После всего что ты сделал...

Кихун не верил словам Инхо. Он не хотел верить. Не хотел верить вообще в реальность происходящего. Его воспоминания и то, что он сейчас слышал и видел, настолько контрастировали между собой, что это ощущалось невозможным. Ещё несколько часов назад, он целовал его в туалете искренне веря что у них всё получится. Пару часов назад он в последний раз видел Инхо, передавая ему магазин патронов, о чём сейчас жалел до боли в груди и кома в горле от отвращения к себе из-за очередной доверчивости. Меньше часа назад он потерял своего лучшего друга от рук того, кого хотел убить больше всех на свете. И пару минут назад он смотрел на объект своей жгучей ненависти и одновременно с этим видел того, ради которого готов был сам умереть. Это ощущение любви и одновременно ненависти вызывало нереальную боль в голове и диссонанс. — Я не верю больше тебе. Не верю твоей "искренности" и "чувствам", это был Ёниль, я верил ему, но не тебе, — отвернувшись произнёс Кихун с отвращением и дрожью в голосе, — каждая секунда, пока я смотрю на тебя или знаю о том, кто ты на самом деле, вызывает во мне дикую агонию. Если бы ты любил меня, ты бы просто убил меня, даже не раскрывая своей личности, я бы умер не зная, что полюбил настоящего монстра, и так просто доверился ему... Ты до сих пор не искренен со мной, хотя и сейчас притворяться больше нет смысла. Кихун не смог сдержать слёзы, он был в отчаинье, он вспоминал всех кто верил ему, кто верил Инхо... Он снова слишком легко повёлся на эту ловушку. Инхо лишь опустил голову, не зная что сказать, да и наверное любые слова были бы лишние в этой ситуации. Он был согласен с Кихуном, хоть и не хотел этого признавать. Он просто эгоистичный монстр, и знал, что раскрытие его личности окончательно уничтожило бы Кихуна. Даже если он хотел попросить Кихуна присоединиться к нему. Чтобы до конца жизни они были вместе на этом острове и придумывали новые игры и правила. И он хотел показать Кихуну, что те кто сюда пришёл, уже сделали свой выбор, что они даже при возможности уйти, выбирают играть до смерти. Но у Кихуна были свои мысли на этот счёт. Он верил в человечность до конца, и это разбивало сердце Инхо. — Мне жаль Кихун... — наконец заговорил Инхо, после долгого молчания с двух сторон, — смотря на тебя, я вижу себя... Я также верил в человечность, в друзей, в любимых... Инхо снова замолчал, его глаза покраснели, а поза стала более зажатой, но Кихуна теперь это не сильно трогало, он был слишком зол на Инхо, чтобы испытать что-то большее чем даже радость, видя подавленное настроение Инхо. — Не хочу ничего слышать, хочу просто уйти отсюда, — легкомысленно и сухо смахнул Кихун, потеряв какие-либо эмоции после долгого тяжёлого эмоционального потрясения. *** Прошло уже несколько дней после тех событий, Кихун просыпается в личной комнате, предоставленной Инхо, хоть он и не хотел сюда заселяться, но автомат в висок одного из солдатов быстро переубедил его. Комната была обставлена в чёрно-золотых оттенках, от насыщенности и блеска которых Кихуну хотелось вырвать, он никогда не любил такие дизайны, где даже свет никогда не бывает ярким. Если бы он вышел на солнце, он бы сто процентов ослеп бы, в этом Кихун был уверен. Слишком большая кровать с бордовой простыней с такими же золотистыми узорами, была для него как ни странно самой неудобной в его жизни. Над ней красовалась картина уже такого ненавистного для него Инхо. В этом месте было слишком много смертей, чтобы даже на большом расстоянии ощущать тяжесть и желание поскорее уйти отсюда. Порой Кихуну казалось, что Инхо был слишком одержим им. Он мог убить его буквально по щелчку пальца, но почему-то очередной раз терпит оскорбления в свой адрес, разбавленные игнорированием по несколько дней. По правде, это и было всё их общение. Каждый из этих немногочисленных дней они завтракали, обедали и ужинали вместе, вместе в тишине проводили время, их комнаты разделял всего метр небольшого куска коридора, Инхо мог в любой момент зайти к нему и пытаться завести разговор. Как во всех остальных случаях, когда он назывался. Кихун же в свою очередь, только и делал что оскорблял его или делал вид что не видит его. Но в последнее время он будто бы... начал любить это. Очередное утро, очередной завтрак с этим "похитителем", очередное навязывание Инхо, и оскорбление Кихуна. Вроде бы картина, которая стабильно будто по сценарию происходит уже несколько дней. Тогда почему сейчас, Кихун не может оторваться от губ Инхо, думая о том, как через пару минут продолжит поливать его грязью, а Инхо, прижав его к столу, начнёт оставлять такие заметные и частые следы на шее мужчины. *** Кихун ненавидел себя, ненавидел Инхо, ненавидел свою затею вернуться сюда, ненавидел игроков, которые упрямо оставались там, которые были так жестоки друг другу... И как он раньше не замечал этого? — Жадные уроды... — сквозь зубы проговорил Кихун, облокотившись о стену и смотря на огромный экран, транслирующий очередную драку, и, как следствие, смерть минимум одного из игроков. На это заявление, рядом сидящий Инхо вопросительно посмотрел на Кихуна, до этого он никогда не слышал таких высказываний от него. — Они всё равно сдохнут, победитель лишь один, но они продолжают все как один верить что он САМЫЙ особенный, как же это бесит, — фыркнув, продолжил Кихун, игнорируя присутствие второго мужчины в комнате. — Неужели до тебя наконец-то дошло? — с улыбкой спросил Инхо, напомнив о себе, чем вызвал только раздражение у Кихуна. — Тебя никто не спрашивал гандон, — не смотря на мужчину, произнёс также сквозь зубы Кихун. Встав со своего месте, в одно мгновение Инхо оказался перед носом у Кихуна, резко прижав его к стене. Кихун не успел и слова сказать, как его губы захватили другие, целуя глубоко и местами нарвано, поднимая его за бёдра и прижимая к стене ещё сильнее. Разорвав поцелуй, оба мужчины тяжело дышали, и на своё удивление, Кихун улыбнулся этому, и уже сам обнимал за шею того, кому кричал со слезами на глазах о ненависти ещё неделю назад. Хотя по правде, он и сейчас ненавидит его и хочет прикончить, но эта ненависть на грани с любовью. Болезненно токсичной и очень нездоровой любовью. — Чтоб ты сдох в мучениях Инхо, — с улыбкой сказал Кихун, потянув до боли волосы Инхо, пока последний, даже не обратив внимание на несколько сорванных волосков, вернувшись к поцелую, тихо в коротких поцелуях, поговаривал что это желание абсолютно взаимно но теперь в сторону Кихуна. *** — Кихун, у меня к тебе серьёзный разговор, — лёжа на уже помятой большой кровати в комнате Кихуна, тяжело дыша произнёс мужчина, смотря на потолок, — ты будешь вторым ведущим. От этой конкретики, Кихун резко повернул голову к Инхо, смотря на него ещё более убийственно и хмуро чем обычно. — А если я не хочу? Что за конкретика я блять не понял. — У тебя нет выбора, тебе подходит только роль ведущего, тем более мы что-то вроде вмест... — не успел договорить Инхо, как его тут же перебил крик рядом лежащего мужчины. — Когда мы успели!? — Мы трахаемся уже месяц, каждый день проводим время вместе и живём в одной комнате, при этом каким-то невообразимым образом не убили ещё друг друга, вместе встречаем гостей, да ты буквально сидишь у меня на коленях среди остальных ВИП гостей, хоть и сто процентов твоих разговоров со мной это о том какой я плохой хуесос, но это выглядит слишком по гейски тебе не кажется? — спокойно перечислил Инхо, смотря на раздражённого Кихуна, который и не знал что ответить. С одной стороны это было правдой, с другой — он не смотрел на это как на отношения. Хотя ему и нравилось своё положение с каждым днём всё больше и больше, но Кихун всегда расценивал это как защитная реакция. И наверное, с натяжкой для себя но он мог признаться, что его чувства на самом деле возможно и не уходили, а возможно и стали сильнее, но теперь просто в другом виде. Сейчас они могли спокойно подраться, покрыть друг друга матом, а потом обнаружить себя резко голыми в постели. Это была уже как традиция для них, и когда именно этот недостокгольмский синдром у него начался, у него наверное никогда уже не будет ответов. Он примет это как просто тяжелый факт. Ему нравится встречаться с ведущим. И ему нравится чувствовать власть. Он увидел достаточно разочарования и жестокой реальности, чтобы продолжать отрицать это. — Ну хорошо, ты прав, наверное, — Кихун протянул свою руку к руке Инхо, коснувшись, и впервые за месяц нежно и по любящему сжав её, — значит теперь у этой игры будет 2 ведущих, предлагаю для начала усложнить правила и добавить ещё парочку игр. У Инхо отвисла челюсть, он не ожидал что Кихун может быть таким жестоким. — Так вот как на тебя действует разочарование, — усмехнулся Инхо, поцеловав Кихуна в раннее оставленный засос, толкнув назад и оказываясь сверху. — Но начало этому положил именно ты, поэтому ты первый в списке кого я мечтаю прикончить, и смерть которого я хочу увидеть на одной из этих игр. — Не дождёшься. — Это мы ещё посмотрим. *** Кихун сидел на коленях Инхо сидящего на любимом кожаном кресле перед экраном, жадно целуясь, они не смотрели на ВИП гостей вокруг и их разговоры. Они тут главные, и они решают, где им можно откровенно целоваться, переходя на протяжении очередной смертельной игры на секс, или нет. Но как правило, они всегда это делали, не уставая от борьбы даже в поцелуях. Кихун ненавидел Инхо больше чем когда-либо любил. Инхо — любил Кихуна больше чем когда-либо кого-то ненавидел. И в этом было их счастье.