На службу адову!

Тишина в комнате казалась плотной. Она проникала в уши, становясь навязчивым звоном, от которого невозможно было избавиться. Воздух внезапно стал тяжёлым, застоявшимся, словно комнату не проветривали годами. Каждый вдох давался с трудом, грудь сдавливало, как будто кто-то невидимый давил на неё изнутри. Пламя свечей застыло, будто испугавшись шевелиться. Оно отбрасывало слабые, искажённые тени, будто оживившись. Тени шевелились вокруг, насмешливо ожидая, когда их заметят. Тёмные стены комнаты нависали, сжимаясь всё сильнее, как железные решётки, запирающие разум в гнилой клетке. Из угла донёсся тихий шёпот, едва различимый, но от него пробежал ледяной озноб по коже. Джун Хёк пытался игнорировать, но звук усиливался, будто дразнил. Его глаза не отрывались от сидящей на кровати девушки, но внезапное дрожание стекла за спиной заставило его обернуться. Он быстро взглянул на отца Кристофера, чьё лицо побелело, как у мертвеца. Казалось, священник боролся с самим собой, чтобы не отвести взгляд. Ю крепче сжал распятие, оно оставило болезненные следы на ладони. Молитва застряла в горле, но он заставил себя сделать вдох, прошептав тихую молитву, и перекреститься. Затем Джун Хёк перевёл взгляд обратно на Лили. Девушка сидела неподвижно, её руки лежали на коленях, но в этом было что-то неестественное для живого человека. Казалось, её тело застыло, словно она была куклой в руках изощренного кукловода. Пламя свечей вдруг замерцало, будто их задуло невидимое дыхание, а затем резко вспыхнуло, отбрасывая по стенам зловещие, рваные тени. — Мы здесь не одни, — тихо сказал отец Кристофер, его голос едва слышно дрожал. — Ты думаешь, это твоё место, святоша? Думаешь, что сможешь победить? — подал голос стоящий Докча, все стоя на месте и наблюдая за происходящим с интересом. Его глаза устремились на тело Лили, он все видел. Теперь, когда жуткая тварь внутри девчонки проявила себя. Треск. Негромкий, но резкий, будто лопнула нитка. Джун Хёк огляделся в поисках источника звука, но ничего не заметил. Он сделал шаг ближе к кровати, осторожно поднимая распятие и тихо произнес: — In nomine Domini Patris et Filii et Spiritus Sancti… Он поднял руку и перекрестился, глядя на сидящую девушку. Отец Кристофер тихо повторил, держа в руке молитвенник и раскрыв его на месте, где между страниц лежала потертая закладка с инициалами церкви, при которой он служил. Он издал тихий вздох и начал читать молитву, его голос был тихим. Морщинистая рука, крепко держащая крест, подрагивала. Распятие было направлено в сторону Лили, сидящей на месте. И вдруг голова девушки резко дёрнулась в сторону, будто кто-то дёрнул её за волосы. Её лицо было бледным, а глаза, закрытые до этого момента, открылись медленно, с жуткой размеренностью. Зрачки были полностью чёрными, отражая мерцающее пламя свечей. Даже вены вокруг глаз стали темнеть, разум Лили был полностью захвачен. «Что же за тварь внутри неё?» — подумал Джун Хёк, ощутив долю волнения и страха, но старался не подавать виду. Он не первый раз присутствовал на экзорцизме, чтобы давать демону повод повлиять на него. Отец Кристофер едва держался. Его руки заметно дрожали, но он не останавливался, продолжая читать молитву. Однако слова звучали всё тише, словно тьма в комнате заглушала их. — Заткнись, старик, — прозвучал хриплый голос из уст девушки, который нельзя было назвать человеческим. И послышался смех. Издевательский и жуткий. — Лучше бы ты пошел на пенсию, чем пришел сюда. Твоя задница уже достаточно иссохла. Докча хмыкнул на эти слова, оценив слова и саму атмосферу. Все это казалось ему веселой вечеринкой с участием святой силы. Он ощущал эмоции священников и упивался тем, что происходило. Для него этот демон был обычной пылинкой, однако что-то в этой одержимости казалось странным. Его глаза метнулись в сторону угла, где также валялись бумаги с символами. Где-то он их уже видел. Пока Кристофер продолжал ритуал экзорцизма, воздух наполнился странным запахом. Резким и горьким, словно сера смешалась с горелым воском. Джун поморщился, но заставил себя не обращать на это внимания. Он был готов подстраховать Кристофера в любой момент, а вот демон забавлялся, испуская грязные и безжалостные сквернословия в сторону священнослужителей. Старый святой отец перевернул страницу, хотя знал слова наизусть, но не мог позволить себе прерваться. Но продолжить ему не позволили. Ю ощутил резкий поток темной силы, а Кристофер отлетел спиной назад. Его затылок ударился головой о кирпичную стену, заставив его отключиться мгновенно. Тело Лили начало неестественно извиваться с громким хохотом. — Ну нахер… — проговорил Докча, увидев внезапный поворот событий, глянув на старика. Сила, что он ощутил, была иной. Более темной и грязной. И он начал догадываться, что происходило. Телом завладела не только жалкая муха, но и улов покрупнее. — Отец! — Джун Хёк чуть не подался вперед, чтобы подойти к лежащему пожилому мужчине, но не мог позволить себе это сделать. Ему нужно было завершить это безумие любой ценой. Ю держал распятие на расстоянии вытянутой руки и начал обходить кровать, продолжая молитву и услышал хруст ломающегося локтя правой руки Лили, что выгнулась в обратную сторону. Джун Хёк скривился, давно он не слышал подобных звуков со времен военной службы. — Ты думаешь, что сможешь меня остановить? — голос стал искаженнее, словно говорили сразу несколько голосов. Крест в руках Джуна слегка нагрелся, и он почувствовал, как по лбу стекает пот. Он не выпускал распятие, чувствуя, как кожу начало жечь, медленно оставляя ожог. Ю ощутил запах своей горелой плоти. — Во имя Господа, покажи свою истинную сущность! — резко произнёс он, сжимая распятие сильнее. — А у тебя есть яйца… — сказал Докча, заметив, как воспрял дух Джун Хёка. В глазах мелькнула слабая доля уважения, но также резко и пропала. Он кинул взгляд в сторону одержимой. — Однако твои тысячелетние молитвы не помогут. Тело Лили выгнулось так сильно, что её позвоночник издал оглушительный хруст. Её голова дёрнулась вперёд, и она с ужасающе медленной усмешкой посмотрела прямо на священника, стоящего перед кроватью, что уже была в беспорядке. Вещи вокруг с шумом попадали на пол. Полки, шкафы и распятия, ранее лежавшие на полках и подоконнике, разлетелись в стороны. Ю вовремя уклонился, в него чуть не влетела дверца шкафа. Он тревожно обернулся на лежащего без сознания Кристофера, ощущая тревогу за жизнь наставника. — Ты ведь знаешь, что ты следующий, — произнесли шипящие голоса. Это был густой шёпот, который казался слишком близким, будто кто-то говорил прямо у его уха. Лицо Лили исказилось в жутком выражении, а из её рта потекла густая, чёрная жидкость, похожая на смолу. Она начала капать на смятые простыни, но вместо пятен оставляла тлеющие ожоги. Кожа бедной девушки стала бледнее, на её теле начали проявляться ожоги. Ю почувствовал, как его колени едва подкосились от слабости и накатывавшего его бессилия. Но он заставил себя сделать шаг вперёд, сжимая крест в обожжённой руке. Он не должен был останавливаться и готовился к следующей молитве. — Ты жалкий, — выплюнул демон и вновь издал тот же издевательский смех. — Ты не можешь спасти даже её, что уж говорить о себе. Докча нахмурился, впервые за всё время теряя свою насмешливую маску. Он подошёл ближе, встав за спиной Джуна. — Хватит возиться, святоша, — произнёс он низким голосом. — Ты теряешь контроль. Ты либо заканчиваешь сейчас, либо этот демон натянет твои внутренности на люстру и ещё покатается на них как на качелях. — Заткнись, жалкий предатель… — зашипел демон внутри Лили, когда Докча показался перед ним, уже не скрываясь ни от кого. Да и не от кого было, когда старик был в отключке. — Ты знаешь его и ничего не сказал, — злобно утвердил Джун, обернувшись на Докчу. — Да только что узнал в нем старого друга. Но сейчас не время для этого, потом на меня поругаешься, если выживешь. — Я тебе не друг, жалкий предатель. Удивительно, что ты еще жив. Ад давно ждет твоего посещения домой, Докча, — прошипел голос одержимой Лили, выплевывая черную жидкость с рвением. Ю нахмурился, услышав эти слова и приняв эту информацию к сведению. Это уже была толика необходимого знания, которая лишней точно не будет. Распятие в его руке прилипло к его коже, он направил его в сторону Лили решительно. — Мне нужно чертово имя, Докча. — А что мне за это будет? — весело спросил он, не воспринимая священника всерьез. — Я не скормлю тебя твоему дружку и его прихвостню внутри неё. Докча оскалился, ощутив раздражение, что мужчина был такой проницательный. Возвращаться в Ад он пока не планировал. Джун почувствовал, как напряжение в комнате нарастало ежесекундно. Воздух вибрировал, словно готовился взорваться. Столько демонов вокруг него, и он не знал как его рассудок все еще держался от такого напряжения. — Ты не посмеешь! — рявкнул старший демон в теле Лили, который злобно глядел на Докчу и уже дернулся в их сторону, но Ю, ловко открывший флакон со святой водой брызнул в сторону одержимой, заставляя демонов внутри Лили зашипеть. — Сукин сын, твоя жалкая грязная мамаша варится в котле и ждет тебя! — Я буду терзать тело поганой шлюхи целую вечность, когда вернусь, — пискляво дополнил второй. — Не слушай их, Джун Хёк, — подал голос Докча, его глаза потемнели от угрозы этого отродья. Он ненавидел неуважение к себе, он считал себя лучше этого жалкого мусора. — Его имя Шакс. Этой информации хватило святому отцу, чтобы сквозь вопли демонов, начать молитву изгнания со знанием имени главного демона. Он сжал распятие в руке, пульсирующей от боли ожогов. Флакон направился в сторону одержимой, разбрызгивая святую воду. Голос Ю становился громче и четче, уверенность воспряла вместе с решимостью и ненавистью к темному существу, что вывело его из себя. Докча с ухмылкой наблюдал за изгнанием темной твари и тихо посмеивался, глянув назад, где лежал Кристофер. Глаза старика приоткрылись в ужасе, и демон поднял руку, знаком повелевая ему молчать и щелчком пальцев заставил того отключиться снова. Святая вода зашипела на коже Лили, оставляя глубокие ожоги, словно её плоть была бумажной. Демон внутри девушки взвыл, его голос стал резким и многоголосым, заполнив комнату тяжёлым эхом и грязными ругательствами. Тёмные пятна на стенах стали расти, растекаясь по штукатурке, как живая тьма. Демон не хотел так просто покидать сосуд и дом, в котором так долго таился и питался эмоциями живущих. — Шакс! — громко произнёс Джун Хёк, его голос звучал уверенно и глубоко, со всей верой и ощущением святой силы в руках. — Я изгоняю тебя во имя Господа нашего Иисуса Христа! Девушка захрипела, её тело дёрнулось, а затем неестественно выгнулось, как будто её тянули за невидимые нити. — Ты… думаешь… этого хватит? — с трудом прохрипел демон, его голос звучал, будто из него вытягивали силу. — Я всегда найду путь вернуться. — Не найдёшь, ты не вернешься, жалкое отродье, — отрезал Джун, его голос становился громче, а молитва звучала с такой яростью, что даже Докча поднял брови от такой силы в словах. Он едва дрогнул, ощутив силу святой молитвы и сделал пару шагов назад, чтобы его не зацепило. Все-таки изгнание было мучительной частью, которая могла убить само существо демона. Хотя это зависело от его ранга, но он уже ощутил, как мелкая сошка погибла сразу, а Шакс с воплем исчезал. Священная вода заструилась по телу Лили, растворяя чёрные вены на лице и руках, которые словно плелись по её коже. Она упала спиной на кровать. Лили кричала, но этот звук становился всё слабее. Её глаза, всё ещё чёрные, вдруг начали светлеть, становясь естественней. Зрачки сократились, и на мгновение её лицо стало человеческим и миловидным для девушки семнадцати лет. Глаза медленно закрылись, и она обмякла. Сломанные конечности вернулись в норму. — Не благодари, — бросил Докча лениво. Джун Хёк тихо произнес молитву для упокоения бедной души девушки и перекрестился. Он брызнул на её тело святую воду крестообразно, благословляя Лили и тихо выдохнул. Ю опустил распятие, его рука дрожала от боли. — Это было опасно… — пробормотал Джун Хёк, осмотрев светлую комнату. В окно пробивались лучи заходящего солнца, освещая комнату и весь дом, что был теперь чист от злого присутствия, а на полу валялась мебель и разные вещи. — Опасно? Ты чуть не сдох, святоша. — Да пошел ты. Докча лишь хмыкнул, а затем они оба повернулись к лежащему Кристоферу. — А этот старик ещё дышит. Надо же, какой везунчик.

***

Ford Torino двигался медленно, фары разрезали густой туман и темноту холодного осеннего вечера. Колёса шуршали по мокрому асфальту, перемешанному с опавшими листьями. После того, как Кристофер пришел в чувство, и родители от всей души отблагодарили священников, уставших и истощенных ритуалом, наставник и его ученик расселись по своим машинам. И уехали. Ю возражал, чтобы старик ехал один, боясь, что у того могло быть сотрясение, но тот лишь быстро отмахнулся и дал по газам первым. — Всё прошло не так уж плохо, — нарушил тишину Докча, сидящий на заднем сидении. Его голос был лёгким, но в нём чувствовалась странная усталость. Джун не ответил. Он продолжал смотреть на дорогу, слишком уставший, чтобы спорить или вступать в словесные перепалки. Его правая рука была забинтована и неприятно пульсировала. — Ты мог бы сказать «спасибо», — продолжил Докча, его ухмылка просматривалась даже в зеркале заднего вида. Однако Джун Хёку было не до слов демона и его подколок. — Помолчи… — тихо пробормотал священник, смотря пустым взглядом на дорогу. Чертовы экзорцизмы. Как же он их ненавидел. За окном мелькали силуэты деревьев, их голые ветви тянулись к машине. Та жалобно завибрировала на неровной дороге, а затем выехала на ровный асфальт к пустой трассе с легким скрипом шин. Дорога вела к городу, а там и до церкви недалеко. Можно было вернуться, помолиться перед сном и, наконец, отдохнуть. Докча и правда замолчал, глянув в окно и задумавшись о своем, демоническом. Остальная часть дороги прошла в не давящей спокойной тишине между священником и демоном.