Я хочу, чтобы ты меня возненавидел

Кинжал как ключ сожми в руке, и вот уж не отнять Той силы и невинности, что дарит рукоять. Крадись за жертвою в ночи, не отступай на шаг. Узнай, чем дышит, чем живет, о чем молчит душа.

***

Было трудно сопротивляться Карлах. Попытка удержать тифлинга на расстоянии вытянутой руки с треском провалилась. Он не был уверен, как это произошло, но в какой-то момент она стала болтать с ним без умолку и полностью игнорировать раздражение Астариона. Когда он зашёл в свою палатку, Астарион опять обнаружил там Карлах, развалившуюся на его спальнике, в то время как Шэдоухарт сидела у её ног и потягивала вино. — Что, во имя девяти кругов ада, вы двое здесь делаете? — резко спросил он. Карлах закатила глаза и махнув рукой, ответила: — О, разжми клыки. Мы решили отпраздновать в более тесном кругу. Кириниан тоже скоро подойдёт. — Не в моей палатке, — категорично отрезал он. Шэдоухарт в ответ молча налила вина в другой кубок и протянула ему, в то время как Карлах уткнулась в первую попавшуюся книгу, демонстративно не обращая на него внимания. — О, во имя королевств, неважно, — раздраженно вздохнул он, принимая предложенное вино и садясь в кресло рядом со спальником, на котором сейчас развалилась наглая тифлинг. Несколько минут спустя к ним присоединился Кириниан с бутылкой в руках и расслабленной улыбкой на губах. — Если вы прольете хоть каплю на место, где я сплю, я лично выпотрошу вас всех, — предупредил Астарион. — Ты не спишь, — ответили они все в унисон, даже не взглянув на него. — Я погружаюсь в транс, — он скрестил руки на груди. — Итак, почему именно здесь, когда у нас есть совершенно функциональное место у костра прямо снаружи, не говоря уже о таверне? Карлах вздохнула и устало посмотрела на него, прежде чем отложить книгу в сторону. — Я просто хотела отпраздновать стабилизацию сердца в приятной компании… — она обвела палатку жестом, пожав плечами. Он бесконечно плевался ядом, но тифлинг всё равно считала его «приятной компанией». Совершенно непробиваемая. Астариону это по-своему нравилось. Сколько бы трудностей не выпадало на долю Карлах, она справлялась с ними с улыбкой на губах. Эта сила невольно вызывала уважение. Тифлинг была тошнотворно мила, но она была первой смертной, которую Астарион не считал слабой или легко поддающейся манипулированию из-за доброты. Сообщать ей обо всём этом он, конечно же, не собирался. — И ты ошиблась адресом? — он приподнял бровь. — Перестань быть невыносимым мерзавцем, зубастик. Ты любишь нас, — закатила глаза Карлах. Астарион решил промолчать в дипломатических целях. Пусть считает как хочет, ему это было только на руку. На самом же деле он никогда не любил. Хотя, она имела ввиду что-то платоническое…но такого опыта у него тоже не было. Они болтали обо всякой ерунде, пока Карлах внезапно не начала щекотать Шэдоухарт. Две пьяные женщины, трущиеся друг о друга на его кровати. Всё, как в старые добрые времена. — Не на моем спальном месте! — прорычал Астарион, хоть и без особого жара. Хихикающая жрица Шарр выглядела слишком забавно. — Я уверена, что здесь раньше случались вещи и похуже, — похабно хмыкнула Карлах. Ему удалось сохранить свою хорошо натренированную беспечность. Но судя по хищной улыбке, расплывшейся по лицу Шэдоухарт, Кириниан не добился такого успеха. Астарион посмотрел на эльфа, который сейчас смущённо прикрывал укус на своей шее рукой. Просто мастер конспирации. — Как я раньше не поняла?! — воскликнула Карлах. — Я знаю, что твои навыки восприятия находятся на прискорбно низком уровне, дорогая, но ты наверняка заметила, что эти Осквернённые земли не изобилуют аппетитной дикой природой, — ответил Астарион беззаботным тоном. — Кириниан любезно помог мне раз или два. Глаза Карлах удивлённо расширились. — Раз или два? — эхом повторила она, а затем наводяще на размышления присвистнула. — Это ты и есть? Аппетитная дикая природа? — фыркнула Шэдоухарт, взглянув на Кириниана. Она явно наслаждалась ситуацией. — Не ожидала, что ты клюнешь на…него, — добавила жрица, указывая на вампира. Кириниан покраснел так сильно, что веснушки на его щеках стало трудно разглядеть. — Прощу прощения? — оскорблённо воскликнул Астарион. — Ночь со мной, как правило, является вершиной чьей-либо жизни. И это, чёрт возьми, правда. Он был профессионалом. — Я просто поделился кровью, чтобы Астарион стал сильнее, — быстро вставил Кириниан. — И я ценю это, солнышко, — немного более язвительно, чем нужно, ответил Астарион. А затем бросил свирепый взгляд на хихикающих Карлах и Шэдоухарт. Тема разговора была несомненно очень забавной, но один насущный вопрос уже весь вечер свербил в мыслях. — Карлах, помнишь свои слова о том, что ты моя должница? — спросил Астарион. Можно было рассказать всё Карлах наедине. Он не хотел сваливать столетия незаслуженных страданий на людей, которые ворковали бы и смахивали слёзы, но, несомненно, и пальцем не пошевелили, чтобы помочь жалкому вампиру. Но…если бы тифлинг их подтолкнула? Карлах вся обратилась в слух, её глаза возбуждённо загорелись. — Конечно, зубастик! Всё, что попросишь, — улыбнулась она. — Мне нужно убить своего бывшего хозяина, повелителя вампиров. — Хозяина? Ты в рабстве был, что-ли? — удивлённо спросила Карлах. Нужно ли было рассказать больше, чтобы вызвать сострадание? Так унизительно. Астарион стиснул зубы. — Да. Отродья выполняют любую команду, не в силах сопротивляться или сбежать. Он вдоволь насладился этим, уж поверьте, — немного с горечью протянул он. Астарион не смотрел на них, пока говорил, не желая видеть грёбаную жалость. — Учитывая открывшуюся нам информацию, твои пренебрежительные комментарии о рабах в Подземье теперь выглядят противоречиво, Астарион, — внезапно сказала Шэдоухарт. Ах. Скользкая тема. Все каждый раз так плохо реагировали. — Мои комментарии могли бы быть иными, будь эти рабы сознательными существами. А может, и нет, — пожал он плечами. На самом деле ему было мало дела до всех, кроме себя. Сознательные существа или животные — какая разница? Рабство всегда было, есть и будет, покуда существуют сильные и слабые, им подчиняющиеся. Тифлинг ударила себя по лбу рукой и тяжело вздохнула. Затем Астариону полчаса пришлось слушать лекцию, которая свелась к «не будь утырком сраным» от Карлах. Слишком часто приходилось мысленно напоминать себе, что он не может её убить. К счастью, хотя бы Кириниан задумчиво молчал, перебирая книги из его коллекции. Никакого личного пространства. — Что такого особенного в этих жалких созданиях, что они заслуживают спасения? — спросил Астарион, тщетно пытаясь понять. — Каждый в таком положении заслуживает спасения, — произнесла Карлах с таким лицом, будто бы это была очевидная истина. Астарион смотрел на неё долгое мгновение, не мигая, прежде чем спросить: — Тогда почему никто не спас меня? — и как назло, его голос слегка дрогнул. Почему отводили глаза и проходили мимо? Почему Боги не откликались на его мольбы? Он не заслуживал спасения? Если он смог выжить, то и эти жалкие рабы могли справиться сами. В противном случае…что ж, им было самое место в могиле. После того, как тифлинг изобразила, что сочувствует ему, сострадает и чёрт знает что ещё, она наконец согласилась помочь убить Касадора. Астарион стал на шаг ближе к своей цели. — Можно я заберу себе эту книгу? — неожиданно спросил Кириниан. — Тут довольно сильные защитные чары. Конечно, если ты не собираешься вымогать у меня деньги за неё, — быстро добавил эльф. Он настолько предсказуем? — Бери, — Астарион махнул рукой. — Это всего лишь сборник непристойных стишков. К тому же, плохо написанных. — Поверь мне: волшебники любят маскировать свои ценные книги под простую эротику — и наоборот, — хмыкнул Кириниан. — О? Продолжай. С тобой никогда раньше не было так интересно! Конечно, не считая моментов, когда Кириниан стоял на коленях. Они тоже были довольно интересные. Шэдоухарт уставилась в свой кубок, как будто в нём были ответы на все вопросы мироздания, а затем снова посмотрела на них, с алкогольным румянцем на щеках. — Хотите узнать кое-что по-настоящему смешное? — она наклонилась ближе, заговорщически понизив голос. — Мои воспоминания были стерты, но некоторые…остались. В её тоне слышались дразнящие нотки, а слова сочились намеком. Астарион мог понять, почему жрица цеплялась за прошлое. Он сам часто пытался вспомнить что-нибудь из своей жизни до того, как стал вампиром. — Кое-что об...интригующей литературе, которую я читала, — добавила она. Бровь Астариона невольно изогнулась, когда на него снизошло понимание. — Удивляешь, Шэдоухарт. Не очень благочестиво с твоей стороны, — хмыкнул он. Жрица в ответ лишь невозмутимо пожала плечами. — Ой, да ладно! Только не говори, что ты такое не читаешь. Готова поспорить на свою последнюю монету души, что где-нибудь у тебя припрятана целая коллекция, — воскликнула Карлах. — Могу сказать лишь, что наш опыт в Подземье был совсем не похож на тот, что описан в «Греховных песнях Мензоберранзана», — фыркнул Астарион. Кириниан в этот момент глотнул вина, но услышав его слова, эльф подавился и закашлялся. А потом с ужасом протянул: — И слава Селдарину, что не похож… Шэдоухарт улыбнулась, не обращая внимания на уже привычную боль в своей метке. — Это ещё мягко сказано. Момент с оргией драконов навсегда остался в моей памяти и даже леди Шарр не смогла от него избавиться. Я думаю, она взглянула на него и сказала: «Нет, спасибо. Можешь оставить это себе» Все засмеялись. Освежающе было видеть Шэдоухарт такой расслабленной, хоть в её плечах всё ещё и оставался намек на напряжение. Карлах разинула рот от удивления и воскликнула: — Я должна это прочитать! Потом, спустя несколько минут разговоров ни о чём, их диалог каким-то образом перерос в горячий спор о лучших пекарнях. — Откуда, чёрт возьми, тебе знать? Вампиры не едят! А все сраные пекарни на Фаэруне открылись уже после того, как ты вытащил свою тощую задницу из гроба! — Карлах практически кричала, по-видимому, не осознавая, что громкость не определяла достоверность заявлений во время дебатов. — У тебя нет глаз, если моя «задница» кажется тебе тощей, — уверенно заявил Астарион. — Дело не только в выпечке. Атмосфера, качество обслуживания, впечатления – вот что действительно имеет значение, — возразил он. — Это полная чушь, — сказала Карлах, отпивая вино прямо из бутылки, которую отобрала у эльфа. Астариону показалось, что у него задёргался глаз. — Не чушь. Ты согласен со мной, Кириниан? — Астарион повернулся к нему, выгнув бровь. Эльф, не ожидавший, что его так внезапно втянут в разговор, не успел ничего ответить, потому что снова вклинилась Карлах. — О да, я уверена, Кириниану понравилось твоё «качество обслуживания», — издевательски протянула тифлинг. У эльфа вырвался недоверчивый смешок. Он похабно улыбнулся и многозначительно ответил: — Ещё как… Астарион замер, не зная, как реагировать и в итоге просто показал им средний палец, на что наглый эльф лишь подмигнул в ответ. — Ха, я всегда думала, что Кириниан сверху… — пьяно пробормотала Шэдоухарт. Астарион медленно повернулся к жрице и бросил на нее испепеляющий взгляд. Он пожалел, что был единственным трезвым среди этих пьянчуг. Обычно Астарион сам начинал такие разговоры и с радостью их поддерживал, но сейчас это касалось непосредственно его, а тема секса до сих пор вызывала смешанные чувства. Тем более с Киринианом. Карлах разразилась таким сильным смехом, что вся затряслась. Его наглый ручной эльф делал вид, что находится далеко отсюда и заинтересованно разглядывал полог палатки. — Поверьте мне, значение членов сильно переоценивают, — добила Шэдоухарт, еле выговаривая слова. О, а вот это уже было интересно. Как-то связано с Лаэзель? — Чёрт возьми. Ладно, дети, мы побаловали себя достаточным количеством алкоголя на сегодня. Давайте расходиться, пока Шэдоухарт не довела нас всех до сердечного приступа, — сказала Карлах. Жрица пробормотала что-то о том, что технически у Карлах нет сердца, а Астарион – нежить, поэтому они в безопасности. — Так получилось, что я значительно старше тебя, огненная девочка, — возразил Астарион, приподняв бровь. Тифлинг встала и протянула сильную руку Шэдоухарт, которая ухватилась за предложенную конечность, как за спасательный круг. — Ты бы предпочел, чтобы мы называли тебя «дедушкой»? — поддразнил Кириниан, вызвав насмешливое фырканье у Карлах. — Я думаю, он предпочел бы, чтобы ты называл его как-нибудь совсем по-другому, — язвительно заметила тифлинг себе под нос, сопровождая свои слова многозначительными и нелепыми движениями бровей. — В общем, славно посидели, дедуля! Сладких снов, — медленно произнесла Карлах, повысив голос, как будто обращалась к кому-то пожилому и слабослышащему. Астарион скрестил руки на груди, не реагируя на подначки и наблюдал, как Карлах тащит Шэдоухарт к выходу из палатки. Теперь тифлинг наверняка постоянно будет называть его «дедулей». Как будто ему было мало «зубастика», «клыкастика» и «модные штаны». Как только они остались одни, Кириниан внезапно сказал: — Знаешь, ко мне постепенно возвращаются воспоминания. Оказывается, до всей этой истории с Баалом я работал в пекарне. От неожиданности и нелепости этого заявления Астарион совершенно неэлегантно рассмеялся. Но Кириниан в ответ лишь нахмурился. — Боги, ты говорил серьёзно, — выдохнул Астарион с лёгким удивлением. — Ты говорил серьёзно, — повторил он, не совсем веря в то, что только что осознал. — Ты будешь использовать этот неловкий факт для шантажа до конца наших дней? — устало спросил Кириниан. — Я потрясён. Такого ты обо мне мнения? — ответил Астарион с притворным возмущением. — Да, — без колебаний ответил эльф, делая ещё один глоток вина. — Что ж. Я обещаю, что твои секреты и любое неловкое поведение этим вечером уйдут со мной в могилу, — сказал Астарион, мило улыбаясь. — Я вижу лазейку, учитывая, что ты вампир и уже выбрался из упомянутой могилы, — подозрительно прищурился Кириниан. Чёрт. — Хорошо. Прекрасно, — со вздохом признал Астарион. — До похищения иллитидами я два столетия жил во тьме, — начал он рассказывать нелепую историю о себе. — Головастик дал мне возможность ходить под солнцем, но мои глаза не сразу...привыкли к переменам. Астарион ненадолго замолчал. Зачем он это рассказывал? — Когда я очнулся на пляже, то с трудом поднялся на ноги и врезался в дерево с такой силой, что ненадолго потерял сознание. Я почти уверен, что Шэдоухарт видела всё это, но милосердно хранит молчание. Кириниан моргнул, глядя на него, а затем разразился смехом, показывая все зубы и щуря глаза. Мило. Настал идеальный момент для того, чтобы сказать то, что он хотел сказать весь день. Почему же это было так сложно? Астарион мог по пальцам пересчитать моменты, когда искренне благодарил кого-то. Кириниан, тупой грёбаный эльф. Он был идеальным отвлечением от всех ужасов, окружающих их, но теперь занимал слишком много мыслей. Идея иметь кого-то, кто прикрывал бы ему спину или, что ещё хуже, заботился о нём — была совершенно чуждой. Не понятно, что пугало больше: перспектива потерять всё это или привыкание к новообретённому товариществу. — Спасибо тебе, за то, что ты сказал той отвратительной дроу. Это было...в общем, я всё оценил, — кое-как выдавил Астарион. Кириниан перестал смеяться и ошеломлено уставился на него, глупо приоткрыв рот от удивления. — Я две сотни лет провёл, пользуясь своим телом, чтобы заманивать красивых существ к своему хозяину. Никого не волновало, чего я хотел и как относился к тому, что делал, — немного нервно объяснил он. — Ты мог бы подтолкнуть меня сделать то же самое. Укусить её и к дьяволам мои желания. Но ты этого не сделал. И за это я благодарен. Что ж, сегодня, видимо, был вечер откровений. — Я думаю, что ты не должен делать то, чего не хочешь, — виновато пробормотал Кириниан. Он сам не знал, чего хотел. Хах, ну… хоть раз почувствовать себя в безопасности. А как добиться этого, если не соблазнением? — Признаюсь, это новая для меня концепция. И немного пугающая, — задумчиво ответил он. — Просто…было бы так легко её укусить. Сделать то, что было велено. Момент отвращения, который нужно перетерпеть, а потом продолжить — как и раньше. Астарион чувствовал, будто какую-то плотину внутри него прорвало. Слова лились потоком, а он был не в силах их остановить. Почему доверился? Зачем наговорил всё это? Хотел ведь просто поблагодарить. Вечно с этим эльфом всё шло не по плану. — Ты часто испытывал отвращение к своим…жертвам? — спросил Кириниан и внимательно уставился на него. — Их было столько за все эти годы…наступает момент, когда тебе просто становится всё равно. Это всё, чем я был для Касадора. Весь смысл моего существования заключался в соблазнении любого, у кого есть пульс, — злобно процедил он. — И все инстинкты твердят мне, что ничего не изменилось. Что я по-прежнему лишь средство для достижения цели. Похоже, я всё ещё остаюсь его рабом, даже на свободе, — с горечью заключил Астарион. Кириниан осторожно взял его за руку и с запалом произнёс: — Ты куда больше, чем это. Больше, чем инструмент, больше, чем вещь, которую можно использовать. А что ещё Астарион из себя представлял? — Мы убьём этого утырка, даже не сомневайся. Я убью любого, кто снова попытается посадить тебя в клетку. Разорву на кровавые полосы и развешу головы на стене. Ты свободен, и любого, кто попытается это изменить, постигнет ужасная участь: их плоть будет у меня под ногтями, а кровь – в твоей чаше, — кровожадно продолжил Кириниан. Внутри что-то дрогнуло. Это «мы» так странно звучало. Неужели он наконец-то был не один? Неужели за два века страданий он мог положиться не только на себя? В это было трудно поверить. Теперь нужно было вести себя аккуратнее, чтобы Кириниан и Карлах не передумали. — Что-то мы становимся сентиментальными, — неловко пробормотал эльф, не дождавшись ответа. — Не смотри на меня так, дорогой. Я удивлён не меньше твоего, — хмыкнул Астарион, пытаясь прийти в себя. Внезапно Кириниан посерьезнел, будто только что вспомнил о чем-то и прошептал: — Скоро я убью Изобель. Будь готов к битве. Астарион удивлённо моргнул от резкой смены темы. Ну что за маленький злобный монстр. Так приятно было найти родственную душу. Ещё приятнее лишь обвести её вокруг пальца. — Прямо после праздника? — ошеломлено выдохнул он и театрально округлил глаза. — Так проще, — эльф в ответ лишь невозмутимо пожал плечами. Подтолкнуть Кириниана к этому решению оказалось слишком просто. Увеличение силы у потенциальных союзников лишь играло Астариону на руку. Но позже, когда эльф показал ему свою форму Убийцы, он понял, что не учёл одну вещь. Кириниан мог стать сильнее него. Эта его новая форма даже у Астариона, каким бы хищником он не был, вызвала желание убежать. Но он этого не сделал. Ибо был другой вариант: не убегать от зверя, а заковать его в цепи.