За глазами Лары. Тень Пророка

Ее трясло. С неба лил дождь, больно ударяя по ее украшенной синяками коже, тело болело после того, как ее отбросило силой взрыва, случившегося из-за падения вертолета на одну из вышек, вокруг были изуродованные огнем и изрешеченные пулями тела наемников, и куда не глянь горели сильнейшие пожары со всех сторон, источая сильный смрад. Но все же трясло ее больше не от этого. «Отрезвление» от приступа всепоглощающей ярости и жажды крови, который ее одолел, впрямь было жестким, сильным и выбивающим из колеи. Как будто ее на отмашь ударили по лицу, мгновенно приведя в чувство. Хотя, казалось бы, за эти, казалось бы, длинные кровавые мгновения, Лара получила достаточно ударов, чтобы прийти в себя раньше. Но, наверное, все дело было в том, что она этого не хотела. Ярость и кровожадность были тем костылем, на который Лара благодарно оперлась, когда думала, что потеряла своего последнего друга спустя буквально всего ничего после того, как потеряла даже тень человека, забравшегося ей под кожу и в сердце так глубоко и сильно, как никто другой до него. Иона бы назвал это любовью. Дразнил бы ее, а потом посочувствовал. Но Лара давно перестала давать чувствам названия, зная, что от этого будет еще больнее. Хотя куда уж сильнее?.. Опять же, Иона сказал бы ей не глупить. Поплакать, повспоминать, но не зарываться в свое горе и жить дальше. Не ради себя, так ради того, кого потеряла. И что не все зависит от нее. А так же что любить — это нормально, даже если это больно. Иона, который был жив. Иона, который появился словно из неоткуда, все же чудом пережив очередь из пулемета и падение в реку. Он был помят, но цел. И сейчас сидел рядом с ней, в этом царстве смерти, крови и огня. Иона был рядом, и смотрел на нее пусть не с ненавистью и ужасом, но все же мрачно. И немного разочарованно. Лара не могла встретить этот взгляд на прямую. Она отвернулась в сторону, чувствуя, как трясется все сильнее, и задыхается от горьких едких слез, подкативших к глазами, и вернувшейся холодной пустоты. Лара закрыла рот руками, ощущая, как их горла рвется истеричный то ли всхлип, то ли стон, а может вовсе крик. В этот раз проглотить ни их, ни слезы, не выходило. — Эй, птенчик, ты чего? — тихо спросил Иона с ноткой неуверенности в голосе, и положил руку ей на плечо. — Не плачь. Ты ужасно выглядишь, когда плачешь. В другой раз, Лара бы наверное рассмеялась его попытке отшутится, чтобы проигнорировать большого слона в тесной комнате. Но не сегодня. — Я все порчу, — прохрипела она, безвольно уронив руку, которой прикрывала рот, и все еще не смотря на него. — Чего не коснусь — все идет прахом. — Это не так, — искренне возразил Иона, положив руку ей на плечо. — Слышишь?.. — Он ушел, — едва слышно прошептала Лара, бессознательно нащупав на руке кольцо, которое не снимала с того момента, как нашла его в шахтах все эти месяцы назад. Раньше это ее успокаивало ее: вертеть его на пальце, или поглаживать сверкающий камень, чьи отблески на солнце завораживали ее каждый раз, когда Лара обращала на это внимание. А сейчас это была словно отчаянная попытка ухватится за ниточку, за последнюю тонкую ниточку к тому, кому оно в кой-то мере принадлежало. — Кто? — недоуменно спросил Иона, наклонив голову, чтобы попытаться поймать ее взгляд. — Кто ушел, Лара? — Яков, — через силу выдавила она из себя имя, которое вновь стало причинять боль одним своим звучанием, как было все те пять месяцев после Сибири. — Я использовала все силы Источника, чтобы помочь Унурату, и он… он исчез. Исчез, понимаешь? Я вновь все испортила, думая, что могу что-то изменить! Спасти хоть кого-то вместо того, чтобы убить! Как… как… как я теперь… Лара громко всхлипнула и закрыла лицо руками, так и не закончив говорить. Наверное, это было эгоистично, рыдать из-за потери одного мужчины, которого должна была оплакать еще полгода назад, а не из-за бойни, которую тут устроила. Но ведь ей впрямь было не жаль. Безумная ярость прошла и пришло опустошение, да. Вот только убить Рурка Лара все еще хотела. Все еще, даже если бы у нее был шанс вернутся, сделала бы то же самое, возможно, даже зная, что Иона выжил. Иона, чье выживание, кажется, еще не до конца до нее дошло, потому что она не ощущала облегчения от этого. Не испытывала радость. И за это ей было стыдно. Впасть в неконтролируемую ярость, когда думала, что потеряла последнего друга Лара могла, и была даже рада этому. А порадоваться тому, что все же случилось хоть небольшое чудо в ее жизни и тот выжил, ей не хватало ни сил, ни желания. Вдруг на оба плеча ей легли тяжелые теплые ладони и в следующий миг, Лара прижалась лицом к груди Ионы, который притянул ее к себе, и начал качать ее как ребенка, из стороны в сторону, мягко похлопывая по спине, и что-то напевая себе под нос. Пару минут они так и сидели. Лара немного расслабилась, и истеричные слезы начали стихать, даже если в душе все еще было гадостно, пусто и холодно. Тряска тоже слегка утихла, и, сделав последний судорожный вдох, она попыталась взять себя в руки. Уцепится хотя бы за остатки самоконтроля, если у нее вообще такие еще остались. В конце концов, одной из причин, почему Лара малодушно не дала себе пойти на дно той реки, было желание закончить эту миссию. Найти ларец, разобраться с Домингесом, и… Наверное вернутся домой. Не то чтобы там ее кто-то ждал, кроме Уинстона и Хиллари, но в поместье все еще была ее теплая кровать, в которой она могла завернуться в одеяла и не вставать неделями напролет. Обычно это не то занятие, которым Лара занималась. Она всегда была активной довольно девушкой, и ей нужно было все время что-то делать и куда-то бежать. Но все менялось, и Лара уже совсем другая. Кажется, настолько другая, что даже та Лара Крофт, которая, казалось бы, вечность, а всего-то меньше чем неделю назад отправилась в Косумель и оказалась в этих джунглях сейчас, едва ли бы узнала в ней теперешней себя. — Ну, все, птенчик, — ласково произнес Иона и мягко ее от себя оттолкнул. — Я знаю, что тебе сейчас плохо, и точно помню, что сам советовал тебе не держать все горе в себе, но… Давай-ка отсюда убираться, а? Найдем этот кубок со змеем, или его сердцем, или что там за статуэтку ты нашла в гробнице, отыщем ларец, спасем мир и по домам. Я тебе большую банку мороженого куплю и честно не буду целую недель доставать с речами о том, что надо жить дальше и не пытаться вытащить из постели. Лара издала слабый смешок, и потерла щеки, пытаясь избавиться от соли и грязи, от которого уже начала стягивать кожу, но, кажется, сделала только хуже. — У местных народов не было кубков, да и там была чаша, а не… — автоматически вырвалось из нее, но не договорив до конца, Лара замерла. Она нахмурилась, пытаясь сосредоточится на мысли, которая пронеслась в ее мутной голове. — Стоп… Статуэтка, — пробормотала Лара, и зажала переносицу между пальцами. — Она была сделана впрямь в форме скорее кубка, чем чаши, в стиле, который был не совсем похожим на инков или майя. А еще надпись на испанском… Надпись, которую, я почти уверена, что оставил тот миссионер и член Ордена Троицы, Андреас Лопес. Именно он забрал ларец!.. Иона растерянно моргнул. — Так что, нам нужно искать церковь, а не как-то храм или гробницу? — спросил он, пытаясь помочь, ей найти ответ, за что Лара была ему очень благодарна, так как сама сейчас едва могла сосредоточится даже на собственных возникших на эту тему мыслей. — Насколько я помню, кубок и змей — это символы святого Ионна, да? Только сколько может быть таких церквей? Лара облизала губы, положив руки себе на щеки. — Но нам не нужны десятки, — хрипло произнесла она, пытаясь найти в себе хотя бы часть того энтузиазма, который видела, как воспрял в ее друге. — Только одна и в окрестностях Пайтити. Церковь или руины таковой. Может там будет подсказка, куда Андреас Лопес увез ларец дальше… Иона широко ухмыльнулся. — Или там нас будет ждать сам ларец, — заманчиво произнес он, вставая на ноги и протянув ей руку, чтобы помочь встать. — Давай, птенчик. Надо спасти мир, а уже потом лить слезы. В следующим миг, его лицо стало серьезнее, и наполнилось искреннем сочувствием. — Я уверен, что твой призрачный парень был бы того же мнения, — тихо произнес Иона. — В конце концов, не он ли провел в дебрях столько столетий, чтобы никто не нашел Источник и не испытал того искушения, что он сам? Лара шумно втянула в себя воздух, как будто ее вновь ударили в грудь, едва Иона вновь упомянул Якова. Она почти ожидала услышать свист того, как кислород пронесется сквозь дыру в ее груди, которая ощущалась столь реально. Но не могла не согласится с Ионой, что он мог быть прав. Конечности были тяжелым, но она преодолела себя и схватила Иону за протянутую руку, и с тихим стоном дала тому поднять себя на ноги. — Я видел там неподалеку дорогу, когда вынырнул из реки, — обнадеживающе сказал он, не отпуская ее руки, видимо, видя, что она едва стоит на ногах, и кивнув куда-то туда, откуда столь неожиданно появился в этом аду. — Глядишь, по ней быстро доберемся до Кувак Яку и найдем Эбби. Она точно должна знать, были ли здесь рядом церкви святого Ионна… — Хуана, уж скорее, — пробормотала Лара, безропотно последовала за Ионой, который потянул ее за собой. — Мы же в Перу. Здесь святого Иоанна зовут Хуан. Иона покосился на нее. — Ты уже бредишь, да, птенчик? — участливо спросил он. Лара вяло кивнула, даже не собираясь отрицать или спорить, и едва не споткнулась о какой-то мусор, появившийся на ее пути. Иона вздохнул и, приобняв ее за талию, помог обойти препятствия и повел дальше, ясно поняв, что сама она даже не видела толком дороги перед собой. Усталость навалилась просто дикая. Такая, какой Лара не ощущала уже давно. Настоящие, пробирающие до костей истощение. Не только физическое, но и моральное. Мысли также текли довольно беспорядочно и с каждым мигом все более несвязно. Как будто остатки сил ушли на разгадку тайны чаши, которая могла быть вовсе не отгадкой, а очередным разочарованием, как и все предыдущие загадки. Она вновь споткнулась. И упала бы в этот раз точно, разбив себе еще и лицо, и так все покрыто синяками и порезами, если бы Иона не подхватил ее и уже полностью не взял на руки. Лара уронила ему голову на плечо, отстраненно понимая, что он и сам должно быть валится с ног. Но у нее не было сил на то, чтобы начать спорить, или же потребовать поставить ее обратно на землю. — Чтобы я без тебя делала? — невнятно пробормотала Лара, чувствуя, как по краям сознания собиралась темнота. — Я даже боюсь подумать, — едва слышно произнес Иона, чей голос донесся до ее ушей как сквозь вату. А потом она окончательно отключилась, судорожно сжав одежду на груди, как будто таким образом могла закрыть ледяную пустоту, что там теперь, кажется, будет жить вечно, и не дать истечь себе невидимой кровью из таких же невидимых, но очень болезненных и ощутимых ран.