Заметки демонолога

      Он проснулся всё от тех же мягких касаний по волосам. Прохладные пальцы мерно вели по прядям, поглаживали кожу.       Увидев рядом с собой ещё и… Мангра, он захотел улыбнуться: сейчас присутствие мага успокаивало, придавало уверенности. Но вместе с этим внутри роился страх. Вызывал его не маг, и не демон. Страх шёл изнутри. Начало трясти. Улыбка исказилась в гримасу боли. От страха стало всё сложнее отмахиваться. Страх невозможно было цапнуть, толкнуть, ударить, чтобы он отсупил хоть на время. Страх резал изнутри, шипел о том, что кто-то пропадёт навсегда, оставив за собой пустоту, жуткое и всепоглощающее ничто. Марс сжался и задрожал:       «Закрыть глаза. Не смотреть».       Прохладные мягкие пальцы погладили по щеке:       — Тише, всё хорошо, поспи ещё.       Страх нехотя свернулся и запрятался куда-то вглубь, а Марс словно застрял где-то между одним сном и другим пробуждением. Тело уже не двигалось, глаза не открывались. Марс чувствовал, что лежит не на траве и не на коленях демона, а на кровати, в доме другого демона. Но он отчётливо слышал речь Мангра, обращённую к Риммону:       — Зря ты его сотворил. Он лишь страдает от своего существования.       — Ты хотел дать ему второй шанс. И я не вижу, что это желание изменилось.       — Даже то, что ты дал ему физическую оболочку, не придало ему разумности. Ведь это не изменило сути, что легла в его основу, и что движет им. Он — чистый лист, который пропитан лишь страхом, гневом и желанием выжить.       — Именно. Выжить. Может, на этот раз ему удастся не совершать тех ошибок из-за которых он погиб в прошлый? Ты ему поможешь и перестанешь винить себя.       — Он и есть воплощение моего чувства вины. И ему здесь не место… — Мангр тяжело выдохнул. — Да и не только ему… А он, ко всему прочему, ещё и неразумен. Даже в мастерскую его выводить опасно. Повезло, что тогда он увлёкся памятником на центральной аллее и я успел его догнать.       — Предлагаешь мне его убить? Только пожелай, и он вновь перестанет существовать… Но ты не хочешь этого, ведь так?       — Я не должен был даже на мгновение думать о том, чтобы ты его воскрешал.       — Я бы не назвал это воскрешением. Я лишь воссоздал его образ таким, каким бы он хотел быть. Взрослым, сильным… Но ты прав, что это лишь оболочка, внутри которой больше мрачного, чем светлого. Я ошибался, думая, что смогу с этим что-то сделать. Я бы хотел полностью избавить его от этой печали, но без этого мрака он совсем опустошается и теряет ту самую волю к жизни. Мне пока сложно найти баланс…       — Эти чувства должен испытывать я, а не он. Лишь я виноват в том, что он страдает.       — Хм… Чувствую, что это не бравада. Ты говоришь искренне. Позволишь мне разделить с тобой это бремя? В его нынешних страданиях есть и моя вина.       Грудь Марса сдавило жгучей тяжестью. Он вырвался из сна, потянул за цепь, чтобы убрать от тела амулет. Зрение не сразу сфокусировалось на камне. Сквозь мутно-фиалковую пелену он выглядел так, будто его только что выкопали из земли: на прозрачный кристалл словно налипли песчинки и грязные глинистые разводы. Марс зажмурился, потёр глаза и от неожиданности отбросил то, что оказалось в его руке. Цепь натянулась, кристалл тяжеловесно шлёпнулся на грудь. Осмотрев его вновь, Марс не заметил ни следов грязи, ни каких-то метомарфоз, но он точно был уверен, что вместо кристалла в железной оправе в своей руке он видел складной нож с тёмной, запачканой землёй, рукояткой.       Несмотря на беспокойное видение и пробуждение, Марс чувствовал себя лучше, чем предыдущим утром. Однако, поводов для пугающих, беспокойных мыслей у него только прибавилось:       «Они говорили обо мне?»       Записи о порождении, что удерживал Риммон и короткий, размытый момент у памятника связались с сегодняшним видением и перестали казаться бессмысленными.       «Я умер. Меня воскресили. Блять, «воссоздали». Да какая, к чёрту разница?! Я здесь из-за того, что Мангр так захотел… Пожелал… А я — это не я».       Из немого оглушения его вывело чувство жара, разлившееся от затылка вниз, по позвоночнику в ответ на слабый холодок. Марс не стал поворачиваться на звук открывающейся двери:       — Свали. Я пиво не заказывал.       — Пива тут нет, — Адепхага рассеяно посмотрел на кувшин с апельсиновым соком, стоящий на подносе. — Хм. Эта шутка из-за того, что я часто работаю на баре? — он захлопнул дверь, прижавшись к ней спиной.       — Да, но уже думаю, что вариант не такой херовый. Только лучше б чё покрепче.       — Виски, водка, ром, джин, настойка чешуйчатки?       — Соляру с крысиным ядом, — он ответил на автомате, просто пробубнив себе под нос.       — Что, прости?       Марс с раздражением повернулся к Адепхаге:       — Тебя Шезму подослал извиняться?       — Я сам захотел.       — Прощён. Проваливай.       — Хм. Это совсем не звучит как прощение, — Адепхага поставил поднос рядом с Марсом, аккуратно сдвинув записи, — но я пришёл не за этим.       — Вот только не говори, что и тебе от меня чё-то надо. Всесильные, сука, демоны, могущественные маги, а все доебались до одного меня. Решите уже чё-нибудь там сами между собой.       — Ты уверен, что хочешь, чтоб за тебя решал кто-то ещё?       — За меня уже решили дохуя.       — И ты когда-то решил за меня.       — А, ну да, — Марс недоброжелательно ухмыльнулся, — Вместо того, чтоб сдать на хранение в отлов, я устроил тебя к твоим. Ещё скажи, что тебе там херово.       — Я делаю всё, чтобы быть в наилучших условиях.       — Молодец. Справляешься.       — Благодарю, — Адепхага учтиво кивнул с лёгкой улыбкой. — Сейчас я тоже не буду делать вид, что действую из каких-то альтруистических побуждений.       — Я б всё равно не поверил, — равнодушно хмыкнув, Марс нехотя принялся за сэндвич.       — И это разумно. Как и разумно то, что ты взял время на обдумывание своего решения.       — Я, бля, взял его не для того, чтобы какие-то жучары мне тут под ухо что жужжали.       — Хм. Я же могу расценивать твою реплику, как намёк на то, что я не должен склонять тебя к какому-либо из вариантов?       — Можешь. Я тебе больше скажу: можешь даже не скрывать на чью именно сторону ты меня собираешься перетягивать.       — А я и не собирался этого скрывать. Как я и сказал, я преследую только свои интересы. Но так уж вышло, что они совпадают с интересами Риммона.       Марс дёрнулся в нервном беззвучном смешке:       — Ты демонов не перепутал? Его? — он покосился в сторону банки на прикроватной тумбе. — А ты ваще откуда знаешь про его интересы?       — Я не могу знать наверняка, какие именно цели он преследует, но точно могу сказать, что ни ему, ни нашему сообществу не пойдёт на пользу, если он останется здесь. В любой из форм. Даже в той, что он находится сейчас. Мне не нужно, чтобы на моей территории был ещё один сильный демон. О Риммоне я знаю не много, но могу догадываться о его силе по поведению Шезму. Этого, пускай и косвенного признака, мне вполне достаточно.       — Не поверишь, но мне насрать на ваши тёрки. Насрать, наплевать и поебать.       — Напротив: я прекрасно понимаю твою незаинтересованность.       — Не понимаешь. Если б понимал — не припёрся.       — Не отрицаю, что я могу чего-то не знать. Но я точно уверен, что Шезму не заинтересован в том, чтобы твоя жизнь была долгой.       — Не удивил. Вам всем на это пофиг.       — Возможно, я не верно выразился… Шезму заинтересован именно в том, чтобы ты жил как можно меньше.       — Сути не меняет. Результат один, — Марс провёл большим пальцем по горлу.       — Тем не менее, конкретно его цель мне не нравится.       — Вот и иди к нему и скажи. Нехер мне на уши приседать. Шезму как раз попиздеть любит.       Адепхага со вздохом увёл взгляд в сторону:       — К сожалению, я не в том положении, чтобы что-то прямо просить у Шезму. По крайней, мере сейчас.       — А, ну поэтому ты в крысу припёрся мне на мозг капать? Хуёвая идея. Я ничё тут не решаю.       — Как раз наоборот: раз ты жив и до сих пор…       — Жив?! — Марс закатился в припадке истеричного смеха. — Я — живой труп! Я родился мёртвым! Сука… — он болезненно запрокинул голову, с дрожью выдохнул, медленно выпрямился в кресле и равнодушно вернул недоеденный сэнвич на тарелку. — Даже на том свете от вас, блядей демонических, хер спрячешься. И оттуда достанете. А потом заставите ходить, жрать, дышать и делать то, что вам надо.       Адепхага заметно напрягся:       — Я не совсем понял твою фигуру речи… Или ты всерьёз говоришь о воскрешении?       — Воскрешении, воспроизведении, похуй как назвать.       — Мне тревожно об этом слышать.       — Тревожно ему, сука. Сочувствую, ёпт. Мне уже вообще не тревожно. Вот нихуя. Раньше я не понимал, почему мне плевать на свою жизнь. Плевать на то, где и как я живу, чем занимаюсь. На всё, понимаешь? Меня грело только то, что я делаю что-то полезное для кого-то. Нужным себя считал, хоть немного. Думал, что нужно делать хорошие дела. Теперь я знаю причину своего похуизма и мне совсем спокойно. Вся мораль, которая была в моей голове, стёрта. Но я ваще не расстроен. Даже рад. Она мне мешала. Потому что была чужой моралью, не моей. У меня морали нет. И её не было у тех, кто решил мне дать пострадать ещё на этой земле. Теперь один сдох, а второй торчит в той банке. Заслужено. Но мне кажется, что этого мало. Поэтому я с огромной радостью буду готов сдать эту мразь с потрохами, даже если сдохну сам, — Марс злорадно усмехнулся. — Не-е-ет. В особенности, если сдохну, зная что этот чертила из банки будет страдать как можно дольше. Так что ты не по адресу со своими предупреждениями и тревогами.       — Хм. А как же он? Тот парень, что похож на меня?       — Пхах. Ну мне будет немного жаль, если он в вашем блядюшнике поселится. Всё же, мы классно потрахались в тот вечер. Да и он красивый… Кстати, у него татухи не только на шее. Ему идут. Возьми на заметку. Может, гнилушный тоже оценит.       Адепхага задумчиво тронул свою шею:       — Да, он выглядит немного иначе. А когда-то он выглядел так, — в одно движение он распустил пучок, крылья нарисованного жука затрепетали и через пару мгновений татуировка испарилась, обнажив бледную кожу и тонкий шрам со следами от швов. — Почему ты помнил его таким, но очень хотел, чтобы шрам непременно был скрыт? — Адепхага провёл пальцем вдоль бледной линии. — По-моему, он сам по себе как украшение.       На спине Марса выступила ледяная испарина. Привычного жара не последовало: неуютное ощущение было вызвано не демоническим воздействием, а тем, что Марс видел перед собой. Он нервно поёрзал в кресле:       — Вы с гнилухой можете хоть обукрашаться, а он мог умереть.       Адепхага закусил губу и поймал взгляд Марса:       — Хочешь меня убедить, что тебя не волнует его судьба?       — Того пацана волновала. Мне плевать.       — Уверен? — вдоль шрама выступили мелкие алые капельки. Они стали наливаться, увеличиваться, сливаться друг с другом, превращаясь в медленно-текущие струйки.       Марс вновь поёжился от холодка и пробежавших по телу мурашек. К горлу подкатил тугой ком, а перед глазами замельтешили мелкие белые мушки.       «Это просто из-за вида крови. Выглядит неприятно, но…»       Марс стал интенсивно мять свои похолодевшие влажные пальцы и ощутил, что руки неприятно липнут друг к другу. Взгляд вниз — чистые ладони за мгновение покрылись свежей кровью. Саша лежал на спине, у ног Макса, хрипел и бледнел на глазах. Макс безуспешно пытался остановить кровь, зажимая шею рукой, двумя.       На глаза Макса набежали слёзы. Он поднял голову — перед ним в ступоре стояли четверо. Из окровавленной руки одного из них выпал складной нож.       — Хули стоите, ублюдки?! — Макс рыкнул так, что у него самого завенело в ушах. — Помогите!       Тот, что выронил нож, дёрнулся в сторону, в попытке сбежать. Секунда и Макс рывком нагнал его и повалил на землю. Парень был выше, крупнее, но он оказался не в состоянии пересилить Макса: не мог ни сбросить, ни выползти из-под него.       В руке Макса оказался тот самый нож:       — Сдохни, мразь!       Замах. Удар. Лезвие с глухим хрустом пронзило плоть. Чьи-то руки. Тщетные попытки оттащить, остановить, замедлить, ослабить. Ещё замах. Ещё удар. Хрип. Брызги с привкусом железа. Тошнота. Нескончаемый звон в ушах. Липкая рукоять ножа. Замах.       Тело Макса сковало намертво. Размытая мешанина звуков, света пятен. Тошнота. Резкая боль в затылке. Острые длинные конечности, прорвавшие грудину, оплели руку, не давая отпустить нож. В кожу будто впились тысячи мелких крючьев. Они тянули вниз, невыносимо обжигая каждым остриём. К звону в ушах присоединилось шипение, от которого крючья вибрировали, раздирали сильнее, проникали глубже: под кожу, под ногти, в плоть, до костей:       уДАрьЕщщёОо. буДЕт легчЧЩщЕе.       Слёзы. Боль. Темнота, что клокочет, щёлкает, скрипит обретая крючковатые, тонкие, острые очертания. Темнота бьётся мельтешит бесконечным числом лап, продирается меж рёбер из спины, из груди, опутывает тело мальчика с ножом. Заставляет отбиваться. Ото всех разом.       Всплеск. Прохладные брызги. Вдох. Вода стекает по волосам, лицу. Запах реки, тины. Боль отпустила.       Пронзительный звон в ушах сменился глухим гулом. Тёмные очертания размылись. Дрожь сменилась на плавное покачивание и лёгкую тряску.       Тело встряхнуло чуть сильнее и Макс открыл глаза: он был на заднем сидении чьей-то машины. Саша полусидел рядом, чуть заваливаясь на Макса. Одна рука Саши была перекинута через его голову и примотана к шее бинтом. Макс полунеосознанно ткнулся носом в бледную, прохладную щёку, сплёлся пальцами со свободной рукой и улыбнулся, получив слабую реакцию в ответ.       «Живой».       От накрывшего облегчения хлынули слёзы.             — Ты сам-то как, пацан? — низкий голос прозвучал с водительского сидения. — Воды хочешь?       — Угу, — Макс шмыгнул носом и потёр глаза.       — На, — незнакомец на мгновение повернулся, протянул бутылку.       Вид мужчины вызвал у Макса необъяснимую панику, злобу, страх. Дело было не в строгих, резких чертах лица, тяжёлом взгляде. И не в том, что незнакомый человек вёз их двоих неизвестно куда. Макс откуда-то знал, что они едут в больницу. В сознании всплыло воспоминание, что этот мужчина остановился и предложил помощь. Причина появления мрачных чувств ускользала, замещалась ровным спокойствием, смешанным лишь с волнением за состояние Саши.       — Держи его покрепче, — низкий голос вновь выдернул Макса из невнятных, скомканых мыслей, — тут дорога неровная, будет трясти.       Макс приобнял Сашу, просунув руку под спину, чуть притянул его к себе и сильнее упёрся ногами в пол. Гул колёс стал громче. От стоп Марса вверх по голеням пошла мелкая дрожь. Тело сначала обдало холодком, потом залило сильным жаром. Грудь жгло нестерпимей всего.       Вдох. Марс открыл глаза и обнаружил себя вновь в кресле, в доме Шезму. Адепхага всё так же был в комнате. На шее демона не осталось ни намёка на раны, кровь. Руки Марса были чисты.       — Так вот, как выглядит твоё равнодушие, — Адепхага остановил взгляд на амулете, от жара которого слабо тлела ткань футболки Марса.       Марс стыдливо вытер слёзы, выступившие в уголках глаз:       — Шоу окончено. Свали.       — Не знаю, что ты сейчас видел, но похоже, это куда больнее, чем я думал. Мне жаль, что у тебя не получается обмануть самого себя. И жаль, что тебе не всё равно.       — Не пизди. Тебе плевать.       — Конкретно тебя мне действительно немного жаль, но гораздо больше я сожалею о том, что недооценил твою привязанность к этому человеку.       — Привязанность. Не. Моя.       — Тем не менее, она сильно влияет на тебя. По этой причине, ты в праве злиться на меня за ту угрозу.       — Мне ваш пиздёж и ваши демонические рожи настоебали. Съеби, а то этот кувшин тебе в жопу пропихну. И это, бля, не «фигура речи».       — Хм. Твоя угроза физической расправы, возможно, даже повеселила бы меня, если б я не знал, что Шезму пошёл с тобой на торг.       — Так ты меня боишься? Или его?       — Я боюсь того, что твой выбор в дальнейшем повлияет и на меня.       — Пффт… Каким-таким образом?       — Я уже несколько раз слышал о воскрешении в разговорах. Пока всё туманно, но сама суть мне не нравится. Я как-то участвовал в подобном и роль няньки для новоприбывших сущностей меня не устраивает, да и в целом их существование считаю аморальным.       — Ну скажи своему тухлому муженьку, что не хочешь воспитывать демонических спиногрызов.       От пронзительного гула жучиных крыльев у Марса зазудело под кожей. Адепхага до хруста сжал в кулаки быстро темнеющие пальцы, сделал глубокий вдох, медленно выдохнул и потёр виски уже посветлевшими пальцами:       — Прошу, воздержись от подобных комментариев в наш адрес. Я не намерен посвящать тебя в то, как устроена наша связь с Мельхомом. Скажу только, что, хоть он и гибок во многих аспектах, но есть вопросы, которые я бы предпочёл не решать напрямую.       — «Предпочёл»… А вот я бы предпочёл собраться в тишине и пойти работать, а не чтоб через меня какие-то «вопросы решали».

***

      Пока Марс обходил комнаты с лейкой, он попутно собирал книги. Эти простые дела угнетали, раз за разом прокручивали колесо однообразных, унылых мыслей.       «Бессмысленно. Это всё не имеет смысла. Ни моя жизнь, ни то, чем я занимаюсь, вообще ничего. То что меня переёбывает от чужих воспоминаний, ещё нихуя не значит. Там был не я. И любил его не я. И зарезал того пацана тоже не я… Только когда я встретил Санька в баре, то был счастлив именно я. И я готов был так же порешать всех, даже за намёк на угрозу. И порешал. Или это тоже был не я? Сука, да как вообще отделить, где там я?»       Вывернув в коридор, Марс чуть не столкнулся с Шезму, который направлялся в сторону библиотеки в сопровождении Адепхаги.       — Доброго дня, Марсель. Надеюсь, ты скоро к нам присоединишься. Адепхага подобрал интересный винный аккомпанемент для нашей беседы.       — Ага, как скажешь. Пусть теперь и мне поможет, — Марс впился взглядом в Адепхагу. — В оранжерее.       Адепхага, шедший чуть позади Марса, остановился в дверном проёме. Марс поставил лейку под кран и поднял взгляд на демона:       — Я не по твоему вопросу. Можешь не париться с барьерами.       — Ты понял, что я оградил комнату барьером?       — За идиота меня не держи. Вход в Залы был же твоей работой. У меня навык подсмотрел?       — Хм. У тебя? Удобно присваивать лишь то, что приносит пользу и отвергать то, что сулит проблемы или переживания.       — Я не так выразился. Ты меня понял.       — Понял, причём лучше, чем ты думаешь. И я это совсем не осуждаю, потому что сам являюсь очень ярким примером такого подхода. В моей памяти не осталось ничего из прошлого. И история тоже не особо помогает мне расширить познания о том, кем я был раньше.       — М-да. Херовый из тебя помощник. Я как раз хотел узнать, как ты с этим всем живёшь.       — Как я самоопределяюсь, основываясь лишь на чужих образах?       — Вроде того. Мне больше не у кого это узнать.       — Возможно, с моральной, точнее с человеческой точки зрения, я не лучший пример. Но раньше, до знакомства с Мельхомом, я знал о себе лишь нелицеприятные вещи. Даже по демоническими меркам. Слабый вредитель, обслуга. И то, что я скорее всего, долго был в заточении или существовал исключительно в демоническом обличье, а потом был пойман, уж прости, каким-то недомагом, не прибавляло веса к моему образу. Но Мельхом увидел во мне чуть ли не божество. Он рассказал мне те истории, что могут говорить обо мне в таком ключе, и я принял это за правду, сместив слабый образ на второй план. Я осознаю, что до божества мне ещё далеко. Но не так уж и плохо отринуть неудобное прошлое, если оно мешает и ограничивает. По мне жизнь с чистого листа имеет свои плюсы. Ты об этом хотел от меня узнать?       Марс в задумчивости закрыл кран:       — Да, спасибо.

***

      «Интересным аккомпанементом» оказалось вино насыщенно-янтарного цвета. Помимо него Шезму подал утку в апельсиновом соусе, сопроводив подачу комментарием о том, что необычный выбор Адепхаги побудил и его к экспериментам.       — Шезму, не стоило так беспокоиться. Тем более, что я не настаивал и мы бы могли остановиться на более привычном варианте.       — Пустяки, друг мой, — демон расплылся в доброжелательнейшей улыбке. — Мне приятно радовать моих гостей.       Марс распихал книги по полкам и занял своё привычное место:       — Сразу вопрос не по теме: я после разговора уже могу домой сходить?       — Безусловно, Марсель. Сопровождение тебе потребуется? На всякий случай, если вдруг ты…       — Нет. Доберусь, — он демонстративно-громко застегнул рюкзак и шлёпнул блокнот на колени. — Давайте к делу.       — Раз уж мы затронули эту тему, то давай обговорим и время твоего возвращения.       — Ну, послезавтра, утром, как обычно, — Марс прошёлся взглядом по списку глав в своём блокноте. — Хм. А если я не приду? Или опоздаю. Сильно. Но не специально. На отлов, например, нарвусь.       — Намеренно нарываться на отлов я тебе не советую. Но я могу гарантировать, что внезапных столкновений быть не должно. Большая часть отлова, естественно, по чистой случайности, будет очень занята. Но это «занятие» займёт у них ограниченное время, поэтому не задерживайся.       — А если всё-таки облажаюсь и прийти не получится?       — Я не совсем осведомлён о твоём физическом состоянии, но… Скорее всего, если ты намеренно нарушишь наши договорённости, то умрёшь.       — Предсказуемо. Ладно… А если ты не выполнишь свою часть, то тебе что-то будет?       Шезму усмехнулся:       — Ты очень своевременно задаёшь эти вопросы, Марсель. Мне казалось, что ты не спрашиваешь лишь потому что знаешь ответы на них. Или у тебя появились какие-то сомнения в том что я смогу выполнить свою часть сделки?       — Если говорить не хочешь — так и скажи.       — Могу, это совсем не секрет. Я потеряю часть силы, и она перейдёт к тебе. Но на моей памяти не было ни одного демона, кого бы постигла такая участь.       — Даже догадываюсь почему. Свидетелей вы не оставляете.       — Да, некоторые демоны грешат и таким. Ну а некоторые наоборот добровольно сознаются в том, что сделка по каким-то причинам не осуществима и отдают часть силы. Это чуть менее болезненно и демон в последствии быстрее восстанавливается. Так, вероятно, появились первые маги. И, если уже переходить к нашей теме, то демоны между собой тоже могут заключать сделки с подобным страховочным механизмом. Кстати, Адепхага, а вы с Мельхомом всё ещё беспечны и сделок между вами нет?       В воздухе повисла пауза. Тишину нарушали только редкие жужжащие звуки, будто несколько жуков недовольно трепетали крыльями, готовясь взмыть в воздух. Марс невольно хрюкнул, пытаясь сдержать нервный смешок.       «Ещё меня считает бестактным».       Адепхага выпрямился в кресле:       — Очень неумелый переход на личности, Шезму. Можешь не беспокоиться за надёжность нашей связи с Мельхомом. Если ты меня пригласил ради этого разговора, то он окончен и, с вашего позволения, я откланяюсь.       — Останься, я больше не буду касаться этой темы. Мне лишь нужно было убедиться, что все звенья в цепи наших договорённостей целостны и надёжны. Давай перейдём к теме. Скажи, мне направить твоё повествование, или ты подготовился?       — Подготовился, — Адепхага коротко кивнул, продолжая сидеть, вытянувшись как по струнке. — Но попрошу не стесняться меня поправлять. Итак. Нас посещает довольно большой поток демонов и их я могу очень условно поделить на одиночек и социальных демонов. Про первых могу сказать не много. Одиночки нас посещают редко, да и, строго говоря, они далеки от реальных отшельников, которые живут далеко от городов и практически не нуждаются в охоте. К ним я так же отношу тех, кто по максимуму избегает демонических сообществ, предпочитая людское. Таким мы, конечно, не отказываем в обслуживании, но тщательно следим, чтобы они не нарушали порядок и не злоупотребляли нашим гостеприимством. С моей стороны, наверно, не слишком тактично быть предвзятым, но таковы правила.       Марс оторвал взгляд от блокнота:       — Это ты сейчас о чём?       — Адепхага говорит о…       — Позволь, я поясню, — он повысил голос, но тут же опустил взгляд и смягчился. — Мне не сложно. В эту условную категорию когда-то попадал и я. Некоторые одиночки почти всё время проводят в демонической форме и не слишком заботятся о своей личности. Я, скорее всего, совсем потерял рассудок и попался к тебе. Я не говорю, что быть одиночкой плохо, но я рад, что сейчас вхожу в сообщество.       Адепхага сделал паузу. Шезму пригубил вино из бокала:       — Друг мой, это всё, что ты хотел сказать о демонах, живущих обособленно?       — Кхм… В целом, да… — он поймал пристальный взгляд Шезму. — Нет. Благодарю за напоминание. Совсем не пришло в голову, что и ты считаешь себя «одиночкой», но в моём понимании, хоть ты и живёшь один, и не взаимодействуешь с нами часто, ты сейчас почти как часть семьи.       — Да, — Шезму ухмыльнулся, — тот самый странноватый дядюшка с причудливыми идеями и привычками. Это шутка, Адепхага. Мне, на самом деле, лестно, что вы не исключаете меня из своего круга, давая при этом свободу действий. Что ты ещё можешь рассказать Марселю о жизни в демоническом сообществе?       — Хм… Могу сказать, что жизнь в группе все воспринимают и оценивают по-разному. Я считаю, что я живу в семье. Некоторые любят называть наше сообщество стаей. Но как ни назови, суть будет одна: мы обмениваемся опытом, навыками, помогаем друг другу, делая жизнь каждого лучше.       — На какую-то секту смахивает, — Марс не без усилий оторвал утиную ногу от тушки. — Белые, бля, все и пушистые. Не рассказывай только, что и до Мельхома тоже так было?       — Леонард был строже, но у меня в целом нет претензий к его покровительству.       — М! — Марс жестом попросил паузы, усилено жуя плотное мясо. — Поэтому ты параллельно работал и на Шезму, чтобы сидеть в библиотеке и «окончательно не деградировать среди подносов, рюмок и пьяных упырей»?       Адепхага смущённо опустил взгляд в бокал:       — Тогда я не стеснялся в выражениях, — он поднял голову и растянул губы в улыбке. — Но скажу, что я всё ещё благодарен Шезму за щедрость и терпение, — Адепхага учтиво кивнул Шезму, а затем вновь повернулся к Марсу. — Он хоть и скромничает насчёт своих социальных навыков, но мне кажется это напускное. Он прекрасный и радушный хозяин.       — А-га… — Марс почесал затылок обратным концом ручки. — Короче, мир, пир, гладь у вас. А что за цепь-связь, или как там её?       Шезму пространно посмотрел в сторону, покачивая вино в бокале:       — Марсель, как только мы придём к соглашению насчёт сделки, я обязательно поведаю тебе об этом. Если тебе не терпится, то мы можем сделать это и сейчас. Не волнуйся, договорённость насчёт твоей прогулки останется в силе.       — Не, я вообще не спешу. Прогуляюсь, освежу голову — потом уже по сделке нормально договоримся, и, если меня всё устроит, то буду вникать.       — Как тебе будет угодно, Марсель.

***

      Марс материализовался недалеко от своего дома. Перемещение хоть и было довольно точным, но не обошлось без уже привычных, но всё ещё довольно неприятных побочных эффектов.       «Только продукты перевёл. Вино особенно жалко. Утка такая себе была».       По пути он старался не отходить далеко от стен домов. Покачивало. Ломило затылок.       «У подъезда, вроде, никого».       Дверь, плохо удерживаемая доводчиком, лязгнула о железный проём.       Темнота. Сырость. Затхлый запах. Шум из квартир первого этажа, похожий, то ли на ругань, то ли на звуки какого-то телешоу. Марс щёлкнул пальцами, чтобы подсветить ступеньки.       Яркие прыгающие искры зажигалки. Темнота. Ещё вспышка. Макс раздражённо потряс зажигалку. Ещё попытка — спокойное, еле колыхающееся пламя. Макс вытянул руку с дрожащим огоньком и осмотрел полки узкого погреба, уставленного банками с закрутками. Оры двух людей сверху стали навязчиво-громкими. Макс со вздохом поёжился.       «Жалко хлеб не успел взять».       Выбрав одну банку наугад, он сел вместе с ней на пол в полной темноте. В кармане Макс нащупал складной нож. Поставив лезвие под кромку, он попытался поддеть крышку.       Усилие, скрежет металла о стекло, саднящая боль.       — Бля-я… Наточил же, дурак…       Он отпустил банку, приложил ладонь к губам. По языку растёкся солоноватый привкус металла.       Глухой стук — сверху появился бледно-лиловый квадрат света. Марс поднял голову и прищурился. На фоне квадрата замаячила тёмная крупная фигура:       — Отойди к стене.       Марс прижался спиной к одному из стеллажей. Через секунду в погребе стало тесно — рядом с Марсом материализовался Мангр. Он поместил банку с тёмной клубящейся и мерцающей фиолетовыми всполохами субстанцией на одну из покосившихся полок.       — Идём.       Подъём из погреба. Пепелище, обгорелый остов дома. Пасмурное серо-лиловое небо. Марс растерянно осмотрелся и остановил взгляд на полуразрушенной части дома, не тронутой огнём. Сделав пару неуверенных шагов, Марс потянулся. На глаза ему попался куст с серо-сиреневыми ягодами вытянутой формы. Марс попытался сорвать одну, но куст неприятно царапнул его руку. Поддавшись мстительному порыву, Марс стал неистово пинать растение и гневно топтать осыпающиеся ягоды.       Мангр остановил Марса притронувшись к его плечу:       — Нам туда, — он показал в сторону леса. — Не отставай.       — Ага, — Марс пару раз шаркнул ногами, размазывавая остатки ягод по земле. — Иду.       Они пошли по грунтовой дороге вдоль огороженых заборами участков. Марс с интересом смотрел по сторонам, то и дело останавливаясь, чтобы всмотреться в светящиеся бледно-фиолетовые окна. Поворот. Тропа. Частокол деревьев по бокам. Хруст веток под ногами. Отдалённый шорох. Марс задрал голову вверх и чуть не шлёпнулся на спину, пытаясь проследить взглядом за пролетевшей по небу крупной тёмной птицей.       Заметив две фигуры впереди, на поляне, Марс притормозил и напрягся. Мангр аккуратно тронул Марса за плечо:       — Это другие демоны. Почти как Риммон. Они не тронут. Но и ты не нападай.       Марс медленно кивнул, продолжая сверлить взглядом, то широкоплечего демона, что агрессивно разминал шею и кулаки, то худого, что мрачно стоял, скрестив руки на груди. Второй по необъяснимой причине вызывал у Марса гораздо больше опасений.       Марс поёжился и шагнул следом, за Мангром.       — Я был почти уверен, что ты не придёшь, — худой обратился к Мангру, перевёл взгляд на Марса и задержал его на амулете. — Хм… Интересно. Могу посмотреть ближе?       — Велиар, время ограничено.       Широкоплечий хмыкнул:       — А ты не нервничай, и не…       — Лидерк, не влезай, — Велиар строго взглянул на Лидерка. — Нам действительно стоит поторопиться, — он кивнул в сторону Марса. — Держи.       Марс не сразу понял, что держать будут его, поэтому среагировал только тогда, когда оказался схвачен Лидерком со спины. Он попытался вывернуться, выскользнуть, пнуть, укусить, но демон только хмыкнул и сильнее заломал руки Марса за спину.       Мангр на вид был спокоен, его волнение выдавало лишь то, что он слишком активно потирал пальцы рук друг о друга. Маг с тёплым сочувствием посмотрел на Марса:       — Они не навредят тебе. Успокойся.       Марс гневно отплюнул в сторону:       — Пусть отпустит! Я тоже вредить не буду! Честно! — он оскалился и попытался вновь пнуть Лидерка по колену, но промахнулся.       Велиар приблизился к Мангру. Рука демона начала чернеть от кончиков пальцев. Ногти вытянулись и хищно заострились.       — Лидерк! Подведи ближе.       Велиар приставил видоизменённую руку к груди Мангра:       — Если честно, то я искренне восхищён твоим решением, особенно, если учитывать то, что ты осознаёшь все последствия и не пытаешься хитрить или увиливать.       — Просто сделай всё так, как мы договорились.       Велиар мягко улыбнулся:       — Ты всё продумал. Даже если я захочу нарушить условия сделки, то мне не избежать последствий. Но мне это в любом случае не интересно. Твоя цель мне кажется благородной, пусть ты и выбрал довольно странный метод для её реализации.       Непроницаемо-чёрные хищные когти медленно впились в грудь Мангра. Марсу показалось, что он слышит тихий хруст разрываемой плоти. Но крови не было: под когтями появилось оранжевое свечение. Велиар взялся второй рукой за своё запястье и с заметным усилием потянул на себя. В когтях демона оказался массивный сгусток светящейся ярко-оранжевой субстанции с мерцающими всполохами фиолетового и чёрного пламени.       Марс замер. Он посмотрел на Мангра: маг, хоть и выглядел бледным, истощённым, но при этом он слабо улыбался, глядя на Марса. Велиар поднёс субстанцию к Марсу и, сдвинув амулет в сторону, втолкнул её в грудь. Жар разлетелся по телу, яркая вспышка скрыла на мгновение всё вокруг. Марс рефлекторно зажмурился.       Когда он открыл глаза, тело Мангра лежало на земле в клубах ядовито-зелёного тумана. Марс услышал тихое: «Заканчивай с ним», слетевшее с губ Велиара.       Марса уже ничего не сдерживало, но он стоял без возможности пошевелиться. Кипучее желание разорвать Лидерка, сломать об колено Велиара бурлило изнутри, но не толкало вперёд. Внутри появилось успокоение.       Марс был в своём теле, чувствал его всё так же, но какая-то сила развернула его и повела будто за руку обратно по тропе из леса. Ему показалось, что за спиной раздался резкий хруст и чей-то слабый всхлип.       Он шёл на пепелище, но оказался у двери своей квартиры.       — Откроешь сам? — Адепхага тронул Марса за плечо.       Марс встряхнул головой и недовольно отмахнулся:       — Я же сказал: сопровождение не требуется.       — Ты сказал это Шезму, а я тут по своей инициативе. Но ты прав: хоть ты и был дезориентирован некоторое время, сюда ты дошёл самостоятельно.       — Осваиваюсь и с этим. У тебя всё? Я хочу побыть один… Насколько это вообще возможно.       — Да, больше не буду тебе докучать. Всё что мне нужно было до тебя донести было сказано.       — М-да, не думал, что ты такой двуличный.       — Когда можешь находиться в двух местах одновременно, глупо этим не пользоваться.

***

      Изначально Марс хотел найти в комнате фотографии и вещи родителей Макса, но уже переступая через порог он понимал, что тут их нет и никогда не было. Ему это не приходило в видении, он будто знал это всегда. Ни Макс, ни его родители никогда не жили в этой квартире. Всё казалось чужим и ещё более мрачным и неприятным, чем виделось раньше.       Он брезгливо посмотрел на кровать и нехотя лёг на неё прямо в одежде. Внутри Марса всё будто перегорело и рассыпалось пеплом. Он закрыл глаза и представил, как этот пепел развеивает ветром. В воображении ему явился образ складного ножа с чёрной рукояткой. Марс открыл глаза, уперся взглядом в надпись, выжженую на потолке, потёр заживший шрам на запястье, повернулся на бок, лицом к банке с демоном:       — Зачем вы со мной так?       Марс лежал в тишине, всматриваясь в плавно колышащуюся тёмную субстанцию. Отлежав бок, он с усталым вздохом повернулся, вновь уложив банку перед собой:       — Да, мне всё-таки надо знать, как я умер. Показывай.