Exquisite corpse (Изысканный труп)

— Его руки были так чисты! Тело белое, как первый снег, а глаза большие, как свежие пушистые вербы. Он скрывал своё изящество в тени и тишине особняка, потому что солнце и весь мир завидовали его красоте, отчего стремились его сжечь, обидеть и испачкать. —

МИЯ

Представьте себе женщину, которая с самого детства не видела радости, у которой не было поддержки, друзей и семьи. Представили? Во что может превратиться существо, которое не видело сочувствия к себе, а лишь только ненависть и желала отомстить всем? Серийным убийцей? Маньяком? Грубиянкой? Всё так и было. Мия — очень значимый персонаж этой истории, на которого стоит обратить особое внимание. Сочувствовать ей или ненавидеть — решать только вам. Она неоднозначна. Её роль в этой истории может быть осуждаемой, порочной и радикальной. Это история грубиянки, садистки, суицидницы и психически больной женщины — зверюги. Стражи порядка называют её Чистильщиком, а простые горожане — Мясником. Мия не помнит своих родителей и, соответственно, семейного тепла, но по сей день стремится ощутить этот недостающий элемент, эту детальку в пазле её жизни, хотя врёт сама себе, что в рот ебала эту любовь! О себе в детстве она может рассказать лишь отрывками. Мия отчётливо помнит, как выходила босыми ногами на прожжённую землю и, озираясь по сторонам, старалась не попасться живодёрам — этим аристократам. Она видела, как богатый и извращённый ублюдок трахал труп убитой, вероятно им, женщины. Она пялилась на труп, а труп пялился на неё и, будто, молил о помощи. Юный господин нашёл её на старых рельсах, голую и грязную. Она жадно жрала человеческую плоть: окунала свою голову в распоротую брюшную полость и клыками вытягивала кишки, чтобы небрежно бросить их на землю. Она была любителем чистого мяса. Её лицо в крови было неузнаваемым, а волосы прилипли ко лбу и щекам. Наге было мерзко смотреть на то, во что эта женщина превратилась. Он её помнил ещё в те времена, когда Мия подшучивала над Габриэль и старалась протолкнуть ей свою философию. Раньше она была чудачкой, но опрятной и красивой чудачкой. А сейчас перед ним сидит голое, озлобленное и испачканное тело, которое столь ничтожно, что не может обратиться даже в волка, а жрёт труп именно как волк! Мия глотает огромные куски мяса, почти не жуя, они не проходят в узкую глотку, от чего она давится и всё выплёвывает. Она вообще понимает, что находится в человеческом облике? Несколько дней назад с Мией произошла ужасная история: местные браконьеры и мафия перебили её волчат, от чего у женщины с и без того порушенной психикой засвистела фляга окончательно. Если раньше она убивала и жрала только отбросов общества, то теперь она стала нападать на обычных людей. Нагайно сразу догадался, о ком пишут эти газеты, и Мия была его первым преступником, которого не мог одолеть человек. «До чего же ты докатилась — свинья», — сказал он ей тогда, а Мия, повернувшись к нему, словно не узнала его и зарычала, но почувствовала исходящий от него запах Габ. «Они у тебя отняли самое дорогое, и ты решила им так отомстить? Ты хоть помнишь, что ты хотела с ними сделать? Какое массовое убийство ты хотела совершить?». А ведь и правда, главной мечтой Мии было именно уничтожение человечества за то, что когда-то они уничтожили её народ. Эта встреча была одной из самых важных в этой истории. В ту ночь Нагайно предложил Мие контракт, по условиям которого она получит силу четырёх всадников апокалипсиса и станет питать лишь негативные эмоции, а взамен станет верной слугой господина. Чтоб вы понимали, Мия не из тех, кто готов преклоняться перед другим, но порой она может быть глупой и совершать необдуманные поступки. Будучи в каком-то своём бреду, она не отдавала отчёт в своих действиях и больно, до хруста костей укусила господина за протянутую ей руку, тем самым заключив контракт. Мия глотала его кровь, содержащую в себе эту мерзкую силу. Господина уже порядком извела эта власть над Аскалеоном (монстром четырёх всадников), и он знал, что Мия будет более подходящим сосудом. Господин привёл девушку в порядок, похоронил её волчат на кладбище и постепенно начал заниматься её воспитанием. Зверюга оказалась неоднозначной личностью — она была убийцей, но убивала только отбросов, потому что ей было жалко обычных людей, хоть она и постоянно твердила, что ненавидит всех. Мия зверски обращалась с преступниками, беря на себя как бы их роль. Она была как зеркало, которое отражало свою жертву и убивало её таким же способом, каким любил убивать отброс. Мия всегда говорила о себе: «Я — твоё зеркало, которое тебя же и разобьёт». Ещё Нага понял, что Мия любит детей, но только в возрасте от пяти лет. Не сказать что детей возрастом меньше она ненавидела, просто она не знала как с ними обращаться и старалась не обращать на них внимания. Её раздражало существование в мире детдомов, ибо она не понимала, почему матери могут так спокойно отдавать туда своих детей, или почему люди не стремятся осчастливить брошенных детей, а заводят своих. Мия говорит, что это одна из причин её ненависти к людям. Конечно, любить своих детей заложено и у людей, и у животных. К своим они будут проявлять особую любовь, но Мия это и многое другое не в силах понять. Её разум был охвачен травмами и горем, постоянным стрессом и бредом, от чего она обожала приёмных детей и с осуждением смотрела на семьи, где дети — результат сношения отца и матери. Больше людей она любила животных и убивала их лишь чтобы не пропасть с голоду, а не как начинающие маньяки, набивающие на беззащитных братьях меньших руку. После того, как девушка встретила Нагу, она окончательно перешла на людей, так как мясо животных было ей теперь доступно в готовом виде. Девушка питала в себе ненависть к миру и страх жертв перед ублюдками, поэтому психоз и депрессия у неё усиливались всё быстрее. Часто она могла без причины расплакаться крокодильими слезами и, словно по щелчку пальцев, тут же начать смеяться до потери сознания. Она могла быть спокойной, могла быть грубой, принимала всё слишком близко к сердцу. А теперь поговорим о её работе вне убийств. Как мы уже сказали, Нагайно выбил Мие право на образование, но оно у неё было индивидуальным. Она самостоятельно изучала предметы под контролем учителей. Её круг интересов оказался большим, но вот реализовать их было сложно и опасно для посторонних. У девушки оказался талант в актёрском мастерстве. Она отлично играла комедии, драмы и, конечно же, психопатов, но по закону её бы ни за что не допустили к большому количеству людей, так как нахождение Мии среди общества опасно для этих же людей. Та же история была и с её превосходной игрой на пианино и гитаре. Но её талант не ограничивался только искусством: ещё она интересовалась наукой, а именно медициной. Всегда, убивая неугодных обществу людей, она вскрывала их, чтобы узнать, чем человек напичкан. К этому роду деятельности Мия питала особое увлечение, ведь изначально она хотела стать хирургом, но лишь чтобы узнать, что скрывается в человеческом нутре. Её бы, конечно, не допустили к живым людям, поэтому была предложена безопасная альтернатива — морг. Конечно, правительство не сразу согласилась на сотрудничество с психованной зверюгой, но им пришлось идти на компромисс, иначе Нага отказался бы сотрудничать со следствием. От Мии ожидалась большая доза чудачества и странного поведения, работники морга были готовы к этому и были недовольны, но, на удивление, морг оказался местом, где зверюга была ниже травы и тише воды. Началась её работа с санитарки, а закончилась патологоанатомом и судебно-медицинским экспертом Нагайно. Повышать этого монстра в должности был рискованный поступок, но именно она разгадала своё первое убийство не вскрыв труп, а лишь понюхав его. Всё дошло до того, что Мию одновременно стали уважать и бояться. Она всё же была чудачкой, но безобидной. К трупам у неё было особое отношение — мертвецов она уважала больше, чем живых. Чтобы зверюга в порыве голода не кидалась на людей, пришлось идти на ещё один компромисс. При попадании трупа в эту клинику родным умершего предлагали подписать договор о том, что труп проверят, вынесут причину смерти и всё сделают с доскональной точностью, но от самого тела может быть взята часть плоти для вскармливания лучшего судмедэксперта. На это можно было не согласиться, но тогда на родных давили тем, что земля и так переполнена трупами, или тем, что зверюга может сойти с ума от голода, Лондон потеряет лучшего судмедэксперта, и начнётся хаос. Конечно, они это говорили довольно убедительно, но некоторые наотрез отказывались дарить часть тела своего покойника желудку этого зверя. Но раз Мия до сих пор тут, то договор всё таки кто-то да подписывал. Чтобы изъятие мяса не выглядело жутким, а оно изымалось в разных количествах, так как тут большую роль играет свежесть тела, Мия профессионально скрывала свои следы. Она обычно вырезала мясо с бёдер, икр, ягодиц и шеи. Мия снимала аккуратно слой кожи и, вырезав кусок красных мышц, равномерно забивала углубление поролоном и сшивала. Порой она не брезговала и рёбрами, которые не нужно было маскировать, так как санитары труп оденут. В редких случаях санитары увозили из секции трупы без какой либо конечности и с ужасом оглядывали дополнительные швы. Конечно, свежее, пропитанное страхом, сочащейся из вспоротых вен кровью мясо, ещё сокращающееся и тёплое, было куда вкуснее, но таким Мия могла поживиться лишь на служении у господина, а вот взимая мясо у трупов, девушка просила у них прощения, объясняя это тем, что её мучает голод и ей очень стыдно. Помимо работы в морге, Мие пришлось ещё и подрабатывать. Для девушки любая профессия была неблагодарной, так как ей урезали зарплату, как бы хорошо она ни работала. Но Мию заботили не деньги, а та атмосфера, в которой она любила находиться: тишина, запах формалина и тихие, покорные гости, которые никогда её не обидят… В её подработку включалась помощь санитарам в вывозе подгнивших трупов, что она делала с таким приподнятым настроением, как будто шла в Диснейленд. Также ей доставляло удовольствие убирать квартиры после гниющих мертвецов и помогать тем самым людям. После принятия Аскалеона, которого Мия в будущем будет называть Скалли, жизнь девушки изменилась в худшую для неё сторону, но она всё равно убеждала себя, что ей комфортно находиться в этом странном обществе. Не смотря на то, что в этом томе Скалли не играет важной роли в сюжете, так как её цель пока что — копить ненависть, она очень серьёзно влияет на разум Мии и подпитывает его бредом, подстрекает девушку на ненависть и толкает на необдуманные поступки. Это не её второе "Я", не внутренний монстр и не галлюцинация — это инородное естество, которое когда-нибудь выберется наружу, порвав плоть своего сосуда. Материальна она или нет — неизвестно, но Мия жалуется, что иногда ощущает, как что-то ползает в её кишках, растекается по венам и нарастает в мозге. Мия может увидеть её чёрное естество, её непропорциональную фигуру в зеркале, в тени, во снах и просто в тёмных углах. Она говорит с ней… Вот только доказать этого никто не может, так как кроме Мии никто не ощущает присутствия Скалли. По сути, Мия теперь ходячий труп, который дышит, ощущает, ест, спит, но не живёт… Она существует как оболочка для Скалли и не живёт для себя. Девушка замечает в себе сильные изменения, но не переживает, а наоборот, поддерживает свои новые увлечения. Если раньше она убивала людей и ела их либо скрывалась, то теперь трупы стали её интересовать даже больше, чем убийство. Она поглощала мёртвые тела глазами, упивалась их красными венами, синюшностью и запахом. Это увлечение стало дико фанатичным, но только в этом состоянии особого транса, она была безобидной и тихой. Волчица так восхищалась мёртвыми телами, что начинала им завидовать. Она словно сама на какой-то момент становилась одной из них — тихой, стеклянноглазой и спокойной сущностью. Её начинала раздражать собственная живучесть. Когда её клонило в сон от изнурительной работы, мучил голод, что-то где-то болело, жгло глаза от редкого моргания — Мия ощущала себя слабой и постыдной. Её раздражали эти естественные процессы и инстинкты, они не давали Мие совершенствоваться. Сон и еда, по её мнению, занимали слишком много времени: восемь часов сна она могла бы посвятить полезному делу, но она будет бесцельно спать. Испытывать голод она тоже ненавидела, ведь это приводило к "порче" трупов, которые она уважала. Мия ненавидела зависеть от этих портящих её жизнь глупых инстинктов, но из-за того что они жизненно необходимы, она проклинала своё существование. «Трупы никогда мне не навредят. Они меня не осудят. Они хорошие, а живые — плохие», — бредовая философия, поселившаяся в голове зверюги. «Мёртвые свободны и совершенны, и неважно, каким ты был при жизни: умерев, ты становишься благотворителем, "рожаешь" из себя сотни мух и жуков, кормишь собой десятки голодных зверей и, главное, ЛЮБИШЬ этот мир». У зверя было искажённое понятие о любви: она не верила, что люди могут любить друг друга, помогать, не лгать, поддерживать. Она видела лишь тёмную, распутную сторону человечества, отчего и смеялась над их проявлением высоких чувств. Для Мии истинная любовь — это смерть. «Умирая, человек показывает свою неземную любовь к природе, отдав себя почве, насекомым и животным, — это и есть истинная любовь!» Сама Мия впоследствии тоже хотела умереть, но причина её суицидальных мыслей была в том, что она хотела разлагаться. Ей плевать что будет с е1 душой, главное то, что станет с её телом. Какая будет температура, местность, влажность, как много времени займёт процесс, как она будет пахнуть. Если бы она могла, то давно стала бы одной из своих мёртвых кумиров, но ни Скалли, ни Нага, ни регенерация ей этой возможности не дают. Поэтому она тайно ото всех ищет достойного палача на свою голову. Каждый раз приходя домой после тяжёлой, но такой любимой работы, Мия валится на кровать и старается не дышать, насколько это возможно, застыв в какой-нибудь позе. Она представляет себя мёртвой, и её дико раздражают мольбы лёгких и усиливающееся удушье от недостатка воздуха. Организм сам вдыхает в себя огромную порцию кислорода, насыщая каждый орган таким необходимым, но ненавистным хозяйкой воздухом. К плотским утехам Мия была равнодушна. Её не интересовали ни мужчины, ни женщины, ни зверолюди, ни животные. Она считала секс грязью и мерзостью, превознося выше этого платоническое восхищение и дружбу. Если бы девушке даже и удалось найти того человека в своей жизни, которым она могла дорожить, она бы непременно мучила его годами, любя его только асексуальной прелюдией. Но лёд убеждений и собственных правил треснул, как только Мия сомкнула свои челюсти на руке молодого господина. В его условия как раз таки входил секс. Сексуальная озабоченность передалась ему от папаши, но Нага не желал губить несчастных женщин в угоду своего эгоизма. Мию принудить оказалось легко, вдавив ей в сумасшедшую голову, что так он будет усмирять ту тварь, что теперь путешествует по нутру волчицы. Господин был у неё первым и очень жестоким половым партнёром. Учитывая быструю регенерацию девушки, вспороть ей брюхо, например, не было особой проблемой для обоих. Ещё он всегда упрекал её в грехе перед людским миром, и если она таким образом не будет каяться за то, что всё человечество погибнет от её лап, то будет мучиться после смерти не меньше. У Мии и Наги образовались странные отношения. Это ни в коем случае нельзя было назвать любовью: волчицу к господину не тянуло, но она принимала его жестокие поступки как должное. В процессе такой жизни Нагайно стал называть её Кисс, потому что девушка научилась ну очень хорошо целоваться, и причём любила это делать больше самого соития. Так «Кисс» стало её фамилией или же, скорее всего, прозвищем. Мия Кисс — зверолюд, стоящий между полным безумием и правильным рассудком. Сегодня она жестоко вырезает банду отбросов, а завтра помогает потерявшемуся ребёнку в торговом центре найти свою маму и безумно переживает за него. Она старается не разговаривать с малознакомыми людьми и по сей день является социопаткой, хотя в кругу близких (Господина, санитаров, умерших волчат) она предстаёт душой компании и самой громкой и яркой фигурой. Обычно в обязанность патологоанатома входит беседа с близкими умершего, но Мия спихивает это дело на санитаров, потому что с живыми у неё всегда не ладится разговор, хотя вскрывая труп в одиночестве, она может рассказать ему всё, что её заботит. Она постоянно говорит как ненавидит людей, всех людей, но сломя голову несётся на помощь пострадавшим, быстрее чем те, кого она ненавидит. Как говорит сам господин Нагайно: «Мия — тот зверь, что желает зла, но творит лишь благо».