскивая заживляющую мазь и почти весь тюбик выливает на края раны, в надежде, что она хоть как-то поможет. Отрывает кусок ваты и размазывает белую мазь, перемещая её и на саму рану. Тэхен зашипел, открывая глаза. Взгляд полный страха, но как только он увидел Ёнджуна, расслабился, позволяя парню и дальше обрабатывать рану. Закончив с Тэхеном, Джун тянется к Каю, но тут же одергивает руки, замечая раны на спине. Они похожи на ту, что у Тэхена на груди и животе, но меньше по размерам и их больше. Они так же все ещё не затягиваются, хоть кровь не идет, но дыры в теле глубокие. Слезы потекли по щекам, Ёнджун аккуратно коснулся плеча Кая, нежно провел рукой по белым волосам. — Джуни, — слишком тихое, чтобы услышать за воем ветра, но парень слышит, — прости. Мы не смогли…. — Не надо, не сейчас, — Ёнджун стирает слезы с подбородка, — как тебе помочь? Что надо делать? — Я, — Кай вздыхает тяжело, болезненно, — я не знаю. Хен сказал, что это мертвая кровь не дает моей регенерации работать. И Субин … — Мертвая?.. — Ёнджун шепчет себе под нос, уже не слушая, что ему говорит Кай. Он замер на месте, вспомнив, как тетушки из клуба в детстве рассказывали ему сказки на ночь и учили письменности и чтению по этом же книгам. В одной из этих сказок, как раз говорилось про живую и мертвую воду: «В одном невиданном королевстве дворяне выпустили приказ, в котором говорилось, что в связи с приближающейся смертью короля, необходимо отыскать ранее невиданную «живую воду», о которой ничего не было известно и пообещали баснословные богатства тому, кто сможет привезти хотя бы один полный бокал такой воды. Многие герои, смельчаки и даже простые деревенские отправились в путь, дабы отыскать невиданное. Но лишь в узких кругах, где обитал мальчик Гин, ходила небылица о чудотворной воде. Он знал ее наизусть, каждый день читая написанные на бревне слова за коровником одного из купцов. И вот этот купец вызвал Гина к себе и приказал отправится в путешествие за «живой водой». Мальчик безропотно согласился и перед уходом, вновь прочитал написанное на бревне и порубил его в мелкие щепки и сжег в костре, дабы никто более не узнал о том, что знает он. Гин отправился с рассветом следующего дня, следуя указаниям «за тремя горами на востоке, за тремя болотами на западе, за тремя лесами на севере, за тремя полями на юге, в пещере, что спрятана от глаз прошенных за девой, что роняет слёзы, течет неведома вода. Вытекая из трех морей, озер и болот, омывая камни тысячелетних гор, питая собой многовековые деревья, даруя жизнь журчит ручей. Но стоит ему коснуться глади воды, что под ним, как все живое умирает — горы превращаются в песок, который омывают моря и озера, деревья гниют, становясь удобрением для растений». Путь его был долгим и опасным, но так же он повстречал многих добрых людей и сказочных существ, что помогли ему найти верную дорогу и подавали дары в знак благодарности за его доброту и спасение. И так он смог добраться до последнего поля, но вот не задача «девы, что роняет слезы» нигде не было и Гин принял решение переночевать на одной из полян, недалеко от одинокой плачущей ивы, что росла посреди бескрайних полей. Он разложил плотную ткань на высохшей траве, что подарила ему одинокая старушка, подвергшаяся гонениям группы разбойников. И не смотря на палящее солнце, ткань была холодной и дарила свежесть. Когда Гин захотел есть, он достал из своей сумки небольшую коробочку и, пожелав несколько красных яблок, достал из неё фрукты. Эту коробочку подарила ему русалка у второго моря — бедняжка застряла в сети рыбака, что оставил её высыхать на палящем солнце, а мальчик вовремя разрезал плетенные сети и отнес девушку в воду. Дождавшись, когда та придет в себя, Гин спросил дорогу и собрался было идти дальше, но русалка его задержала, вручив «волшебную коробку». Так Гин смог расслабися, прилег на ткань и, разглявая облака, стал думать, что же ему делать дальше. За размышлениями мальчик не заметил, как уснул и проснулся лишь, когда звездное небо окружало поле, под ним была теплая ткань и слышались редкие капели и тихие женские вздохи. Гин подорвался, оглядываясь и взывая к девушке, что плачет, пока не понял, что звуки доносится совсем рядом — с тонких листьев ивы, чьи ветки тряслись, словно плечи плачущей девушки, стекала вода, будто роса, что собиралась при рассветных сумерках. Подул легкий ветерок и Гин увидел сквозь листву блики темной воды, окруженной песчаными берегами. Мальчик собрал свои вещи в сумку, накинул ткань на себя и ступил за листву. Ткань в мгновения ока промокла до нитки и застыла, словно окаменевшая. Тот сбросил с себя груз и двинулся дальше, ступая по зыбкому песку и утопая по щиколотку в нем. Чем ближе он был к текущему ручью, тем больше утопал в песке, проваливаясь почти по поясь вниз. И тогда он вновь достал коробочку, пожелав две длинные дощечки и пару веревок. Еще в деревне, его научили одной хитрости во время зимы, как передвигаться после снежных бурь, что если встать на большую дощечку, то проваливаться под снег не будешь. Гин привезал себя к доскам и дальше скользил по песку, двигаясь быстрее. И так он смог дойти до ручья, что тек, словно оплакивая саму жизнь. Гин достал из сумки чашу, что дал ему купец, и подставил под ручей, вспоминая, что лишь эта вода считается живой. Но как только несколько капель собрались вместе на дне чаши, вода почернела и металл медленно стал рассыпаться рыжими обломками ржавчины прямо в руках мальчика. Тот отбросил чашу и принялся рыться в сумке в поисках третьего и последнего подарка. То была стеклянная круглая ваза, что протянула ему девочка в чаще леса. Она появилась там, словно из неоткуда выбежав из-за дерева с вазой в руках. Девочка смеясь подбежала к Гину и протянула вазу ему в руки. Она не сказала ни слова и вновь, будто по волшебству, исчезла из одним другим деревом. Мальчик подставил вазу под ручей с опаской, но вода, попав внутрь не скапливалась на дне, а продолжала течь по кругу. И тогда Гин понял, что живая вода может остаться живой лишь пока течет, поэтому никто и не мог достать её. Ведь скапливаясь воедино, вода останавливала своё течение и становилась мертвой, уничтажая всё к чему прикасается.» — Живая кровь? — Ёнджун коснулся шеи, прочувствовав собственный пульс, — Кай, укуси меня. — Что? — вампир опешил, прекратив свой рассказ. Он сквозь стон боли поднялся на руках, присев напротив Ёнджуна, и коснулся его шеи, там же где парень отсчитывал удары сердца, — Джуни, я не могу, это противоречит всему! — Хюка, — Тэхен подал голос, медленно поворачивая голову в их сторону, — Ёнджун прав. Лучшим лекарством для тебя сейчас будет кровь из живого человека. Когда я проводил исследования, на основе данных, что давал мне Субин, не было лучшего варианта избавления от действия мертвичины. — Хен, но как же… — Я знаю что ты изменился. Уж сейчас ты точно не будешь бросаться на первого встречного, — Тэхен поднял взгляд к потолку, отворачиваясь от парней, — кусай. Ёнджун двигается первым, медленно, аккуратно, стараясь не задеть раны, садиться на колени к Каю. Он видит растерянность во взгляде, отрицание, поэтому сам кладет руки Кая на свои плечи, двигается ближе и целует. Целует медленно, словно вот-вот разгонится и это будет самый жаркий поцелуй, который он мог подарить Каю. Джун замечает белые волосы и алые глаза, когда отстраняется так и не продолжив. Чувствует на языке солоновато-железный привкус крови, видимо из губы, что он так отчаяно терзал, пока обрабатывал раны Тэхена, безуспешно пытаясь остановить слезы. Алые глаза заглядывают в душу и Джун сглатывает ком в горле, отклоняется совсем немного и улыбается маняще, открывая шею и плечи. Он знает, что будет больно. Но он знает, что это Кай. Он готов. Вампир легонько толкает вперед, придерживая голову, кладет Джуна пол и впивается жарким поцелуем, желая получить больше. Енджун отвечает на поцелуй с тем же рвением, подаваясь всем телом к любимому холоду. Понимает что хочет, понимает что возбужден, понимает, что плохо в такой ситуации хотеть партнера. Понимает, что он никого и никогда не желал. Понимает, что желает Кая сейчас, прямо здесь, внутри. И не важно, что Тэхен рядом. Он тихо стонет в поцелуй, трется о ногу и хочет большего. Кай отстраняется, кротко чмокнув на последок, ведет носом по шее, втягивая воздух. Ёнджун не видит, что тот делает и как сейчас выглядит, но слышит. Слышит, как Кай, кажется, облизывается, а после ведет языком по шее, пуская электрические разряды по телу, вновь выбиваея тихий стон из пухлых губ. Кай кусает на пробу передними зубами, будто спрашивает можно ли. Джун обнимает его, поглаживая по голове и цепляясь за влажную водолазку, сжимая ту в кулаке. Призывно давит на голову, вытягиваяя шею, снова чувствует дыхание на влажной коже, снова чувствует язык, снова чувствует клыки. Боль. Невыносимая боль, смешивается с вожделением. Ёнджун кричит, прижимается ближе и понимает, что ближе уже некуда — Кай сам его прижимает к полу, давит коленом на пах, ведет рукой под кофту, сжимая бок, и пьёт. Ёнджун стонет извиваясь, ему хорошо, он цепляется за плечи Кая, пока тот вдавливает его в пол жесткий и холодный. Джун хочет большего, толкается бедрами, стараясь развести ноги, но у него не получается — Кай слишком крепко его держит, сдерживая его. Джуну жарко, словно во венам течет лава, а не кровь, он мечется между обжигающе холодным каем и невыносимо холодным полом. Боль распростроняется по всему телу вместе с жаром и возбуждением. Они усиливаются от каждого движения языка на шее, от каждого глотка, от каждого рыка Кая, от каждой его хватки и каждого движения. Ёнджун не выдержит такого напора, ему слишком нравится. Вампир зализывает две кроточащие точки, стараясь остановить кровь. Получается плохо и он тянет к себе пакет с медикоментами, вытаскивает вату и прикладывает к ранкам. Он обеспокоенно смотрит на тяжело дышащего Джуна, стирает каплю крови с уголка губ и нежно целует. — Ты в порядке, — Кай оглаживает скулу Джуна большим пальцем, — все хорошо? — Более чем, — Ёнджун дышит тяжело, стараясь успокоить сердце и редкие судороги ног от окончания, и отводит взгляд, лишь бы Кай не понял, — все хорошо. м-мне даже понравилось. — он забирает вату у Кая прижимая ее сильнее к ране, — иди, тебе пора. Спаси Субина и возвращайся. Я буду тебя ждать. — Хорошо, Джуни, — Кай целует нежно, кротко, будто обещая, что это поцелуй продолжится, когда они останутся на едине, — я скоро вернусь, но теперь уже с Субином и без травм, — он вновь наклоняется отодвигая руку Джуна с ватой, слизывает пару капель крови и шепчет, — твоя кровь невероятно вкусная, как я и думал. Ёнджун задрожал от шепота и хотел было притянуть к себе Кая обратно, вжаться в него, не отпускать, хотел слиться с ним воедино. Но его уже не было рядом с ним. Он уже ушел. Остался лишь холодный пол и холодный воздух, что обжигал разгоряченную кожу. И вот Джун уже отдышался, но жар не спадал, хотелось раздеться. Но он понимает, что нельзя. Оставалось лишь терпеть этот жар и постараться найти жаропонижающее. Но для этого надо встать. Ёнджун, продолжая держать вату у шеи, постарался подняться и как только принял сидячее положение, боль пронзила все тело лишаяя его возможнолсти дальше двигаться. Он упал обратно на спину и закричал, не в силах справится с этой болью в тишине. — Ёнджун? — Тэхен поднялся с пола, его раны зажили уже давно, но он не подавал виду, оставив всё как есть, чтобы не смущать молодых, — Ёнджун ты в порядке? Тэхен включил свет в комнате, осматривая сначала погром, что они устроили, выломав стену, а после подошел к Джуну. Тот уже не кричал. Не двигался. Лежал без сознания. Рука, что держала вату у шеи упала, показывая абсолютно чистую кожу, без единого намека на шрамы от укуса.