Знаменитая четвёрка

«Странности»

Или

«Джим»

В это самое время у Про́спера:

Вроде всё как всегда, ничего необычного, но всё же что-то тут не то, прям какой-то день сурка. подумал Проспер, когда направлялся в сторону квартиры Алистера. Подойдя чуть ближе, он увидел какого-то агента, тот был одет в черный пиджак и брюки, белую рубашку, а вот галстук имел изумрудный цвет с небольшими переливами того же оттенка. Этот агент передал камере какой-то конверт, и когда получатель взял конверт в руки, разглядывая, агент в черном растворился в прозрачной дымке, но скоро и она растворилась в воздухе, не оставив следа и намёка, лишь несколько зелёных огоньков сверкнули на прощание и канули в небытие. Так что, когда Алисте́р вновь поднял голову и задал какой-то вопрос, который, наверное, предназначался посыльному, того и след простыл, а по факту растворился в воздухе, как клубы пара. «Ладно, надо торопиться, а то что-нибудь ещё случится». подумал спикер и направился к закрывшейся двери. Нажав несколько раз на кнопку звонка, тем самым заставив какое-то устройство в стене заиграть классическую музыку, понял спикер, судя по всему, как она звучала. После второго нажатия дверь неслышно открылась, и на пороге показался камера, взгляд его выражал надежду, и он хотел что-то сказать, но, увидев меня, осекся, а на его лице, если можно так сказать, выразилось удивление, и тогда спикер, решив взять инициативу в свои руки, произнес: — Привет, Алисте́р, я вот к тебе заглянуть решил, раз уж пилотная серия готова и в ближайшее время до мероприятия мы свободны. И тут он посмотрел на своего друга и с ноткой задумчивости и толикой подозрительности произнес: — А ты не забыл о нем? Так ведь не забыл же? — сомнительно переспросил несколько раз Про́спер и покосился на Алисте́ра странным образом. Алисте́р хотел ответить, но его взор упал на большую картонную подставку, которая рекламировала сегодняшнее мероприятие, такие как она были на каждом шагу, а одна листовка даже умудрилась прикоснуться к пиджаку Про́спера. Ответом на вопрос Про́спера стал тихий вздох, вырвавшийся из груди его друга от столь странного стечения обстоятельств. — Нет, Про́спер, нет, я не забыл, — произнес он ещё раз, вздохнув, по-видимому, что-то обдумывая. — Ай, что это я? Про́спер, ты куда-то собираешься? В ответ Про́спер несколько раз качнул колонкой в разные стороны, показывая таким образом, что он никуда вовсе не торопится. — Тогда давай я соберусь, и мы сходим в какое-нибудь кафе, подождём там Уолтера, а после втроём пойдём на показ пилота, — выпалил как пулемет Алисте́р, на что спикер лишь пожал плечами. — И нет, Про́спер, это не вопрос, а утверждение. — ответил Алисте́р. После этих слов Алисте́р пригласил своего друга в дом и усадил за накрытый стол, оставив наедине с самим собой, а сам направился в комнату, так как всё это время он расхаживал по квартире босиком в одних только коротких шортах чёрного цвета и футболке с какой-то непонятной надписью цвета морской волны.

В аудитории.

Большой зал приветствовал каждого, кто туда заходил, необычным великолепием и пышностью, которая сочеталась с простотой и удобством. Это место было похоже на кинотеатр, но был ближе к актовому залу, хотя все признаки первого были налицо. Гостей, как и начальства, ещё не было, а до начала мероприятия оставалось не менее двух часов, но, несмотря на это, в зале царила настоящая суматоха, плавно переходя в неторопливые приготовления и вновь возвращаясь назад. Очень редко на сцене появлялись ТВ и говорили что-то на своём языке, передавая какие-то коробки спикерам и камерам. Один раз они даже подошли к нескольким молодым людям, что были по рангу явно выше, чем все вместе взятые ТВ в этом зале, и передали им несколько свертков, учтиво попрощавшись, они растворились в клубах чёрного дыма. Не обращая внимание ни на кого, спикеры и камеры с невероятной скоростью, грацией и чувством толка бегали по залу, поднимаясь к рядам удобных кресел, где чуть выше начиналась зона, ничем не отличавшаяся от нижних рядов, однако оформление там было намного элегантнее и дороже. Это был VIP-зал с мягкими креслами, оборудованными раскладным столиком, подушками и мягкими пледами для комфортного просмотра. Отдельный вход и chill-зона, где доступно эксклюзивное барное меню. Обслуживание прямо во время сеанса. Есть персоны, которые готовы заплатить кругленькую сумму за такое место, так что организаторы надеялись одним выстрелом убить сразу трёх зайцев: Во-первых, знаменитые личности приносили немалый доход при посещении таких мероприятий. Во-вторых, это неплохая реклама, а ещё и бесплатная, ведь знаменитости будут сами стараться рассказать, где и что они делали. Ну и в-третьих, мероприятия, которые обычно проводятся тут, приносят неплохую славу этому месту в хорошем смысле слова. Работники сего места были недурно одеты и больше походили на официантов из самого доброго ресторана всех времён и народов. В руках у одних были разнообразные вещи, начиная с бутылок шампанского и заканчивая мягкими пледами и толковыми подушками, которые позже оказывались в VIP-зоне. Чего только не сделаешь, чтобы богатые клиенты были довольны, малейшей промах или косяк, и вся их репутация вместе с посещаемостью грозит провалиться в тартарары со всеми вытекающими для них последствиями, и никакое чудо не поможет им вновь вознестись на Олимп славы. Сейчас они балансируют на лезвии ножа, шаг вправо или влево, и всё кончено, пиши пропало, все их старания, столько лет упорного труда и всего остального, что владельцы потратили на это место. Всё происходящее в этом месте произошло в результате получения информации о предстоящем грандиозном событии в киноиндустрии, по крайней мере, так провозглашали СМИ из всех утюгов, так что если всё пройдет гладко, то их жизнь и жизнь этого места никогда не будет прежней в любом смысле этого слова. За несколько дней до этого, когда ещё ничего такого и не намечалось, а положение сего места было отвратительным и ужасным, грозясь вылиться в банкротство тех, кто это место содержали. Толпа разнообразного люда, в основном состоящая из трёх рас, стояла в большом помещении и шепталась. Когда в зал вошло начальство, местные потянулись за ответами. Были оглашены списком те, кто останется, и те, кто отправляется в скором времени, не включённые в список стали громко протестовать: если они улетят не сейчас, а следующим рейсом через пару дней, то испытания провалятся в тартарары! И многие этого не желали. Но после того как новость о выходе пилотной серии в их апортоментах разлетелась повсюду, их положение выровнялось, хотя и оставалось довольно шатким. Но сейчас не об этом. На сцене возле телеэкрана трое молодых людей на одеяле так азартно резались в карты, что даже если бы весь мир мог провалиться в тартарары, они бы этого и не заметили. В метре от них на кресле сидел ТВ, по манере поведения и то, как он держался при этом сборище, можно смело сказать, что в этом месте он чуть ли не божество. Он внимательно следил за тем, что происходило вокруг него, особенно за двумя камерами и человеком, что в это время играли в карты. Единственное, что они делали, это порою перекидывались фразами или заводили непродолжительный разговор, так было и в этот раз, прислушавшись к их разговору. У ТВ всегда очень хороший слух и зрение. Он услышал какой-то обрывок уже начатого разговора: — Мне лично почему-то кажется, что сама по себе политика — дело чистое. А вот насчёт людей, которые ее делают, — тут надо разговаривать.  Я же зрячий и вижу: всё крутится вокруг карьеры этих людей.  Это так всё читается… Я просто актёр.  Но я всё это вижу Послышался небольшой вздох, а после человек ловким движением руки сделал ход, после чего продолжил: — И лица депутатского корпуса, и уровень их разговора… Я уже не говорю про драки и матерщину и захват квартир.  Всё как-то не по-человечески. —Слегка вздохнул парень. Сидящий рядом камера резко перехватил нить разговора: — Как думаете, кто лучшие актеры в кино? — спросил он и тут же ответил — Младенцы и собаки - вот лучшие актёры в кино! — — Как можно быть актёром?  Я этого не могу понять. Они одновременно и чудовища, и дети. У меня с ними очень сложные отношения. Это дети, которые хотели бы говорить с момента рождения, а поскольку им это не удаётся, они заимствуют слова у других. — произнес скороговоркой Графит.  Наверное, он и сам не особо понял, что сказал, просто повторил за кем-то услышанное ранее, так что неудивительно, что его друзья не поняли его. — А расскажи, как ты сюда вообще попал, это не всем удается. — перевёл разговор Камера с несколькими наклейками самоцветов. — Ведь довольно сложно попасть сюда, но ещё сложнее удержать за собой это место.  Так какже так получилось, что ты остался тут, да ещё метишь в чуть ли не в помощники Джиму? — закончил он свою фразу и уставился на человека своим единственным глазом в виде объектива. Парень тихонечко вздохнул, вспоминая и прокручивая в голове самые интересные моменты своей работы в кино: — Ну, в самом начале, когда мне было около 17.Он начал делать успехи значительно раньше чем его сверстники, и стан неким подобием вундеркинда. В некотором роде он им и был. Ему безумно нравилось все то что касалось кино и он решил стать актером это его детская мечта. Он начал делать успехи значительно раньше, чем его сверстники, и стал неким подобием вундеркинда. В некотором роде он им и был. По стечению обстоятельств я влюбился в мир кино. Каким бы он ни был, меня ничего не волновало и не могло отпугнуть. Я не думал, красив я или нет, я хотел быть актером во что бы то ни стало. Безумно. При поступлении в театральный институт моя внешность тоже была отмечена… Кто-то даже посочувствовал мне, но, вероятно, на «челе моем высоком» отразилось нечто трагическое, и меня приняли. — Слегка отхлебнув от стаканчика с кофе, он продолжал: — Раньше я рвался играть героев невероятно активных, но сейчас меня больше привлекает размышление. Соответственно с этим подыскиваются и выразительные средства — мимика лаконичнее, пластика избирательнее, хочется меньше говорить… В общем, появилась определенная тяга к лирико-философской стихии, к глубине подтекста. — Парень замер на несколько секунд, слегка ухмыльнувшись и подняв взгляд на друзей и увидев их нетерпение, вдруг произнес: — Кажется, я начал свой рассказ несколько сентиментально, даже с тенью грусти.