Worthless Necessary

Встреча с Незу прошла… так, как все и ожидали. Прошло пять месяцев с тех пор, как он впервые столкнулся с Незу, и он все еще пытался расследовать дело Энджи: собрать против него достаточно улик, чтобы его действительно можно было осудить, и у них был долгий разговор о причудливых браках и обо всем, что он мог сделать неправильно, а также о попытках узнать как можно больше об этом деле. Но этого было недостаточно, чтобы подавить жгучее чувство в животе Мидории. У меня есть причуда. Мидория был уверен, что у него нет причуды. Если бы вы спросили его об этом до того, как он встретил Айзаву, он бы сказал вам, что вы сошли с ума. Но зная причуду Айзавы, зная, что он активировал ее в его сторону, в этом не было никаких сомнений. Когда Айзава активировал свою причуду, на его сердце внезапно стало легче. Он не чувствовал себя таким подавленным, как раньше, и был почти уверен, что почувствовал, как что-то исчезло. Причуда, если быть точным. У него была причуда. Причуда, которой у него не должно было быть. Он не знал, как он ее получил, но сначала ему нужно было выяснить, что это такое. Мидория провел свое исследование. У него было два сустава на мизинце ноги, и это был один из предварительных тестов, позволяющих определить, есть ли у человека причуда или нет. Отец, стараясь не обнадеживать его, привел его к специалисту, чтобы проверить, способен ли он развить причуду, поскольку бывали те странные случаи, когда у человека с двумя суставами на мизинце ноги развивалась причуда. Он не был одним из этих счастливчиков. У него не было шансов на причуду. И все же она у него была. Также были задокументированы случаи этого явления, и их назвали причудами, вызванными травмой. Причуды, которые развивались, когда тело подвергалось сильнейшему стрессу, причуды, которые каким-то образом были связаны с причиной травмы в отчаянной попытке самосохранения. Мидория выругался про себя, сидя в своей комнате с ножом в руке. Причуда, вызванная травмой. Теперь он знал, что у него есть причуда. У него были подозрения, еще с тех времен, когда он был на пляже. Когда он заходил в высокие заброшенные здания. Когда однажды он прокрался на кухню, чтобы найти обезболивающее. Возможно, кто-то спас его... Возможно, здание было недостаточно высоким... Возможно, он принял недостаточно аспирина. Он не хотел иметь причуду. Он так долго жил без нее, и как бы он ни ненавидел ее, ему нужно было проверить. Ему нужно было выяснить, что это такое, чтобы как можно чаще избегать ее использования. Вступительный экзамен был через два месяца. У Мидории не было свободного времени. Ему нужно было это выяснить как можно скорее. Мидория закатал рукав, обнажив множество шрамов на его руках. Он сделал это с собой. Это было нормально. Ничего общего с причудой, конечно. Рэйко запрыгнула на его стол, шипя, пытаясь отвлечь внимание Мидории от ножа. Она уже пыталась смахнуть его со стола раньше, но у котенка ничего не получалось. — Мне очень жаль, Рэйко. Но мне нужно знать. Мидория крепко схватил нож, прежде чем вонзить его в открытую ладонь, прорезав пястные кости левой руки. Кровь стекала по ножу, падая с руки; испачкав полотенца под ним. Мидория едва почувствовал это и вздохнул, грубо выдергивая нож из своей руки. Он посмотрел на малиновую жидкость на ноже, а затем снова на свою руку. Ничего необычного не произошло. Кровь все еще текла из его ран, и хотя это было не так больно, как предполагал Мидория, он получил удары со всех сторон, так что удар ножом в его не доминирующую руку не мог сильно навредить. Ему нужно было поднять ее на ступеньку выше. Возможно, в следующий раз ему стоит сломать более важную кость.

***

Честно говоря, когда Незу впервые предложил встретиться с Войдом на следующей неделе, он не совсем ожидал, что он согласится на его предложение. Войд казался человеком, которому нравилось уединение, и чем меньше людей знали о нем, тем лучше он мог красться, занимаясь своими делами линчевателя. Затем Войд действительно появился. Он пришел вовремя, уставившись в пространство, но, подойдя ближе, повернулся, чтобы посмотреть на Незу. Он говорил о вещах, о которых большинство людей не задумывалось, и Незу даже узнал кое-что о подростке. У Войда не было никаких причуд, это он понял с их первой встречи. Он узнал, что после школы Войд работал волонтером в приюте для животных. Он узнал, что Войд, похоже, любит животных и однажды даже поймал своего кота, выглядывающего из-под его толстовки, но никогда не упоминал об этом. И Войд ненавидел людей, но он не позволял своему предубеждению против человеческой расы помешать ему поступать правильно. То, что большинство из них плохие, не означает, что все они плохие. Есть исключения. Войд никогда не раскрывал свой возраст, но он учился в средней школе. Незу знал это наверняка, судя по его росту. Но он все еще плохо разбирался в нем. Войд не нервничал рядом с ним, как другие люди. Да, он был напряжен, но он был настороже все время, как будто ожидал нападения в любое время и откуда угодно. Он никогда не выражал никаких ярких эмоций, за исключением редких гневных и расстроенных комментариев. Излишне говорить, что Незу не знал Войда так хорошо, как ему хотелось бы. И на этот раз Войд опоздал. На этот раз Незу ждал Войда. Он заранее с чем-то столкнулся? Он был болен? Несмотря на это, зная, как они оба любили придерживаться своего графика и как они всегда принимали во внимание неожиданные сценарии, чтобы добавить буферы между каждым событием, тот факт, что Войд на самом деле приходил не раньше и даже не вовремя, беспокоил Незу. На самом деле, хотя Незу никогда никому открыто не признавался в этом, он очень полюбил Войда, хотя и мало что знал о линчевателе. Он чем-то напоминал ему самого себя, другого, дискриминируемого и пытающегося найти свой собственный путь в мире. И как профессиональный герой, Незу знал, что не должен был мириться с этим, но если это делало Войда счастливым, если это позволяло ему чувствовать, что он может вписаться в общество, кто он такой, чтобы отнимать это у Войда? И не то чтобы Войд нарушал какие-то правила. Большинство, если не все, законов о нападении связаны с причудами, а у него их не было. Незу сидел и ждал. И ждал. И, наконец, появился Войд. Он опоздал всего на пять минут, но Незу показалось, что это были часы. — Ну, наконец-то ты появился. Я подумал, что мне придется выпить чаю в одиночестве, — Незу ухмыльнулся, скрывая свое облегчение, и поднял две фляжки. Начинало холодать, и хотя у Войда была толстовка с капюшоном и котенок, Незу подумал, что, возможно, ему захочется чаю, чтобы согреться. В слабом лунном свете казалось, что толстовка Вайда испачкана чем-то похожим на грязь. Возможно, он случайно поскользнулся и ему пришлось чистить. Но чувствительный нос Незу кричал о крови. Слишком много крови. Это было слишком много для того, чтобы считать это простой травмой: Войд истек бы кровью и умер. Инстинкты Незу кричали, что что-то не так. Что-то было ужасно неправильно. Он проглотил эти эмоции. Вероятно, он слишком много думал об этом. Войд был в порядке. Может быть, он только что нашел труп или что-то в этом роде. Или что-то не так с его носом. Мидория ничего не сказал, сел рядом с Незу, взял флягу и тихо поблагодарил. Он открыл фляжку и сделал небольшой глоток. — Хризантема? — Да. Я не был уверен, что вам нравится, поэтому я сделал то, что обычно нравится и животным, и людям. Он ведет себя странно тихо, — заметил Незу. Войд, во всяком случае, не был разговорчивым. Черт возьми, большую часть времени они провели в тишине. Но Войд или он сам заговаривал о чем-нибудь, они немного беседовали об этом, а затем некоторое время сидели в тишине и размышляли. — Ну, мне придется заранее извиниться, — Незу начал, — Я уверен, что вы знаете о моем положении как директора UA. И вступительные экзамены UA пройдут через месяц… — Бумажная волокита, — Мидория тихо ответил, — Я понимаю. С Войдом явно было что-то не так. — Ты в порядке? Обычно, если он был со своими коллегами или другими героями, он наклонялся и похлопывал их по плечу. Но когда Незу впервые сделал это с Войдом, мальчик так сильно вздрогнул, что чуть не упал со скамейки, прежде чем взглянуть на него в гневе и замешательстве. Как будто он не знал, как реагировать на доброту и привязанность. — Есть ли способ избавиться от причуд? Незу покачал головой, — Насколько я знаю - нет. Зачем тебе это? — У меня есть причуда, — Мидория слабо ответил. Его голос был таким больным, таким злым, таким расстроенным. И Незу думал, что знает почему. Он был беспричудным. Наверное, над ним издевались за это, и вдруг он понял, что у него есть причуда? Это действительно заставляет задуматься, почему им пришлось терпеть дискриминацию из-за ее отсутствия , хотя на самом деле у него была причуда? За что над ним издевались все это время? За что он страдал? Почему ему пришлось страдать все это время? — Ну, тебе нужна консультация по причудам? Я могу помочь? — предложил Незу. — Нет. Не сейчас. Я не могу… — Мидория покачал головой. Его трясло, и на него явно повлияла его причуда. — Ты случайно никому не причинил вреда? — Нет... я никому не причинил вреда... Незу вздохнул с облегчением. По крайней мере, его досье по-прежнему было чистым, и он никому не причинил вреда. Но Незу нужно было, чтобы он успокоился. Он не мог помочь Войду, если тот не был готов принять помощь. И если бы он не нуждался в помощи сейчас, то Незу ничего не смог бы сделать. Но подобные вещи требовали времени. Консультирование по поводу причуд занимало месяцы, а может, и годы, и для мальчика-подростка, ранее не обладавшего причудами, это был деликатный вопрос. Незу был готов подождать. — Хочешь поговорить об этом? Мидория молчал, пока наконец не заговорил. — ..это разница между жизнью и смертью… Незу не знал, как на это отреагировать. С такой важной причудой, несомненно, будет трудно справиться. И Незу был почти уверен, что Войду не нужна причуда, не говоря уже о той, которая связана со смертностью. Незу не был уверен, как справиться с этой ситуацией. Но Войд выглядел измученным, судя по его позе. Отдых определенно не помешал бы. — Ну… Может, сначала отдохнёшь? Ты выглядишь так, будто сегодня тебе пришлось пережить немало… — Мне бы... хотелось этого, — Мидория кивнул и встал, держа в руках свою флягу, не зная, что с ней делать. — Оставь себе. У меня много фляг, — Незу ухмыльнулся, — Спокойной ночи, Войд! Мидория вышел из парка, прежде чем потереть шею именно там, где позвонки сломались всего час назад, когда он сначала ударился лицом о землю и услышал оглушительный треск своей шеи. Его позвоночник также был треснут и сломан в нескольких местах, но почти полностью зажил. Его ребра были сломаны, легкие раздроблены, но даже они почти зажили. Мидория протянул руку, чтобы потереть голову в том месте, где она ударилась о землю. Вся кровь высохла, большая трещина в его черепе уже зажила, и хотя Мидория не был уверен, как он выглядит, он был почти уверен, что каким-то образом выжил после падения с тридцатиэтажного здания. Однако его телефону не повезло. Мидория неторопливо вышел из парка. Он хотел пойти домой и поспать. Это было самое близкое к смерти, что он мог себе представить.

***

— Простите, почему вы в крови? Мидория моргнул и обернулся, увидев стоящего там полицейского. — Не волнуйся об этом. Ничего страшного, — ответил Мидория. — Извини, но это не похоже ни на "ничего", — Полицейский вздохнул, — Пожалуйста, пойдем со мной. Мидория повиновался, последовал за полицейским в ближайший полицейский участок и крикнул, — Цукаучи, у нас небольшая ситуация. — Что такое? Почему ребенок весь в крови? Мидория внутренне застонал. — Он сказал не волноваться. Я думаю, вам следует расспросить его. — Хорошо, — Цукаучи кивнул и жестом пригласил Мидорию следовать за ним в комнату. Мидория просто пошел за ним, не поднимая шума. Рэйко начинала чувствовать себя неуютно после всего, что произошло, и он действительно хотел вернуться домой, если это место вообще можно было назвать домом. — Имя? — Мидория Изуку. — Так почему ты так поздно вечером? — Я разговаривал о прогулке со своим котом. Цукаучи моргнул, и прежде чем он успел спросить, Рэйко выскочила из толстовки Мидории и посмотрела Цукаучи прямо в глаза, прежде чем мяукать. — Хорошо. Что случилось? — Произошло самоубийство. Я был там. Я не знал, что чувствовать, и пошел в парк, чтобы попытаться успокоиться, а сейчас я возвращаюсь домой. — Ох… мне жаль, что тебе пришлось это увидеть. Ты помнишь, где это произошло? Мидория покачал головой, — Нет. Мне очень жаль. — Почему ты не позвонил в полицию? — Мой телефон сломался. Цукаучи нахмурился, а Мидория сделал вид, что не знает, в чем причуда детектива, и выудил из кармана толстовки разбитый телефон. — Подожди, я забыл, какая у тебя причуда? Мидория сухо рассмеялся, — У меня два мизинца на ногах. Не думаю, что у меня должна быть причуда. — Ах… ну… ладно. Спасибо, Мидория. Теперь ты можешь идти домой. Хочешь переодеться во что-нибудь… не залитое кровью? — Со мной все в порядке. Сейчас на улице мало людей, и я живу неподалеку. — Хорошо, спокойной ночи. Допрос с Мидорией дал ему время разобраться в своих мыслях. В те времена он пытался сделать то же самое, но потерпел неудачу, что привело его к замешательству из-за своей неудачи и решимости попробовать еще раз. Чтобы наконец положить конец своему проклятому существованию, уйти от этой болезненной реальности. Только для того, чтобы он терпел неудачу снова и снова, не зная почему, и прибегая для этого к еще более радикальным методам. Только сейчас это имело смысл. Почему он терпел неудачу снова и снова с момента своей первой попытки самоубийства в десять лет, даже не нуждаясь в лечении, в отличие от своей первой попытки. Почему все травмы, которые он получил, когда пытался покончить с собой, кажется, просто… заживают. Но это не имело смысла. Он попал в аварию, когда ему было двенадцать. Рэйко была в его сумке, и он был почти уверен, что истечет кровью. Он еще не хотел умирать. Ему нужно было убедиться, что с Рэйко все в порядке. Он принял на себя основную часть удара, но ему нужно было убедиться, что его двухлетний котенок в безопасности. Он был почти уверен, что мыслит неправильно, но одно можно было сказать наверняка. Он с трудом открыл сумку, несмотря на то, что его живот кричал от боли, сломанные ребра вопили в агонии, а изо рта хлестала кровь. К его облегчению, Рэйко была в полном порядке. Она была сбита с толку и моргала, выглядывая из его сумки, но не пострадала. Наконец он мог уйти. Рэйко будет одинока, но она сможет выжить самостоятельно. Он почувствовал что-то странное, но потерял сознание и не мог понять этого. Дорога была пустынной, и его никто не мог найти по крайней мере пару часов. Он должен был истечь кровью и умереть. Он проснулся примерно через четыре часа, в пять утра, когда пожилой мужчина тряс его. Осознание поразило его. Это была его причуда. Причуда, которая возникла, когда он пожалел о своей первой попытке самоубийства. Причуда, которая приковала мальчика к этому циклу страданий и боли.