Лжец

«Смерть — понятие вечное и неизбежное».       

      Самовар кипел на столе, пока русская ведьма пристально взирала на двух нагрянувших гостей с насмешливой улыбкой на устах.       — А я всё ждала, когда же вы двое явитесь. Решили наконец-то узнать, что судьба для вас приготовила?       Гермиона прикрыла глаза. Волдеморт сам лично затащил ее к мисс Белковской, а она просто подчинилась его воле, не вдаваясь в подробности, зачем это нужно. После того, что происходило последние тридцать пять часов, она была словно в оцепенении.       Что ж, дорогой читатель, разреши поведать тебе, что случилось между нашими героями после того, как Грейнджер поставила лорду Волдеморту жесткий ультиматум.

***

      Тридцать пять часов назад       Волдеморт остервенело зарычал, и волна взбесившейся магии снесла к чертям стол и всё на нём находящееся.       — Маленькая паршивая ведьма! — негодовал он.       Права.       Грязнокровка была права: не будет никакой войны, да и убивать стало накладно. Если неведомым образом он окажется в Азкабане, то захватить власть в Англии и занять кресло министра не представится возможным. Сбежать из Азкабана вполне себе можно, когда в твоем подчинении с десяток другой боевых магов и прочей нечисти, но Том более таким арсеналом не располагал. Временно, пожалуй. Но рисковать и лезть на рожон — удел глупых гриффиндорцев. Не лорда Волдеморта.       Крестражи он возненавидел, и создавать их, имея маленький огрызок души и полнящееся тайнами переселение в чужое тело, опасно. Неизвестно, как древний ритуал по перемещению из одного тела в другое взаимодействует с созданием крестражей.       Рвано дыша, он взглянул на её окно.       — Значит, я просто тебя убью, — вынес он вердикт и, плотно сжав челюсти, направился в покои Гермионы.       Шаг. Ещё один. Сердце в груди отбивало ровный ритм, палочка накалилась, ведомая гневом хозяина.       Не церемонясь, Том ворвался в комнату девчонки. Гермиона мгновенно вжалась в спинку кровати и зажмурилась, готовясь к неизбежному.       Том направил на нее древко и ровно произнёс:       — Авада Кедавра.       И…       Ничего? Он в недоумении посмотрел на древко. Почему ничего не произошло?       — Авада Кедавра! — снова бросил он более уверенным тоном, и вновь без толку.       Глаза его широко распахнулись, зубы клацнули, ноздри гневно раздулись. Том перевёл взгляд с палочки на дрожащую Гермиону, что сидела бледнее полотна и тряслась сродни осиновому листу.       Она обхватила себя руками и чуть слышно начала подвывать, вытаращив на него янтарные глаза.       Том протяжно выдохнул и, осознав, что его намерения для убийства слишком размыты и нечетки, посему Авада не выходит как должно, решил действовать иначе, ибо отступать было не в его стиле. Он вновь навел древко на девчонку и, призвав всю свою ярость, почти любовно произнес:       — Круцио.       Красный луч тотчас пронзил Гермиону. Она рухнула всем телом на кровать и стала содрогаться в агонии, трясясь под гнетом проклятья. С одной стороны, Грейнджер полностью заслужила мучения. С другой, что-то чужеродное, не принадлежащее ему, молило остановиться, не издеваться над ней.       Тома разрывало. Заклятье медленно спадало. Слабый выдался Круциатус. «Какого драккла?! Почему?!» — снедали его мысли. Ответ лежал на поверхности, но Том его не принимал. Не хотел, чтобы это было правдой.       — Мы еще не закончили, — выплюнул он и отправился на поиски Руквуда, громко хлопнув дверью.       Ворвавшись в кабинет, где собрались все жильцы дома, Том приказал:       — Лестрейнджи, на выход. Оба.       Те спорить не стали и мигом покинули кабинет. Оставшись с Антонином и Августом, Том окинул их обоих острым взглядом и, плюхнувшись в кресло, потер виски.       — Я пытался ее убить, — ровно оповестил он, ибо не пристало показывать даже ближнему кругу свое негодование. — Авада не сработала.       — Логично, ведь она тебе небезразлична, — подметил Август севшим голосом. — Для Убивающего заклятья должно иметься твердое намерение и непоколебимое желание…       — Я знаю, как колдуется Авада, Август, — грубо прервал его Том. — Круциатус тоже выдался слабым. Моя магия мне не подчиняется! Девчонка, эта маленькая тварь, она… Мы должны выкорчевать мысли о ней из моей головы.       Август многозначительно переглянулся с Долоховым, пока Том вжимался в спинку кресла, и обивка того непроизвольно плавилась под темной магией.       Антонин, стоя поодаль, странно покачал головой и плеснул себе огневиски.       — С чего вдруг такие кардинальные решения об убийстве? — невзначай спросил он. — Мы же с ней носились, как с принцессой последние дни: цветы, сладости, книги. Я, конечно, рад, что ты решил избавить нас от этой несносной грязнокровки, но все же.       — Она посмела шантажировать меня, — ответил Том нарочито небрежно, будто его это совсем не волновало.       — Тем, что всем расскажет? Так это было ожидаемо…       — Почти. Добавила маленький нюанс: если я не женюсь на ней, — он, прикрыв глаза, выплюнул предложение сродни ругательству, — она расскажет всем, кто скрывается за личностью Рональда Уизли.       Том резко встал и подошел к окну, взъерошив рыжие волосы. Зеленые поля Шафтсбери потускнели в тени набежавших свинцовых туч. Поднялся сильный ветер, и старые деревянные ставни задребезжали.       Погода словно вторила настроению Тома.       — Прошу прощения, я, возможно, не расслышал, но ты сказал «жениться»? — недоуменно переспросил Август.       Том обернулся и заметил, как лица его последователей красноречиво вытянулись — те пребывали в полном замешательстве.       — Да, — нехотя выдавил Том. — Девка удумала таким образом ограничить меня или же… мою власть.       На мгновение комната погрузилась в тишину, которую нарушил обомлевший Долохов.       — Я никогда не встречал никого более безрассудного, чем твоя ведьма, — он заговорил восхищенно, и Тому неистово претили эти хвалебные речи о девчонке, что сродни ядовитому плющу оплела его жизнь. — Это же надо было додуматься: женить на себе самого темного волшебника из ныне живущих, чтобы контролировать его. Снимаю шляпу перед ее сообразительностью.       — Ты на чьей стороне, Долохов? — опасным голосом осведомился Том.       — На твоей, друг. На твоей, но признай, это же не просто шах. Это шах и мат. Ну, если она доживет до вечера, конечно, что маловероятно.       Август прыснул, и Том метнул в него острый взгляд.       — Вам смешно? — он никогда доселе не испытывал такое бурление смешанных эмоций. — Август, сотри ей память.       Руквуд мгновенно подсобрался и принял серьезный вид. Он потоптался на месте, так и не сделав ни шагу по направлению к выходу.       — Ну? — Том не желал терпеть его промедления.       — Я совсем не прочь выполнить приказ, Том, но ты уверен? — уточнил он едва слышно. — После стольких Круциатусов, пережитых менее чем за полгода, рушатся нейронные связи. И… — Август сделал паузу, наблюдая, как Том мрачнеет на глазах, — боюсь, что Обливиэйт может воздействовать на нее… фатально.       — Ближе к делу, Август. Хватит мямлить.       — Она может забыть вообще всё или потерять рассудок. Мне, признаться, дела нет до ее здравия, но это уже тебя…       Август резко замолчал, сжимая и разжимая кулаки.       — Что у меня, Руквуд? Не темни, — Том терял терпение.       — Я сотру ей память, а ты позже об этом пожалеешь. Ты стал весьма эмоциональным, Том. Твои решения нынче непостоянны. Ты изменился, — твердо заявил Август, невзирая на тьму, что заплескалась в алом мареве глаз. — А я не хочу быть убитым, потому что ты внезапно передумал, а процесс уже не обратить.       Самое ужасное чувство — когда человек говорит правду, а правда эта неприятная, мерзкая. Ее не должно существовать и вовсе, ибо она сродни яду уничтожает все худо-бедно рациональное.       Том плотно, до красных отметин сжал ногтями переносицу.       — Ты нашел выход? — решил он напомнить о давно волнующем его вопросе. — Придумал, как мне унять гормоны, чувства и мысли? Зелье, заклинание?       — Есть пара идей, — кивнул Август, — но нам нужно природу происхождения твоих изменений узнать: душа это, тело или же сознание.       — И чего ты тянешь? — процедил Том.       — Нужен специальный человек. Я напишу ему письмо. Узнаю, когда он сможет явиться.       — У нас нет времени ждать. Деньги не проблема. Несмотря на арест имущества, домовики Лестрейнджей отменно воруют артефакты из поместья и сбывают в Лютном.       Беллатриса Лестрейндж, эта прекрасная женщина, позаботилась о подарках для Темного Лорда. И почему грязнокровка не могла быть столь же покорной? Было бы так прекрасно созерцать ее у своих ног, красивую, покладистую.       Совершенно внезапно перед его внутренним взором возникла картина, где Гермиона расстёгивает ширинку на его брюках, медленно высвобождает член и облизывает головку, взирая на него снизу вверх своими большими карамельными глазами, томно приговаривая: «Вам хорошо, мой лорд?»       —…Отправлю сову сейчас, и, думаю…       Голос Руквуда вернул его с небес на землю, но в паху уже потянуло. Том тряхнул головой, дабы отогнать от себя похотливые мысли.       — Том, что думаешь? — нахмурился Долохов.       «О чем они говорили? Ладно, не подавай виду, просто кивни», — размышлял он.       — Отлично. Быстрей избавимся от рыжего и Грейнджер — быстрей вернемся к нашим делам.       Волшебники одарили его прищуренными взглядами, что полнились скептицизмом.       — Так, может, Лестрейнджа попросим? — предложил Антонин.       — Убить Грейнджер? — встрял Август. — Так себе идея.       — Я сам убью грязнокровку, — заключил Том и, прищурившись, уточнил нарочито шипящим тоном: — Или, быть может, вы думаете, что я размяк под натиском юношеских гормонов?       Не дожидаясь ответа, Том стремительно пошел к выходу, гулко сглатывая скопившуюся слюну. Ему нужно избавиться от наваждения.       Выйдя за дверь, он прислонился к ней спиной и закрыл глаза. Член стоял колом лишь от одной возникшей фантазии о Гермионе, облизывающей его плоть. Теперь понятно, почему не сработала Авада — он слишком увяз в грязнокровке, почти растворился и пал от чувств к какой-то невзрачной девке. Она ведь даже не красивая. Обычная. Может, едва симпатичная. Умная. Возможно, чересчур упрямая.       Нельзя больше тянуть. Время летит, а дело всей его жизни стоит на месте.       — …стал другим, вообще другим, Август. Ты глянь, как стелется перед ней, — услышал он голос Антонина.       Интересно.       — И замечательно, Долохов. Я, признаться, устал за столько лет. Я хочу покоя и умиротворения. Знаешь, домик прикупить…       Том внимательно вслушивался в весьма занимательный диалог двух приятелей.       — Издеваешься? Я ж это сразу предлагал, и ты, и Том, оба отбраковали эту идею!       — Все это пустое, Тони. Том не создан ни для чего, кроме разрушения, такова его сущность. И даже тело рыжего юнца, которое пока что держит его в узде, не остановит его от поставленных целей. Тьма — это часть его сердца, души и магии.       — А брак? Хотя звучит бредово, вряд ли Том когда-либо согласится.       Повисло молчание, но позже Руквуд все-таки ответил:       — Брак браку рознь. Смотря какая клятва. Быть может, он найдет такую связь, что сделает его сильнее, а грязнокровка станет чем-то вроде дополнения, но это вряд ли удастся. Душа его слаба и раздроблена. А брак — это все-таки светлая магия, а Том ею не обладает.       Вдали послышались шаги, это братья Лестрейндж шли вразвалочку и о чем-то судачили.       — Повелитель, — встрепенулся Рудольфус.       Глуповатые лица двух не особо одаренных Пожирателей неистово раздражали своим видом. Том едва заметно поморщился, взирая на их глаза, что полнились восхищением. Два верных пса. Какая жалкая картина — выходцы из древней чистокровной семьи отказались от всего ради мнимого величия, которое Том им лишь вскользь пообещал.       Том невольно сравнил их раболепство перед ним с собственной одержимостью какой-то глупой девкой, и скривился. С палочки же сорвался сноп искр. Та явно чувствовала его злость.       Что ж, Том надеялся, что пережитый Круциатус, возможно, отвратит ее от сумасбродного намерения с браком. Быть может, она возненавидит его с новой силой и передумает? Отступит, ограничившись клятвой?       Хотелось, конечно, чтобы ее не стало. Причем с концами.       — Прикажи домовикам приготовить телятину на вечер, — приказал Том Рудольфусу.       Рудольфус на долю секунду потупил взгляд, но позже расцвел и оскалился.       — Сию секунду, мой лорд, — поклонился он и быстрым шагом направился непонятно куда. Какой же глупый.       — А что делать с грязнокровкой? — Рабастан явно желал поквитаться с Грейнджер.       — Не кормить, не поить до вечера. Запереть. Пусть подумает над своим поведением, — бросил Том.       Пока Руквуд ждал своего человека, а грязнокровка пребывала без сознания после неудавшегося убийства и пыточного, Том решил наведаться в место, что однажды приоткрыло для него завесу тайны о настоящей магии.       Том Риддл отправился в библиотеку Хогвартса, дабы попытаться отыскать ответы на интересующие его вопросы.       Благо, в теле Рона Уизли это будет сделать легко.

***

      Тридцать три часа назад       — Неплохо, — надменно заключил он, переступая через каминную решетку в Больничном крыле. То было полностью отреставрировано. Не осталось и намека на пережитую битву. Замок впустил его легко, что злило и радовало одновременно. Ведь ему, настоящему, путь сюда был закрыт с момента выпуска.       Ему запретили ступать в место, которое стало домом для мальчика из приюта. Настоящим домом, невзирая на издевательства, холодность со стороны Дамблдора и прочие неурядицы, коими было наполнено его обучение.       Если что Том Риддл и любил, то это Хогвартс.       — Мистер Уизли? — услышал он сдавленный женский голос.       Том обернулся.       — Мадам Помфри, — он лучезарно улыбнулся. — Я ведь так ни разу и не появился здесь после битвы, поэтому пришел сейчас, и представьте мое изумление, когда камин меня впустил!       — Ты ученик школы Хогвартс. Не то, чтобы это удивительно, — чуть прищурилась Помфри. — Временно исполняющая обязанности директора Минерва Макгонагалл у себя в кабинете.       — Мне нужно в библиотеку. Мама все не может избавиться от проворных садовых гномов…       — О, тогда тебе точно нужно в кабинет директора. Все ценные и не очень фолианты хранятся там, — холодно оповестила его Помфри и добавила: — Прости, Рональд, но после битвы у нас все еще много раненых, поэтому мне пора.       Не дожидаясь прощаний, она спешно ретировалась. Том нахмурился, размышляя, как ему искать информацию под носом бывшей коллеги по старостату.       — Она всегда была слишком прозорлива и совала свой нос туда, куда не стоит. Прям как у…       Он прикусил язык. Не стоит вспоминать о ней лишний раз.       Размеренным шагом Том добрался до нужной статуи и слишком поздно понял, что позабыл узнать пароль. Но удача ему явно благоволила: именно в эту самую секунду появилась Минерва.       Натянув дежурную улыбку, Том только не «растекся лужицей», увидев новую директрису.       — Мистер Уизли? Давненько вас не было в наших краях, — произнесла Макгонагалл. В ее глазах плескались вежливость и холод. Совсем не изменилась с сороковых.       — Болел. Долго и ужасно, — деланно понурил голову Том. — Но сейчас мне уже лучше, профессор. Благодарю. Мама отправила меня к вам. Дело не терпит отлагательств! Проворные садовые гномы не дают нам вести хозяйство: все перепробовали, а им все равно. Быть может, у вас есть нужная литература?       Минерва окинула его весьма красноречивым взглядом. Том помнил: еще будучи гриффиндоркой, она была очень далека от огородных дел.       Или это предвзятое отношение к представителю рыжего семейства?       — Странно, что она не отправила вас, например, в Косой переулок во «Флориш и Блоттс». У нас, к сожалению, дел невпроворот, мистер Уизли, — бросила она, поджав губы.       — Понимаю, но время сейчас не очень спокойное, а Хогвартс — место, где каждый найдет помощь, если нуждается в ней, — ответил Том с картинным восхищением, вспоминая слова противного старикана.       Минерва мгновенно вытянулась и, чуть улыбнувшись, впустила «Рона» в свой новый кабинет. Пространство было пыльным и захламленным. Том поморщился: как же он ненавидел грязь, ибо грязь — олицетворение низости и слабохарактерности.       Около книжных полок стояли стопки с фолиантами, что почти достигали потолка. Портретов на стенах не было. Кроме одного, что был завешан плотной шторой. Это ему на руку — не будет лишних глаз.       — Справочник Локонса «Домашние вредители» вам подойдет, мистер Уизли? — уточнила Минерва и палочкой отлевитировала нужную книгу.       Том по-глупому заулыбался и закивал, как бы сделал настоящий Рон.       — О, спасибо, — протянул он и почесал затылок. Как же мерзко. — Я это… ну… гляну, да?       Минерва протяжно выдохнула.       — Да, мистер Уизли. У меня много дел в замке, — ответила она и направилась к дверям, напоследок напомнив: — Не разрушьте мой кабинет.       Когда Макгонагалл пропала из виду, Том тотчас уничтожил глупый образ Рональда Уизли и принял свой обычный вид — надменный и серьезный. Он грубо отбросил книгу в сторону, и та грузно упала на пол.       — Минерва-Минерва, как была высокомерной гриффиндоркой, так ею и осталась. А ведь уже пятьдесят лет прошло, — проговорил Том скрипучим голосом.       Том достал изогнутую палочку и стал колдовать заклинание поиска, дабы ускорить процесс нахождения нужной информации.       Книги одна за другой слетались к нему в руки, но их все равно оказалось не больше пяти штук.       — Старый дурак подверг цензуре всю библиотеку? — проворчал Том, листая бесполезный фолиант. — Как же это на него похоже — лишать волшебников возможности изучать волшебство глубинно. Будь его воля, давно бы жили с магглами и отреклись от магии!       Он бесцеремонно сжег какой-то справочник для маленьких девочек о том, как стать примерной женой. Хотя… Пожалуй, нужно такой прикупить Гермионе, чтобы изучала старинные традиционные ценности волшебной семьи.       — Что это еще за мысли? — встрепенулся он. — Не буду я жениться на мерзкой грязнокровке. Не дам никому помыкать собой. Никогда!       Том продолжил бродить и испепелять плохую, по его меркам, литературу. Ведь если он придет к власти, как того желает, то подобное должно уничтожаться. Магия — сила, а не способ, как быстрее убрать жилище или приготовить яблочный пирог с помощью волшебной палочки.       — Тебе не кажется, что подобное обращение с книгами неправильно? — услышал он до боли знакомый голос, что ненавидел не одно десятилетие.       Том судорожно заметался из стороны в сторону, оглядываясь, будто ему привиделся ночной кошмар.       — Где ты? — выплюнул он яростно. Палочка была наготове.       — Сними ткань с портрета, — вновь раздалось посреди кабинета.       Том резвым шагом преодолел расстояние до единственной висящий на стене картины и буквально содрал с нее ткань.       С портрета на него взирал Альбус Дамблдор. Он смотрел на Тома без какого-либо изумления во взгляде, будто ожидал его.       — Здравствуй, Том. Не могу сказать, что рад тебя видеть, но не удивлён такому стечению обстоятельств, — ровно оповестил его Дамблдор, сложив руки на коленях.       Том ощутил смесь гнева, злорадства, удовлетворения и наслаждения. Ведь он здесь живой и здоровый, а бывший директор Хогвартса может вещать только с портрета.       Том оперся бедром о директорский стол и высокомерно взглянул на Дамблдора.       — Неприятно осознавать, что все твои планы по спасению мальчишки рухнули?..       — Насколько мне известно, Гарри жив, — перебил его Альбус.       — Надолго ли? — веснушчатое лицо исказил жуткий оскал.       — Думаю, что навсегда, — пожал плечами Дамблдор. — Я знаю тебя достаточно…       — Не делай вид, что хорошо знаешь меня, Альбус, — сузив глаза, прошипел Том и, оттолкнувшись от стола, вернулся к поискам литературы.       Дамблдор пристально следил за его действиями. Тому было плевать. Он лавировал между книжными стопками, чуть нахмурившись.       — Мисс Грейнджер уже раскусила тебя, но ты, судя по всему, ее не убил. Значит, — он остановился, — ты меняешься.       Том закатил глаза и резко обернулся: какой же приставучий старик.       — Откуда такие мысли? — спросил он.       — Ты ищешь книги, — Альбус кивнул на фолиант в его руке, — о магических браках. Насколько я помню, мистер Уизли не один год был влюблен в мисс Грейнджер.       — Я не он, — твердо заявил Том. — Этот слюнтяй ни магически, ни физически мне и в подметки не годится. Попадание в это тело, — он указал на себя, — чистая случайность.       — Возможно, — согласился Дамблдор. — Но нельзя отрицать, что тело Рона воздействует на тебя…       Том ни на йоту не верил в слова старика. Тот часто намерено лукавил, дабы сбить с пути.       — Не думай, что ты сможешь затереть мне эту чушь про "силу любви".       Голубые глаза странно блеснули из-под очков-половинок.       — О нет, конечно, нет. Я лишь хочу сказать, что твое нынешнее положение имеет больше плюсов. Так почему бы частично не пересмотреть свои взгляды? Если имеется такая возможность.       Том с характерным хлопком положил очередной фолиант на место и подошел к портрету почти впритык.       — С чего ты взял, что я хочу это делать? — усмехнулся он и добавил нарочито небрежно: — Неужели ты наивно полагаешь, что тело рыжего предателя крови имеет какое-либо влияние на меня?..       — Мои предположения ни к чему, Том, — вкрадчиво проговорил Дамблдор. — Ответ тебе давно известен.       — Это ложь! — палочка уперлась в портрет. Тому казалось, что если кто-нибудь ещё раз коснётся темы, связанной чувствами мальчишки, он испепелит собеседника Адским пламенем.       Дамблдор перевел взгляд с Тома на древко. Бывший директор был до омерзения спокоен, и даже ни один мускул на лице не дрогнул.       — Ты всегда был выдающимся волшебником. И ты также знаешь, что нельзя перехитрить смерть, судьбу и магию, но ты попытался это сделать, создав крестражи. Вновь попытался, переместившись в тело мистера Уизли, — Дамблдор сделал паузу на долю секунды и вновь продолжил: — Ты считал себя умнее остальных. Твоя гордыня тебя и погубила.       — Заткнись, — процедил Том. — Я могу контролировать это тело, я подчинил себе его разум и чувства…       — Ты обладаешь могуществом, Том, превосходящим многих волшебников, появлявшихся на свет за последние два или даже три столетия. Однако, — Дамблдор картинно развел руками, — ты не Бог. Не все в этом мире тебе подвластно.       Ярость мгновенно обуяла Тома. Каждая клетка тела горела неистовой ненавистью к волшебнику, что был напротив. Его лживые речи могли сломить кого угодно, но не Волдеморта. Том не верил ему.       Никогда.       Том нервно мотнул головой. Шумно втянул воздух.       — Ты ошибаешься, старик. И я тебе докажу, — он направил палочку аккурат в переносицу Дамблдора, — что человеческие пороки мне чужды. Я выше этого.       — Ты заблуждаешься, — все, что ответил Дамблдор.       — Обливиэйт, — сквозь зубы произнес Том. — Отключись, — добавил более сдержанно.       Том бросил последний, полный ненависти взгляд на бывшего директора Хогвартса и покинул кабинет в полном смятении, которое всеми силами старался унять.