На службу адову!

Джун сидел на краю деревянной скамьи, упершись локтями в колени и сцепив пальцы так крепко, что костяшки побелели. Его взгляд был устремлён на свечу, горящую у алтаря. Пламя слегка дрожало, словно отражая его внутренние сомнения. Церковь была пуста, только звук лёгких шагов Докчи нарушал тишину. Он маячил перед глазами последние минут двадцать после ухода нежданных гостей в виде ангелов. И за это время они оба не проронили ни слова, каждый думая о своем. — Ты слишком напряжён, святоша, — пробормотал демон, лениво опираясь на одну из колонн. — Слишком много думаешь. Это плохая привычка для человека, который работает с теми, кто постоянно лжёт. — Забавно слышать это от тебя, — отрезал Джун, не отводя взгляда от свечи. — Ты и сам ничего, кроме лжи, мне не говорил, как оказалось. Священник был напряжен, брови нахмурились и лицо казалось непроницаемым. Докча замер, его ухмылка слегка померкла. Он не сразу ответил, что было непривычно для демона. Джун поднял голову, чтобы перевести взгляд на стоящего демона. — Ну и? — продолжил священник, его голос был низким, почти шепотом. — Сколько ещё ты собираешься скрывать? Сколько раз ты собираешься использовать меня, Докча? Демон вздохнул и сел на другую сторону скамьи. Он сцепил пальцы перед собой, наклонившись вперёд. Его глаза блеснули чем-то странным — смесью раздражения и даже печали. Воспоминания о его не таким уж далеком прошлом явно тяготили его. — Ты хочешь правды? Хорошо, — сказал он. — Только запомни: правда не делает жизнь легче. Джун молча ждал, напряжение в воздухе нарастало. Ему нужна была правда, он уже устал о постоянной лжи и того, что его жизнь оказалась не в его власти. Это было несправедливо. И это бесило. — Да, я тебе лгал, — начал Докча. — Я лгал о том, зачем я здесь. Лгал о том, почему я тебе помогаю и даже о себе. — О, это ты про ту новость, что был ангелом? — Джун саркастически вскинул бровь. Докча ненадолго замолчал, его взгляд устремился куда-то в сторону, как будто он размышлял, стоит ли говорить дальше. Было понятно, что разговор давался ему тяжелее. Объясняться всегда тяжело, особенно, когда это задевает личные вопросы. — Я не всегда был таким, каким ты меня знаешь, — сказал он наконец. — Да, когда-то я был ангелом. Не самым великим, конечно, но достаточно близким к небесам, чтобы видеть их изнутри. Джун замер, не в силах поверить в услышанное. А Докча поднял голову, оглядывая витражи со святыми с некоторой долей тоски, которую поспешно скрыл. Он не позволял быть себе уязвимым. И не будет позволять. Не тогда, когда все идет наперекосяк и когда ему нужно быть сильнее как никогда. — Святая святых значит? Докча усмехнулся, но его улыбка была горькой. — Да. И знаешь, что самое смешное? Я был тем, кто даровал твоим родителям шанс родить тебя. Эти слова прозвучали как гром среди ясного неба. Джун почувствовал, как холод пробежал по его спине. Неужели все было продумано настолько хорошо? — Что? — прошептал он. — Твоя мать… — Докча чуть прищурился, его взгляд стал мягче, чем обычно. — Она была бесплодна. Я был тем, кто, по просьбе других, сошёл на землю, чтобы дать твоим родителям надежду. Чтобы даровать им чудо. В этом мире редко бывает такая искренность, когда два человека, чисто любящих друг друга, хотят создать то, в чем будет вся их суть. В то время я даже вдохновлялся тем, какие эмоции могут испытывать люди в такие моменты… — сказал демон, хотя внешне казался немного другим, когда речь зашла о его прошлом, как ангела. В нем будто все еще была частица света. — Ты… Ты хочешь сказать, что… — Да, святоша, — перебил Докча, его голос стал резким. — Ты живёшь только благодаря мне. Молчание стало почти осязаемым. Джун почувствовал, как его разум цепляется за эти слова, пытаясь понять их значение. Все начало складываться в более ясный пазл. Оставалось сложить каждую крупицу верно, чтобы знать, как действовать дальше. — Почему ты мне это говоришь сейчас? Почему не раньше? Докча рассмеялся, но в его смехе не было радости. Только ядовитая горечь, что могла бы прожечь глотку насквозь. — А что бы это изменило? Ты бы всё равно считал меня мерзким демоном, который лишь использует тебя. Разве не так? — насмешливо спросил демон, глянув прямо в глаза священнику. — Почему ты был изгнан? — резко спросил Джун, игнорируя его слова. Ему нужно было больше информации о том, кем мог бы считать хотя бы союзником в этой ситуации. Хотя это можно было бы назвать скорее партнерством. Докча резко встал, пройдясь по проходу между скамьями. Его фигура выглядела тёмной и угрожающей на фоне свечей. За окнами начало темнеть из-за того, как сгущались тучи. Конец осени удручала только сильнее. И казалось, в церкви было прохладнее, чем утром на службе. Демон окинул взглядом священное место и скривился от презрения. — Потому что они хотели избавиться от меня, — бросил он через плечо. — Без причин. Без объяснений. Я был неудобен. Всё так просто. — Этого не может быть, — Джун встал, глядя на него с недоверием. — Ангелов не изгоняют просто так. Докча остановился, повернувшись к нему. Его глаза сверкнули чем-то почти болезненным. Раз Джун хотел правды, он ему даст во всех смыслах, чтобы тот понял истинную суть вещей и происходящего, в котором они увязли. — Ты всё ещё думаешь, что они безупречны? — он усмехнулся. — Я нарушил правила, Джун. Не потому что хотел. Просто… сделал то, что считал правильным. Но на небесах это неважно. Там нет места тем, кто задаёт вопросы. — Что ты сделал? Докча отвернулся, его плечи напряглись. Кулаки сжались сильнее, и он тихо вздохнул. Даже плечи опустились, пока он собирался с мыслями. Он ни с кем не говорил о падении, даже в аду считали, что он был демоном изначально. Настолько грязно он работал там, в аду, чтобы быть своим среди чужих. — Я попытался защитить одного из своих… «братьев», — сказал он тихо, не вдаваясь в подробности. Джун почувствовал, как его сердце сжалось. Он не мог поверить, что Докча, которого он знал как циничного и язвительного демона, когда-то был кем-то, кто хотел спасти другого. Это не укладывалось в его голове. — Почему ты тогда помогаешь мне? — наконец спросил он. Докча посмотрел на него долгим взглядом. — Потому что, возможно, ты — единственная моя возможность искупить всё это. Или доказать, что я был прав. На мгновение в церкви повисла тишина. Только пламя свечей продолжало тихо трепетать в полумраке. — Но запомни, святоша, — добавил Докча, его голос стал холодным. — Я не буду просто следовать за тобой. Мы с тобой работаем вместе. Но если ты станешь угрозой… я не позволю тебе уничтожить то, что я всё ещё хочу спасти. Джун не ответил. Его мысли были хаотичны, как и чувства. Он посмотрел на витраж с архангелом Михаилом, сражающимся с драконом, и почувствовал, как эта картина обретает новый смысл. Изначально Докча был марионеткой, которую послали, чтобы дать благословение. В итоге в нем самом была какая-то сила, явно дарованная тем, кому это было нужно. Что не нравится ни одной из сторон. Кто же играется ними на таком уровне. Внутри все похолодело от догадок, одна была безумнее другой. Однако его интересовало еще кое-что, и он обдумывал то, как спросить об этом. — Если мы работаем вместе, то никакой лжи, Докча. Больше ничего скрытного, понял? — сказал священник и глянул на демона. — Что тебе, что мне: нам двоим некому больше довериться в этой ситуации. Тишина вновь накрыла церковь, нарушаемая лишь треском свечей у алтаря. Докча молчал, присев на место, его взгляд был устремлён в пустоту, а пальцы постукивали по деревянной скамье, будто он обдумывал что-то важное. Весь этот разговор открыл его, чего он не любил. Раскрываться и доверять. Ему уже хватило ножей в спину. Джун, наконец, оторвавшись от своих мыслей, поднял голову и устремил взгляд на демона. Ему хотелось узнать больше, даже если ответы могли причинить ему ещё больше тревоги. — Докча, — произнёс он, его голос звучал глухо, как будто вопрос застрял у него в горле. — Можешь рассказать подробнее о том, что было тогда? Демон на мгновение замер, его пальцы перестали стучать, а взгляд стал более напряжённым. Он поднял голову, словно собирался ответить, но вместо этого просто ухмыльнулся, криво и немного устало. — Ты правда хочешь это знать? — спросил он, его голос был низким и тихим, почти шёпотом. — Думаешь, это что-то изменит? — Да, я думаю, это важно, — ответил он твёрдо. — Ты был ангелом, который даровал моей матери шанс родить меня. А теперь ты — демон, изгнанный за то, что сделал… что именно? За спасение кого-то? За такое вряд ли изгоняют. Докча усмехнулся, но в его глазах не было ни намёка на привычное веселье. Он отвернулся, глянув в сторону окна во внутренний двор. На улице уже шел дождь, который грозился стать только сильнее. — Ты действительно любопытен, святоша. Наверное, это одна из причин, почему они выбрали тебя, — проговорил он. — Что ж, слушай. Он повернулся к Джуну, его лицо стало жёстким, как будто он вернулся к тем самым моментам, которые пытался забыть. — Я был… глупцом, наверное. Идеалистом. Верил, что каждый имеет право на второй шанс, что даже среди нас, ангелов, должны быть сострадание и справедливость, — он усмехнулся, но это была горькая, почти саркастическая улыбка. — Вот только небеса не терпят тех, кто задаёт слишком много вопросов. — Что ты сделал? — спросил Джун, чувствуя, как внутри него нарастает напряжение. Докча глубоко вдохнул, и его взгляд на мгновение стал пустым, будто он вернулся мыслями в то время. — Один из нас… один из наших «братьев»… был обвинён в том, что нарушил волю Господа, — начал он, его голос был ровным, но в нём ощущалась скрытая боль. — Он ослушался приказа. Ничего особенного, всего лишь попытался спасти человеческую жизнь, которая, по мнению наших, была «не заслуживающей» спасения. Человек должен был умереть, но он спас больную девушку, что все молилась и молилась о том, чтобы все закончилось. Джун нахмурился, внутри будто что-то дрогнуло. Перед глазами он уже представил почти подробную картину. Это было несложно, учитывая, сколько людей приходят в церковь, чтобы помолиться за кого-то или за себя самих, чтобы достучаться до небес и взмолить о чуде. — И что? Его наказали? Докча посмотрел на священника, и в его глазах появился проблеск ярости. — Наказали? — произнёс он с насмешкой. — Нет, они собирались уничтожить его. Полностью. Стереть из существования. Ведь это проще всего, правда? Зачем разбираться в причинах или мотивах? Проще уничтожить «ошибку». — Так вот оно что. Ты пытался его спасти? Влезть в решение тех, кто выше? — тихо спросил Джун. — Да, — коротко ответил Докча. — Я выступил против решения. Пытался остановить их. Молил, чтобы ему дали шанс… но меня не услышали. Или не захотели услышать. Они сказали, что моя настойчивость — это знак слабости. Что я позволил человеческим эмоциям затмить свой разум. И знаешь, что случилось? Джун внимательно слушал, не перебивая, хотя его сердце билось всё чаще. Каждая деталь давала ему снова убедиться о том, что никогда не существовало двух сторон. Всегда была чертова серая мораль. — Меня изгнали, как и его, — Докча усмехнулся, но его голос дрогнул. — Только ему, в отличие от меня, не дали шанса на выживание. Я остался… в аду. А он исчез. Навсегда. Тишина в церкви стала почти невыносимой. Джун смотрел на демона, чувствуя смесь жалости и непонимания. — Ты пошёл против небес ради него… и они просто выбросили тебя? — Они избавились от меня, потому что я был неудобен, Джун, — произнёс Докча, глядя прямо на него. — Я задавал слишком много вопросов. Слишком много думал. Они не терпят таких. На небесах не место сомнениям. У вас… у людей все действует также. Нигде не любят тех, кто хочет знать правду. — Но ведь ты хотел спасти своего одного из ангелов. Ты сделал то, что считал правильным… — И именно за это я и был наказан, — перебил его Докча, его голос стал резким. — Небеса не интересуют твои «намерения». Их интересует порядок. Их порядок. Джун на мгновение замолчал, переваривая услышанное. — Теперь понятно, почему ты их так ненавидишь, — наконец сказал он. Докча засмеялся, но в его смехе не было радости, лишь холод. Демон покачал головой и тяжело выдохнул, словно пытаясь собраться с мыслями. — Ненависть — слишком слабое слово для того, что я чувствую, святоша, — сказал он. — Ирония в том, что я всё ещё пытаюсь доказать, что был прав. — Доказать? — переспросил Джун. — Что второй шанс нужен. Но не таким ублюдкам как они. И я считаю, что твоя сила была дана не этими напыщенными индюками, а тем, кому действительно нужен порядок, что был когда-то очень и очень давно. И раз все эти запутанные пути привели нас к этому, то мы должны работать с этим уже на своих условиях. С этими словами он поднялся с места и направился к выходу, оставляя Джуна одного в гнетущей тишине церкви. Священник посмотрел на витраж архангела Михаила и почувствовал, что находится на краю чего-то большого, опасного… и неизбежного. Но он был наполнен решимости на этот раз. Если в его руках есть сила, то он воспользуется ею так, как посчитает нужным для безопасности и защиты тех, кто не в силах позаботиться о себе сам. Джун Хек повернул голову к выходу, двери были открыты. Демон ушел, а дождь лил, как из ведра.