Redemption | Искупление

      Гермиона слонялась по кухне в поисках сковороды, на которой всегда жарила яйца. Драко взял на себя большую часть готовки, так что она уже не помнила, где что лежит. В другой день Грейнджер бы обрадовалась, займись он завтраком, но сейчас ей нужно было выйти из комнаты.       От того, как Драко категорически запретил применять контрпроклятие к их меткам, у неё закипала кровь. Кем, чёрт возьми, он себя возомнил? Если это её искреннее желание, кто он такой, чтобы запрещать? Она быстро извинилась и, прежде чем успела сказать что-нибудь, о чём впоследствии пожалела бы, отправилась на кухню, где могла отвлечься и хотя бы попытаться приготовить что-нибудь съедобное.       Едва она нашла сковородку, в камине взревело пламя.       — Гермиона? — это был Гарри.       — На кухне! — крикнула она и принялась искать в холодильнике яйца.       Гарри тяжело рухнул на один из барных стульев у кухонного острова и вздохнул.       — Мерлин, я с ног валюсь, — признался он. — Энергия смолкла почти тогда же, когда мы прибыли туда, но ОМП хотел получить подробные отчёты. Рону пришлось пойти домой. Он едва держался на ногах.       — Ты и сам не лучше, — заметила Гермиона. Друг выглядел так, будто ему нужно помыться, побриться и крепко поспать порядка двенадцати часов. — Кажется, ты слишком долго работал без отдыха в последнее время.       — Знаю. Парвати наседает на меня, чтобы я сократил рабочие часы, но я не могу — по крайней мере, пока не закроем это дело.       Гермиона прикусила губу, размышляя, не рассказать ли Гарри о том, что она выяснила о проклятии Тёмной метки, но передумала. Гарри казался безумно вымотанным, а когда он узнает о новом плане, то неизбежно попытается отговорить её. А у Грейнджер не было сейчас сил на споры.       — Ну, если хочешь позавтракать, я жарю яйца и тосты, — предложила она.       Гарри с подозрением посмотрел на неё и на сковородку, стоящую на плите.       — Эм… ты уверена?       Гермиона закатила глаза.       — Теперь мне не нужно готовить на открытом огне, умирая от холода в лесу Дин. Я в состоянии пожарить омлет.       — Ладно, я остаюсь, — наконец согласился он. Гермиона улыбнулась и, взбив яйца, вылила их на разогретую сковороду.       — Итак, как э… Нотт и Малфой? — неловко спросил Гарри. — Они к нам присоединятся?       — Да, — ответила она. — Когда я вернулась из Хогвартса, они всё ещё спали, однако после их недолгого сна я обнаружила, что они как новенькие… ну, или чувствуют себя настолько хорошо, насколько это возможно, учитывая, что по их рукам расползается проклятие.       — Эм, это здорово, — произнёс Гарри, словно не зная, что ещё ответить.       — Ты не обязан их любить, Гарри. — Гермиона помешивала яйца. — Я и не жду от тебя этого. Их необязательно любить, чтобы помочь избежать несправедливости.       — Знаю, — быстро сказал Гарри. — Мне ничего не известно о Нотте, но, честно говоря, Малфой такой…       — Я понимаю, — Гермиона вздохнула. — Малфой причинил тебе столько зла, что я бы никогда не стала просить тебя забыть об этом или оставить всё в прошлом. Я не буду призывать тебя к этому. Прошу, не думай, что это то, чего я добиваюсь.       — Я знаю, что не будешь, Гермиона, — Гарри внезапно вернул уверенность своему тону. — Знаю, что ты этого не просишь. Одни из твоих лучших качеств — это внимательность и сострадание. Но… поэтому я и волнуюсь, — наконец признался он, — потому что Малфой причинил зло и тебе тоже — местами даже больше, чем мне.       — Я осознаю это, Гарри, — подтвердила Грейнджер. Но она не знала, как объяснить, почему и что изменилось, — по крайней мере так, чтобы понял Гарри.       — Я беспокоюсь о том, что из-за твоей чуткой натуры ты прощаешь людей слишком быстро, — пояснил он.       — Возможно, мне легче прощать, чем кому-то. Однако я не забываю. Я не забыла ничего из того, что совершил Малфой — особенно по отношению ко мне. Но я также не хочу всю жизнь винить его за грехи мальчишки — не тогда, когда вижу перед собой доказательства его раскаяния.       — Малфой извинился перед тобой? — скептически спросил Гарри.       — Не единожды, — сказала Гермиона, и при виде выражения шока на лице Гарри, уголки её губ изогнулись в довольной ухмылке.       Она разложила омлет по тарелкам и добавила по поджаренному тосту.       — Вот, помоги мне отнести это наверх, — она пихнула Гарри в руки две тарелки. Тот послушно последовал за ней на второй этаж.       Видимо, Тео и Драко были в разгаре оживлённого спора, не предназначенного для ушей Гермионы, потому что, когда она переступила порог их спальни, парни быстро захлопнули рты и виновато на неё посмотрели. У них округлились глаза, когда они увидели идущего следом Гарри с двумя порциями завтрака в руках.       Гермиона поставила еду на прикроватные тумбочки Тео и Драко, а потом жестом пригласила Гарри сесть за письменный стол. Она взяла одну из тарелок, которые несла сама, и опустилась на запасной стул рядом с Поттером, изящно поставив её себе на колени, как будто трапеза в одной комнате с этими тремя мужчинами была обычным делом.       Повисла напряжённая тишина.       — Итак, на чём я вас прервала? — наконец спросила Гермиона, отказываясь ходить вокруг да около. Тео сглотнул, но реакция Драко её смутила. Он прищурился, посмотрев на Гарри. Взгляд был не враждебным, а скорее расчётливым. От мысли о том, что он сделает или скажет, у неё в животе всё сжалось.       — Поттер, — произнёс он, словно вообще не слышал вопроса Грейнджер. Он выпрямился на кровати, словно желая казаться более внушительным. На Гарри подобное запугивание не действовало, и, кроме того, это всё равно бы не сработало. Всё, на что был способен Драко, — это принять аристократический вид, который его мать сохраняла даже в лазарете Азкабана. Это выглядело далеко не так пугающе, как Драко с Нарциссой надеялись. — Ты же не собираешься всерьёз позволить ей участвовать в этом безрассудном жертвоприношении, да? — протянул он, и в его голосе прорезались нотки, которых Гермиона не слышала с первых дней его пребывания в старом доме её родителей.       Гарри был застигнут врасплох уже на полпути своего тоста ко рту. Он перевёл взгляд с Малфоя на Гермиону, нахмурив брови, откусил кусочек и стал медленно его пережёвывать.       — Она тебе не сказала? — удивился Драко. Внезапно его поведение изменилось. На губах заиграла предательская ухмылка, и, победоносно посмотрев на Гермиону, он снова повернулся к Гарри.       Пальцы Гермионы нервно дёрнулись. Это было ошибкой. Она понятия не имела, что Драко станет принуждать её к разговору именно сегодня.       — Сейчас не время, Драко, — предупредила она. Ей хотелось иметь возможность изложить свою точку зрения Гарри и Рону, прежде чем объяснить, что это единственный выход; разработать для них план, чтобы они знали, что всё будет безопасно и им не о чем беспокоиться. Драко разнёс всё к чертям собачьим. Но, конечно, именно на это он и рассчитывал.       — Почему же не время? — возразил Драко.       — Драко, позволь Гермионе рассказать им, как хочется ей, — предостерёг Тео, его чёрные глаза умоляли друга. Он оказался между двух огней и не хотел выбирать сторону.       — Гермиона, о чём он говорит? — уточнил Гарри и отставил тарелку, явно закончив с завтраком.       Она вздохнула и зло посмотрела на Драко, на лице которого всё ещё был написан триумф. Он думал, что победил.       Дурак.       — Гарри, причина, по которой я так быстро покинула Хогвартс, заключается в том, что я разговаривала с портретом профессора Снейпа. Он знает, как удалить метку и тёмную магию, связывающую Пожирателей с Волдемортом. — Тео и Драко одновременно вздрогнули, услышав имя старого Хозяина, но ничего не сказали.       Гарри тоже ничего не ответил, но Гермиона заметила, как напряглась его челюсть. Грейнджер понимала, он уже догадывался, что она собирается ему поведать. На самом деле она не сомневалась, что Гарри предполагал подобный исход с того самого момента, когда Рон заговорил о видах клятв на крови.       — Помочь избавиться от них могут добровольная кровавая жертва магглорождённого и контрзаклятие.       — Сколько крови, Гермиона? — низким серьёзным тоном спросил Гарри. В его зелёных глазах читалось напряжение, какое она помнила со времён жизни в палатке и охоты за крестражами.       — Я не вполне уверена, — призналась она. — Мы с Падмой работаем вместе, чтобы убедиться, что не больше, чем я могла бы отдать добровольно, — заверила она Поттера.       Драко фыркнул.       — Это глупо даже для гриффиндорцев, — сказал он. — Она понятия не имеет, сколько потребуется крови, но, зная Тёмного Лорда, нужно будет отдать всю до последней капли.       Гермиона метнула в Драко раздражённый взгляд.       — А ещё Тёмный Лорд был таким до боли предубеждённым, что никогда бы даже не допустил мысли о возможности маггловского медицинского вмешательства, не так ли? — парировала она, в её голосе слышалась усталость оттого, что её постоянно пытались уговорить или отговорить от чего-то, словно она — глупая девочка, несущаяся навстречу опасности без всякого плана.       — Я на это не соглашусь, — упрямо заявил Драко. — Ты не погибнешь ради попытки спасти меня, чтобы я просто умер каким-нибудь другим жалким способом, как могу и сейчас.       — Подожди, — перебил Гарри, продолжая обрабатывать полученную информацию у себя в голове. — Гермиона, ты не можешь всерьёз об этом думать. Малфой прав. Это, вероятно, тебя убьёт!       — Я должна, Гарри, — почти умоляла она. Ей нужна была поддержка друга. С того самого часа, как Гермиона приняла это решение, она знала, что Гарри его оспорит — что вначале он не поддержит её. Но, хотя Гермиона всё равно собиралась пойти на это, ей не хотелось выступать против Поттера — тем более, зная, что Министерство точно лишит её работы, когда выяснит, как далеко она зашла, чтобы снять проклятие. — Это единственный способ. Они умрут, если я этого не сделаю! — Грейнджер уже чувствовала, как уголки глаз защипало от предательских слёз.       — Эй, Гермиона, — успокаивающе начал Тео, подняв руки в примирительном жесте. — Никто тут ни на кого не нападает. Мы просто не хотим, чтобы ты подвергалась такому риску. Возможно, есть другой путь.       Гермиона смягчилась, взглянув на Тео. Он оставался оптимистом даже в самые тёмные времена. Он бы, наверное, никогда не догадался, как его дух вдохновлял её.       — Его нет, — Гермиона шмыгнула носом. — Я ничего не сделаю, пока вместе с Падмой не составлю чёткий план, — пообещала она.       Прежде чем заговорить, Гарри несколько минут просто сидел и молчал.       — Ладно, — сказал он. — Я знаю, что лучше не отговаривать Гермиону Грейнджер от того, что она уже задумала. Ты сделаешь это, с моей поддержкой или без неё. Но у меня есть несколько условий, которые я требую соблюсти, если не хочешь, чтобы я привлёк Орден. — Он знал, что у Ордена имелось гораздо больше возможностей вмешаться, чем у Министерства, если до этого дойдет.       — Условий? — скептически спросила Гермиона. На неё нахлынуло облегчение, но она всё ещё злилась на то, что Гарри считал, будто у него есть какое-то право диктовать ей свои требования. С другой стороны, она знала, что добиться от него согласия не вмешиваться — уже большая победа, которую не хотелось упускать.       — Во-первых, — Гарри поднял большой палец, начиная перечислять, — обряд пройдёт в Хогвартсе под присмотром Падмы и мадам Помфри, чтобы тебя направляли портреты Дамблдора и Снейпа.       Справедливое замечание.       — Во-вторых, — он отогнул указательный палец, — ты попытаешься только с одним из них, и, если станет слишком опасно, я сам прерву ритуал. Конец. Без вопросов.       Гермиона кивнула. Это было допустимо. Она и так уже понимала, что сможет провернуть такое лишь с одним человеком за раз.       — В-третьих, Рон и я будем там — в помещении.       — Это приемлемо, — согласилась Гермиона. — У меня тоже есть два условия. Во-первых, ты не расскажешь никому в ОМП, чем я занимаюсь. — Он кивнул. — Во-вторых, ни ты, ни Рон не прервёте ритуал. Такое решение будет принимать только Падма.       Гарри поджал губы, но вновь кивнул.       — Мерлин, я как будто снова вернулся в школу и прячусь по коридорам.       — Извините, — вмешался Драко, закипая. — Я не соглашался с этим.       — Я начну с Тео, — вставила Гермиона. — Когда ты убедишься, как всё безопасно, тебе будет не о чем беспокоиться.       Тео округлил глаза.       — Не знаю. Я ведь тоже не хочу, чтобы ты умерла, — заметил он.       — Вы двое можете хоть немного поверить в меня? — Гермиона начала раздражаться. — Пойдём, Гарри, я провожу тебя к камину.       На этом Грейнджер схватила Поттера за руку и, пыхтя, вышла из комнаты. Пусть эти двое тихо секретничают и обсуждают то, какая она безрассудная и глупая. Она всё равно спасёт их проклятые задницы.

***

      — Падма прислала ингредиенты для зелья, — Гермиона просунула голову в комнату, которую делили Тео и Драко. Нотт читал в кресле, а Малфой отжимался рядом со своей кроватью.       Гермиона всеми силами старалась не обращать внимания на мускулы, проступающие из-под рукавов его футболки. Благодаря правильному питанию и физическим нагрузкам, они набирали вес, и Грейнджер это точно заметила.       — Думаю, мы можем сварить его на кухне, — добавила она. — Это лучшее из всех мест. Ты всё ещё хочешь помочь?       Драко прервался посреди отжимания, уставившись в пол, потом тяжело вздохнул, встал и кивнул.       — Подготовь всё, а я приму душ и присоединюсь к тебе на первом этаже.       Малфой прошёл мимо, не сказав больше ни слова, чем создал у неё впечатление, будто между ними что-то изменилось. Он держался отчужденно. Едва взглянул на Гермиону с тех пор, как она рассказала, что знает, как избавиться от Тёмной метки.       — Гермиона, — Тео тихо отложил книгу, — ты абсолютно уверена, что это то, чего ты хочешь?       — Да, — твёрдо ответила она. — Я не самоубийца. Я не хочу умирать. И я не собираюсь умирать. Но я также не планирую допускать смерть кто-то из вас.       — Мне кажется, это несправедливо, — заметил Тео. — Что мы сделали, чтобы заслужить такую жертву? Что мы сделали такого, чтобы наши жизни были хотя бы в половину настолько же ценными, как твоя?       Гермиона в ужасе ахнула, осознав, что Тео на самом деле думал о себе и своём праве на жизнь и счастье.       — Что вы сделали такого, чтобы заслужить жизнь в мучительном рабстве у чокнутого волшебника — даже после его смерти? — парировала она. — Разве ты не понимаешь, что никто из вас не заслужил того, что с вами произошло?       — Ты никогда не сможешь убедить в этом Драко, — произнёс Тео. — Что бы я ему ни говорил, он не понимает, что заслуживает жизни, и он никогда не позволит себе принять такую жизнь, если получит её ценой твоей.       — Он не получит её ценой моей жизни, — пообещала Гермиона.       — Надеюсь, ты права.

***

      Вернувшись на кухню, Гермиона увидела, что следом за ингредиентами для зелья доставили «Придиру». Она бегло пролистала газету и кивнула самой себе. Луна процитировала её практически дословно, учитывая контекст. Также она включила интервью бывших охранников и одного отставного аврора, которые рассказали о мириадах несправедливостей, имевших место во время расследований и судебных разбирательств за последние пару десятилетий.       Это стало резким обвинением в том, как осуществлялось правосудие после войны, и призывом к тем, кому небезразлична справедливость, связаться с администрацией Визенгамота и Азкабана по поводу реформы уголовного правосудия и апелляций. Гермиона не знала, окажет ли статья большое влияние на население. Но надеялась на это. Однако в Азкабане и Министерстве та, безусловно, вызовет недовольство.       Ну что ж.       Гермиона положила газету на одну из скамеек-островков и принялась за распаковку ингредиентов, а также каннабиса, который припрятала в ящике для носков. Всё, что ей удалось найти, — это старый котёл со времён пятого курса, которого вполне должно хватить. Она могла бы вернуться в свою лондонскую квартиру через камин, но, по её мнению, в этом не было необходимости. Этот котёл меньше, чем обычный для взрослых, но и зелья она собиралась сварить только на двух человек. И Грейнджер надеялась, что он не понадобится ей надолго.       Она развернула рецепт и сразу различила аккуратный почерк Падмы и узкие, заострённые на концах букв пометки Драко на полях, иногда вычёркивающие какой-то ингредиент, заменяя его на другой. Это немного напомнило ей об учебнике Гарри по зельям на шестом курсе, который она всей душой ненавидела, — том, который научил его, как оставить Драко шрамы, до сих пор сохранившиеся у него на груди.       Гермиона нарезала корень ромашки, когда услышала шаги на лестнице. Решив не позволять Драко снова втянуть себя в спор о кровавом обряде, она глубоко вздохнула и решила не поднимать эту тему. Сосредоточиться на зелье.       Драко молча подошёл к раковине, помыл руки и тщательно их вытер, после чего приблизился, взял рецепт и основательно в него вчитался.       — Сначала нам нужно нарезать и подготовить каждый ингредиент, — сказал он.       Гермиона кивнула.       — Я так и предположила. Между несколькими этапами нужно будет подождать, но лучше сразу иметь всё под рукой. — Ей всегда нравилось подготавливать ингредиенты перед варкой зелья. Сколько бы раз она ни говорила Невиллу поступать так же, он всё время забывал, что в большинстве случаев приводило к ужасным результатам.       — Корень ромашки нужно нарезать чуть тоньше, — голос Драко звучал профессионально, а не снисходительно. Из него, наверное, вышел бы прекрасный учитель, подумала про себя Гермиона. — Вот, — он забрал нож у неё из рук и подошёл поближе, чтобы показать, какой именно размер требовался.       Гермиона сглотнула, почувствовав кожей тепло его тела и наблюдая, как его красивые руки в точности выполняют указания. Сейчас Тёмная метка бездействовала, чёрная паутина выделялась на бледной коже, но руки казались сильными — более сильными, чем когда он только попал сюда, — а движения — точными.       — Я извлеку слизь из жала веретеницы, — он сдвинулся в сторону, чтобы взять доску, и поставил перед собой ступку с пестиком.       Гермиона ощутила, как тишина накрыла комнату толстым одеялом. От охватившего их напряжения, она стиснула зубы. Если бы кто-то три недели назад сказал, что она будет скучать по лёгким беседам с Драко Малфоем, она бы послала того в Мунго проверить голову. Но сейчас Драко очень сильно на неё злился, и ей это не нравилось.       Главная сложность крылась в его упрямстве — не меньшем, чем у неё. Если Гермиона не меняла мнения после принятого решения, то и Драко, похоже, не уступал ни на шаг.       — Передай полынь, пожалуйста, — попросила она, все ещё не отрывая взгляда от его рук, пока Малфой умело растирал в ступке жала веретеницы в зелёную жижу. Он остановился и схватил склянку справа.       Гермиона вздрогнула, когда их пальцы соприкоснулись. Его ладонь на мгновение застыла, прижавшись к её, а потом Драко снова вернулся к работе, и Грейнджер наконец удалось оторвать взгляд от уверенных движений его рук и откупорить сосуд. Она быстро принялась измельчать кору.       Драко подошёл к котлу и внимательно его осмотрел.       — Нам потребуется волшебное пламя, — сказал он. — Даже газовая горелка не способна всё время поддерживать нужную температуру.       Гермиона кивнула. Она знала это и именно поэтому установила под котлом глиняное блюдо.       — Хочешь развести его сам? — Она чувствовала необходимость протянуть оливковую ветвь, чтобы избавиться от гнетущего напряжения, вызванного её недавним открытием.       Его серый, неуверенный, но полный надежды взгляд моментально метнулся к ней.       — Ты не возражаешь?       — Абсолютно, — Гермиона тут же передала ему палочку. Это стало актом доверия. Тем, что Грейнджер было необходимо сделать, чтобы Малфой смог положиться на неё, когда придёт время спасти ему жизнь.       Пару секунд Драко просто сжимал в руке древко, уставившись на котёл, и глубоко дышал, будто в попытке заземлиться. Гермиону внезапно осенило, что это его первое зелье с момента заключения. У него был особый талант к зельеварению. Раньше она предполагала, что однажды он превзойдёт Снейпа, — до того, как Малфой принял метку и мир перевернулся с ног на голову.       Спустя мгновение он слабо кивнул самому себе и разжёг огонь при помощи палочки, установил правильную температуру и опустил древко на столешницу между ним и Гермионой. Последнюю подмывало его забрать, но она сдержалась. Грейнджер оставила его лежать там, как бы говоря, что Драко может им воспользоваться, когда пожелает. Он здесь зельевар. Она будет ассистировать.       — Подготовь каннабис, а я отмерю сок мурлокомля, — теперь тон Драко стал не таким напряжённым, как в самом начале. Он взял контроль на себя и находился в своей стихии.       Гермиона могла только восторгаться тем, насколько ответственно Малфой относился к зельевариению и насколько его любил.       — Возьми серебряный нож, — исправил он, когда Грейнджер принялась отрывать цветы каннабиса руками. — Он поможет лучше сохранить натуральные масла.       Гермиона кивнула и поступила именно так.              Когда она закончила, Драко начал раскладывать ингредиенты по порядку, тщательно отмеряя верные пропорции.       — Их нужно добавлять именно в такой последовательности раз в три минуты, — объяснил он. — У тебя есть таймер?       Гермиона снова кивнула и, сняв небольшой прибор с плиты, поставила его между ними. Драко на секунду смутился, но потом снова взял её палочку, прошептал еле слышное заклинание, положил древко и влил в котёл сок мурлокомля. Он добавил ингредиенты, а затем опустил палочку Гермионы в густое месиво и зачаровал его помешиваться самостоятельно.       — Полчаса по часовой стрелке и пятнадцать минут против на медленном огне, — вслух пояснил Драко. — Больше ничего, только ждать.       Гермиона молча наблюдала, как он работает, поражаясь его концентрации, уверенности и навыкам. Это было сексуально. Иначе и не скажешь. Белоснежные волосы падали ему на глаза, пока уверенные движения рук заставляли задуматься, что ещё Малфой умел делать этими руками. Она стиснула край острова в попытке сосредоточиться, но разум наполнился различными образами — совершенно непристойными, учитывая её положение.       Настроив зелье на правильное само-помешивание, Драко оттолкнулся от столешницы и опёрся спиной на раковину, скрестив руки на груди.       — Полагаю, сейчас отличный момент, чтобы сказать, насколько глупо даже думать об этой кровавой жертве, — наконец произнёс он. — Здесь нет Тео, готового взять на себя роль миротворца. Нет Поттера, который, поджав хвост, примет твою сторону.       Она вздохнула. Надеяться на то, что приготовление зелья надолго отвлечёт его от данной темы, было чересчур наивно.       Упрямая задница.       — Тут нечего говорить, Драко, — Гермиона посмотрела ему в глаза, принявшие более тёмный оттенок, свидетельствующий о напряжении. — Мне бы хотелось, чтобы после всего этого, ты, по крайней мере, научился мне доверять.       — Мне бы хотелось, чтобы после всего этого, ты, по крайней мере, поняла, почему я ничего от тебя не заслуживаю — и тем более такого риска для жизни, — возразил он.       — Ты нарочно опускаешь тот факт, что мы с Падмой проведём совместную работу, чтобы избежать этого риска? — разочарованно рявкнула Гермиона.       — Я не Поттер, — Драко оттолкнулся от раковины и подошёл к Грейнджер, вторгшись в её личное пространство, из-за чего она оказалась практически пригвождена к столешнице острова. Его хищный взгляд был устремлён прямо на неё. И Гермиона задумалась, не пытается ли Малфой её запугать.       — Что? — спросила она, сбитая с толку его свежим ароматом и такой близостью, что чувствовала жар его тела собственной кожей.       — Я не настолько туп, чтобы поверить, будто существует что-то, способное тебя остановить — даже если выяснится, что ты не сможешь сделать это без вреда для себя.       Гермиона сглотнула.       — Драко… — она выдохнула его имя, словно молитву, прося не давить на неё в этом вопросе. Как ему удавалось так точно её читать? Откуда он каждый раз знал то, что она хотела скрыть?       Его глаза победоносно сверкнули, и Малфой опёрся ладонями о столешницу по обе стороны от Гермионы, остановившись всего в дюйме от неё. У Грейнджер перехватило дыхание. Как вообще можно сохранить ясность мысли, когда он так близко?       — В некотором роде я знаю тебя лучше Поттера. Ты рискнёшь жизнью, чтобы спасти нас, потому что именно этим ты и занимаешься. Всегда занималась, — объяснил Драко. — Это сводит с ума.       — Я бы не стала этого делать ни для кого другого, — прошептала Гермиона. Правда вертелась на самом кончике языка, поэтому нужно было его прикусить.       Драко наклонил голову в сторону, его взгляд потемнел настолько, что казался почти что чёрным.       — Я этого не стою, — выдохнул он ей в губы.       У Гермионы в голове всё плыло, а мысли улетучились. Единственное, на чём она могла сосредоточиться, — это запах мыла, свежесть мятной зубной пасты и ощущение обжигающе горячей кожи от соприкосновения их рук.       Минуту назад она закрывала глаза в попытке совладать с эмоциями, а в следующее мгновение уже обхватывала лицо Драко, прижимаясь к его губам своими, отчего изо рта вырвался вздох.       Наконец.       Драко на секунду замер, но, прежде чем Гермиона успела отстраниться, пробормотать извинения и униженная выбежать из кухни, его ладони переместились со столешницы на её плечи, скользнули по шее и запутались в волосах на затылке. Притянув Грейнджер ближе, он перехватил контроль над поцелуем, облизывая податливые губы, пока она счастливо не ахнула и не впустила его язык внутрь.       Гермиона услышала свой же стон, и её кожа покрылась мурашками от его идеальных, красивых, сильных пальцев, зарывающихся ей в волосы, придерживая голову и в то же время прижимая, будто он пытался поглотить её целиком. Между ними не осталось никакого места. Грудью Грейнджер ощущала очертания его собственной, пока Драко жадно впивался в её рот.       Он выпутал руки из волос, отчего Гермиона протестующе заскулила, пока не почувствовала мужские ладони на своих бёдрах, и Драко, приподняв, усадил её на остров, без промедлений вернувшись к тому сводящему с ума танцу, что его пальцы устроили у неё в причёске.       В новом положении у Гермионы появилась возможность обхватить спину Драко, притянув его ещё ближе, хотя до этого момента она и позволяла ему доминировать в поцелуе. Теперь она зарылась руками в его пряди, сильно сжав их, пока не почувствовала кожей мужской стон, от которого через всё её тело будто прошёл электрический разряд. Ей хотелось слушать этот звук снова и снова.       Грейнджер казалось, что она превратилась в глину, готовую дать ему гнуть и мять себя, как вздумается. Ощущение того, как крепко он держит её, — ощущение безопасности — дарило невероятное облегчение. Большую часть своей жизни Гермионе приходилось быть той, у кого всегда находился ответ на любой вопрос, кто всегда за всё отвечал. В данный момент, когда Драко ласкал её с нежной настойчивостью и уверенностью, Грейнджер могла сделать для него что угодно.       Своим поцелуем он отбирал воздух и вдыхал в неё свою жизнь. Гермиона поняла, что падает, и вцепилась в Драко, когда он рванулся вперёд, чуть не расплющив её о столешницу.       — Да… — просипела она, едва отдавая себе отчёт в происходящем, когда его губы переместились на шею и ниже.       Но, вернув способность дышать, Гермиона распахнула глаза от осознания, что практически лежит на кухонном острове и целуется с Драко Малфоем, словно шестикурница.       Он остановился, едва ощутив её напряжение, и тут же отстранился: его губы опухли, волосы находились в жутком беспорядке, а расширенные зрачки смотрели прямо на неё. Малфой отодвинулся, чтобы Грейнджер могла спрыгнуть, и засунул руки в карманы, будто переживал, что снова потянется к ней, если этого не сделает.       Гермиона рвано дышала, пытаясь собраться с мыслями.       Что я наделала?       — Это была ошибка, — хрипло произнёс Драко.       — Неужели? — переспросила Гермиона, взбесившись оттого, что он посмел так это назвать, даже не спросив её мнения. В конце концов, именно она его поцеловала.       — Я пойму, если это было ошибкой, — исправился он. Малфой оставлял ей путь к отступлению. Давал возможность уйти без обсуждений, без слов. Ей отчаянно хотелось этим воспользоваться.       Но Гермиона уже давно выросла. Она не станет играть с этим сломленным красивым мужчиной после всего, через что ему пришлось пройти. По крайней мере, она задолжала ему правду.       — Это не было ошибкой, — сказала она. — Но это безрассудно. Я не могу пересекать с тобой определённые границы, как бы того ни желала.       В его глазах блеснула нечитаемая эмоция, а потом выражение лица Драко смягчилось, и он пожал плечами.       — Не то чтобы я жаловался.       Гермиона улыбнулась.       — Я заметила. Дело в том, что ты заперт здесь. Ты не способен осознавать, действительно ли хочешь меня поцеловать или я просто единственный человек, который проявил к тебе доброту за последние пять лет, — разъяснила она.       — Грёбаные гриффиндорцы, — фыркнул Драко, закатив глаза. — Такие благородные. Не смотря ни на что, — продолжил он, — я ценю твоё беспокойство, но реальность такова, что мы не можем этого делать, потому что я такого не заслуживаю. Я не заслуживаю тебя. Я бы никогда не утянул тебя за собой в то дерьмо, где сейчас нахожусь. Когда я покину это место, ты обретёшь жизнь — настоящую жизнь. Выйдешь за какого-нибудь парня вроде Вуда, станешь министром магии. Я бы никогда…       Взгляд Гермионы посуровел.       — Хотелось бы думать, что именно я стану решать, стоит человек моего времени или нет.       Драко покачал головой.       — Нет. Потому что ты, кажется, не замечаешь, насколько безнадёжно это дело.       Прозвонил таймер, и Малфой без слов заколдовал зелье на помешивание в обратную сторону в течение пятнадцати минут. Зелье доваривали в тишине, и, когда Драко вернул Гермионе палочку, прервав краткое касание их пальцев и отправившись наверх, она почувствовала себя опустошённой.