Лжец

…И никто, и никто не вспомянет войну

Пережито-забыто, ворошить ни к чему.

И ни птица, ни ива слезы не прольёт,

Если сгинет с Земли человеческий род.

И весна… и весна встретит новый рассвет,

Не заметив, что нас уже нет.

© Сара Тисдейл, американская поэтесса

      — Репаро.       Гермиона наблюдала, как груда камней частично преобразуется, и параллельно раздумывала, когда же всё придёт в норму.       Дни сменялись один за другим, и события пугали своей монотонностью: утром похороны, после обеда восстановление замка, а вечером пустые попытки отыскать контрзаклинания и вернуть память родителям. Для Гермионы всё происходящее становилось нормой, и это пугало.       Рон не выходил на связь, не являлся на похороны и не занимался реконструированием Хогвартса. Он нарочно избегал их. Ее. Времени оплакать первую любовь не нашлось, ибо ежедневно она оплакивала погибших.       Молли сообщила, что Малфои прислали им большую сумму денег, уповая, как она предположила, на благосклонность при даче показаний в суде. Утирая слезы беспокойства за сына, она сказала, он прислал сову с письмом, где очень сухо оповестил, что «старается справиться с горечью утраты и желает побыть один». Молли, как и Гермиона, за версту почуяла ложь.       Орден Феникса, выжившие волшебники светлой стороны и каждый, кто лицезрел бесчинство Пожирателей и сподвижников Волдеморта, готовились к судам, которые должны были начаться совсем скоро. Грейнджер тяжко вздохнула, прикрыв глаза. Признаться, ее страшил сам факт, что ей придется день изо дня рассказывать пережитые ужасы, дабы все причастные к ним понесли наказание. У нее просто не имелось сил. Война отобрала слишком много, вновь погружаться в агонию не прельщало.       Гермиона скинула мантию, чувствуя, как майское солнце уступает главенство жарким летним лучам — весна подходила к концу.       Грейнджер оглянулась в поисках лучшего друга, тот стоял поодаль и вновь натянуто улыбался волшебникам, которые его, видимо, осыпали благодарностями.       Внезапно она заметила три знакомые макушки, конвоированные двумя аврорами.       Пэнси Паркинсон, Драко Малфой и Теодор Нотт стояли с магическими наручниками на кистях. Изможденные, бледные лица с впалыми щеками, без привычной надменности во взгляде, потрепанные одежды, ссадины… Слизеринцы были абсолютно поникшими и изрядно похудевшими. Данная картина показалась Гермионе отвратительной. Многие считали, что дети пожирателей заслуживают подобного обращения, но, несмотря на причастность и имеющиеся факты, Гермиона была уверена, что, будь у них иной выбор, они бы его сделали. Наивно? Возможно, но таково ее мнение.       Аврор, Уильямсон кажется, освободил Пэнси и толкнул в спину так, что Паркинсон пошатнулась. Она невнятно выругалась, но Гермиона не расслышала.       — Пошла! Будете складывать камни без палочек. Руками, как магглы, — холодно сообщил Уильямсон, скривив губы в злобной усмешке. — И чтобы без выкрутасов, а то останетесь без ужина.       — Скажи, а вас в академии учат быть засранцами или ты таким родился? — Пэнси откровенно язвила, невзирая на внушающие размеры двух конвоиров и их весьма недружелюбный настрой.       Уильямсон стал покрываться пунцовыми пятнами от гнева, а грубые черты лица исказились в гримасе неприкрытой злобы. На секунду Гермионе подумалось, что он сейчас ударит Пэнси.       — Поблагодарите Паркинсон, вы сегодня без ужина, ребятки, — сквозь зубы процедил Уильямсон. — Олсен, — обратился он ко второму аврору, что с виду был намного младше него самого, — следи за этой троицей. Если что, можешь сразу бросать оглушающее…       Грейнджер устала лицезреть грубейшее правонарушение и, поджав губы, направилась к нерадивым аврорам.       — Вы нарушаете закон, лишая заключенных ужина! — воскликнула она. — Вы в курсе, что мы на пороге двадцать первого века и пытки голодом давно запрещены? К тому же, — Гермиона расплылась в лукавой улыбке, — они несовершеннолетние. Робардс знает о ваших методах?       Авроры, как и слизеринцы, недоуменно переглянулись между собой, как бы безмолвно спрашивая друг друга, им кажется или это правда Гермиона Грейнджер.       В моменте ей показалось, что она переборщила со своей «грейнджеровстью», ибо повисла долгая пауза, а странные взгляды стали смущать.       — Мисс Грейнджер, — несмело начал Уильямсон, чуть подрагивая, словно у него зажало лицевые мышцы, — вы же понимаете, что они преступники? Они являются сподвижниками Сами-Знаете-Кого, а этот, — аврор перешел на шипящий тон и впился презрительным взглядом в Малфоя, — гнусный пожиратель.       Драко смотрел куда-то вдаль, словно не слушая вопящего рядом мужчину. Его глаза были полны печали, он будто отсутствовал в данный момент, пребывая где-то в ином месте.       — Мисс Грейнджер, вы меня слышите? — голос Уильямсона вывел ее из подобия транса, видимо, Гермиона слишком долго пялилась, рассматривая новую версию Малфоя. Она вернула внимание аврору.       — Понимаю, — кивнула Гермиона, — понимаю, что презумпция невиновности вам чужда и что вам следует лучше изучать законы магической Британии, мистер Уильямсон. И да, уж поверьте, Кингсли Бруствер узнает об этом.       Закончив диалог на драматичной ноте, она покинула их, желая присоединиться к Гарри.       Только они остались друг у друга.       Поттер понуро кивал всем подряд, кто изъявлял желание поблагодарить его за победу, за подаренный шанс жить дальше и так далее и тому подобное… Люди не понимали или не хотели понимать, что меньше всего ему нужно бесконечное напоминание о пережитых горестях.       — Гарри, ты мне срочно нужен, — решила спасти его Гермиона.       — О, мисс Грейнджер…       — Мисс Грейнджер, я ваш поклонник…       — Гермиона, пожалуйста, можно спросить, как вы пережили Круциатус Беллатрикс Лестрейндж?..       Бестактные вопросы лились рекой, и дико хотелось сбежать, испариться, но любимая школа нуждалась в их помощи.       — Пережила? С чего вы взяли, что я его пережила? — спросила она, поддаваясь разжигающейся ярости. — Вас когда-нибудь пытали, мисс…?       Светловолосая девушка мгновенно стушевалась, краснея.       — Дэллоу. Нет, мисс Грейнджер, наша семья покинула Англию во время войны, — пробубнила она, опустив голову.       — Очень рада, что вас не постигли эти мучения, мисс Дэллоу, поэтому впредь не задавайте подобных неуместных вопросов, — сардонически улыбаясь, ответила Гермиона.       Она крепко взяла Гарри за предплечье и увела в более спокойное место, подальше от любопытных взглядов зевак, которые смотрели на них, как на животных в зоопарке.       — Мерлин, я понимаю теперь Рона и его желание сбежать ото всех, — приглушенно произнес Поттер, присаживаясь на камень.       Гермиона привела их к Черному озеру, лишь его гладь и мирная тишина служили мнимым успокоением в эти часы беспрерывной скорби, что длилась не один день и даже не один месяц.       — Это не оправдывает его, Гарри, — Гермиона присела рядом и взглянула на друга.       Поттер всячески старался скрыть боль, тлеющую в нем углем. Ряд событий, от которых у людей кровь стынет в жилах, выпал на его долю, когда он был совсем ребенком. Его снедало чувство вины, ибо он считал себя убийцей.       Странно, не правда ли? Он сотворил «доброе дело», избавил мир от зла, но, увы, радость отсутствовала. И все слова Гермионы о том, что Волдеморт заслужил пасть от его руки, не имели эффекта. Поттер молчал, но она точно знала — он пожирает себя изнутри.       — Гарри, — она взяла его за руку, — ты должен перестать себя винить за убийство, которого не было. Его же Авада вновь его поразила. В любом случае, Волдеморт заслужил смерти. Ты лишь защищался и спас нас всех.       Он словно впал в транс, вперив пустой взгляд куда-то вдаль, лишь частые вздохи служили доказательством его душевных терзаний.       — Я убийца, Гермиона. И неважно, кого и как я убил, но я, — он повернулся к ней и перешел на шепот, словно боялся произнести вслух следующие слова, — являюсь убийцей. И этого не исправить.       В уголках зеленых глаз заблестели слезы, и Гарри мгновенно их вытер, пытаясь взять себя в руки. Грейнджер из раза в раз поражалась его стойкости. Не каждый семнадцатилетний подросток сможет пережить все, что повидал Поттер за свою недолгую жизнь.       — Услышь меня, Гарри. Ты никого не убивал. Я… — слова утекали, ей было трудно говорить. — Тебе нужен маггловский психолог. Ты пережил серьезную травму, посттравматический синдром и всё такое, — шептала Гермиона в тон, заключая Гарри в объятия. — Я понимаю тебя, как никто другой. Понимаю, что ты чувствуешь, но мы должны быть сильными. Должны идти дальше. Волдеморт мертв, и теперь мы свободны. Мы живы…       Грейнджер нежно обхватила его щеки, заглядывая в омут зеленых глаз.       — И всё это благодаря твоей храбрости, Гарри. Ты герой, а не убийца, — она попыталась улыбнуться, но вышло никудышно. — Я всегда буду с тобой рядом, чтобы ни случилось.       Гермиона крепко его обнимала, пытаясь совладать с нахлынувшими эмоциями — не время жалеть себя, когда Гарри в таком состоянии.       — Спасибо тебе, Герм, — послышался всхлип друга на ее плече, — каждое утро я спрашиваю себя: почему именно я? Почему мне выпала такая доля? Почему моих родителей убили? Почему, блять? Я не хотел всего этого, черт побери.       Речь Гарри стала бессвязной, когда он зарыдал. Грейнджер задавала про себя такой же вопрос: почему именно Гарри? Почему она? Почему Рон? Они втроем повидали больше, чем некоторые переживают за сотню лет.       — Всё позади, Гарри, — шептала она плачущему другу, — его больше нет, всё закончилось. Ты переживаешь стресс, это нормально, не держи чувства в себе, дай им волю.       Спустя час или около того они вернулись к работе. Полуденное солнце больше не жарило, и легкий ветерок колыхал волосы.       Взгляд Гермионы пал на троих слизеринцев, те сидели в тени под деревом во внутреннем дворе. Она заметила новые кровоподтеки на руках.       — Не могу поверить, что министерство с ними так обращается. Это кощунство, — негодовал Гарри, наблюдая, как грязные уставшие ребята вытирали кровь об мантию.       — Так больше не может продолжаться. Чем мы лучше пожирателей, если так обращаемся с людьми? — возмутилась Гермиона и, приготовив свою всемогущую сумочку, отправилась на помощь слизеринцам.       Гарри поспешил за ней. Его зеленые глаза выражали полное недоумение, ибо Грейнджер никогда не питала любовь к змеиному факультету.       — Пожалуй, не только мы с Роном головой тронулись, — весело хмыкнул Поттер, семеня за насупившейся Грейнджер.       Троица не по-доброму взглянула на приближающихся гриффиндорцев, и Пэнси даже вскочила на ноги, грозно задрав нос. Признаться, с ее маленьким ростом это выглядело умилительно. Поттер многозначительно фыркнул.       Гермиона проигнорировала враждебный настрой Паркинсон и молча присела на корточки напротив Тео, чьи руки были сбиты в кровь. Она залезла ладонью в бисерную сумочку и призвала бадьян и бинты.       — Экскуро, — прозвучало из ее уст, и руки парня очистились.       Никто не проронил ни слова, когда Гермиона обрабатывала руки Теодору. Нотт еле слышно зашипел, почувствовав первые капли на кровоточащих ранах. Спустя пару мгновений она ощутила изучающий взгляд темно-зеленых глаз.       — Что? — спросила Гермиона, перебинтовывая запястья.       — Да вот думаю, святость Поттера воздушно-капельным путем передается, или ты всегда такой была, Грейнджер? — Нотт откровенно потешался, кривя губы в усмешке.       После одного протяжного вздоха, Гермиона холодно ответила:       — В следующий раз, Нотт, просто скажи спасибо.       Одарив его презрительным взглядом, Гермиона направилась к Драко, но тот внезапно отпрянул.       — Спасай лучше себя, Грейнджер. Себя и Поттера, — сказал он резко и чересчур серьезно и снова отвернулся, вперив пустой взгляд куда-то вдаль.       Весьма странное настроение Малфоя: ни колких шуток, ни надменности в голосе, ни растянутых гласных, дабы выглядеть более высокомерно в глазах окружающих. Словно от него осталась одна лишь тень.             — Как хочешь, — пожала плечами Гермиона и повернулась к Пэнси.       Паркинсон скептически прищурилась, словно прикидывая, достойна ли Грейнджер оказывать ей помощь или нет.              — Ну?       — Ладно, Грейнджер. Воспользуюсь помощью золотой девочки, — Паркинсон старалась звучать язвительно, но дрожь в голосе выдавала ее истинный настрой.       Она присела и несмело протянула маленькие грязные ладошки с покусанными ногтями и рядом глубоких царапин. Гермиона не могла поверить, что эти испачканные руки принадлежат Паркинсон, некогда самой ухоженной девушке Хогвартса.       Экскуро. Бадьян. Бинты. Молчание, ибо сказать нечего.       — Спасибо, — прошептала Пэнси.       Вот так просто. Ни сарказма, ни язвительных комментариев, ни ехидных усмешек. Ничего. В это мгновение Гермиона действительно осознала, что война прошлась бульдозером по всем и, снеся все границы, оставила выжженный пустырь из поломанных судеб.

***

      Сгущались сумерки, когда она почувствовала чей-то цепкий захват в районе плеча. Рефлексы мигом среагировали, и Гермиона достала палочку, направив острие аккурат в подбородок… Теодора Нотта.       — Воу, полегче, Грейнджер, давай оставим меня на десерт дементорам, — ехидничал, потешался так, словно не ему грозит смертная казнь или годы в Азкабане.       — Что хотел?       Гермиона устала, и ей хотелось скорее покинуть Хогвартс, ведь завтра ее вновь ждет привычная рутина.       — Сказать спасибо, — ответил Нотт, и это прозвучало искренне.       Он покрутил перебинтованной рукой с тенью улыбки на губах.       — Не за что, — ответила Гермиона и, убрав палочку в кобуру, решила не дожидаться ответа. Грейнджер отвернулась, дабы скорее аппарировать на Гриммо.       Успев сделать лишь шаг, она услышала, как Теодор ее окликнул:       — Мне нужна помощь, — знакомое ехидство в голосе улетучилось.       Грейнджер обернулась, дабы взглянуть на Нотта. Темно-зеленые глаза смотрели предельно серьезно, даже с толикой мольбы. Признаться, Гермиона опешила, узрев сей страх у некогда надменного и высокомерного юноши.       — Помощь?       — Не свидетельствуй против меня и моего отца. Я понимаю, что прошу невозможное, но, — Тео прервал свою речь, сделав глубокий вздох. Он потер подбородок и вновь продолжил: — ты и Поттер — наш единственный шанс.       — А как же Рон?       — Он уже дал свое согласие, — твердо заявил Нотт, пожав плечами.       Что?       — Подожди, ты хочешь сказать, что Рон Уизли согласился не свидетельствовать против тебя и твоей семьи в суде? — Гермиона негодовала. — Это невозможно. Рон ненавидит всех, кто хоть мало-мальски связан с Пожирателями Смерти.       — Но Уизли сам вышел на связь с Малфоем, — обыденно произнес Нотт, — сообщил, что поможет нам в суде за… небольшую услугу. Детали мне не сообщали.       — Так, подожди! — резко оборвала его Гермиона, приблизившись.       Ее взгляд стал изумленным, она смотрела на не менее ошеломленного Нотта, выискивая намек на ложь, ибо его речи звучали как сущий бред, но признаков вранья не наблюдалось. Теодор не лгал, он был предельно серьезен.       — Рон сам… связался с вами? Через, Мерлина ради, Малфоя?       Нотт уверено кивнул.       — Именно, — произнес он и, скривив уголок губ в усмешке, прищурился. — Неужели мы такое дерьмо в твоих глазах, Грейнджер, и не заслуживаем прощения?       — Дело не в этом, — рявкнула Гермиона, что Нотт слегка отшатнулся, — просто его поведение в последние дни очень странное…       Грейнджер погрузилась в раздумья, совсем позабыв, что Тео ждал ее вердикта. Сейчас ее заботило столь нетипичное решение Уизли.       Ветер трепал ее кудри, пробиваясь сквозь щели разрушенного Большого зала. Она пыталась убрать волосы руками, как вдруг почувствовала, что чья-то ладонь нежно коснулась ее выбившегося из прически локона и убрала за ухо.       Гермиона подняла глаза, столкнувшись с темно-зеленым взглядом. Тео смотрел на нее сверху вниз с легкой улыбкой на губах.       Щелк!       Она повернула голову на звук, замечая проворную Скитер. Журналистка, будучи совершенно довольной, что заполучила столь провокационные кадры, расплылась в оскале, и Грейнджер демонстративно закатила глаза, предвкушая ее искрометный монолог с ошибочными выводами.       — Как это мило, — елейно протянула она. — Я прям вижу этот заголовок: «Гермиона Грейнджер и сын Пожирателя Смерти! Запретная любовь сквозь войну!» — противно загоготала Скитер. — Мистер Уизли знает о ваших похождениях, мисс Грейнджер? Ходят слухи, он очень ревнив.       Будь у журналистки лисий хвост, она бы им вильнула, но Скитер лишь одарила Грейнджер еще одним насмешливым взглядом и ретировалась, оставляя растерянную Гермиону и не менее озадаченного Нотта.       — Ты с ней заодно? — процедила она, сильно ударив в грудь Теодора.       — Эй, — протянул он, потерев место ушиба, — я тут не причем.       Но Гермиона не поверила, снова треснув по плечу.       — Не лги мне, Нотт. Клянусь Мерлином, я тебя превращу в крысу!       — Боишься, что Уизли обидится из-за колдофото? — парировал Теодор, наблюдая за разъярённой гриффиндоркой.       И вдруг Гермиона успокоилась, и даже как-то поникла. Столь резкая смена настроения показалось ему удивительной.       — Эй, я же пошутил… Всё нормально? — настороженно уточнил Нотт.       В голову Гермионе внезапно закралась шальная мысль. Незамысловатая идея показалась ей даже отчасти бредовой, но она решила ее озвучить.       — Да, Теодор, — лукаво начала она, — ты можешь мне помочь. Услуга за услугу. У слизеринцев же так принято, верно? — ее глаза загорелись странным блеском.       Теодор несмело кивнул, нахмурившись.       — Да, у нас так принято, — замявшись, ответил он.       Возможно, задумка Грейнджер не сработает, и она выставит себя посмешищем. Возможно, сей замысел чересчур безумный, но Гермиона решила действовать.       — Рон бросил меня. Поэтому… — она замолчала на долю секунды, — притворись моим парнем. Хочу его разозлить.       Теодор шокированно моргнул, ибо был поражен столь неоднозначной просьбой. Признаться, он рассчитывал, что гриффиндорка попросит доступ к фолиантам из закромов Нотт-менора или деньги, в конце концов.       У нее подрагивали пальцы, но взгляд оставался твердым. Гермиона чувствовала, как на коже собирается испарина, ибо она всегда оставалась «хорошей девочкой» и подобное было ей чуждо. А сей спектакль являлся весьма смутной историей, будем честны.       — Чт-т-о?.. — обескураженно протянул Нотт.       Она подошла к нему, вновь лукаво улыбнувшись, протянула ладошку к плечу и нарочито медленно стряхнула невидимые пылинки.       — Дай знать, если вдруг передумаешь, — чуть надменно бросила Гермиона и ушла прочь, оставив растерянного Тео среди обломков Большого зала.       Тем же вечером министерская сипуха принесла письмо с сургучной печатью Департамента магического правопорядка. Теодор Нотт, будучи помещенным в камеры предварительного заключения, сообщил, что согласен на сделку.       Гермиона усмехнулась, оставшись одна в своих покоях.       — Один-один, Рональд Уизли.       К сожалению, Грейнджер, ведомая своими эмоциями, еще не предполагала, какие последствия столь неоправданно рискованной затеи ее ожидают.

***

      Пару дней спустя майский дождь за окном изрядно подпортил план надеть на встречу с Кингсли белое платье. Пришлось довольствоваться синим.       Гермиона покрутилась у зеркала, оценивая новый изящный образ. Она, привыкшая к джинсам и рубашкам, не ожидала увидеть себя настолько привлекательной. Длинное платье в пол с открытыми плечами красиво подчеркивало ее фигуру. Грейнджер улыбнулась, довольная собой. Порой расставание с парнем заставляет пересмотреть некоторые аспекты своей жизни, и внешний вид не является исключением.       — Ты готова? — послышался голос Гарри у двери, — Вау, ты чудесно выглядишь, Герми.       Поттер прошел в комнату и, улыбнувшись, встал рядом. Сегодня на нем была новая парадная мантия иссиня-черного цвета, которую Гермиона заставила его купить пару-тройку дней назад.       — Ты тоже, — подметила она.       — Пойдем?       — Пойдем.       Отреставрированный Атриум Министерства более не был изуродован монументом, изображающий рабское положение магглов и магглорожденных. Волшебники и волшебницы лавировали тут и там с озадаченными лицами. Пожалуй, после бесчинства Волдеморта у них прибавилось работы. Вернутся к прежнему положению дел они еще не скоро.       Гермиона приметила рыжую макушку в окружении журналистов. Рон, черт бы его побрал, выглядел великолепно. Нет, он так никогда не одевался, отдавая предпочтение мешковатой одежде. Волосы прилизаны набок, черный сюртук с цепочкой-часами и ослепительная белоснежная улыбка. Раньше он не выглядел столь уверенно. Рон кивал всем и кокетливо подмигивал умиляющимся волшебницам.       Гарри и Гермиона подошли ближе, дабы послушать, о чем вещает их некогда лучший друг.       — Мистер Уизли, это правда, что вы сражались с Беллатрикс Лестрейндж в Малфой-мэноре, а после вас аппарировал домовой эльф?       — Правда, мисс…?       Темноволосая девушка с ярко голубыми глазами и бледной кожей расплылась в неловкой улыбке.       — Блэквуд, сэр, — пробубнила она.       — Ах, — протянул Уизли, — признаться, я польщен, что вы так осведомлены о моих подвигах, мисс Блэквуд.       Упомянутая мисс Блэквуд таяла на глазах от столь явного флирта Рона, пряча глаза.       И не стыдно ему?       Грейнджер слишком громко и демонстративно фыркнула, закатив глаза. Ревность, будь она неладна, обуяла ее. Толпа повернулась на звук и мгновенно переключилась на прибывших героев.              — Мисс Грейнджер…       — Мистер Поттер, какая честь!..       Звук затвора камеры, отблеск вспышек и бесконечные вопросы раздражали, но Гермиона продолжала натянуто улыбаться, ощущая на себе знакомый пытливый взгляд. Она взглянула на Рона в ответ, и между ними завязались пресловутые гляделки, но Гермиона не собиралась проигрывать — она твердо смотрела ему в глаза. Уизли приподнял краешек губ и ухмыльнулся, выгнув бровь, как какой-то Малфой.       Грейнджер отвернулась. Проиграла. Да и к дракклу! Но, несмотря на попытки не обращать внимания, она все же заметила, что Рон решил по-тихому уйти, оставив двоих друзей на растерзание толпе.       — Мисс Грейнджер, это правда, что вы состоите в отношениях с мистером Ноттом, сыном Пожирателя смерти? — спросил низкорослый рыжий парень в коричневом твидовом костюме.       Уизли остановился и резко обернулся, услышав заданный вопрос. Гермиона, искренне улыбаясь, предположила, что план с фальшивыми отношениями уже действует.       — Мы пока просто узнаем друг друга. Право слово, — Гермиона глупо хихикнула. — Еще рано говорить об отношениях. Только если Визенгамот его оправдает, то, возможно, наше общение выйдет на новый уровень, — елейно протянула она, чувствуя на себе ошарашенный взгляд рядом стоявшего Поттера.       Ах, точно. Она же не сообщила Гарри о своей бредовой затее.       — Ходили слухи, что вы влюблены в мистера Уизли. Это ложь, или же вы… ветрены, мисс Грейнджер? — послышался тонкий голосок мисс Блэквуд.       Девушка даже не скрывала своего ехидства, но и Гермиона имела за плечами горький опыт общения со Скитер.       — О, мисс, Рональд состоит в отношениях с мисс Браун. Можете сами его об этом спросить, — резко бросила Гермиона, поддаваясь закипающим внутри эмоциям. Но, признаться, смесь удивления и разочарования на наглом лице мисс Блэквуд ее порадовала. — Прошу прощения, господа, нас ждет Кингсли Бруствер.       Сморозила глупость? Верно, да и к Мордреду!       Гермиона, игнорируя голоса журналистов, направилась в кабинет Кингсли, прошествовав мимо Рона, на чьем лице проскользнули ряд непонятных ей эмоций.       — Гермиона, что это было? — ошеломленно спросил Поттер, когда нагнал.       — Ничего, так маленькая сделка с Ноттом. Расскажу все детали позже, — ответила Гермиона шепотом, дабы Рон не услышал.       Он шёл чуть позади, по всей видимости, погружённый в свои мысли. Его глаза то и дело скользили по Гермионе, но что было в этом взгляде — она понять не могла.       Поттер смотрел то на задумчивого Рона, то на раздраженную Гермиону. Пожалуй, за столько лет Гарри невольно привык к их вечным ссорам и, тяжко вздохнув, решил не поднимать вопрос их отношений в данный момент.

***

      Исполняющий обязанности министра магии Кинсли Бруствер встретил их крепкими объятиями. Поттер даже закряхтел, теряя возможность дышать.       — Присаживайтесь, — улыбнувшись, он жестом пригласил их пройти к стульям.       Его искренняя улыбка не могла не вызывать у Гарри теплых чувств. Сейчас он наконец-то стал смутно осознавать, что война позади. Такие простые эмоции окружающих дарили ему короткое успокоение.       — Прошу заранее прощения, но у меня назначено еще несколько встреч сегодня, поэтому перейдем сразу к делу, без чая и кофе, — серьезно начал Кингсли.       Гарри и Гермиона улыбнулись и кивнули. А вот на лице Рона не дрогнул ни один мускул, словно он сам занимал пост министра.       — Волдеморт пал, — Кингсли весело хмыкнул, — пал от собственного высокомерия и непредусмотрительности. Старый дурак был настолько горделив, что не заметил предателя у себя под носом, а в конце и вовсе своими же руками уничтожил последний крестраж, — ухмыльнулся он, пробегаясь глазами по ребятам. — Вся магическая Британия в неоплатном долгу перед вами. Особенно перед тобой, Гарри…       Внезапно стоящая на столе ваза с цветами треснула, и вода полилась на пол. Гарри и Кингсли подскочили на ноги, достав палочки, дабы устранить неприятный казус. А Гермиона бросила взгляд на Рона, почуяв волны отнюдь не доброй магии. Его лицо на долю секунды исказилось в гримасе злобы, ноздри гневно раздулись, а руки сжались в кулаки до побелевших костяшек.       Гермиона не раз лицезрела вспышки ярости у Рона, но сейчас… Ей стало страшно. Она увидела в его глазах ненависть. Он буквально испепелял взглядом Бруствера.       Сомнения отпали — это Рон разбил вазу в приступе гнева. Но чем сей гнев был обусловлен? Завистью к заслугам Поттера? Гермиона с трудом в это верила.       Рон, почуяв изучающий взгляд, повернулся к ней. Он пару раз медленно моргнул и расплылся в дежурной улыбке.       — Что-то не так, Гермиона? — уточнил он, возвращая себе спокойствие.       Она не могла объяснить, но именно сейчас, смотря ему в глаза, узрела в них нечто никогда Рону несвойственное — ненависть и презрение. Иногда он мог быть сущим придурком, завистливым и, порой, озлобленным, но не антагонистичным.       Его словно подменили.       — Ничего, — чуть слышно ответила она, отвернувшись.       Импровизированный потоп устранили, и Кингсли продолжил свою речь:       — Так на чем я остановился? Ах да, некогда приютский мальчишка с комплексом неполноценности погиб по своей же вине…       Бруствер хаял Волдеморта с улыбкой на губах, и с каждым его словом воздух словно сгущался под натиском чьей-то взбесившейся магии. Весьма сильной магии. Грейнджер почувствовала, как ее охватывает дрожь.       — …Поэтому нами было принято решение пригласить вас на работу в министерство без сдачи экзаменов, — закончил Кингсли. — Вы согласны приступить на днях? Да, понимаю, впереди суды и еще много работы, но я был бы безмерно рад видеть вас троих, героев магической Британии, здесь. Гарри, насколько я помню, ты грезил стать аврором? Гермиона, «Отдел регулирования магических популяций и контроля над ними» с радостью возьмут тебя к себе.       Гермиона еле подавила восторженный стон.       — У меня нет слов, Кингсли, я буду очень рада…       — Прекрасное предложение, господин министр, — резко произнес Рон, нарочито обрывая Грейнджер. Та метнула на него красноречивый взгляд. — Карьера в аврорате — отличное подспорье, чтобы в будущем занять ваше кресло.       Гарри и Гермиона недоуменно переглянулись. Нет, это уже слишком.       — Рон, ты же хотел играть в квиддич, какое еще кресло министра? — прошипела Гермиона.       Он повернулся к ней и, усмехнувшись, вкрадчиво произнес:       — Приоритеты, Гермиона, имеют свойство меняться.       — Рон, а как же магазин твоих братьев? Разве ты не планируешь заниматься семейным бизнесом? — спросил Поттер.       Рон перевел взгляд с Гермионы на Гарри.       — Всё это в прошлом… Гар-ри. Неужели ты не хочешь работать со своим лучшим другом? Или, может, вы боитесь, что я обойду вас по карьерной лестнице?       Гермиона более не желала терпеть его насмешки и провокацию.       — Очнись, Рональд! Мы твои друзья, не враги!..       — Так, — вмешался Кингсли, будучи ошеломленным таким обостренным конфликтом внутри золотого трио, — давайте все успокоимся…       Гермиона не вслушивалась в причитания министра. Она, сжав челюсти почти до хруста, неистово хотела метнуть какое-нибудь вредное проклятье в Уизли прямо сейчас. Он же, словно чувствуя ее негодование, только шире ухмыльнулся, потерев подбородок. Рон окинул ее взглядом с ног до головы, его глаза задержались на открытых плечах. Грейнджер заметила, как он сглотнул и резко отвернулся.       Что, Мерлина ради, с ним происходит? Ей кто-нибудь скажет?       — Гермиона, — окликнул ее Бруствер, — когда ты готова…       — Завтра, — резко бросила она, обрывая его, — завтра утром я буду в министерстве.       Ярость вперемешку с обидой клокотали в груди. Ей хотелось оказаться как можно дальше от напыщенного рыжего болвана, что восседал, как чертов король, в своем чересчур сексуальном черном костюме.       Гарри еще перекидывался словами с Кингсли, когда Гермиона скомкано попрощалась и пулей вылетела за дверь.       Она успела сделать лишь два шага, как чья-то рука резко схватила ее за запястье и дернула.       Рон угрожающе навис над ней, между ними оставались считанные сантиметры.       — Ты, — прошипел он ей в лицо, — доиграешься, Гермиона. Возможно, ты ошибочно предполагаешь, что я прошлый слюнтяй Уизли с куриными мозгами и отсутствием амбиций, но времена меняются, — он злобно усмехнулся. — Я меняюсь.       — Меняйся сколько влезет, Рональд, только оставь меня в покое, — ответила она ему в тон. — То, что я увидела сегодня в тебе, напрочь отбило желание с тобой разговаривать! Ты лжец, Уизли. Просто лжец. Да отпусти ты мою руку!       Гермиона пыталась вырваться из цепкого захвата, но тщетно. Он сильнее прижал ее к себе. Наклонившись к уху, Рон прошептал:       — Ты глупа, Гермиона, если думаешь, что я поверю в твой фарс с Ноттом. Что он тебе пообещал? Деньги? Вернуть родителей? Ты же не думаешь, что люди купятся на то, что Нотт якобы влюбился в грязнокровку?       Последнее слово ударило ее меж ребер. Мир словно раскололся на двое, а легкие сжало болезненным спазмом из-за нехватки кислорода. Слезы брызнули из глаз, и она, поддаваясь бушующий внутри ярости, со всей силы зарядила ему пощечину свободной рукой.       — Никогда. Больше. Не подходи. Ко мне, — процедила она сквозь зубы, лицезрея ошеломление в глазах уже бывшего друга.       Не дожидаясь ответа, Гермиона рванула, что есть мочи, к каминам, чувствуя, как слезы застилают глаза. У них были разные конфликты, но подобные оскорбления от некогда возлюбленного ранили до глубины души. С той самой секунды, когда с его губ сорвалось столь гнусное ядовитое оскорбление, Грейнджер вычеркнула его из своей жизни.       Том наблюдал за удаляющейся маленькой фигуркой в синем платье, прижав ладонь к лицу. Щеку саднило. Какая-то грязнокровная девчонка ударила его! Ему, самому могущественному волшебнику всех времен, позорно влепили пощечину. И вроде хотелось догнать наглую девку и проклясть, не взирая на последствия и толпу волшебников в министерстве, но внутри… Внутри у него разгоралось новое, доселе неизвестное чувство — вина.       Том прикрыл глаза и сделал глубокий вздох. Эмоции, чувства… Как же было легко жить без всей этой пресловутой человечности. А теперь каждый его день сродни борьбе самим с собой. Благо, Антонин и Август сейчас выполняли его приказ отыскать решение этой проблемы.       Том невербально залечил щеку и вернул своему лицу беспристрастность. Мальчик-который-никак-не-может-помереть вышел из кабинета и окинул его привычным глуповатым взглядом.       — Меня ждешь?       Том расплылся в притворной улыбке.       — Хотел попрощаться, Гар-ри. Увидимся на работе? — елейно спросил он.       — Конечно, Рон, — радостно произнес Поттер, — я ужасно рад тебя видеть, дружище. Ты совсем пропал. Приходи на Гриммо сегодня, посидим, — с надеждой в голосе предложил Гарри.       — Вынужден отказаться, у меня на вечер планы.       Поттер как-то странно ухмыльнулся.       — С Браун?       — Именно, — кивнул Том.       Планы у него были другие, но Поттеру не следовало о них знать.

***

      Огневиски в бокале и приятная книга — прекрасный вечер. Кингсли сидел в кресле-качалке в своем скромном жилище. Эльфы хлопотали над поздним ужином, и ничего не предвещало беды.       В камине вспыхнуло и появилось знакомое лицо.       — Господин министр, — послышался голос Рональда Уизли, — вы заняты? Я по срочному делу. Хотел зайти и пропустить… по стаканчику.       Кингсли подошел к камину, кинув скептический взгляд на пламя. Там и правда был Рон.       Взмахом палочки он открыл камин и направил ее на входящего Рональда:       — С кем встретился Гарри после операции «Семь Поттеров»?       — С Андромедой Тонкс. Он спутал ее с Беллатрикс, — ровно ответил Уизли, бросая взгляд на древко в руке Бруствера.       Кингсли убрал палочку и жестом пригласил Рона присесть. Он отвернулся от гостя, дабы налить огневиски. Бокал, янтарная жидкость и пару кубиков льда. Он поднял в воздух напиток и повернулся, и картина, представшая перед ним, сбила концентрацию напрочь, что стаканы упали на пол и вдребезги разбились.       Рядом с Рональдом Уизли стояли Антонин Долохов и Август Руквуд.       Ему не хватило буквально секунды — невербальное Инкарцеро, выпущенное Руквудом, поразило его. Кингсли упал.       В воздухе повис немой вопрос, который Бруствер в глубине души боялся задать. И хоть он повидал разное за две магических войны, поверить в предательство лучшего друга Поттера было просто невозможно.       — Господин министр, вы уж простите, что закомплексованный приютский мальчишка столь груб с вами в вашем же доме, — скрипуче протянул Уизли.       Он прошел и сел на корточки рядом с Бруствером. Эффект неожиданности вкупе с шоком не оставили Кингсли возможности сопротивляться.       — Ты, — хрипло начал министр, — предал Гарри? Почему?       Глаза Уизли загорелись недобрым блеском, и Кингсли мог поклясться, что узрел момент, как небесно-голубая радужка сменилась алым маревом.       — Рональд Уизли мертв, — злобно усмехнулся юноша и, наклонившись, продолжил: — как вы думаете, господин министр, кто перед вами?       Тон его стал шипящим, как у змеи, веснушчатое лицо исказил оскал.       — Ну же, министр, скажите. Я хочу, чтобы вы вслух произнесли мое имя перед смертью.       Кингсли молчал, ибо представить не мог даже на секунду, что Он вернётся во второй раз.       Багряные глаза смотрели пристально, выжидающе. Бруствер знал, что если это тот, о ком он думал, — жить ему осталось недолго, а значит, не стоило тешить его самолюбие.       — Здравствуй, Риддл, обиделся на мою утреннюю речь? О чем я и говорил, закомплексованный мальч…       — Круцио! — красный луч сорвался из палочки «Рона».       Тело пронзила неистовая агония, и Кингсли забился в конвульсиях. Пыточное проклятье проникло в каждую клетку, и он не смог сдержать крик боли.       Руквуд и Долохов наблюдали за всем происходящим с улыбками на лицах. Кровожадные ублюдки радовались зрелищу их злейшего врага, валяющимся в ногах их повелителя.       Действие Круицатуса прекратилось, и Риддл, поднявшись на ноги, вкрадчиво произнес, обращаясь к слугам:       — Приведите эльфов, — перевел взгляд на лежащего на полу Кинсгли и надменно продолжил: — а ведь у вашей семьи был шанс встать на мою сторону, Бруствер, но вы пошли на поводу этого жалкого старикашки…       — Альбус Дамблдор был и навсегда останется великим волшебником! — выплюнул Кингсли, тяжело дыша.       Волдеморт раскатисто рассмеялся.       — И где он сейчас? Гниет в могиле. А я здесь, в твоем доме, живой и невредимый.       Риддл вновь направил палочку на министра и тихо прошипел:       — Ты глупец, Кингсли Бруствер, — повисла тревожная пауза. — Авада Кедавра.       Два слова, и зеленый луч поразил грудь Кингсли, погружая его в небытие. Уже навсегда. Том с удовлетворением наблюдал, как глаза одного из его врагов потухли.       Руквуд и Долохов вернулись с двумя эльфами, чьи глаза были полны слез и страха.       — Оглушите их, — холодно приказал Том, любуясь бездыханным телом министра, — заберу домовиков себе.       — Как прикажете, милорд, — склонив голову, ответил Август.       Будучи гордецом, Том не мог себе отказать в удовольствии оставить свою метку. Выйдя на улицу с двумя пожирателями, он направил палочку в небо и с толикой волнения воодушевленно произнес собственное заклинание:       — Морсмордре.