Гомосексуальная свободная зона [BL-REBIRTH] | Цзян Чэн в центре внимания

Цзян Яньли была эгоистичной женщиной, по крайней мере, ей нравилось считать себя такой. Поскольку она была слишком равнодушна к окружающему миру и вмешивалась только в том случае, если ей требовались какие-то изменения, и легко сдавалась, если это требовало слишком много усилий, было легко прийти к такому выводу. Раньше она изнуряла себя, пытаясь заставить брата понять некоторые вещи, но сдавалась, как всегда. Но его поведение прошлой ночью заставило её почувствовать, что у неё есть ещё один шанс. Когда остальные ушли переодеваться, планируя немного побродить по лесу, Яньли воспользовалась возможностью и схватила Цзян Чэна:—Чэн-эр. Всё в порядке?— Цзян Чэн тоже переоделся в белые брюки и тунику, доходившую ему до бёдер.—Почему? Что случилось, сестра?— Цзян Яньли покачала головой, показывая, что всё в порядке, прежде чем как следует рассмотреть его одежду. —Твоя одежда...— Цзян Чэн из прошлой жизни, несмотря на то, что казался своенравным и угрюмым, не мог попросить о помощи. В какой-то момент, когда рюкзак, который он нёс, стал слишком тяжёлым, чтобы он мог продолжать путь, он тайком избавился от одежды по дороге. Должно быть, у других путников был тяжёлый день, когда они видели следы одежды на призрачной дороге. Цзян Чэн содрогнулся от иронии: —Мянь Мянь дала их мне. — Цзян Яньли на секунду застыла в шоке, а затем понимающе улыбнулась:—Кажется, вы двое неплохо поладили.— Цзян Чэн задрожал, услышав такое абсурдное мнение. Во-первых, уже само по себе похвально, что автор использовал такого маленького ребёнка в качестве второй главной героини, третьей стороны для взрослой пары альф. Теперь даже его сестра пытается свести её с ним? Что же стало с этим миром! Цзян Чэн, как всегда, притворился, что ничего не понимает, и улыбнулся под шалью. Цзян Яньли немного расстроилась из-за этой завеса, но она отвлеклась от ненужных тем и взяла Цзян Чэна за плечи:—Я не знаю, что изменилось, Цзян Чэн. Но это изменение к лучшему, несмотря на все ужасные предположения, которые сейчас строит мой мозг о том, что могло послужить причиной таких изменений.— Цзян Чэн был назван своим полным именем и сел более прямо. —В жизни самое важное, что вам нужно, и лучшее решение любых проблем — это искренние люди вокруг вас, которые искренне вас ценят. Люди, которые всегда кажутся вам хорошими и хвалят вас до небес, часто на самом деле не являются вашими друзьями. Просто искреннее знакомство может помочь вам больше, чем поверхностные друзья. Так что тебе нужно подружиться с людьми, которые не будут говорить поверхностную ложь и действительно помогут тебе, когда ты попадёшь в беду— Её слова резко оборвались, как и начались, когда трое Альф вошли в поле их зрения. Она подтолкнула его и посмотрела на кузена и кузину, стоявших в дальнем конце двора: —Иди, повеселись. Вернись до обеда. Хозяйка и так великодушно позволила нам остаться и дала тебе свою лучшую одежду, не стоит её разочаровывать, заставляя ждать тебя. Возвращайся целым и невредимым.— Цзян Чэн молча принял насмешку и побежал к Вэй Усяню и его компании, прикрыв шляпой своё болезненное лицо. Его сестра была права, за исключением того, что этот совет не сработал бы в его случае. Цзян Чэн, по сути, знал, что ему суждено быть одному. Теперь, когда ему дали второй шанс, он не собирался тратить его на то, чтобы бросить вызов естественному порядку вещей. С тяжёлым сердцем он вместе с остальными пошёл в лесную зону, которую жители деревни считали безопасной. —Я думаю, мы заблудились.— Конечно, они заблудились! Остальные уже давно это поняли. Но никто не хотел быть вестником трагических новостей. Первым, кто проткнул бумагу на окне, был двоюродный брат, который, казалось, был искренне напуган, думая, что он первым понял, что они ходят кругами уже полтора часа. Даже Цзян Чэн, зная о будущих событиях, не смог вспомнить дорогу обратно, когда попытался запомнить и следить за ней. Но он верил, что главный герой Вэй Усянь в любом случае приведёт их к братьям Не и, следовательно, в безопасное место. Вэй Усянь заговорил в следующий момент: —Ребята, давайте немного отдохнём здесь.—Цзян Чэн нахмурился, пытаясь вспомнить, отдыхали ли они в тот день. Первые несколько минут они бродили между деревьями и даже нашли по пути небольшой ручей. Но потом зелень стала гуще и темнее, почти внезапно. И тогда они уже не могли найти дорогу обратно. В такой густой чаще, среди высоких и раскидистых деревьев, даже солнечный свет едва проникал внутрь. Они вчетвером сели под большой ивой, устроившись на огромных корнях. Никто не произносил этого вслух, но у всех возникало необъяснимое чувство всякий раз, когда их взгляд падал на парня в белой газовой вуали и белом платье. Особенно сейчас, когда они устали после многочасовой навигации, а тёмный и тихий лес контрастировал с ними, это зрелище было ещё более жутким. Кузен-мужчина хотел пожаловаться и попросить Цзян Чэна снять это, но его язык действовал сам по себе: —Сейчас, должно быть, полдень. Десять минут третьего...!— "???" Все они оглядели мрачный лес, в котором не было и намёка на солнце, а затем посмотрели на него очень любопытными и озадаченными взглядами. Может быть, сейчас около двух часов дня, учитывая, что они покинули деревню около полудня. Но почему так точно? Брат, ты уверен, что не хочешь сказать «два часа ночи»? Кузен-мужчина тоже был очень расстроен. Он сам не понимал, почему сказал это так внезапно, словно был одержим. От этой мысли ему стало ещё холоднее. Цзян Чэн нахмурился и искоса посмотрел на брата. Время уходило быстрее, чем они двигались. Если бы они подождали ещё немного, то не увидели бы даже чёрного дыма, оставшегося от машины семьи Не. Стоит ли ему снова вмешаться? Но слишком сильное вмешательство может привести к ещё большим отклонениям от сюжета. Не то чтобы его это беспокоило, но сюжет, связанный с братьями Не, был для Цзян Чэна как обратная шкала. Лучше оставить его нетронутым. В книге упоминаются четыре главных преследователя, которые гнались за Вэй Усянем в надежде на романтические отношения. Он уже видел троих из них в прошлой жизни и был лично знаком с двумя. Все четыре главных героя-альфы по-разному влюбились в главного героя-альфу Вэй Усяня, вероятно, потому, что автор хотел создать цельный жанр. Не Хуайсан был тем, кто влюбляется с первого взгляда. Лань Чжань был тайным мазохистом, открытым любовником-цундере и финальным аккордом. Вэнь Жохань был печально известным злодеем, старой козой, который влюбляется в яркого юношу и пытается съесть новую травку. Из проницательного бизнесмена он превращается в глупого гуся. Четвёртым, кого он никогда раньше не встречал, был иностранный принц, который позже приезжает в Китай изучать китайский язык и пытается сделать Вэй Усяня императорской супругой. Очень знакомые тропы, хотя и клишированные, но действительно популярные среди заядлых читателей. Согласно книге, в которой он участвовал, Не Хуайсан до встречи с Вэй Усянем никогда не считал себя романтичным. Он считал себя неспособным любить. Так было до тех пор, пока в его жизни не появился Вэй Усянь. Он, несмотря на то, что был безжалостным агентом под прикрытием, очень боялся бестелесных существ. Проще говоря, он боялся призраков. В тот день, когда Не Хуайсан увидел Цзян Чэна, который отказался умываться в такой убогой уборной в доме старосты, и чуть не упал в обморок на месте, Вэй Усянь появился как спаситель и весело заговорил с ним о призраках. Он был пустословом, постоянно твердившим о том, что призраки и демоны пугают только тех, кто их боится, и о многом другом. Цзян Чэн ничего не помнил, он знал кое-что только потому, что читал об этом в книге, ожидая суда после смерти. —Может быть, нам снова стоит пойти пешком. Если мы будем ждать еще, солнце сядет, и мы останемся здесь на ночь.—Торжественно сказал Усянь, заставив пару братьев и сестер-Альф сильно занервничать. Они уже страдали всю ночь, проспав на сыром деревянном полу, постоянно опасаясь, что таракан может внезапно выйти и залезть им в уши, пока они спят. Когда они так сильно страдали за всю свою жизнь? Теперь ты хочешь, чтобы они остались на ночь в этих джунглях? Они могут даже умереть от сердечного приступа еще до наступления сумерек. Все четверо поспешно двинулись дальше. Но со временем местность становилась всё менее и менее пригодной для жизни, а деревья только росли. Остальные начали уставать, и только Цзян Чэн увидел проблеск надежды. Это выглядит знакомо. Звук электрической пилы можно было услышать издалека, если прислушаться. Остальные, скорее всего, приняли его за странный шорох и звуки животных, обычные для леса. Кузены держались по обе стороны от Вэй Усяня, естественным образом привлечённые к единственному крупному и сильному парню в их маленькой команде, и их скорость слегка замедлилась, хотя они этого не осознавали. Даже Вэй Усянь забеспокоился. Поэтому Цзян Чэн, чувствуя себя не в своей тарелке, шёл впереди довольно радостной походкой, радуясь, что они наконец-то могут связаться с внешним миром. Если бы он вмешался чуть больше в последний раз, то, возможно, смог бы присутствовать на похоронах матери, в отличие от прошлой жизни. Кузен-мужчина с завистью посмотрел в спину Цзян Чэна и тихо сказал:—Скажи, если среди нас есть мстительный призрак, должен ли он сначала съесть самого бесстрашного и дерзкого?— Кузина с другой стороны от главного героя ответила с натянутой улыбкой:—Ты думаешь, призраки едят себе подобных?— Внезапно между ними раздался голос Вэй Усяня, такой же тихий, но с дрожью в голосе: —Нет, я ем только трусливые штаны. Женские вкуснее!!— — Аххххх! — Аххххх! Оба Альфы выпустили Вэй Усяня из своих объятий и бросились к Цзян Чэну, чтобы спрятаться за ним. Безмятежность леса была нарушена в считаные секунды: птицы улетели, а пара мангустов заметалась вокруг, спасая свои жизни. Вэй Усянь радостно рассмеялся, когда они схватили Цзян Чэна и принялись щипать и тискать его, доводя до слёз. Того самого человека, которого они несколько мгновений назад называли призраком. Цзян Чэн, который, очевидно, ничего об этом не знал, подумал, что брат с сестрой просто испугались убегающих мангустов или чего-то в этом роде. Цзян Чэн тоже раньше ненавидел хладнокровных рептилий. Но из-за разных жизненных ситуаций ему пришлось столкнуться со многими из них на близком расстоянии. Например, когда Не Хуайсан на несколько часов запер его в комнате, полной неядовитых змей, после того как решил, что Цзян Чэн стал причиной отмены стипендии Вэй Усяня. Конечно, он сам дал другим повод так думать, и считал, что заслужил это. Но тот леденящий душу опыт оставил неизгладимый след, и на самом деле хороший. Часы, проведённые в одиночестве, когда по нему ползали холодные змеи, темнота — всё это сильно ослабило его страх. —Вам, ребята, страшно?— — весело спросил Цзян Чэн, что было совсем нехарактерно для парня, которому было плевать на умирающего на смертном одре. Но с прошлой ночи они столкнулись с гораздо более страшными переменами и больше не могли удивляться. —Они такие милые, они же не едят людей.— Как только он это произнёс, Вэй Усянь очень медленно и демонстративно облизнул губы, злобно уставившись на кузину, которая обнимала Цзян Чэна за правую руку. — Т-т-т-они? Их ещё больше?! — двоюродный бра неправильно понял и воскликнул, едва не упав в обморок. — Да, я видел, как пара из них пробежала за кустом. Но всё в порядке, они в основном безобидны. Однажды у меня в вентиляционном отверстии в доме жила одна такая, я даже иногда её подкармливал. К тому времени кузина, похоже, осознала, что произошло глупое недоразумение, и отпустила Цзян Чэна с красным от смущения лицом. Кузен же был не так сообразителен и начал всхлипывать: —Я не это имел в виду, Цзян Чэн. Я не хотел говорить о тебе плохо за твоей спиной. Скажи брату Вэю, чтобы он не ел мою сестру…— —ЗАТКНИСЬ, ИДИОТ. — "..." К счастью, Цзян Чэн был в платке, скрывавшем его лицо, и его можно было легко превратить в пародию на популярный мем «Полный вопросов чёрныпривидени —Слушай... ты, наверное, боишься привидений?— Кузен закрыл рот в тот момент, когда его сестра закричала на него, чтобы он заткнулся, так что он мог только посмотреть на него так, словно тот сказал что-то нелепое: тогда о чём мы вообще всё это время говорили? Внимание Цзян Чэна было привлечено внезапным затиханием шума от распиливания древесины, и сердце его затрепетало от страха, что они опоздают и упустят эту случайную встречу. Поэтому он поспешно придумал решение и хотел двигаться вперёд, чтобы Не Хуайсан и Вэй Усянь могли быстро влюбиться друг в друга, а он смог вовремя добраться до места. —Если тебе слишком страшно, ты можешь спеть душевные, поучительные песни, чтобы повысить свои моральные состояние— Он даже пошёл дальше и спел для них куплет в качестве примера: —Восстаньте, рабы, голодающие и замёрзшие! Восстаньте, люди по всему миру!— От его тёплого и глубокого голоса температура вокруг них, казалось, мгновенно понизилась. Если бы вокруг них действительно были призраки, они, должно быть, были бы настолько напуганы, что умерли бы во второй раз! Мотивационная песня Цзян Чэна, казалось, действительно подняла им настроение. Вскоре они вышли на более открытое пространство, где вокруг них валялись высокие и большие срубленные деревья, а четверо или пятеро рабочих рубили ещё одну связку. Несмотря на то, что Цзян Чэн заранее знал, что будет дальше, и его лицо тоже было закрыто, он всё равно издал небольшой обязательный возглас, как и остальные, будучи преданным актёром. Их появление тоже не было незаметным, поэтому двое мужчин, наблюдавших за процессом, скептически посмотрели на них. Как только Вэй Усянь и его двоюродные братья побежали к людям с воодушевлением голодающего, который неделю провёл на необитаемом острове, мужчины насторожились и заняли боевую позицию, словно готовясь в любой момент броситься наутёк. Цзян Чэн скромно шёл позади, чтобы не пугать бедных офицеров в белых воротничках, которые и так были подавлены после нескольких недель работы в мрачном лесу, но, похоже, это напугало их ещё больше. —Эм, нам не нужно видеться с мастером Фэн Суй. Это место уже очень благословенное и наполненное Ян!!— заговорил тот, что был пониже ростом, прежде чем кто-либо из них успел поделиться радостью от того, что их нашли, его голос был полон опыта. Цзян Чэн наконец понял, что они боялись не трёх голодных бегущих юношей, а его, на ком была шляпа с вуалью и белое одеяние, как у бессмертного культиватора. — Мистер Ли, что я вам говорил о том, чтобы приводить сюда этих бродяжек? Вы ненавидите свою работу, не так ли?— Голос был мрачным, притягательно глубоким и властным до такой степени, что даже Вэй Усянь, казалось, перестал ухмыляться. — Господин Не, мы никого не приводили — высокий парень, казалось, был очень взволнован и подбежал, чтобы принести стул который стоял рядом со стволом дерева. — Эти люди внезапно вошли и захотели прочистить фэн-шуй этого места!— Цзян Чэн, который просто стоял, беззвучно выругался в адрес мошенника. Его жалость была напрасной по отношению к этому предателю. Цзян Чэн почувствовал, как похолодела его спина, когда на него упал пронзительный взгляд. Ему оставалось только повернуться лицом к дьяволу, о котором он когда-то поклялся забыть. И он тут же пожалел, что обернулся. Мужчина ростом не менее двух футов и с внушительной фигурой, возвышавшейся над всеми, словно они были карликами, стоял всего в пяти футах от него, с характерным для него презрительным выражением лица и нахмуренными бровями, словно знак почёта. —Извините, но я думаю, что происходит недоразумение.— Вэй Вусянь попытался сыграть роль посредника, но даже очаровательная улыбка главного героя не принесла пользы. Мужчина нахмурился еще больше: —В прошлый раз, когда ты приводил эту мошенницу, она, по крайней мере, пыталась выглядеть как настоящий мастер. Но этот так нагло подделан, что выглядит как шут! Я заплатил вам всем за то, чтобы вы шутили? Это ваша рабочая этика? Даже после того, как я уже отчитал вас однажды? Вы, ребята, оказались кучкой разочаровывающих пиявок. Я уже дал вам неделю дополнительного времени после того, как вы не уложились в срок, и вот как вы его проводите. Вы думаете, что огромная работа и усилия, которые все сотрудники вложили в этот проект, были шуткой, или я шучу? — мужчина, хоть и был ненамного старше их по возрасту, говорил таким серьёзным и спокойным тоном, словно был разочарованным отцом всех присутствующих. Если бы это было в другое время, он мог бы наслаждаться таким прекрасным голосом и засыпать под него, слушая басни Эзопа. Но даже с таким невероятно красивым лицом, источающим мужественные феромоны, манера речи этого мужчины заставляет тебя представлять, как твой старик ругает тебя после того, как ты провалил экзамен в третьем классе. Цзян Чэн мог поклясться своим будущим счастьем, что видел, как один из рабочих убегал за дерево, а по его щекам текли слёзы. Крепкий мужчина бросил циркулярную пилу на землю и убежал, как будто сдался. К сожалению, никто не бросился за ним, чтобы поддержать и заставить его думать иначе. На протяжении всего длинного, осуждающего монолога никто не издал ни звука. Цзян Чэн думал, что он невосприимчив ко всему этому; ведь он уже однажды столкнулся со смертью, что может быть страшнее этого? Но когда он услышал, как Вэй Усянь неодобрительно прищёлкнул языком, и увидел, как тот идёт впереди него, словно защищая от возможной атаки, Цзян Чэн мысленно ударил себя по лицу и решил, что главный герой — это, в конце концов, главный герой. Сильный, как гора Тай, умный, как Конфуций. Он искренне сожалел, что несколько часов назад плохо думал о его интеллекте. —Придержите язык, дорогие братья. Не проявляйте неуважения к великому учителю, иначе вы лишитесь своего кусочка плоти. Не будьте дерзкими, наш учитель — величайший из величайших. Его басни дошли до разных уголков этого земного тела— —Что...???— —Ха! — глава семьи Не, печально известный хладнокровный дьявол, безэмоционально усмехнулся. Цзян Чэн мгновенно потерял всякую надежду и уважение к своему брату-главному герою во второй раз за этот день. ВЭЙ УСЯНЬ, ТАК ТЫ ХОЧЕШЬ ОТОМСТИТЬ ЗА ПРОШЛУЮ ЖИЗНЬ? — Что случилось? Вы привели ещё одного мастера Фэн Суй, господин Ли? Этот ещё более подозрительный. — Игривый юношеский голос с привычной лёгкостью вклинился в напряжённую обстановку. Цзян Чэн и так знал, что это Не Хуайсан, без чьих-либо подсказок. Мистер Ли был лысеющим мужчиной и любил то, что осталось от его волос, и не сбривал их после долгих раздумий. Печаль, жалобы и страх Цзян Чэна померкли перед его волнением от того, что он наконец-то преодолел первую ветку сюжета и самое большое препятствие в своей новой жизни: Не Хуайсана. Этот человек в его прошлой жизни сыграл самую большую роль в его разрушении. С того дня, как он связался с ним, его и без того несчастная жизнь пошла под откос и больше не поднималась. Теперь Цзян Чэн планирует никогда больше не показываться ему на глаза, не говоря уже о том, чтобы участвовать в их с Вэй Усянем борьбе за любовь и ненависть. Это был первый официальный шаг к его счастью, тело Цзян Чэна дрожало от напряжения! А потом оно застыло. Полностью. Не в том смысле, что он окаменел от шока, а в том, что его тело расслабилось, а мозг превратился в кашу: «...???» Теперь, когда Цзян Чэн утратил всякую привязанность к этому земному вымышленному миру, он наконец-то может смотреть на него беспристрастно, не поддаваясь эмоциям. Здесь происходит много странных, нелогичных вещей, и никто никогда не задаётся вопросом, почему это так, как будто это не кажется странным. То же самое можно сказать и о прежнем Цзян Чэне. К счастью, эти события были не настолько серьёзными, чтобы беспокоиться о них, — просто небольшие нюансы, которые можно увидеть только в плохо написанных книгах, опубликованных в интернете. Возьмём, к примеру, внезапный порыв ветра. Он внезапно налетел на закрытое пространство, окружённое высокими деревьями, хотя по логике это было невозможно. Ни один лист не шелохнулся, но лицо Цзян Чэна вытянулось, как у цветочницы в одной опере; шляпа с вуалью слетела и довольно удачно приземлилась на голову Не Минцзюэ. Если бы сейчас играла модная фоновая музыка, это можно было бы легко принять за хорошо срежиссированную сцену из субботнего шоу мимов. У него звенело в ушах, и он даже, кажется, принял шорох ветра за жестокий смех своего отца-бога. Никто, кроме него, по-видимому, не разделял его слуховую иллюзию, и все молча наблюдали за разворачивающейся перед ними сценой, которая случается раз в жизни. Самым забавным было лицо Не Минцзюэ. Шляпа была ему маловата, она сидела только на макушке, а вуаль едва прикрывала нос. Его губы по-прежнему были сжаты в тонкую линию. Единственным звуком, который все могли слышать, было биение их собственных сердец, синхронное биение. Взгляд Цзян Чэна нарушил взаимное доверие страдающих людей и переместился с его жертвы на младшего брата жертвы. И история наконец повторилась. К глубокому ужасу Цзян Чэна, Не Хуайсан замер, уставившись на его лицо, а затем, комично упав навзничь, как бревно, потерял сознание. Мини-театр (прошлое): Цзян — мёртвый — Чен: я открыл этот файл только потому, что мне было скучно. Но, читая о глупостях, которые я совершал в юности, я хочу умереть во второй раз. На службе властный Бог: я вижу, что этот мальчик не обращает на меня внимания, как остальные души, хм, он не похож на других девушек. Ты завладел моим вниманием!! Помощник Бога: этот парень не такой, как другие девочки! У него есть гребаный пенис! А теперь сосредоточься на этом гребаном испытании!!! О боже, я ненавижу эту работу!!!