Легион и сияние

      Кто-то играет на сцене, а кто-то — на публику.       Театральная присказка       Уисти в переписке говорил, что хочет достойной жизни не только для легионов, но и для всех обладателей таланта. Мол, сияния на Яргоне нуждались в его помощи, но почему-то не соглашались на сотрудничество и вступление в профсоюзы и "держались за свою кастовую систему", хотя это уже не имело практического смысла. Раз все как обычно упиралось в касты, то Уисти почему-то верил, что представитель именно закатной сможет убедить всех сотрудничать ради общего блага.       Эклиш из Парле. Огромная семья, наподобие династии в десятки тысяч человек. Он входил в число"младших детей" — тех, кому после старших поколениями доставалось в наследство все меньше и меньше благ. На родине у парня из привилегий только небольшое пособие по безработице, бесплатный проезд на автобусе и минимальная пенсия. Эклиш был уверен, что не сможет никого убедить одной лишь силой авторитета — у него его просто не было, — но убеждал себя хотя бы попробовать.       Никто из каст не пришел на встречу. Даже оповещения не прислали, что не собираются посетить мероприятие. Огромный зал Главного симфонического театра Киполе, со всей полнотой выставок постискусства, ослепительным светом и стеклянным потолком, принял лишь одно сияние — Эклиша. И он был готов удавиться от тоски.       Парень зря арендовал костюм, торопился и репетировал приветственную речь. И конечно, напрасно купил ткань и заказал срочный пошив галстука в ателье — он планировал, что с ним точно бы привлек внимание сияний. Пошутил, завел беседу, а дальше по ситуации, и вот контакт налажен. Но не судьба. Единственные, с кем ему удалось познакомиться — бесконечные знакомые Уисти. На первый взгляд они были таким же непонятными и ненадежными, как и сам мистер Нейз. Начальник рассказывал, как у него все хорошо идет, а гости в перерывах между важными разговорами пялились на единственное сияние в зале и его наряд.       Сияние ловил себя на мысли, что хочет просто покинуть мероприятие, не отчитываясь и не прощаясь. Не лавировать между надушенными снобами, не ждать концерта, а просто отправиться нормально покушать и выспаться в квартире, ключи от которой недавно получил. Ведь он бесполезен, встреча не состоялась. Печально, но так бывает. Однако при мысли, что Уисти может выполоскать ему мозг, Эклиш начинал сомневаться. Судя по всему, в духе босса было перетягивать факты и принимать все на личный счет, и он вполне мог посчитать, что новый работник не заинтересован в успехе. Точнее, заинтересован меньше, чем в собственной благоустроенности.       "На первое время сойдет. Поработаю на него, потерплю, потом как-нибудь что-нибудь нормальное найду." — продолжал утешать себя парень, уже едва ли не в открытую зевая.       В конце приема все отправились на благотворительный концерт. Эклиш не знал, что в нем такого особенного, а на вопросы начальник ему интригующе отвечал: "Сам увидишь". На выступлении они заняли места в конце, недалеко от входа. Рядом с ним был только Уисти, с важностью полководца наблюдающий за музыкантами, и еще пара зрителей.       Сияние не считал себя ценителем искусства и на сцену смотрел без особого интереса, даже подумывал, не достать ли телефон. Скука до конца отравляла и без того унылый вечер. С безразличием Эклиш наблюдал за фигурками музыкантов, почетных гостей. Изучал балконы, кресла, кулисы. Все с той же отрешенностью слушал первые аккорды и перекликание скрипок...       В какой-то момент вообще забыл, кто он и зачем пришел. Ему резко стало не все равно.       Несколько десятков музыкантов разрывали густую тишину и звук, кажется, вязкий и плотный, захватил каждый уголок зала. Сияние разумом вдруг оказался под толщей воды, он и задыхался, и наслаждался тем, какой легкой, кажется, стала его собственная душа. Эклиш головокружительно влюбился в окружающий его мир и погрузился в нечто высокое, что невозможно было описать ни на одном языке. Он знал, что всю жизнь будет думать о том, как невероятно чувствовал себя в этот момент, как трепетал, силился запомнить звук, но терялся в нем.       Эклиш вдруг почувствовал себя так же, как когда узнал о несправедливости, смерти Арики, Ямах и страданиях и безнадежно потерял свою беззаботность. Он не знал, что подобное можно испытать дважды.       Композиция завершилась, и зрители самозабвенно зааплодировали, награждая музыкантов и дирижера. Эклиш, пропавший в омуте эмоций, делал то же самое. Вдруг почувствовал, что босс наклонился к нему и сияние будто облили холодной водой.       Уисти, не переставая смотреть на сцену, и с долей напускного восторга в голосе проговорил:       — Удивительно, правда? Легионов, способных создавать человеческие формы, можно пересчитать по пальцам. Это невероятно сложно — оторвать от себя частичку и создать вокруг этого кого-то другого фактически из пустоты.       — Они и на это способны? — поразился парень. — А это все творения единственного легиона? Каждый?       — Да. Все музыканты. Инструменты тоже. Это создала одна лишь талантливая девушка. Гений. Хочешь, познакомлю? Ты знаешь, как работает это у нас? — вдруг перескочил на другую тему Уисти. — Мы не можем создать то, что не можем полностью осознать. Или не хотим делать. Нельзя просто пожелать "Пусть мои создания умеют играть на скрипке и пианино!"       — Вы хотите сказать, что она, легион, знает все это?       — Знает. Умеет. И имеет опыт. Она разделяет свои навыки, вкладывает их в существ, в целый оркестр. Титанический труд, огромный багаж знаний, насмотренность, эмпатия, погруженность и просто невероятный врожденный талант. Вас надо обязательно познакомить.       У Эклиша чуть глаза не закатывались — эти странные попытки сосватать его с кем-то становились невыносимы. Парень помолчал секунду, а потом прошептал:       — Как же ужасно, что их использовали для войн.       — Человеческая природа, — пожал плечами Уисти. — Испоганить все светлое вокруг, превратить в выгоду. Ведь у боевых легионов очень израненная душа. Им так часто приходилось причинять боль другим, что внутри что-то сломалось. Что-то светлое.       Эти слова, полные какой-то прогорклой искренности, неожиданно отпечатались в памяти Эклиша ярким пятном.       Уисти уронил голову, поджал губы и снова вернулся в свой драматический образ:       — Я ведь тоже был в тех Ямах. Я тоже дрался, чтобы не убили...       От подобного откровения у Эклиша на секунду остановилось сердце. О прошлом Уисти все знали, не было смысла оглашать это в личном разговоре. Сияние не был готов слушать о тяжелом прошлом этого человека, чтобы неуместное чувство жалости к начальнику не давило на него, не призывало к терпению и пониманию.       — Хочу всегда быть честен с людьми, — улыбнулся Уисти. — Надеюсь, ты меня понимаешь. Я очень хочу, чтобы ни один легион по доброй воле не стал убийцей. Мы ведь все не желаем никому зла. Никому и никогда. Смотри, на что легионы способны под мирным небом!       Уисти махнул в сторону оркестра и сияние, шокированный, удивленный и раздавленный жалостью к едва знакомому человеку, посмотрел куда указали. Но вместе с тем, ему было банально некомфортно.       — И Арика тоже могла бы. А я уже нет. Даже создать пару тварей ради самозащиты не выходит, ха-ха. Зато я создал Фонд. Знаешь, в память о ней.       У Эклиша дернулось лицо.       Новая партия прервала Уисти. Движение дирижера и скрипача все как один с достоверной человеческой плавностью и эмоциональностью начали свою игру. Музыка заполонила все мысли, заставила кожу покрыться мурашками. Эклиш понял, что у него онемели щеки и, возможно, покраснели. Все было чудесно, как и в начале, вот только раздражение после короткой беседы с начальником никак не давало ему полностью расслабиться. Да он просто спокойно сидеть рядом с ним, кажется, уже не мог — ему было некомфортно.       Эклиш оторвался от музыки. Неловко оглянулся по сторонам, втягивая воздух — ему нужно было как-то утихомирить эмоции. Посмотрел назад, направо, налево. Его взгляд тут же упал на девушку. Она была довольно далеко, в другой секции зала и на последнем ряду, недалеко от выхода. Положила подбородок на спинку кресла перед собой. Светлые волосы стянуты в хвост на затылке. Несколько прядей неаккуратно выбились. Незнакомка смотрела на сцену с тем же оцепенением, какое было и у Эклиша. У нее даже приоткрылся рот. В полутьме было сложно разобрать ее черты. Лицо незнакомки показалось парню отдаленно знакомым. Он был готов поклясться, что уже видел ее где-то.       Девушка подняла голову со спинки и испуганно оглянулась на Эклиша. На правой стороне лица, которую до этого скрывали пряди, теперь можно было рассмотреть несколько шрамов: возле глаза, от виска до уголка рта и на челюсти. Она была вылитой Арикой.       Они смотрели друг на друга долгих несколько секунд. Выражение ее лица сменилось от мечтательного до испуганного, и она сорвалась с места в сторону выхода. Эклиш не успел даже пискнуть. Девушка с ноги влетела в незапертую дверь, выскочила из зала и скрылась в залитом светом коридоре.       "Она что, в лохматых тапочках, халате и пижаме?!" — запоздало удивился сияние.       — Э-э-э... Мистер Нейз, вы видели?...       Уисти, возмущенный грохотом, моментально оглянулся и заметил только как кто-то скрылся за дверью.       — Видимо, очередной нахал пробрался на концерт.       Эклиш буркнул, что со всем разберется, извинился и кинулся следом за беглянкой. Он пролетел длинный коридор и повороты под тоскливое пение скрипки, но успел заметить как девушка удирает за угол, шаркая обувью по кафелю, а за ней пафосно развевались полы халата с рисунком зеленых гусениц.       — Арика! — крикнул он.       Беглянка вздрогнула, затравленно и зло посмотрела на сияние перед тем как скрыться окончательно. Теперь сияние четко рассмотрел ее лицо и приметные шрамы. Ему не привиделось в темноте!       Эклиш вылетел в полупустой холл, оглянулся, по сторонам, подбежал к выставочными стендами и другим проходам. Выход из театра — охрана спокойна. Гардероб, служебные коридоры — никого. Запустение четко дало ему понять, что никого он не догонит. Арика как будто испарилась.       — Эклиш? — позвал кто-то его громко, с эхом. — Ты чего тут делаешь?       Сияние резко обернулся. На лавке возле пустого буфета, далеко-далеко от него, сидел Нип. Он уперся локтями в колени широко, сцепил руки в замок, а на сияние смотрел исподлобья. Легион был в черной рубашке, костюме и до блеска начищенных туфлях. Пиджак расстегнут. Он выглядел несколько дерзко, куда больше, чем Эклиш в его цветастом галстуке.       — Уисти на концерт дернул, — сухо ответил он, продолжая оглядываться по сторонам. — Ты никого странного не видел?       Легион усмехнулся и кивнул на него.       — Одно запыхавшееся сияние туда-обратно бегает.       Парень шумно выдохнул — правда ведь, судя по всему, в холле самым странным был именно он. Сияние еще раз судорожно посмотрел по сторонам и постарался успокоиться.       — А ты как тут оказался? — спросил на выдохе Эклиш и сглотнул, избавляясь от сухой рези в горле.       — Пришел на концерт, а меня не пустили в зал. Вот, сижу, жду такси в час-пик. Так, кого ты искал? Я так и не понял.       — Да-а, неважно, — пробормотал сияние.

***

      Мысли про Арику замучили Эклиша настолько, что на следующий день он пошел в театр и притворился растяпой, мол, портмоне оставил, а девушка какая-то умыкнула. Попросил записи с камер, доверчивый администратор ему поверил. Увы, в зале они не стояли, а в коридоре был муляж. Лишь одна в холле на секунду уловила какое-то движение и стремительное бегство, но этого было мало. Посмотрели камеру на входе в здание и в холле до концерта и не нашли никого похожего на Арику. К тому же кто вообще мог пустить девушку в халате в театр? И в тапках. Сияние начинал думать, что ему действительно просто привиделось и он занялся работой.       Эклиш засел в офисе-коробушке Фонда, затянул горло уже обычным галстуком и начал попытки связаться с кастами. Дозвониться, дописаться. Но видимо, проще ему было докричаться — его открыто игнорировали.       Социальные сети сияний-активистов? Баны, удаление сообщений, резкое молчание — стоило ему лишь заикнуться про то, что он из Фонда, как общение обрубали на корню.       Электронная почта? Тишина в ответ.       Звонки по номеру телефона в пункты самоуправления? Его бесконечно перекидывали с одной линии на другую, пока Эклиш сам не вешал трубку. В такие моменты он был готов удавиться на своем галстуке, потому что подобное уж слишком его печалило.       Прошло около недели. Одного работника успели уволить за то, что он сдал отчет на минуту позже. На другого коллегу вызвали сначала охрану, а следом и полицию. Мол, сотрудник работал так плохо, что, получая зарплату, он обворовывал Фонд. Цирк какой-то. Понять, на кого Уисти в следующий раз решит обрушить небо, было несложно — босс мог кружить над вероятной жертвой несколько дней, подмечая малейшие ошибки, мешая работать вечными пустыми расспросами, и сам своим надзором порой доводил людей. Эклиш же смотрел на подобное и содрогался — пока у него тоже не было успехов в поставленной задаче. Он боялся оказаться на месте тех несчастных, кого Уисти решил выжить из своей компании, вместо того чтобы просто уволить.       Эклиш пытался найти кого-нибудь из сияний вживую, но они не проводили ни одного мероприятия, а домашних адресов нигде не оставляли. Отсутствие результатов его убивало. Уисти все так же считал задачу простой и на новости про глухую стену между Фондом и кастами лишь отмахивался: "Это все вина старого сотрудника! Вот что делает с людьми зависть." Сияние не понял, при чем тут была зависть, но решил не уточнять.       У него остался последний шанс связаться с сияниями через Летний блеск. Если, конечно, его соотечественники не забросили эту традицию. В его доме не было возможности попасть на крышу, поэтому он пошел просить помощи у немногочисленных знакомых. Нип ответил, что по такому случаю откроет для него крышу, а заодно предложил посидеть вместе после заката.       Вечером пятницы, когда люди торопились покинуть офис, Эклиш остался на работе еще на пару часов, за что удостоился теплой похвалы от Уисти. На самом деле парень просто искал, чем занять себя на несколько часов. Квартира, которую нашел сиянию Фонд, была слишком далеко, и парню не хотелось ехать туда в переполненном городском автобусе, а потом в такой же толкучке добираться до Нипа. Лика же работала не так далеко от Фонда и вроде как говорила, что сможет подвезти сияние, если он дождется конца ее работы. Лишь ради этого Эклиш задержался в офисе, но не говорить же обо всём этом импульсивному начальнику, который уже умилился рвению нового сотрудника?       В назначенное время сияние пошел в сторону бетонной стены, которая огораживала дорогу, проходящую под железнодорожным мостом. По пути он не без удовольствия ослабил галстук — в офисе, даже в одиночестве, он почему-то этого не делал. Словно атмосфера рабочих будней убивала в нем тягу к разумному удобству.       Лика была отличным творческим легионом, художником и скульптором. Ее руками Киполе преображался, а деятельность Фонда Уисти Нейз всегда оставалась на виду. Девушка до безумия обожала огромные проекты. Граффити на всю стену пятиэтажки, плакаты, инсталляции. Ее силы в первую очередь были направлены на это.       Эклиш издалека увидел, как она благодаря своим тварям-осьминогам перемещалась по стене. Существа сплетали "щупальца" и Лика сидела на них как на огромных качелях. Осьминоги цеплялись за разные балки моста, сокращались или растягивались, и художница без труда добирались до любой части огромного бетонного полотна.       Когда Эклиш подошел, Лика висела в паре метров над землей и внимательно осматривала работу, то под тем углом, то под другим. Это было что-то оранжевое и яркое, но непонятное вблизи из-за масштаба.       — Вот тут линия потекла, надо закрасить — пробубнила она.       Один из ее осьминогов шлепнулся на тротуар, как кусок черного желе, нелепыми движением схватил краску и вытянувшись, поднялся обратно,с бешеным стрекотом мотая баллончик. Существо трясло его так сильно и громко, что казалось, выпустит — и он пробьет лобовое стекло случайной машины.       — Вот тут, — кивнула Лика.       Осьминог оперся на несколько лапок и с "грацией" принтера закрасил нужную область и повис на балках, как огромный черный куль.       — Ты закончила? — крикнул Эклиш.       — Да-а! Полностью готово.       — Так слезай.       — Красиво?       — Красиво! А что это?       — Золотые рыбки купаются в солнечном свете. Считай, что вдохновилась нашим знакомством, — буркнула она. — Нас Нип должен был отвезти. Скоро приедет. Тогда и слезу.       Лика вносила правки в " полностью готовый" проект еще в течение десяти минут. За подобным было очень увлекательно наблюдать, особенно когда темные твари прямо на ходу меняли свою форму. Сияние никогда не видел подобного так близко: ему было до смерти любопытно, но при этом противно. При мысли, что осьминог случайно прикоснется к нему своей кожей, наверняка липкой и холодной, у сияния волосы на затылке шевелились от отвращения.       Когда Лика закончила и спустилась, Нипа все еще не было. Эклиш уже начинал переживать, что они не успеют добраться до крыши.       — А что, он на машине? Попал в пробку, наверное — рассуждал сияние, всматриваясь в поток автомобилей. — Ну, Нип.       Лика радостно помахала кому-то за Эклишем.       — Нет, мне нравится другой транспорт.       Сияние обернулся. Нип опять был верхом на своем красном коне, который стоял как изваяние, даже головой не шевелил. Случайных прохожих огромная скотина больше раздражала, чем пугала. Темная тварь занимала половину пешеходной зоны.       Нип выглядел потрепанным. Рабочую куртку со светоотражающими элементами, заметно разодранную, легион повязал на талии, оставшись в одной темной футболке с пятнами пота. Были видны все ссадины и синяки на руках и шее. Он словно лично передрался со всеми резафами, которые преследовали самолеты.       — День сегодня тяжелый был, я уже хочу домой.       — Нип, — серьезно заговорил сияние, — какого черта конь красный?       — Он тебя засмущался.       Лика перебросила сумку с баллончиками через плечо. Нип тут же сделал им по еще одному коню, которые услужливо опустились на колени, чтобы всадники на них забрались. Художница без тени сомнения залезла на зверюгу, та поднялась, и алые пластины тут же окутали тело девушки словно доспех.       Сияние стал размышлять, а насколько это вообще прилично — быть настолько облепленным темной тварью, которая подвластна другому человеку.       — Я не умею держаться в седле, — возразил Эклиш, пытаясь под любым предлогом не залезать на поделку легиона. — Да и как вообще мы поедем на них? Как этим управлять? Вдруг оно прохожих затопчет? Я на такси поеду.       Нип раздраженно зыркнул на него.       — Просто сиди ровно, я тебя закреплю. Управлять им не нужно, я сам все сделаю. Мы поедем не по тротуару, а по дороге. Весь мой транспорт зарегистрирован, я плачу за них налоги, а еще у этих коней будут госномера на груди и заднице. Залезай, Эклиш, или я сам тебя на него закину!       Сияние с подозрением подошел к коню. Хотел погладить его, похлопать по шее так, словно он был живой. Темная тварь не дышала, ничем не пахла, не шевелилась лишний раз, позволяя наезднику устроиться на широкой спине. Парень вздохнул, подтянул штанину брюк и, как мог, перекинул ногу, уселся. Эклиш, осмелев, все же провел рукой по телу коня и понял, что оно словно теплый воск, сухое и гладкое, без шероховатостей.       "Не так уж и мерзко" — подумал парень.       Не успел он сесть поудобнее, как темная тварь осторожно поднялась на ноги. Прямо из тела коня выросли первые пластины. Они наложились на его бедра, на спину и торс, прочно закрепляя парня. Двигались, подстраиваясь — словно куча змей, которая лезла, куда не просят. Эклиш только и мог наблюдать, как намертво, кажется, врастает в темное существо. Сияние пытался не думать о том, что будет, если по велению Нипа пластины решат затянуться слишком сильно.       Поездка была чем-то невероятным. Огромные красные кони с синхронностью обычных легковушек обгоняли, перестраивались и жутко орали на пешеходов, перебегающим двойную сплошную — это был аналог клаксона. Они неслись со скоростью километров тридцать, вставали на красный свет, а потом скалились и пускали пену, ударяя копытами по асфальту. Водители без тени страха гудели в зад коня, когда тот их подрезал или бесцеремонно вклинивался в ряд.       Эклиш был готов умереть каждую минуту, когда создание Нипа выполняло очередной резкий маневр. Парень молился Светочу, чтобы не опозориться и не закричать от ужаса. Пока он думал, где взять запасные штаны — скорее всего, пригодились бы в конце поездки — Лика и Нип успевали посмотреть новости в телефоне. Где-то на полпути они взяли пакеты с едой в окошке для клиентов на машинах и успели забрать еще один заказ у невозмутимого курьера.       Дома Нип сделал пару коктейлей, взял закусок и повел всех на крышу. Шестнадцать этажей, микрорайон на ладони. Гулял теплый летний ветер, трепал волосы. Последняя пятница, Летние блики на Накире. Старшая сестра Нишма рассказывала как-то маленькому Эклишу одну легенду, что именно в этот день одно сияние отдало себя солнцу, чтобы оно начало испепелять резафов и, мол, с тех пор ему в конце каждого лета стоит выражать свое почтение. Но для Эклиша это всегда был лишь сытый праздник, полный тепла, аромата жареного мяса, вина, сыра и ванильной выпечки.       На крыше этого дома пахло раскаленным покрытием. Все необжито, пыльно и грязновато. На Нарике же крыша была особым уютным островком, где предпочитали встречать солнце. На сердце сияния было тяжело от подобной грязи в месте, которое он уже привык считать чем-то почти священным.       Поностальгировав немного, Эклиш решительно стянул с себя галстук. Лениво через голову он снял рубашку и упал на колени. Вдохнул тепло полной грудью, приглашая закат в объятья. В лучах следовало искупаться, как в море, и с трепетом и благодарность наполнится их мощью.       — Экли, милый, ты что делаешь? — встревоженно спросила Лика. — Ты зачем разделся?       — Я пита-аюсь солнцем, — пропел парень на выдохе, прикрывая глаза.       — Так что он делает? Я не понимаю, Нип! — шепотом заявила Лика.       — Собирает закатный свет, чтобы "всю ночь бороться с ночными тварями". Силы рассветных, зенитных и вечерних не хватает до восхода. Закатные, наоборот, могут очень долго держать в себе накопленную силу, в отличие от остальных. А разделся он, наверное, по приколу. Штаны не снял и ладно.       —Вы не даете мне сосредоточиться! — беззлобно бросил им Эклиш. — Нип, ты записываешь или как?       — Уже готов.       По городу замерцали тусклые отсветы. Утреннее сияние светило слабо, блекло и наверняка из последних сил. Ярко вспыхнул чей-то зенит своей единственной, но мощной вспышкой. А потом с неизвестных крыш высоток полился теплый вечерний свет.       Эклиш поднял горящие золотыми бликами руки, и на кончиках его пальцев вспыхнуло свечение. Давящее и долгое, как зарево у линии горизонта.       — Ярче! Ярче, чтобы они увидели, — с задором крикнул Нип. — Я бы помог с яркостью, но ты развеешь в пыль любую мою линзу, приятель.       Лика встрепенулась:       — Стой, в смысле развеет?       Нип осматривался по сторонам, подмечал каждую вспышку света. Он ставил пометки на карте в телефоне, где какое сияние заметил и одновременно отвечал Лике.:       — Откуда такая непросвещенность, Лика? Все легионы так-то делают своих тварей именно из тьмы, — поучительно ответил парень. — Они подобны резафам. А сияния светом уничтожают любых созданий из тьмы.       — Кроме твоих. Твои кони из клубники, — отшутился Эклиш, поднимаясь и отряхивая колени. В ответ художница закатила глаза, пробубнила что-то и махнула рукой.       — Как же хорошо, что наши миры были развитыми, когда узнали друг о друге, — вздохнула Лика. — Как думаете, Яргон и Накир воевали бы?       — Нет, конечно, — слукавил Эклиш.       — Да. — одновременно сказал Нип, но куда более резко. — Такова человеческая природа — испоганить все светлое вокруг и превратить в выгоду. Кто-нибудь точно бы занялся продажей оружия, например. Хорошо, что между нами Стык миров.       Эклиш застегивал рубашку и удивился, услышав от Нипа ту же, видимо, присказку, которую говорил Уисти неделей ранее. Да и его забавляло, что несколько тысяч лет назад кто-то все же нашел выгоду, ведь сияния тогда страдали от нашествий плетельщиков — легионов на старый лад.       Все вернулись в квартиру. Они не собирались устраивать грандиозную гулянку, только хорошо посидеть. Выпили сидр, построили балансирующие башенки, еще выпили. Лика уронила всю конструкцию и решила, что это повод выпить еще больше. Парни поняли, что девушка в стельку, когда та сначала пролила на Эклиша алкоголь, а когда Нип дал ему сменные шорты и тот переоделся, то без капли смущения начала водить по голеням сияния и не давала убрать их, крепко схватив за лодыжку.       — У тебя что, ноги лысые?       — Я их брею, у нас так в касте принято, — с опасением ответил сияние, переглянувшись с легионом. — Руки тоже так-то.       — Точно, — кивнула девушка, отчего-то выпятив нижнюю губу. — А вот Нип не бреет. Я видела. Нип! Пойдем в комнату, а?       Легион умиленно улыбнулся, поднялся, схватил девушку под подмышки. Она с поразительной ловкостью развернулась и оплела его шею руками. Попыталась поцеловать, а Нип резко развернул ее обратно и стал подталкивать к своей спальне. Лика смеялась, у нее горели глаза, и она начала пытаться раздеваться прямо на ходу. Выходило неуклюже, но девушка очень старалась.       Эклиш не понимал, что как ему поступить: убраться и не мешать парочке или не дать Лике наделать с Нипом глупостей по пьяни. Он услышал звук падения тела на кровать, сухое "полежи тут, а я скоро к тебе приду" и Нип, немного сконфуженный, закрыл за собой дверь снаружи.       Через пару минут оба парня стояли у распахнутого окна и медленно поглощали остатки еды. Они, в отличие от Лики, едва ли чувствовали легкое опьянение. Настало время тех самых душевных разговоров.       — Она уверяла меня, что вы лишь друзья, — тихо произнес Эклиш.       — Так и есть. Завтра она проснется, и мы трое сделаем вид, что ничего не было. Гладила твою бритую ногу и все.       — Заметано, — кивнул Эклиш.       Было тихо. Кто-то на улице вдалеке кричал пьяные песни. Шныряли подозрительные личности в переулках, в темноте иногда вспыхивали огоньки сигарет. Сияние даже представить себе не мог, чтобы в его городе, в Тама́нье, было так тихо ночью. Взбодренные закатные сияния как раз выбирались на прогулку, и для них работали целые районы с кафе, бутиками и барами.       — Значит, тебе нравятся другие девушки? — спросил Эклиш, не зная о чем еще поговорить.       — Мне в принципе не нужны отношения, я женат на работе, — сказал Нип, отряхивая руки. Чистым мизинцем он убрал попавший в рот волос из чёлки. — А тебе что ли Лика понравилась и ты так почву прощупываешь?       Эклиш замотал головой в разные стороны, словно хотел стряхнуть с себя невидимую воду, и неловко усмехнулся. Лика не казалась тем человеком, с которым у него были точки пересечения.       — Нет-нет. Она как будто в другой реальности живет.       — А какая у тебя реальность? — усмехнулся легион.       Парень пожал плечами. Ему не хотелось отвечать — пока не хотелось обличать личное. Нип же не настаивал и снова погрузился в свои мысли. К тому же, его гложило нечто совсем иное.       — Представь, я, кажется, с ума схожу. Когда был на благотворительном концерте, то кое кого увидел, — проговорил он.       — Концерт? — ответил тут же Нип, — Тот, на который я в итоге не попал? Когда ты выбежал из зала весь взмыленный?       — Да-да. Даже не знаю, может, на меня так повлияла музыка. Я Арику видел.       — Не понял, — усмехнулся легион. — Какую Арику?       — Живую. В зале. На концерте. В халате и в домашних тапочках. Удирала от меня по коридору.       Нип испытывающе смотрел на него, а потом рассмеялся. Сиянию стало совсем не по себе.       — Погоди, неужели ты серьезно? Экли, не лови глюки. Ты еще слишком мало поработал с Уисти. Тебе пока рано.       Эклиш обреченно уронил голову. Он и сам думал, что сходит с ума.       — Слушай. В городе много тех, кто "видел Арику". Это может быть какая-нибудь подражательница. Или несколько. Не забивай голову, займись работой, — проговорил легион твердо, но словно бесцветно. А потом живо добавил: — А камеры проверил?       Эклиш пересказал ему то, что знал. Ему показалось на секунду, что на лице Нипа появилось облегчение.